- А кто?
- У прежнего короля жена имелась. Так с ней пригнали единорогов. А они что, такие ж звери. У ихнего самца и самочки должны гулять для продолжения рода. Думаю, как раз ее я тогда и перевозил. Особа царских кровей!
- Кто? - оторопел Гуго.
- Да лошадь эта! Белая. Шкура - шерстинка к шерстинке. Прям, сияние от нее исходило.
- А от женщины?
- Тоска смертная. Уродство свое под платком спрятала, а горе куда денешь? Все за ребеночка хваталась. Подойдет, подержится за люльку, и вроде ее саму маленько отпустит. А глаза такие... смотреть и смотреть в них. Был бы я молодой, ушел бы за этими глазами. Все бросил. На том берегу я ей полушку вернул. Она спорить не стала, забралась на своего коня и дальше поехала. Только на ее полушке лучи от солнца разбегались, а на твоей кусок бороды да нос крючком. Я тогда еще подумал, какое горе должно случиться, чтобы на солнышко рука поднялась?
- Нужда заставила, - задумчиво произнес Гуго. - Какие у нее были глаза? Черные, карие, зеленые?
- Серые с голубинкой, как талая вода. Ростом невысока и хромала.
- Шрам на виске...
- Значит, угадал я, женщину ищешь. Езжай в Тал. Если кто о ней знает - только Тэсс.
Баронский замок стоял в конце долины на небольшой возвышенности. Долину окружали ровные, будто по лекалу выведенные холмы. Лес остался только на склонах. Земля в низине вся оказалась распахана. Ровные наделы радовали рачительный королевский взор. Дома стояли вольно, далеко друг от друга, не мешая возделанным полям, выпасам и садикам. Север, больших садов тут никогда не разводили, но с десяток яблонь росли в каждой усадьбе. Вообще весь вид навевал такие покой и умиротворение, что боязно было спускаться вниз, будто своим явлением потревожишь сказку.
Гуго не торопился. Рассматривал долы и веси с вершины холма. О сих местах доходили противоречивые сведения. Катан докладывал, что на севере королевства живут трудно. Но не все. Не все! Тогда еще на юге-то до порядка далеко было, а глава тайной стражи сообщал, будто среди северной скудности, затерялись благословенные земли, текущие сметаной и сидром.
- В замок едут, - подал голос Арно.
Гуго и сам заметил, что практически на всех дорогах и дорожках движение шло только в одну сторону. Подводы, одноколки, пешие и конные тянулись к замку. Идиллия упрочивалась равномерным подчиненным движением. Люди, стало быть, ввечеру собирались на замковый двор. Не иначе праздник у них...
- Покойник у них, - прошелестел за спиной молодой гвардеец. Высказываться в полный голос при короле он робел. Стоявший слева Галл утвердительно кивнул. Над главной башней замка реял черный флаг.
В груди тревожно ворохнулось. Ехал, надеялся, злился на себя, собирался выяснить все до донышка. А оно его тут будто дожидалось. Они сейчас спустятся в долину, въедут в замковые ворота и как раз попадут на тризну по женщине с изуродованным лицом?
Король двинул коня вниз по дороге. Не к лицу взрослому мужчине фантазировать как юной сопливке. Что будет, то и будет.
Тяжесть на сердце сторожила каждый удар, поддевая: опоз-дал, опоз-дал, опоз-дал...
Баронесса Тесс Тал лежала на высоком столе посередине зала до шеи укрытая белым покрывалом. В открытые окна свободно струился сиреневый вечер. Колыхались портьеры. По углам стояли зажженные треножники с погребальным маслом. Барон Тал сидел в изголовье, опустив голову на руки. Двое подростков девочка и мальчик стояли за его спиной. Из-за неверного, колеблющегося света, казалось, их фигуры двигаются, волнуются, как черное отражение в текучей воде. И тот же свет оживлял лицо покойной, будто, она старается донести до них нечто. Челядь жалась у стен. Во дворе тихо переговаривались селяне.
