- Женщины в его армии были? - тоном дознавателя потребовал джинн, и не подумавший подвинуться.
- А в какой армии их нет?! Маркитантки, гетеры, сестры милосердия, флейтистки, поварихи, подруги, жены...
- Вот тут ты врешь! Не было в армии Александра женщин. Они ж там все друг другу..., - Энке споткнулся. - Он же провозгласил междубратскую любовь. А триста спартанок встали у Фермопил и держались до прихода амазонок. Там-то Александру с его красавчиками и пришел полный и окончательный расчет.
- Да ты что?! - Лекс натурально покатился от хохота. - Нет, конечно, греки в те времена далеки были от идеала нравственности, но не до такой же степени. Наш Александр, кстати, в каждой завоеванной стране женился на тамошней царевне. Детей нарожал! В некоторых секторах даже род такой остался - Александриды. А в некоторых - только упоминание: родился, воевал, зарезали, помер. Слушай, а я точно на него похож?
- Один к одному, - джин скривился как от кислого.
- А за что, мой энергетически неуравновешенный друг, ты его так не любишь? - наконец спохватился Лекс.
- Один соратник по борьбе Александру лампу подарил. Дальше рассказывать?
Пустыня из коричневой постепенно становилась грязно-розовой. Тени обрели четкие границы. Под скалой еще сохранялись остатки ночной свежести, за пределами воздух уже истаивал, знойными струйками.
Энке наконец покинул пьедестал, на котором промитинговал все утро, но уселся в отдалении. Физиономия джинна оставалась пасмурной, хотя и без прежней агрессивности.
- Лампу, значит, друг подарили. И... ты, что, ублажал Александра всю компанию? - Лекс старался говорить сочувственно, а получилось наоборот.
- Я не посмотрю, что ты хозяин, - вскипел Энке. - Башку откручу! Ему лампу Лектор перед самыми Фермопилами принес, еще и горлышко заткнул, гад. Я в ней сутки просидел. Когда выпустили, первое время вообще ничего понять не мог. А когда дошло...
- Да колись ты. Обещаю, ни одна живая душа не узнает.
- Александр Лектора выгнал, одежки поскидал, трясется весь. Ты, говорит, будешь у меня самый любимый брат, мы, говорит, пронесем нашу любовь по всему миру.
- Я ему: как пронесем? На щите или под щитом? На транспарантах или на скрижалях? Какой размер, вес, материал, шрифт, язык? Пока, говорю, точно задачу не поставишь, не понесу любовь.
- А он?
- А он говорит... ну, это... говорит: покажи мне свою мужскую силу.
- А ты?
- А я взял треножник и отколотил его до полного выпадения из памяти. Сказано же: ставь задачу конкретно!
- А что дальше было?
- Ну, армия на приступ перешейка собралась, а полководец лежит в полной отключке. Лектор - за лампу, она ему не дается: подарил, не моги больше прикасаться. Я сижу над чуть живым телом, объясняюсь: выполнял приказ хозяина. Лектор - на меня с кулаками: дескать таких наклонностей раньше за Александром не водилось. Я ему - в лоб. Положил рядом. Так они сражение и продули. Когда остатки братьев-любовников удирали, про меня никто не вспомнил.
- А потом?
- А что потом... - завозился Энке в некотором смущении. - Потом пришли спартанки с амазонками.
- И ты их всех...?
- А куда было деваться? - поднял честные глаза джинн. - Правда, после они все передрались - лампу делили. Так друг дружку и перевели. А, после, - громко изрек он, предваряя следующий вопрос, - наступили в Элладе тишина и гармония аж на три века.
Лекс за дорогу в песках высох до звона в сухожилиях. Одежда пришла в полную негодность. От нее почти ничего не осталось. Мысли были только о воде и еде. Одно хорошо, преследователи его точно потеряли.
