На вершине любоваться было как правило нечем, кроме густых облаков и тумана. Видимость стремилась к нулю. Мы не задерживались там надолго и начинали спуск в предвкушении тепла и сытного ужина с пинтой пива.
В номере был телевизор, но я старался его не смотреть. Нам и без того было, чем заняться. Мыслями я то и дело возвращался к городку, затерянному посреди пустыни, и трем псам, которых я оставил в армейском джипе.
Я просил Дэйва позвонить мне и сказать, все ли с ними в порядке. Он сдержал обещание, но не учел разницу во времени, поэтому мы не смогли поговорить лично. Он оставил сообщение на автоответчике, что все в порядке. Правда, он случайно упустил Наузада из вольера в первый день и больше часа пытался заманить его обратно, но все кончилось хорошо.
Я посмеялся, представив себе, как это смотрелось со стороны. Для меня важно было узнать, что с собаками нет проблем.
А время шло – и вот уже пришла пора возвращаться. Я и не заметил, как пролетели дни. По пути на базу, откуда улетал мой самолет, мы заехали к родителям Лизы, чтобы оставить Бимера и Физз. Приехали мы рано поутру, и я решил прогуляться, но внезапно меня окликнул отец Лизы:
– Ты новости видел, Пен? Вы были знакомы?
– Ты о чем? – У меня все похолодело внутри.
– Вчера в Наузаде погиб какой-то морпех.
– О, черт. Как его звали? – воскликнул я и ринулся в гостиную, к телевизору.
У меня ушло несколько мучительных минут на то, чтобы отыскать нужную новость среди сменявшихся заголовков. Репортер ВВС находился в Бастионе. Сначала показывали съемки каких-то незнакомых мне солдат и патрулей, потом наконец появилась фотография морпеха в камуфляже. Я сразу узнал его в лицо.
Это был Ричард Уотсон из нашей команды.
– О, нет, – пробормотал.
Лиза, стоявшая у меня за спиной, мягко сжала мою руку. Я стиснул ее пальцы в ответ.
12 Дома трава зеленее
Весь перелет обратно в Афганистан я проспал. Время от времени приоткрывал глаза, оглядывался по сторонам и снова погружался в дрему под неумолчный шум двигателей битком набитого транспортника. Новичков среди нас не было, все остальные тоже возвращались с побывки. Я знал, чего ждать по прибытии, не было страха, неизбежного при переводе на новое место службы.
На сей раз я куда дольше сжимал Лизу в объятиях, когда мы прощались. Очень плохо, что о гибели Ричи я узнал, пока мы были вместе. Теперь некуда было укрыться от мысли о том, что в Афганистане каждый из нас ходил на волосок от смерти.
Когда транспортный самолет С130 приземлился на посадочной полосе в пустыне Гильменд рядом с Кэмп Бастионом, у меня возникло такое ощущение, словно я отсюда и не улетал.
Я спустился по разгрузочному трапу, в то время как самолет уже готовили к отправке обратно. Воздух казался холоднее, чем мне помнилось, и сильнее ощущалась сырость. Низкие облака цеплялись за горные склоны на севере. Влажная грязь чавкала под ногами. Но я привез зимние ботинки – кожаные, вместо тканевых летних, от которых сейчас не было никакого проку, – и чувствовал себя отлично подготовленным к любой непогоде.
Мы с Мейсом прошли на склад, чтобы получить обратно свои автоматы и экипировку. Заодно я заглянул в штабную палатку, чтобы отметиться по прибытии. За десять дней тут тоже ничего не поменялось. На каждом столе трещали рации, со всех концов Гильмендской пустыни поступали запросы и донесения. По стенам были развешаны карты и графики, так что не оставалось живого места.
Дежурным офицером оказался наш инструктор по спецподготовке. Именно он был моим непосредственным начальником в Плимуте.
– А, сержант, как дела? – Он заулыбался, когда увидел меня.
– Только из отпуска, босс, и нам бы поскорее в Наузад попасть. Никто в нашу сторону не летит?
– Через двадцать минут. Успеете? – ответил он, сверившись с планшетом. – Вертушка команды быстрого реагирования.
Я сглотнул. Вертолет КБР отправляли только за ранеными.
– Что стряслось?
– Кто-то ногу сломал, не знаю подробностей.
– Черт, а кто именно – неизвестно? – Я перебирал все возможные варианты.
– Морпех Смит, – ответил он, не отрываясь от экрана.
Смит прибыл в Афганистан на штабную работу, но его перевели в Наузад, когда нам понадобилось подкрепление. Он успел отслужить на базе всего пару недель.
Попутно я успел подсчитать, что отсюда до вертолетной площадки пять минут – если бегом. Отсчет начался.
– Мы успеем. Сообщите пилоту, босс? – попросил я.