Гуго с гвардейцами поднялись по лестнице и вошли в зал. Барон Тал оторвал голову от сложенных ладоней. Ни интереса, ни испуга, ни тем более радости. Светом выхватило неподвижную маску боли.
Гуго подошел к скорбному ложу и склонил голову. Тэсс Тал показалась ему очень молодой. Почти ровесницей ее дочери. Смерть разгладила мелкие морщинки, которые должны быть у столь зрелой женщины. Брови оказались сведены. На лице сохранилась легкая гримаса удивления и возмущения. Или то была игра света?
- Кто вы? - безразлично спросил барон.
- Я король Гуго. Примите наши соболезнования.
На лице Петера почти ничего не отразилось. Разве легкое недоверие. Утром жену принесли мертвой на растянутом плаще. А вечером почтить память прибыл сам король. Пусть. Окажутся ли гости теми за кого себя выдают, скоро выяснится.
- Позовите Экстензио, - тихо приказал он в темноту. Кто-то молча отделился от стены и исчез за порогом зала.
Барон Петер Тал не бывал в столице и королей, что прежнего, что нынешнего в глаза не видел. Зато бывал его эконом.
Тощий невысокий Экстензио походил на аптекаря. Очки чуть не свалились с носа, когда он узнал, кто перед ним, и попытался встать на колени, как того требовал этикет. Гуго поднял руку, останавливая его порыв. Барон Тал встал и молча поклонился. Ни опять же страха, ни подобострастия. Все та же боль с толикой удивления.
- У нас горе, - произнес он вместо приветствия. - Если Вы не против, я провожу Вас в комнаты, где можно отдохнуть.
Было видно, как трудно дается ему речь. Не до короля с его визитами в данный момент. Не до гостей. Вообще не до чего.
По внутренней лестнице они поднялись на второй этаж. В гостевом покое Петер извинился, что не может принять короля подобающим образом, и уже собрался уйти, да Гуго задержал.
- Ваша жена болела?
- Нет.
- Что же случилось? Я спрашиваю не из пустого любопытства. Мы прибыли не с обычным визитом. Мне необходимо было переговорить с баронессой Тал. Что с ней произошло?
Было видно, что Петер выжимает из себя каждое слово. Но спрашивал сам король.
- Утром она переправилась через реку с двумя слугами. Тэсс оставила людей на берегу, а сама направилась в лес. Она часто так делала. Слуги забеспокоились, когда она не вернулась в оговоренное время, и пошли ее искать. Нашли.
- Что? - спросил Гуго.
- Ей вырвали сердце...
- Что!?
- Простите, Сир. Мне трудно говорить.
- Кто это сделал?
- Неизвестно. Люди, что были с Тэсс, испугались. Они положили тело в лодку и перевезли на этот берег.
- Кто-нибудь отправился...
- Нет. Простите, Ваше величество, что перебил. Люди и раньше боялись того берега. Заставить я никого не могу. А добровольцев не нашлось.
- То, что случилось, чудовищно. Примите мои искренние соболезнования. Я не стану больше вас задерживать.
- Я распорядился, чтобы Ваших людей разместили поблизости. Вам принесут ужин. Прошу простить, но сам я присутствовать при нем не смогу...
- Я понимаю. Идите Петер.
Так, значит! Значит так! До самого порога Гуго заставлял себя думать, что просто путешествует. Просто прогуляться вышел. Заскучавши! Промоины на дорогах, объезды, переправы не раздражали, а как бы удлиняли путь, оттягивая финал, в котором ничего его не ждало. То есть все опять должно было закончиться пустыми надеждами. Пшиком! А ей сердце... Что?
Зверь, должно быть. Мальчик Гуго в детстве услыхал деревенскую байку и впечатлился не на шутку, - несколько ночей полтом спал в отцовской кирасе, - будто есть мелкий зверек вроде ласки. Он ночью пробирается в курятник и выгрызает птице сердце. Шла баронесса Тал по лесу, а тут зверек!