Последние два дня пути он начал впадать в оцепенение. А джинну хоть бы что, бежал себе, поглядывая по сторонам, да время от времени ругал человеческое племя за слабость, изнеженность, зависть, подлость, жадность, трусость, тупость, жестокость...
Внезапно он ссадил Лекса в тень и умастился рядом.
Каменистая гряда стекала от вершины на ту сторону отлогим спуском. По самому верху шла череда причудливых скальных зубцов. Под таким, похожим на обломанный клык, они и залегли. Лекс поплавал некоторое время в прозрачном беспамятстве, но благодаря усилиям Энке, пришел в себя.
- Зачем ты меня тормошишь? Мы пришли?
- Угу. Просыпайся.
- Что там?
- Сам посмотри, я твоими глазами работать не нанимался.
У подножья сгрудились кибитки. Там блеяли овцы, стонали верблюды, жалостливо мекали козы. Между ними сновали люди. Поселок надвое разделяла едва различимая тропа. А дальше - извилистой блестящей лентой змеилась река.
Лекс увидел воду, рванулся к ней, но был сграбастан джином и водворен на место, а когда пришел в себя, Энке коротко обрисовал ему диспозицию:
- Десять домов на колесах, стадо овец и коз, есть лошади.
- Я не заметил.
- Увели поить к реке. Людей человек сорок. Верблюды - на продажу.
- Откуда ты знаешь? - вяло поинтересовался Лекс.
- Ухоженные, и без поклажи...
- Пойдем, а? - тоскливо попросил Лекс.
- Пойти-то мы, конечно, пойдем, да только ночью.
- Я не доживу. Сдохну тут, и достанется твоя лампа кочевникам, будешь до конца мира с ними перепираться.
- Я, конечно, долго просидел в песках, только боюсь, нравы за последние сто лет мало изменились. По сравнению с теми, внизу, даже никейский погонщик - родной мамой покажется. Подумаешь, отловили бы нас работорговцы и прицепили на одну жердь. Зато в пути и еда, и вода. Охрана, опять же.
- От кого?
- Вот от этих! Это ж Духи. Племя такое. Они бродягам всегда очень радуются. Живут обособленно. Сами ни с кем не водятся, а уж с ними никто и подавно дело иметь не желает. Духи изредка выползают из центра пустыни для обмена товарами, вот как сейчас. Идут давно, провиант заканчивается, коз и овец они жалеют, до ближайшего торга еще топать и топать. А тут - мы с тобой. Меня сразу говорю, варить бесполезно: как сунешь, так и высунешь. А тебя мигом разделают и запекут. Или - в котел. Перед этим они еще живое мясо отбивают. Считается, так вкуснее.
Если бы в организме оставалась хоть капля воды, Лекс бы заплакал. Река была рядом, но оставалась недосягаемой.
- Ты у нас джинн или кто?
- Джинн.
- Делай что хочешь, но донеси меня до воды!
Энке склонил голову набок, натянуто усмехнулся и уже приготовился к уточнениям, когда Лекс взмолился чуть не в крик:
- Проползем за валунами и спустимся к воде. Нас никто не увидит.
- А что так тихо? - ехидно спросил Энке. - Встал бы на гребень и проорал во всю глотку. Я, дражайший хозяин, подозреваю, что они нас уже почуяли, и, если мы с тобой проявим хоть какое-то шевеление, явятся сюда всем племенем. Ну, меня-то насовсем затоптать трудно. А ты сейчас - ни подраться, ни убежать.
- Ты ж нес меня по пустыне, - уныло канючил Лекс.
- Тащить тебя на закорках и одновременно отбиваться от врагов, дело трудное, но выполнимое. Желательно, чтобы тебя при этом не убили. Ты мне дорог именно живым. Уж лучше такой хлюпик, чем людоеды. Я с ними с ума рехнусь.
Сволочь и демагог. Демагогическая сволочь, трепло собачье... но прав. Подходило время, нырять в лампу, и останется Манус Аспер один одинешенек против всей честной компании.
