- Поосторожнее! - Опять напустился на неумех джинн.
Одну колоду на шею ему уже надели, и теперь пристраивали такую же на ноги. - Меня с порога начали пытать, куда девалась дамочка. А я знаю? Тогда, говорят, рассказывай, какие планы имеешь по свержению законного государя? Отвечаю, мне ваш король даром не нужен. Они опять: куда девка подевалась? И так три круга подряд. И тут... что ты дергаешь?! Арр!
Один из стражников решился таки прекратить разговоры, для чего ударил Энке по губам древком копья. В смысле собирался ударить, только никак не ожидал, что бешеный инородец перекусит палку. Стражу отнесло к раскрытой двери. Один из охранников даже примерился метнуть копье.
- Ну, что встали? - миролюбиво осведомился арестованный, выплевывая щепки. - Кончайте свою работу. Не трону.
Пока возились со второй колодой, он успел рассказать, что в самый разгар допроса все вдруг засуетились, забегали и запричитали. Оказывается, в тюрьму нагрянул начальник тайной стражи, он же мэр столицы, он же на данный момент местоблюститель престола, прибывший в Сю с проверкой. Все, кто был в допросной вытянулись в струнку, а облом, конвоировавший Энке, попробовал поставить того на колени.
Во, дурак-то! Хотя, может у них тут так положено. Исполнял человек порядок, а обидчивый джинн возьми и сломай ему руку. Мэр-блюститель как раз входил в допросную.
За мирной беседой Энке успели навешать колодок на все конечности и занялись Лексом.
- Жрать хочется. И пить, тоже, - пожаловался джинн напоследок. - Ты, если что, зови.
В коридоре церемонии кончились. От сильного пинка пониже спины Лекс впечатался в стену, по которой и сполз на пол. Поднимали его тоже пинками, но при полном молчании. Не со зла, надо полагать, ничего он им не сделал, чтобы так вот. С перепугу. За дверью камеры осталось нечто непонятное, которое может мало что переломать кости - не хуже бойцовой собаки перекусить палку, а не исключено и дверь вынести. Так что на Лексе просто вымещали страх.
Из носа потекло. Глаз быстро заплывал. А надо бы запомнить дорогу. Чем дальше, тем меньше оставалось надежды, выбраться отсюда добром. Похоже, они с Энке нежданно-негаданно вляпались в заговор. Знать бы, где упасть...
По длинному темному коридору и двум лестницам Лекса буквально прокатили. Когда конвой остановился перед массивной дверью, от аккуратненького секретарского костюма остались ремки, от физиономии - перекошенная синяя оладья.
В допросной Лекс насчитал семерых. Шестеро стражников вытянулись вдоль стены. В центре на стуле восседал царедворец из тех, которые вместо расшитого золотом камзола носят черный колет, а вместо генеральской мантии - простую серую шинель. Этот как раз был в черном колете без знаков различия. Масластые кулаки, сложенные на коленях, навевали сомнения в аристократическом происхождении их хозяина. Цепкий взгляд ощупывал почти ощутимо, будто холодными пальцами.
- Он у вас, что, с лестницы упал? - ровно, но так, что стража вытянулась уже до полной невозможности, спросил царедворец.
- Он... это... сопротивление. Ага, а потом - с лестницы, - пролепетал конвойный.
- И так три раза, - подытожил глава тайной полиции.
- Там второй, который руку Громиле... он перекусил... - попытался обрисовать ситуацию другой конвоир.
- Что перекусил? Цепь от колоды?! - начало терять терпение высокое начальство.
- Древко. Вот... - продемонстрировал стражник обломок копья.
- Прям крокодил. - Мэр-блюститель внимательно осмотрел древко и отложил в сторону. - А ты, значит, секретарь. Писарь. Откуда? Где тебя наняли?
- В Риме, - прошамкал разбитыми губами Лекс.
- И из Рима, вы прямо сюда направились?
- Да.
- По какой дороге?
Оп - па! Лекс мучительно пытался вспомнить название хотя бы одного тракта. На ум ничего не приходило кроме Аппиевой дороги. Она имелась практически во всех секторах. О чем он и сообщил.
Квадратное лицо с глубокими вертикальными морщинами на мгновение сделалось почти каменным. Почти, потому, что задергалось веко. Мэр-блюститель начал медленно подниматься со своего стула, разлепив, наконец, кулаки.
И тут Лекс чуть не всхлипнул от радости. Он вспомнил, как этот самый кулак опустился на стол, смахнув пару тарелок. Они тогда сидели в трапезной. Гуго рассказывал о последних событиях в столице, а хозяин дома возмущался полной неразберихой при дворе. Гуго, сам того не замечая, косил на Тейт. Она просто с него глаз не сводила. И все было прекрасно...
- Катан.
- Что ты там шепчешь?