Гуго закипал. Нечто или некто, неизвестный враг, подлый случай, темное ОНО... вставало у него на пути. Что-то ведь вставало. А он этого не любил. Будучи простым наемником, не любил конкретно - рубился до победы. Иногда почти до смерти. А и став королем, не потерял остроты отвращения.
Он докопается до истины. Дело даже не в печальных моментах его личной никому кроме него неинтересной биографии. Дело в том, что масса случайностей выставила перед ним закономерность: что-то, или кто-то пытался ему помешать!
До очень позднего по понятным причинам ужина король никого не впускал в свои покои. Гвардейцы на всякий случай встали у дверей. Гуго слышал шорохи и перешептывания. Под них король стянул колет, сменил пропотевшую рубашку на чистую, и прилег.
Время от времени сквозь хаос воспоминаний и предположений пыталась пробиться какая-то мысль. Будто хвостик безобидной меднокожей змейки мелькал в траве. И тут же наваливалось: шевелился лес из щупалец, бежал с факелом Лекс, полуживая Тейт ползла к умирающей самке единорога. И следом: подвал, глаза в прорезях палаческой маски, боль... пальцы ломали по одному. Когда острый как бритва нож делал насечки, по которым сдирали кожу со спины боли уже почти не осталось. Сознание уходило, не давая только одного: вырваться крику.
Странная скотинка человек, - Гуго улегся на спину, подложив под голову ладони, - Дамьен требовал, чтобы Гуго сознался, куда спрятал королеву. Что стоило сказать: дескать знать не знаю, ведать не ведаю. Люблю корону и вас в придачу. Служить стану верно и предано, только не губите. Отработаю. На пузе стану за вас ползать. А молчал. Ниже собственного достоинства считал говорить с этой мразью.
Странная скотинка человек, - Гуго улегся на спину, подложив под голову ладони, - Дамьен требовал, чтобы Гуго сознался, куда спрятал королеву. Что стоило сказать: дескать знать не знаю, ведать не ведаю. Люблю корону и вас в придачу. Служить стану верно и предано, только не губите. Отработаю. На пузе стану за вас ползать. А молчал. Ниже собственного достоинства считал говорить с этой мразью.
Мысль опять мелькнула, но на этот раз не ускользнула, задержалась, прогнав воспоминания. Гуго замер. И так: черная женщина точно приехала в замок Тал. Ее вспомнил паромщик. На шее баронесса носила половинку рубленной монеты. Они виделись. Что случилось потом? Хозяйка замка велела убить гостью? Вместе с единорогом? Нет. Такого просто не могло быть. Выгнала? Опять же с единорогом? Невозможно! Когда-то Тэсс Тал в одиночку одолела стаю волков, подняла замок, вдохнула жизнь в окрестности. Она жила созиданием, а не разрушением. Прогнать, убить - на нее не похоже. Тогда, возможно, она спрятала женщину. Зачем она вообще регулярно переправлялась на тот берег?
Чернавка жила с единорогом у горцев, потом обвела их вокруг пальца и исчезла. Илай явно что-то недоговаривал, Гуго тогда еще почувствовал. Оп! Она же родила мальчика. По горским законам дитя мужского пола отнимали у матери, как только та прекращала кормить. Начало лета... проживи чернавка в горах до зимы, у нее забрали бы ребенка. Зимой перевалы и тропы непроходимы. Вот и сорвалась с насиженного места. И пришла сюда. Допустим, рассказала все Тесс, заплатила и попросила спрятать. Не сходится, где горцы с их законами и где Тал?
Да мало ли по какой причине женщина не захотела оставаться среди людей. Хозяйка замка переправила ее на тот берег и часто потом туда наведывалась. Еще бы! Приюти единорога, и можно забыть про горести и беды, про неурожай и падеж.
