Сценариев не было – основой считалось искусство импровизации. Если поблизости что-то горело, режиссер и съемочная группа могли броситься туда, чтобы снять занятых в фильме актеров на фоне огня. Первоначальный сценарий, или «идея», сопровождался импровизированной последовательностью нелепых событий, которая всегда заканчивалась погоней. Именно погоня была фирменным знаком Keystone, а самым лучшим считался «бег зигзагом», когда, например, отряд разъяренных полицейских двигался не по прямой, а словно отскакивал от невидимых стен. Камера была «недостаточно заведена», так что при воспроизведении на экране все движения получались более быстрыми. Кроме того, Сеннет вырезал каждый четвертый кадр, и все персонажи подпрыгивали или дергались, усиливая чисто механическое напряжение комедии.
Актеры были марионетками, которые просто бежали, бежали и бежали, пока не наталкивались на неподвижный объект… или не падали от усталости. Они обитали в искусственном комическом мире, где возможно все. Несмотря на разрушения вокруг них, персонажи фильмов оставались целыми и невредимыми. Им не требовалось изображать какие-либо эмоции, кроме типичных проявлений страха, жадности либо страсти. Все должно было происходить как можно стремительнее. Зрителям не оставляли времени на размышления. Фильмы Сеннета отличались необыкновенно быстрым темпом и энергичностью, поэтому равных им практически не было. Комедии могли быть в одной или двух частях, причем каждая часть длилась приблизительно 30 минут. Суть первых фильмов заключалась в постоянном движении.
Сеннет выпускал короткие и энергичные картины, заполненные гонками на автомобилях и суматошными погонями. Летали кирпичи, в воздухе мелькали деревянные молотки, но больше всего зрителям нравились, как называл их Чаплин, пинки под зад. Сюжеты подчас заимствовались из водевилей, но местом действия в большинстве случаев была современная Америка – как правило, город с салунами, дешевыми гостиницами, лавками и ломбардами, банками и парикмахерскими, грязными ресторанами и пыльными улицами, на которых автомобили соседствовали с пролетками и где можно было увидеть всю драматическую жизнь бурно растущей страны. Фильмы давали ощущение открытого пространства прямо за углом. И подобно всему остальному в Америке, они выпускались с невероятной скоростью. Каждую неделю студия заканчивала три картины, и за предыдущий год из Эдендейла их вышло около 140 штук.
У киностудии Keystone имелся небольшой постоянный состав актеров, которые привыкли работать друг с другом. Среди них были Роско «Толстяк» Арбакл, Честер «Морж» Конклин, Мак «Эмброуз» Суэйн и Мэйбл Норманд. Мужчины слишком сильно гримировались, а все их действия были утрированными. Некоторые напоминали оживших горгулий… В отсутствие зрителей, для которых актеры могли бы играть, все получалось преувеличенным.
В свой первый день на студии Чаплин приехал во время обеденного перерыва, и вид актеров, выходящих из бунгало, лишил его присутствия духа. Ничего подобного он еще не видел. Чарли вернулся в гостиницу в городе и сидел там два дня… Потом его пригласил сам Сеннет, которому не терпелось познакомиться со своим новым комиком. Сеннет устроил Чарли экскурсию по студии и представил главным актерам и съемочной группе. Чаплин вспоминал, как у него спросили: «А вы можете смешно упасть со стремянки, не переломав себе кости?» Разумеется, он мог. Подобные трюки Чарли выполнял у Карно уже несколько лет.
Впервые увидев Чаплина без сценического грима, Сеннет был озадачен его молодостью.
– Я думал, вы гораздо старше, – признался он.
– Я могу стать таким старым, как вам нужно, – ответил Чарли.
Тем не менее у него сложилось впечатление, что приглашение юного комика Мак уже считает ошибкой.
Впоследствии Сеннет вспоминал о Чаплине как о стеснительном маленьком англичанине, которого смущало и озадачивало все, что было связано с кинофильмами. Безусловно, Чарли был не настолько смущен – он с любопытством и вниманием рассматривал все вокруг. Честер Конклин свидетельствует, что он непрерывно наблюдал за всеми и мало говорил, задал только несколько конкретных и профессиональных вопросов. Почему сцены снимают не в хронологическом порядке? Почему отснятые материалы просматривают в негативах? Как реагировать на персонаж, присутствие которого только подразумевается?