- Катан, это я - Манус Аспер Лекс.
А ведь мог и не узнать. Мало ли чужеземцев за последние пять лет прошли перед глазами начальника тайной стражи. Кто прошел, а кто и прополз на брюхе, потому как ноги ему уже повыдергали. Но узнал, даже кровь отлила от щек. Резче обозначились складки.
- Выйти всем!
- Но господин Катан, он же...
- Вон!!!
- Так для чего вам нужны единороги?
На террасе они сидели уже втроем. И происходило все это не в гостинице, а во дворце, который по праву престола блюстителя занимал Катан. Вино, жареное мясо, виноград, сыр. Разомлевший Энке чесал живот, ни мало не смущаясь присутствием царедворца. Тот и сам сбросил каменную маску, превратившись в умного, усталого, но еще ого-го! юношу в годах, остепенится которому не дает азарт.
- Да пустяк, - кое-как отозвался Лекс.
Синяки и отеки не давали праздновать освобождение в полную силу. Он даже вино пил не из чаши, а из кувшинчика, вливая в неповрежденный угол рта. - Вон ему нужен один - один! - глоток молока самки единорога.
- А мешок золота ему не нужен?
- Да на кой оно сдалось? - удивился Энке.
- Да, действительно. Но ты, Лекс, должен понимать, что это почти невозможно. Да почему почти. Это невозможно. Здоровых животных увез на родину Долмаций Ломквист. Одна самка была ранена, ну ты помнишь. Так она вообще пропала. Какая-то безумная бродяжка зашла в селение горцев и увела беременную кобылу.
- Вот это действительно невозможно! - Лекс даже о боли забыл.
- Я носом землю рыл. Прорыл всю от столицы до дверей сарая, в котором жили единороги. Поверь, работал не за страх. И ничего. Ни животного, ни женщины. Единственная зацепка...
- Да говори, какие уж сейчас секреты. Или ты, может, мне не доверяешь?
- Тебе, Лекс, доверяю. А твой товарищ человек мне вовсе неизвестный.
- Он вообще-то не человек. Он джинн. Демон. Только калечный. Убогий, в общем. И он мой брат.
- Гуго пять лет искал следы той девушки. Я тебе в общих чертах рассказал, что у нас тут творилось. В подробностях, извини, не могу. Не моя тайна. Так вот, совсем недавно появился следочек, намек. Король вроде успокоился уже, а тут сорвался, меня оставил на хозяйстве, а сам помчался удостовериться... что не след это, а очередная пустышка. Но для тебя тут важно другое. В донесении как раз упоминалось животное очень похожее на самку единорога.
Энке подскочил, будто под ним распрямилась мощная пружина, и закружил по террасе, отбивая босыми пятками ритм дикарского танца.
5
За пять лет он сюда наезжал раза два, да и то не до самой границы. Замок матери Тамарис стоял на реке, чтобы до него добраться, сначала следовало преодолеть мелкие притоки. Чаще всего вброд. На одной речке с берега на берег сновал паром. Помнится, в прошлый раз перетяга оказалась неисправной. Так и не доехали. Другие дела отвлекли. Не до инспекций в отдаленных уголках тогда было.
За время, пока прошли половину королевства, от отряда остались трое. Кто вернулся в столицу с экстренными поручениями, кого отрядили, присматривать за выполнением высочайших распоряжений. Один так и вовсе заболел. Кавалькада не всегда даже сворачивала на ночь в селения или замки, коих тут вообще-то было мало.
Разнежился, отметил Реар после первой ночевки под открытым небом: попона жестковата, дует, мокро, холодно... старый что ли становлюсь? Дальше, если встречалось жилье, он командовал ночлег, если нет, не тратил время на поиски, спал на земле, ел, что придется.
Цель поездки через шесть дней неспешного продвижения на север как-то поблекла. Гуго осознал уже, что поддался порыву, недопустимому, между прочим, в его положении. Не деревенский ухарь, не гвардеец, не наемник даже - король. Его дело править во всех страшных, нудных и трудных смыслах этого слова.
Лошадь встала как вкопанная. Хоть и шла медленно, всадник качнулся вперед, хорошо не выпал из седла. То-то смеху бы было гвардейцам. Впереди, под копытами разверзлась широкая и довольно глубокая промоина. Верхом не спуститься. Гуго приметил следы от врытых некогда в землю столбов. Мост или унесло паводком, или разобрали на собственные нужды местные жители.
Тракт шел в дорожных реестрах как отремонтированный. То-то дела прибавится его превосходительству бывшему браконьеру, когда король потребует расследования. Мысли сворачивали на хозяйственные дела.
Захотелось повернуть прямо тут, от развороченной весенним паводком дороги. Но упрямство! Даже если, он не найдет беглянку с единорогом, визит на крайний север королевства необходим. Значит? Значит, будем рассматривать его как рядовую инспекцию. С некоторой долей скуки даже.