– Договорились. Увидимся через три месяца. Надеюсь, отпуск был хороший. – Он улыбнулся мне на прощание и снял трубку внутренней связи.
Я выбежал из кишащей народом штабной палатки в поисках Мейса. Тот стоял, лениво привалившись к ограждению.
– Отдыха не будет, приятель. Хватаем барахло – и погнали. Вертолет через пятнадцать минут.
Он пару секунд молча смотрел на меня, мозг явно отказывался переваривать информацию.
– Ну, блин, – только и смог он сказать. И мы побежали.
По пути мы успели прихватить три громадных мешка с почтой, предназначенной для наших ребят. Мейс их заметил, еще когда мы ходили за оружием. Любезность любезностью, но, сказать по правде, после пробежки до вертолета мы об этом уже сто раз пожалели.
Обливаясь потом, мы плюхнулись, куда нам указал старший по погрузке. Рядом сидели медики. Я выдохнуть не успел, как вертушка взмыла в воздух.
Рядом со мной сидела медсестра из команды быстрого реагирования. Я улыбнулся ей, поудобнее пристраивая мешки с почтой под ногами, и она улыбнулась в ответ.
Я обратил внимание, что марлевая повязка уже была у нее на шее, так чтобы ее оставалось лишь натянуть на лицо, а в руке она держала резиновые перчатки и перевязочные материалы. Коленями был зажат медицинский чемоданчик. Автомат, как что-то совершенно ненужное, она запихнула под сиденье.
– Какой шустрый почтальон! Может, как-нибудь заедешь, завезешь мне особую посылочку? – прокричала она, перекрикивая гул двигателей, с широкой ухмылкой.
Я уставился на нее. Такого я не ожидал. Или ослышался?
Пока я думал, как же ответить, она расхохоталась. Это была просто шутка. Команду быстрого реагирования поднимают по тревоге. Они никогда не знают, что их ждет на месте, ранения могут быть самыми различными, но они должны оказать первую помощь, пока возвращаются в Бастион. Нет, такой работе не позавидуешь. Юмор необходим, чтобы справляться со стрессом. И она здорово меня огорошила.
– Класс! – крикнул я в ответ, стараясь сохранить лицо. – Может, если тебе очень повезет, я разрешу меня забинтовать. Идет?
Она показала мне большой палец, все с той же дурашливой улыбкой, потом начала проверять медицинские инструменты.
Я выглянул наружу. Мы летели низко, совсем низко. С такой густой облачностью иначе было никак. Дождь шел не сильный, но для пилота достаточно неприятный.
Двадцать минут пролетели быстро, я вспоминал об отпуске, но он уже казался далеким и каким-то сказочным. Думал я и о том, как парни на базе пережили гибель Уотсона. Еще хотелось поскорее проведать Наузада, Джену и РПГ. После того единственного сообщения на автоответчике Дэйв больше со мной не связывался, так что я даже не знал, остались ли собаки на базе. Конечно, в сравнении с человеческой жизнью, судьба трех дворняг была мелочью. Но это были мои дворняги, и я не мог не волноваться о них.
До посадки оставалась одна минута. Мы с Мейсом поднялись, с трудом удерживаясь на ногах – так сильно вертолет трясло и шатало из стороны в сторону. Приходилось держаться за страховочные петли и слегка сгибать ноги в коленях, как будто мы неслись на огромной доске для серфинга. Медики остались сидеть, раненого должны были поднять прямо на борт.
Как только вертушка совершила посадку, мы тут же подхватили мешки с почтой и бросились вниз, прямо в адскую круговерть из дождевой воды и грязи, поднятой лопастями. Не спасали ни защитные очки, ни платки, которыми мы закрывали рот и нос. С трудом пытаясь разглядеть хоть что-то вокруг себя, мы отбежали как можно дальше. Тем временем четверо наших ребят затаскивали в вертолет раненого в спальном мешке; их было практически не видно за стеной воды.
Но, по крайней мере, скоро Смит окажется в госпитале.
Еще через пару секунд все четверо оказались рядом с нами, и вертушка взмыла в небо, окатив нас на прощание потоками гравия и жидкой глины. Я поморщился, когда камень угодил мне прямо в левое плечо.
Понемногу гул затих, грязь осела, я смог снять и протереть очки. Проку от них больше не было никакого.
– С возвращением, сержант. Как побывка?
Сперва я узнал голос, потом, когда он тоже снял очки, заметил густые усы – конечно, это был Дэйв. Темные волосы отросли за время моего отсутствия еще больше.
– Отлично, но уже хотелось вернуться, – соврал я, пожимая руку ему и остальным троим. – Как вы тут?
Про Ричи мне не надо было спрашивать напрямую, он и так понял, о чем я.
– С возвращением, сержант. Как побывка?