Несколько дней Чаплин бродил среди артистов и декораций – он так и не получил роли. Похоже, никто не знал, что с ним делать. Наконец наступил долгожданный момент. Генри Лерману, одному из молодых режиссеров студии Keystone – кино было молодым видом искусства, поэтому все, кто им занимался, тоже были молоды, – понадобился исполнитель роли уличного мошенника.
Фильм «Зарабатывая на жизнь» (Making a Living) вышел на экран 2 февраля 1914 года, и в нем Чаплин впервые сыграл как киноактер. Еще не Бродяга, а театральный злодей в галстуке и цилиндре, с моноклем и висячими усами – это всем известный костюм «отчаянного Десмонда». В своем первом фильме Чаплин хитер и льстив, но от него словно исходит какая-то угроза. Вот он целует руку девушке, и его губы скользят вверх, к самому плечу. Это было очередное изобретение Чарли. Он первым проделал этот трюк на экране. У него уже имелся полный набор гримас – тик, разные улыбки, насупленные брови. Кроме того, в фильме Чаплин попробовал свою характерную походку, предшественницу той, что позже станет знаменитой.
Чарли был убежден, что Лерман его недолюбливал и намеренно вырезал часть смешных трюков, привнесенных в фильм. При этом молодой актер также осознавал свою неопытность – он по-прежнему был немного скованным и слишком нервным. Похоже, сам Сеннет остался недоволен готовой картиной и жаловался Мэйбл Норманд, что он здорово влип. Тем не менее у Чаплина не было причины совсем уж падать духом. Конечно, фильм «Зарабатывая на жизнь» ничем не отличался от стандартной продукции киностудии Keystone, однако газета Moving Picture World написала, что способный актер, играющий роль мошенника, – первоклассный комик.
Высказываются разные мнения, каким был второй фильм Чаплина, в котором в муках появился на свет маленький человек, или Бродяга, однако точно известно, что через пять дней после картины «Зарабатывая на жизнь» были выпущены «Детские автомобильные гонки» (Kid Auto Races at Venice) – с такой скоростью в то время снимались короткометражки. Длилась картина всего 11 минут. Чаплин играл чудака, который вмешивается в чужие дела и которого никто не любит. Он уже в характерном костюме – тесный пиджак и широченные штаны, и его действительно можно принять за бродягу. Котелок ему мал, ботинки велики, а пиджак скреплен большой английской булавкой. Под носом приклеены маленькие усики. В руках бамбуковая трость. Это бродяга, который требует к себе внимания. Здесь Чарли впервые отбросил сигарету подошвой правого ботинка. Возможно, он эксцентричен и даже немного безумен, но уже оригинален.
Бродяга всем мешает, на сто процентов уверенный в своей неотразимости и агрессивный по отношению к тем, кто не дает ему покрасоваться. Он расхаживает перед камерой, снимающей гонки на автомобилях, и сопротивляется всем попыткам режиссера избавиться от его присутствия. Он жаждет общения с камерой и – что еще важнее! – с огромной неизвестной аудиторией, скрывающейся за ее объективом. Он устанавливает прямую связь с теми, кто на него смотрит, одновременно шутливую и заговорщическую. Ему плевать, что автогонки – публичное и общественное мероприятие. В его поведении сквозит нелепый солипсизм, словно он хочет сказать, что важнее его никого и ничего нет. Смотреть имеет смысл только на него. Это ощущение Чаплин будет поддерживать на протяжении всей своей карьеры в кино.
Через неделю, 9 февраля, вышел фильм «Необыкновенно затруднительное положение Мэйбл» (Mabel’s Strange Predicament). Считается, что именно в этой короткометражной ленте родился уникальный комедийный стиль Чаплина и образ Бродяги, который еще известен как Чарли, или Шарло. Один из операторов фильма вспоминал: «У меня до сих пор перед глазами маленький павильон, где была его гримерная. Он выходит и будто репетирует на ходу – эта походка, трость, котелок… Выглядело ли это тогда смешно? Да, выглядело. Да, потому что было свежим… И его движения. Скривленный рот и эти усики – все это работало. И трость, которой он размахивал или которая висела на сгибе локтя… и движение на одной ноге, как на коньках». Он был похож на пьяницу, которого играл у Карно. Он спотыкался о ногу дамы и извинялся, приподнимая котелок, затем спотыкался об урну и снова смущенно приподнимал котелок. Он вертел тростью и сбивал с себя шляпу. Он начинал репетировать похотливую улыбку. Технический персонал и актеры, собравшиеся вокруг съемочной площадки, рассмеялись. Сеннет тоже смеялся. Чаплин понял, что дело сделано.