Энке завозился, будто в штаны иголка попала. Лекс вяло потянул из сумки лампу, приткнул ее между камней и отполз подальше. Скручиваясь в жгут, джин раскалялся так, что запросто могло опалить волосы.
Поганец, который привязал джина к лампе, кое-что умел: Энке, например, мог свободно менять форму перед нырком. Зато в обычной жизни, как ни старался, ничего не получалось. За дорогу Лекс вспомнил все, что слышал о джиннах в разных секторах. Получалось: Энке еще повезло - или не повезло, как посмотреть - в иных местах джинны постоянно пребывали в сосуде, выбираясь исключительно по приказу хозяина. Но и со способностями у них обстояло покруче. Проще говоря: такие джинны свободно могли менять форму, летать, просачиваться в замочную скважину и т.д. А что Энке? Практически - обычный человек, ну, побыстрее и посильнее других, ну, может неограниченное время может обходиться без пищи и воды. Еще и демагог!
Тело обхватило жгучим кольцом. Из глаз посыпались искры. Лекс рванулся, получил второй удар и закричал. Боль оказалась невыносимой.
А нечего задумываться в непосредственной близости от врага! Когда глаза проморгались от слез, а тело, исключительно по инерции, еще пару раз трепыхнулось, выяснилось, что Лекса захлестнули двумя длинными хлыстами, спутав при этом по рукам и ногам.
Двое мужчин начали подтягивать его к себе, не заботясь о том, что нежные бока пока еще живой дичи скребут о камни. На лицах - деловой интерес: добыли парни кусок мяса к ужину!
Сумка оказалась примотана к телу. Лампа осталась в камнях. Лекс даже не пытался ее достать. Во-первых, руки связаны. Во-вторых, безделушку у него отберут, и перейдет драгоценный сосуд во владение следующего хозяина. Пусть уж лучше тут стоит. Авось Энке вернувшись, сподобится вызволить Лекса из неволи. Если к тому времени останется, что вызволять.
Подтащив добычу поближе, духи ловко накинули ему на ноги петлю из тонкой веревки, такой же обмотали грудь и руки. Хлысты они свернули и засунули за пояса. Если потащат за ноги, можно остаться вовсе без головы, - прикинул Лекс. От потрясения он начал быстрее соображать. Духи заговорили на непонятном наречии.
Слава Высшим силам, его понесли, а не потащили волоком. Может, племя уже успело отужинать? Если его оставят на завтрак, убивать точно пока не станут, ночи хоть и прохладные, все равно подпортится.
Энке, где ты? Я буду терпеть твое занудство, я не буду изнурять тебя работой, я буду надраивать лампу до блеска мелом каждый день. Энке, поторопись, меня уже принесли!
На ровной, усыпанной мелким камнем площадке в круг стояли кибитки. Тлел костерок. Смеркалось. За пределами круга блеяло, мекало, покрикивало и всхрапывало. Шумела река. Из полукруглых домиков на колесах выглядывали люди. Маленькие шторки раздергивались, как в кукольном театре. Высовывалась голова. Повинуясь невидимому кукловоду, головы поворачивались все в одну сторону.
Охотники бросили добычу возле костра. Хорошо, хоть не в самые угли. Лекс начал отползать от жара, но получил пинок под ребра и затих. Охотники в этот момент как раз объяснялись со своим предводителем. Или вождем? Нет, на Востоке обитали эмиры, шахи, визири... султан трех кибиток и восьми оборванцев!
Самое время иронизировать и насмехаться над варварскими обычаями, когда тебя вот-вот подадут на ужин в качестве основного блюда!
Энке, где ты, гад?!
Племя потихоньку собиралось вокруг добычи. Лексу послышалось причмокивание. Мечты о завтраке становились все призрачнее. Когда же его начали развязывать, а из-за ближней кибитки выкатили огромный котел, стало вовсе кисло.