Гуго резко сел. Кровать скрипнула, мысль вильнула в сторону, но король заставил ее вернуться.
Значит, на том берегу поселилась чернавка. Баронесса отправилась ее навестить. И погибла. Следовательно, не зря черная женщина пряталась. Что-то или кто-то ее преследовал. Не тот ли это враг, который украл лицо у...
Тейт когда-то говорила, что знания достались другому. Возможно, воспитывайся Гуго как принц, а не как сын простого рыцаря, его бы не удивила подмена, устроенная Скалениусом и Настой...
Картинка проступила так явственно, что Гуго даже головой тряхнул. Паук устроил подмену, потом пропал, потом опять мелькнул, когда раскрылся заговор, и Насту отправили в ссылку. Из замка Реар Наста сбежала. Паука так и не нашли. А уж Катан искал не за страх. Землю носом рыл.
Каким боком сюда прилепить чернавку? А таким: у нее как-то оказались золото Тейт и единорог. Скалениус мог ее выследить. Неизвестно, что он собирался предпринять, но тут появилась Тэсс. Шла баронесса по лесу, а тут зверек. Да не простой, а такой, который может выгрызть сердце. Лекс, помниться, утверждал, что скалты любят побаловаться человечиной. Вар с сыном несколько лет поставляли Скалениусу свежатину, просто загоняя людей в лес с извивающимися стволами.
В дверь тихо поскреблись. Не в первый уже, надо заметить, раз. На предыдущие поскребывания король не реагировал. Однако следовало прерваться. Картинку он себе уже нарисовал. Никуда она не денется. И он взрослый мужчина, а не юнец, который буде ночь не спать, не есть, не пить, переживая сделанное открытие.
- Войди Арно.
- Ужин, - безапелляционно заявил гвардеец.
Конечно ужин, что еще может случиться поздней ночью! Арно, надежный как причальный кнехт, стоял на пороге, а за спиной у него - слуга с подносом и служаночка с полотенчиком через руку и кувшином.
Все же полностью загнать в глубину разыгравшееся воображение не получалось. Петера по понятным причинам не спросишь, оставались поваренок и девушка.
Кадыкастый носатый парень трясущимися руками расставил на столе миски. Полноватая разбитная деваха полила на руки. Она в отличие от своего спутника особенно не волновалась. Зато в ней присутствовало жгучее любопытство пополам с чисто женским интересом. Гуго усмехнулся. Этой хоть потоп хоть пожар, хоть весь синклит магов на порог, только и смысла: к кому в постель нырнуть. Поваренок тихо переступал, намереваясь незаметно покинуть трапезу.
- Моих людей накормили? - спросил король.
- Да.
Обязательно в таком случае: "Ваше величество" не прозвучало. Откуда деревенскому парню из самой что ни на есть глуши знать, как обращаются к королю. Этикет остался в столице. Гуго пристально посмотрел на парня. Тот затрясся уже весь.
- Скажи, как часто леди Тэcc переправлялась на тот берег?
- Я не знаю. Я ничего не...
Он просто не мог говорить. Последнее слово застряло в глотке, вот-вот начнет задыхаться. Гуго милостиво отправил его восвояси.
- Так часто ли леди Тэcc ездила на тот берег?
- Часто, - охотно откликнулась деваха. - Припасов всегда много набирала.
- Для кого? - как бы безразлично поинтересовался Гуго.
- Так, для нелюдей.
- Для кого?!
Гуго чуть не подавился. Такого оборота он не ожидал. И разочарования. Он-то надеялся, что на том берегу обитает черная беглянка с единорогом.