Сперва я узнал голос, потом, когда он тоже снял очки, заметил густые усы – конечно, это был Дэйв. Темные волосы отросли за время моего отсутствия еще больше.
– Отлично, но уже хотелось вернуться, – соврал я, пожимая руку ему и остальным троим. – Как вы тут?
Про Ричи мне не надо было спрашивать напрямую, он и так понял, о чем я.
– Уже лучше. Парни ничего, нормально справляются, – ответил он. – Первые пару дней тяжко было, конечно.
Я осмотрелся по сторонам. Джип с неизменным Джоном за рулем, скрежетнув тормозами, лихо подрулил к нам. Горы со всех сторон были полностью укрыты дымкой. Моросил мелкий дождь.
Я опять повернулся к Дэйву, и он сразу догадался, что меня интересует теперь.
– Не волнуйся, собаки в норме, на базе по-прежнему. Джена еще растолстела.
– Я по-прежнему без понятия, как их вывозить, – признался я, пока мы грузили в машину мешки с почтой. Дэйв не ответил. Холодный ветер с севера ощущался все сильнее, я начал мерзнуть.
– Привет, Джон. Все еще водишь эту колымагу? – Я протянул руку, чтобы поздороваться с ним через приоткрытое окно. Приятно было вновь увидеть знакомые лица.
– Никому свою малышку не доверю, – засмеялся он. – А то ты не знаешь!
Я забрался на пассажирское сиденье рядом с ним, остальные ребята ехали до базы в открытом кузове. Я посмотрел на свою форму, которая была идеально чистой еще пару минут назад. Теперь она промокла и перепачкалась, и я знал, что еще пару недель придется ходить только так.
Выглянув в окно, я наконец понял, что показалось мне странным с самого начала: пустыня была какого-то неправильного цвета.
Вместо привычной блеклой желтизны, насколько хватало глаз, вокруг расстилался зеленый ковер.
– Ого, и когда это случилось? – спросил я, указывая вперед через ветровое стекло.
– Сразу, как дождь пошел, и в ночь после этого – раз-два, и выросла трава, – отозвался Джон, не отрывая взгляда от ухабистой колеи.
Зато база не изменилась ни на йоту. Все было в точности таким же, как когда я выехал в последний раз за эти железные ворота. Только лужи теперь были повсюду, в каждой вмятине и рытвине на земле.
– Надо было ласты прихватить, – заметил я, когда Джон остановился перед штабом, въехав в особенно глубокую лужу.
Я сразу пошел доложиться боссу о своем возвращении. Он удивленно посмотрел на меня: как видно, не ожидал нас так скоро. Ближайший плановый рейс на базу ожидался только через два дня.
– Отличная стрижка, сержант, – улыбнулся он, когда я снял каску. Я и правда постригся слишком коротко, пока был в отпуске, и теперь выглядел как заправский салага. Большинство наших успели прилично обрасти за время пребывания в лагере.
Мы обменялись шутками по поводу моей побывки и наконец перешли к текущим делам, чтобы я наверстал упущенное за все десять дней.
Он рассказал, как погиб Уотсон. Талибы устроили засаду на патруль, отправленный к северу от Наузада. Ричи был в машине поддержки, на пассажирском сиденье, где обычно сидел я. Его подстрелили, когда автомобиль двинулся нашим парням на выручку.
Парень, сломавший бедро, пострадал во время ночного выезда. Он ехал в открытом кузове, с припасами для наблюдательного поста в паре дней пути от базы, в пустыне. Водитель не сумел разглядеть в темноте дорогу, не помог даже прибор ночного видения. Машина свалилась в кювет, забуксовав на жидкой глине, и перевернулась. Смиту еще повезло, он мог пострадать гораздо серьезнее.
Босс почти закончил с новостями, когда внезапно проснулись талибы. Видимо, решили отметить мое возвращение обстрелом базы.
– Надеюсь, ты не забыл, что делать, – напутствовал меня кэп, когда я выбегал наружу. Я мчался к своему посту и думал, что собакам придется еще немного подождать.
Каких-то двадцать четыре часа назад я пил пиво в уютном пабе. Теперь я сидел на наблюдательном пункте среди мешков с песком и слушал грохот выстрелов. Нет, здесь и правда ничего не изменилось.
Справа от меня Хатч вел ответную стрельбу из пулемета. Мы еще не успели толком поболтать, он только успел мне крикнуть:
– С возвращением, сержант!
Я смотрел на унылый, промоченный дождем Наузад. Ничего смешного там не было, но все равно хотелось улыбнуться. Несмотря на дождь и свежую траву, ощущение было такое, точно я никуда и не уезжал.
Я сбросил рядом с койкой походный рюкзак и достал собачьи лакомства, которые вез в боковом кармане из самой Англии. Потом окликнул ребят, чтобы понять, кто сейчас не на дежурстве. На окнах кое-где были развешаны рождественские украшения и мишура. Под дождем они выглядели довольно жалко.