Джинну на визит в лампу обычно требовалось около часа. Лекс привык измерять время средне секторальными часами - одинаковыми промежутками, коих в сутках имелось двадцать четыре. Но пойди, пойми, прошел тот час или еще тянется, когда тебя волокут, потом бросают, потом обсуждают добавлять в бульон базилик, или так сойдет.
Люди в основном были тощими. Между их ногами терлась тощая собака. Тоже на что-то надеется, тварь! Воняло мочой, псиной, прелыми шкурами, навозом, лошадиным потом.
Энке мог вообще не прийти. Зачем ему Лекс? За дорогу джин много раз сокрушался, что попал в руки недотепы, слабака, чужака, дурака и вообще - Александра! Джинн мог спокойно отсидеться за камнями. Подумаешь! Племя Духов когда-нибудь уйдет, а дорога останется. Энке присмотрит себе подходящий караван, выберет пристойного хозяина и сдастся.
Глава племени возвышался над остальными примерно на голову, был широк в плечах и животе. Этот уже точно не голодал. Скрипела кожей блестящая безрукавка. От запястий до локтя руки закрывали нарукавники из овчины, на ногах имелись такие же гольфы, разве шерсть на них была подлиннее и погрязнее. Вместо штанов он носил юбку до колен. Остальные рядились в обрывки, накрученных как попало тряпок. Женщины лиц не закрывали. Вылезли дети и сбились в стайку у дальнего края площадки. К делам взрослых их не допускали.
А Энке все не появлялся. Лекс, по легкомыслию, даже не спросил, может ли джинн задержаться в лампе. Хотя, что ему там делать? Нырнул, нюхнул, вынырнул. А вдруг он не сообразит, что с Лексом приключилась беда, подумает, будто тот ушел к реке или вовсе прогуляться?
Где-то за спиной раздался женский визг. Глава племени ответил рычанием, люди, устанавливающие котел бросили работу. Над Лексом простерлась мощная черная от грязи длань.
- Ты эллин? - зарычал ему в лицо людоедский глава на ломанном греческом.
- Нет, - кое-как выговорил Лекс спекшимися губами
- Ты дэв?
- Нет.
- Варите! - распорядился мохноногий и пошел проч.
Костлявая тетка перемахнула через Лекса, закричала, затопала ногами, но на нее не обращали внимания. В руках одного из духов появилась красиво отполированная дубинка с небольшими шипиками. В ее предназначении сомневаться не приходилось.
- Я эллин!!! - заорал Лекс, собрав остатки сил. - Я эллин, римлянин и франк! Король пошлет за мной отряд.
Главарь одним прыжком оказался рядом.
- Ты эллин?
- Да!
- Варите его медленно! Слышишь, падаль, мы будем варить тебя до утра и отрезать мелкие кусочки, чтобы попробовать, готово или нет.
Выходит, взаимоотношения с эллинами у людоедов не сложились
- За меня дадут выкуп, - попробовал последнее средство Лекс.
Главарь захохотал, будто поперхнулся. Вслед за ним покатилась толпа. А тощая тетка между тем так и вертелась на месте - протестовала.
Лекс расслабился. Пришло время вспомнить, чему его когда-то учили. Главное - отключиться от посторонних мыслей, впустить в себя информацию и настроить поток сознания на анализ. Раз, два, три...
Сперва он начал понимать отдельные слова, потом они сложились во фразы. Не так и сложно разобраться с чужим языком, если ты знаешь их сотню или больше. Другое дело, что учили тебя давным-давно. Постепенно стала понятна суть разногласий.
Толстый дядька просто хотел плотно поужинать, а тощая злая карга, требовала, чтобы Лекса завтра на утренней зорьке скормили какому-то местному божку.