- Я сама не видела. Мне Тутта рассказывала. Ее парень всегда на веслах сидит, когда хозяйка туда переправляется... переправлялась, - поправилась девушка и даже попыталась скроить печальную мину, но тут же заторопилась дальше. - Он говорит, что на том берегу живут точно не люди. Сам длинный тощий и уши торчком, как у собаки, а сама маленькая толстая и кожа у нее зеленая. То же мне, муж и жена! Скрестили ужа и ежа... простите. Пин, это дружок Тутты продукты из лодки переносил на опушку леса. А они забирали. Дождутся, когда он уйдет, и уносят припасы к себе в логово. Он однажды спрятался и подсмотрел.
- А леди Тэcc? Как она относилась к тому, что парень шпионит?
- Да какое шпионить?! Просто интересно. Все же знают, что на том берегу нелюди обитают.
- И все же, - настаивал Гуго, - как хозяйка реагировала на подсматривание?
- Вот я тоже спросила. А Тутта говорит, будто леди на берегу никогда не оставалась, всегда уходила в глубь леса.
- Прогуляться? - Гуго отодвинул тарелку, взял в руки кубок и отхлебнул терпкий местный сидр.
- К ведьме ходила, - страшным шепотом поведала девица.
Вся она лучилась удовольствием от возможности вот так запросто почесать языком. Ничего, что тело хозяйки, лежит внизу в зале. Зато король слушает, раскрыв рот. Повстречай она его на дороге, никогда бы не додумалась. Просто мужчина. Красивый. Нет тут иное. Сын Смути кузнеца красивее. Сильный... другой. Прикажи он, да какое прикажи - поведи бровью и любая за ним побежит.
Девица уже несколько раз непроизвольно посматривала на кровать. Вот только мигнет этот значительный суровый и такой притягательный, она ласточкой полетит. А уж спать ему точно до утра не даст.
Видимо она что-то пропустила, разбежавшись мечтами. Только лицо высокого гостя враз изменилось, будто стерли улыбку. Перед девушкой оказался вдруг именно король, один взгляд которого способен снять голову с плеч.
Служаночку затрясло как давешнего поваренка.
- Это же все знают, - начала она оправдываться. - Все... которая приехала на белой лошади. У Себила конь взбесился, как она во двор въехала. И убежал. Себил потом его два дня найти не мог. И другие лошади. Конюшню все время закрывали, пока эта не убралась. Иначе бы все кони разбежались.
- Ты ее видела?
В лице короля не осталось ничего от просто заманчиво красивого мужчины. Такой, вдруг сообразила болтушка, бровью поведет, и сама на эшафот полезешь.
- Видела. Один раз. Когда она только приехала. Ее к леди не хотели пускать. Но она прошла. А потом хозяйка ее заперла, охрану даже приставила, а сама уехала. Вернулась и отправила с глаз подальше на ту сторону. А сама потом все равно к ней ездила...
Не ведая того, девушка в точности подтвердила мысли короля.
- Иди, - коротко бросил Гуго.
Сплетница испарилась.
На следующий день леди Тэcc Тал внесли в семейный склеп, совершили положенный обряд и оставили там, заперев двери и запечатав. Тризна затянулась до глубокой ночи. Люди горевали по своей хозяйке. Петер сидел за столом, не поднимая головы.
Гуго не стал его расспрашивать. Главное он узнал от болтливой служанки.
Нетерпение покалывало кончики пальцев. Гуго сам того не замечая вслушивался в разговоры. Но ничего особенного для себя не почерпнул. Все знали, что хозяйка часто бывала на том берегу, но в отличие от болтливой девки относились к сему факту спокойно. Черную женщину никто ни разу не упомянул.
* * *
Перед глазами колыхались зеленые и желтые полосы. Затылок, такое впечатление, сделался чугунным. Там довольно громко позванивало. Вопрос: внутри или снаружи?
Гуго пошевелился. Руки оказались не связаны. Затылок присутствовал на месте, а звенели империалы в кошеле, который оказался под головой. Под волосами имела место приличных размеров шишка. Чтобы лишний раз не задевать ее, Гуго приподнял голову, от чего желто-зеленые полосы заплясали перед глазами во всю мочь.