Чуть в сторону от дорожного полотна промоина выполаживалась в топких бережках. Пришлось в поисках брода двигаться по ее краю. Только мили через три пошел песочек. По нему спустились к ручью и перешли на ту сторону. За ближним пригорком обнаружилась тихая поляна с проплешиной в середине, которая при ближайшем рассмотрении оказалась старой гарью.
- Люди жили, - заключил Арно - потрясающе основательный и спокойный до меланхолии гвардеец. Его утверждения всегда являлись истиной в самом чистом, незамутненном виде. Он, предварительно хорошо подумав, сообщал, что вода мокрая, небо синее, а Сю впадает в Среднее море. С Арно никто никогда не спорил. Копье он метал из любого положения: стоя, сидя, лежа, с полуоборота из-за спины, на вспышку, на шум, на предполагаемые обстоятельства. И никогда не промахивался.
Галл кивнул. Любым словам он предпочитал скупые движения головой: да нет, не знаю. Короткий меч или длинный для него не имело значения - и тем и другим владел в совершенстве.
Невысокий юркий Сержо, самый молодой среди гвардейцев, успел обежать поляну и даже сунуться в стоявший на опушке каменный сарай.
- Крыша даже не успела провалиться. Не так давно горело, - доложил он по возвращении.
- Сколько? - мимоходом поинтересовался король, вываживающий лошадь в поводу.
- Года три. Там крышу накатили бревнами. Не скоро сгниет.
- А внутри? - остановился Гуго.
- Мусор всякий. Если вычистить, можно натаскать травы и мягко поночевать.
Смазливая мордочка Сержо при этом отразила некую хитрую мечтательность. Что король не дает себе поблажки и спит с ними под звездами, еще не значит, будто и он, деревенский парень, которому эти ночевки с раннего детства опротивели, станет умиляться сырой траве, зябким туманам по утру, и перспективе проснуться под холодным дождичком, который обязательно запустит мелкую струйку за воротник, в нагретый за ночь покой. Бр-р-р...
Крестьянский сын попал в гвардию не за просто так и тем более не за плату зажиточных родителей. Несколько лет назад на летней ярмарке его приметил Катан. В пригороде, как когда-то в давние времена, устроили состязания лучников. И точно как тогда перед мишенью сошлись двое юношей: один из глухой деревни на востоке королевства, другой племянник горского Ситбы. Они стреляли полдня. Дело кончилось дракой. Петухов на глазах мэра столицы растащили и... наградили за счет короны. Горец получил хорошего коня. Крестьянский парнишка - место в гвардии.
Дверь то ли выломали и унесли, то ли ее никогда не было. Давила тяжестью односкатная, прогоревшая с краю крыша, в сухом пыльном сумраке витало ощущение нежилья. Люди ушли, зверье сюда не забегало. Под ногами валялись сухие щепки, обрывки лыка, черепки.
Гуго выглянул наружу. Там только что зажгли костер. Темнота отступила. Король обернулся. На противоположной стене сарая заиграли блики. Он быстро вышел. Гвардейцы занимались каждый своим делом. Сержо тащил охапку еловых лап. На нее навалят травы, станет мягко и свежо. Гуго отступил, пропуская парня.
Сможет ли он заснуть сегодня ночью? Нечто накатило, легонько сдавив сердце. Показалось вдруг, что если резко обернуться, еще успеешь заметить тень огромных белых животных и женщины, лицо которой забылось. Осталась память о едином целом, состоявшем из двоих: днем и ночью, в горе и в радости, в жизни и в смерти...
Заполненные до предела годы, оказывается, не зачеркнули памяти. Гуго вдруг осознал, откуда взялась усталость. Она же - подспудная скука. Она же - уверенность в завтрашнем дне. Таком же сером, как нынешний. Нет, снаружи все обстояло вполне пристойно: ярко, насыщенно, даже весело иногда. Внутри - сухо и пусто. А как иначе, если там осталась только половина его. Вторая навсегда исчезла.
Если настоящая Тейт просто сбежала, Гуго найдет ее и, и... не важно, что ею двигало, чувство долга перед собственным королевством, корысть или пропавший к нему, Гуго, интерес. Он спросит. Чтобы по ночам, когда уймется дневная суета, и рядом заснет очередная кукла, внутри прекратила бы звенеть боль.
Плот с высоко поднятыми бортами притулился к бережку. В сторонке под навесом дремал паромщик. Хорошо устроился. В тени у воды в полдень сохранялась прохлада. Ветерок сдувал мошек. Человек спал, укрыв голову рваным плащом.