В одной из общих комнат обнаружилась даже небольшая елочка, выглядевшая так, словно видала лучшие дни. Понятия не имею, откуда она там взялась.
Почти все наши парни либо дежурили, либо спали. Я поболтал с теми, кто еще не отошел на боковую, намеренно избегая обсуждать с ними Ричи. Если кто-то захочет – скажет сам, но пока что они молчали. Я постарался взбодрить их байками с «гражданки», отчаянно привирая, сколько всего вкусного съел и выпил за эти десять дней.
По пути к вольеру я то и дело наступал в глубокие лужи. У ограждения я заглянул внутрь, но никто не выскочил мне навстречу. В загончике обнаружился новый навес, который, видимо, соорудили Дэйв с Джоном. Там спали, свернувшись калачиком, Джена и РПГ. Я решил, что Наузад, скорее всего, укрывается от непогоды в блиндаже, у которого теперь появилась крыша из пластика. Я тихонько отвязал калитку и прошел внутрь.
У входа вода стояла едва ли не по щиколотку. Я зашуршал в кармане обертками и закричал:
– Эй, тут что, никто не рад меня видеть?
РПГ с Дженой тут же вскинулись на звук. И сразу вслед за этим из блиндажа высунулся любопытный нос.
Они узнали меня сразу же, запрыгали вокруг, заляпали меня грязью с ног до головы. Джена повизгивала от восторга, показывая, как сильно она скучала.
– Да, да, я тоже соскучился, – сказал я и сунул Наузаду в пасть угощение. Потом дал лакомство Джене и РПГ. Меня всегда поражало, как аккуратно они брали у меня еду, хотя были дикими и необученными дворнягами.
– Спокойно, Джена, тебе так прыгать вредно, как я погляжу.
Она заметно округлилась. Сомнений не было, скоро мы станем гордыми хозяевами своры щенят.
Немного успокоившись, собаки растащили лакомства по углам. Я стоял и смотрел на них какое-то время, а потом принялся играть с Наузадом, чтобы отвлечь его внимание от Джены, которая как обычно не торопилась с едой. Время от времени она переставала жевать и пристально смотрела на меня, словно опасаясь, что я снова исчезну.
– Ешь, Джена, очень тебя прошу, – сказал я. – Не уверен, что смогу долго удерживать этого адского пса.
13 Пуля
Сегодня покормить собак надо было быстро.
На сегодня планировался выход патруля, потом прилет транспортника. И не абы какого транспортника – это был особый рождественский борт. Из Бастиона сообщили, что он везет тридцать пять мешков с почтой и кое-какие сюрпризы. База тихо гудела от нетерпения. Но даже мельница слухов пока не намолола ничего стоящего.
Я разложил еду по трем мискам и внезапно обратил внимание, что собаки ведут себя не как обычно. Они казались вялыми и притихшими. Может, виной всему была погода: с севера задували ледяные и промозглые ветра, и это никого не радовало. Каждый день повторялось одно и то же. Мы просыпались на заледеневшей базе. За утро она понемногу оттаивала, к середине дня начинался ливень, а ночью все замерзало вновь. Перепады температур становились все более резкими. Горы на севере натянули снеговые шапки и выглядели красиво, как на открытках.
Ночные дежурства превратились в испытание не для слабых духом. Выбираться из теплого спальника в час ночи было настоящим подвигом. Прошлой ночью термометр показывал минус десять по Цельсию.
С наступлением афганской зимы самозваный комитет собачьего спасения, состоявший из нас с Дэйвом и Джоном, пришел к выводу, что животных нужно защитить от непогоды, тем более что Джена уже была на сносях.
У задней стены базы имелся маленький дворик, который до сих пор ни для чего не использовали. Его осмотрели в самом начале, когда мы только прибыли на базу, и признали ни на что не пригодным.
Но теперь мы решили, что достаточно немного постараться – и там можно сделать отличный новый дом для собак. Тем более, там имелось три крохотных ниши в основной стене, где животные могли бы укрываться от проливного дождя. Чтобы утеплить эти «норы», мы втиснули туда три больших картонных коробки, проделав в них небольшие отверстия, достаточные, чтобы собака могла пролезть внутрь. Кроме того, у нас по-прежнему оставался запас старых футболок.
Дворик прилегал к восточной стене и находился на достаточном отдалении от всех основных построек, чтобы собаки не досаждали никому своим лаем. Иногда им случалось погавкать ночами, особенно если снаружи рыскала бывшая стая Наузада. Подозреваю, он тосковал по вольным денькам, хотя я никак не мог понять почему. Мне казалось, человеческая забота и гарантированная еда два раза в день – это гораздо лучше.