Духи вообще-то шли не только товары менять. Они по дороге собирались принести жертву. На заклание с собой вели выборного кандидата. Тетка настаивала, чтобы своего поменяли на чужака. Она пользовалась каким-никаким авторитетом. Кандидата в жертвы вытащили из кибитки и кинули рядом с Лексом. Стоять он не мог. Парня не кормили всю дорогу - зачем харчи переводить - чужому дяде и такой сгодится.
Темнолицая дама сверкала запавшими глазами, трясла обрывками тряпок и призывала племя в свидетели. Кроме того, она обещала всем и каждому посильную кару, если откажутся от размена. Жертва приходился ей родней. Точнее - внуком.
- Я нашлю на вас чесотку, гноену, проказу, сап, паршу, мор и глад! А тебя, - кривой палец уперся в грудь главаря, - я зарежу сонного и отдам собакам.
Псы, решив, что их зовут, начали прорываться сквозь толпу. Они кусали людей за ноги, толкались и взлаивали. Вскоре перед костром остался толстый главарь, тетка и свора клочковатых, невероятно худых зверей.
Лекс готов был поклясться, тетка способна натравить стаю. Зато главарь мог собственноручно задушить разозленную бабку. В племени, которое относилось к человеческой жизни с примитивной утилитарностью, убийство скорее всего являлось заурядным средством выяснения отношений.
Тетка орала и плевалась, соплеменники неодобрительно бурчали поодаль, собаки скалились, ожидая команды.
Главарь сдался. Тетка шикнула на собак, те начали разбегаться, поглядывая на хозяйку: вдруг передумает. Старуха подхватила с земли внучка и потащила в кибитку. Главарь подошел и пнул Лекса.
- Эл-л-льлин!
Что за сектор! Почему им всем тут греки поперек горла? Взять того же Энке: живет черт знает сколько лет, а свирепеет по-настоящему только когда вспоминает Александра. Тот, как ни крути, тоже был уроженцем Апенинского полуострова с прилегающими областями.
Когда обозленный главарь ушел, Лекс попытался сесть. Ноги связаны. Руками не шевельнуть. Повозился, уперся пяткой в землю и посадил таки себя спиной к костру. Пробегающий мимо голый худой людоедский мальчишка плюнул, но не попал.
Зря садился: голова закружилась так, что чуть не рухнул обратно, но удержался исключительно из вредности. Уконтропупившая главаря колдунья, как раз проходила мимо.
- Принеси воды, - потребовал у нее Лекс.
Пучок рванины шарахнулся от него, как от чумного. Могла бы и посочувствовать, стерва! Как-никак, ее внучок останется жив исключительно благодаря Лексу.
- Воды принеси! - заорал он во всю глотку. - Иначе сдохну до утра. Конец тогда твоему родственнику. Тащи воду!
С дальнего конца деревни донесся гогот главаря.
Люди разошлись. Собаки кружили за кибитками. Дисциплина в племени, надо признать, была образцовая. Сказано: в котел - народ схватился за ложки. Сказано: отлыньте - все забились в щели.
Племя угомонилось очень быстро. Костер догорел окончательно и только вонял. Сидеть столбом смысла не имело. К тому же пить хотелось так, что в глазах плыли зеленые круги, а сердце выдавало бешеный галоп с обмороком в финале. Лекс завалился набок и на время отключился.
В лицо ему плескала вода. Не сомневаясь, что это продолжение бреда, Лекс открыл рот и начал ловить капли. Они были теплыми и вкусными до изнеможения. Кто-то грубо приподнял его голову и начал лить воду в рот. А это уже точно была явь! Осталось подчиниться и пить, пить, пить... пока не полилось обратно.
- Завтра на рассвете, - проскрипел над головой шепот старухи, - из воды выйдет Покровитель племени Духов и возьмет тебя. Он убивает быстро. Скажи мне спасибо, Хаал бы мучил тебя долго-долго. Мучил и наслаждался. Эллины убили его мать. А брата убил он сам.