Четверо конных остановились на высоком берегу. К парому вела пологая утоптанная и укатанная дорожка. Ею пользовались и держали в приличном состоянии. Сержо молча испросил разрешения, вывел своего невысокого пестрого как кошка конька на тропу и двинулся вниз - следовало сначала убедиться, что и внизу у воды все так же тихо и благостно.
Гуго мысленно усмехнулся. Раньше бы ему в голову не пришло в мирное-то время посылать вперед разведку. Теперь он кроль... раструляля вашу в мантию с погоном!
Юный гвардеец вскоре показался на тропе, но вид имел несколько смущенный.
- Что там?
- Отказывается, - коротко отрапортовал парень.
- То есть?
- Не хочет везти бесплатно. Я ему...
- Поехали, - скомандовал Гуго.
Мелкий в кости старик сидел на низкой лавке возле пристроенного к опорному столбу столика. На столе под тряпкой угадывалась краюха хлеба и миска. Пообедал, стало быть, и решил плюнуть на чужую нужду. Еще и поспать не дали. Лицо старика выражало полное неудовольствие. Морщины густо складывались в рисунок древесной коры. Не человек - лешачок!
- Платите! - безапелляционно потребовал паромщик у Гуго, определив его старшим.
- А если не станем?
- Здесь ночуете. За так не повезу. Лошадке овса купить надо? Надо! Крышу в стойле перекрыть? А? Коровку в соседнее село сводить огулять? Живоглоты! Хозяин три медяшки берет за свидание. Но правду сказать, бык у него - хоть куда.
Гвардейцы уставились на старика, будто перед ними и в правду заговорил лесной пень. Сержо его вообще-то предупредил, что переправляться собирается очень высокая особа. Очень!
Король в самом начале поездки наказал, чтобы всуе его титул не поминали. Меньше помпы, ближе путь. А с другой стороны, испокон считалось, что государь всюду у себя дома, переездные и пропускные подати платить не обязан. Более того, не обязан платить за гостеприимство, буде то замок или придорожная корчма. В окрестностях столицы так все и обстояло. Только ковров под копыта лошадям не стелили. Чем дальше, тем проще становился быт. На скудных подворьях Гуго запретил какие бы то ни было поборы. Он сам расплачивался за себя и за своих людей. Но вот незадача, мелких денег хватило как раз до здешних мест. В кошеле его позванивали только золотые монеты, платить которыми за перевоз, означало полную чушь. Король не был скупым, но и транжирой - тоже. Хотя конечно: овес, три медяка за свидание...
Гуго чуть натурально не покатился из седла от хохота, чем сильно удивил оскорбленных на его счет гвардейцев. Но - дисциплина! Молчали в тряпочку, наблюдая, как сюзерен роется в карманах.
Половинка манкузии, именно той, которой без малого пятьсот лет, завалялась с давних времен. Катан принес, Гуго сунул в карман, да так и таскал с собой. Ее не осмелились стянуть, когда одежду чистили и меняли. Забавная половинка монетки исправно кочевала по карманам.
- Этого хватит?
- Дай погляжу.
Старик, оказавшийся ростом коню под брюхо, скатился со своего насеста и протянул морщинистую лапку. Гуго аккуратно вложил в нее монету.
- О, ты гляди! Не, такую не возьму. Мне сдать нечем. А лошадку не отдам. Она у меня ученая.
- Вези, дед. Не нужна сдача. Купишь своей лошадке шелковую попону, а коровке венок из флердоранжа. То-то быку радость.
Перевозчик пожевал губами, странновато зыркнул и велел, заводить коней на паром, да держать, а лучше привязать покрепче. К чему такие предосторожности выяснилось, когда, убедившись, что все исполнено в точности, старик заливисто свистнул. На той стороне случилось шевеление. Это лошадка, прятавшаяся в тени дерева, показалась из-за него, повернулась к реке крупом и пошла себе, упираясь копытами в утоптанный грунт. Действительно - ученая скотинка! Она не дергала, шагала размеренно и медленно, преодолевая немалую напругу. Паром пошевелился, снялся с места и пошел поперек тихого, почти неощутимого течения от одного вязкого берега к другому.
- Женщину что ли ищешь? - тихо прошелестел сзади старческий голос.
Гуго вздрогнул, до того неслышно подкрался дед и сейчас стоял, сопел, снизу вверх заглядывая в глаза высокого пассажира.
- С чего ты взял?
- Помстилось, откажись я вас перевозить, ты бы меня сначала прибил, а потом вместе с конем в нашу топь-то и кинулся. Только не выплыть тут. Омута хуже стремнины утащат, коряги еще... не о том я. Четыре лета назад женщина одна на коне приехала. С ребенком. Малец в люльке у седла привязан. Сама до глаз замотана в шаль. Дала мне такие же желтые полмонеты. Перевези, говорит. Я ей: давай мелкую. Она: нету. Поехали. И не лошадь у нее была вовсе.