Таким образом, фильм «Необыкновенно затруднительное положение Мэйбл» стал первым, в котором Чаплин появился в образе, сделавшем его знаменитым. Но, как это бывает со всеми сакральными реликвиями, происхождение и история одежды и аксессуаров Бродяги точно неизвестны. В разных интервью Чаплин излагал разные версии. Однажды он сказал так: «Я подумал обо всех тех маленьких англичанах, которых видел, с маленькими усиками, в тесных пиджаках, с бамбуковыми тросточками, и сделал их своим прототипом». Тем не менее он вполне мог вспомнить также о больших ботинках и мешковатых брюках, которые надевали многие английские артисты мюзик-холла. В другом случае Чаплин сказал, что просто взял вещи партнеров, пока ждал своего выхода – костюм Бродяги сложился случайно. Также он говорил, что этот образ складывался постепенно. Одному из своих сыновей Чарли рассказывал, что его – молодого актера – попросили заменить заболевшего исполнителя роли, одежда оказалась не по нему, но, когда он появился на сцене, все рассмеялись и последовали аплодисменты. Иногда Чаплин обращался к метафизическому объяснению – маленькие усики есть символ тщеславия, а мешковатые брюки служат карикатурой нашей эксцентричности, нашей глупости, нашей неуклюжести. Не исключено, что он вспомнил и «обедневшего аристократа» из Лондона – типаж, который Чарли прекрасно знал. Словом, возможно любое объяснение.
Таким образом, фильм «Необыкновенно затруднительное положение Мэйбл» стал первым, в котором Чаплин появился в образе, сделавшем его знаменитым. Но, как это бывает со всеми сакральными реликвиями, происхождение и история одежды и аксессуаров Бродяги точно неизвестны. В разных интервью Чаплин излагал разные версии. Однажды он сказал так: «Я подумал обо всех тех маленьких англичанах, которых видел, с маленькими усиками, в тесных пиджаках, с бамбуковыми тросточками, и сделал их своим прототипом». Тем не менее он вполне мог вспомнить также о больших ботинках и мешковатых брюках, которые надевали многие английские артисты мюзик-холла. В другом случае Чаплин сказал, что просто взял вещи партнеров, пока ждал своего выхода – костюм Бродяги сложился случайно. Также он говорил, что этот образ складывался постепенно. Одному из своих сыновей Чарли рассказывал, что его – молодого актера – попросили заменить заболевшего исполнителя роли, одежда оказалась не по нему, но, когда он появился на сцене, все рассмеялись и последовали аплодисменты. Иногда Чаплин обращался к метафизическому объяснению – маленькие усики есть символ тщеславия, а мешковатые брюки служат карикатурой нашей эксцентричности, нашей глупости, нашей неуклюжести. Не исключено, что он вспомнил и «обедневшего аристократа» из Лондона – типаж, который Чарли прекрасно знал. Словом, возможно любое объяснение.
Тем не менее сам факт, что Чаплин так быстро пришел к мысли об основах этого костюма и аксессуаров, свидетельствует о том, что в его творческом воображении уже созревало нечто подобное. Это было воплощение всех смешных бродяг, которых он видел на английской сцене, квинтэссенция бедного, затюканного маленького человека, которого изображали такие артисты, как Дэн Лино. А затем костюм создал образ. Чаплин превратился в Бродягу – неотделимого от котелка, тросточки, короткого и узкого пиджака, растрепанного галстука и ботинок, которые просят каши. Он следовал за своим персонажем, все время открывая новые грани его характера. Во время съемок на киностудии Keystone – всего фильмов было 34 – Чаплин начал создавать образ маленького человека как живую проекцию самого себя.
Движения пришли вместе с одеждой, котелком и тросточкой. Однажды Чаплин сказал, что шаркающей, «утиной» походке, когда один носок ботинка смотрит на восток, а другой на запад, он научился у пьяницы Бинкса, который промышлял тем, что держал под уздцы лошадей клиентов у одного из пабов в Южном Лондоне. Хотя с таким же успехом Чаплин мог подсмотреть эту походку у артиста Фреда Китчена с фабрики смеха Фреда Карно.
Через два или три дня после окончания съемок «Необыкновенно затруднительного положения Мэйбл» Чарли стал сниматься в фильме «Между двумя ливнями» (Between Showers), где его партнером был Форд Стерлинг, по-прежнему работавший на студии и уже прославившийся как босс кистонских полицейских. Его называли голландским комиком, в основном из-за пародий на немецких иммигрантов. Стерлинг специализировался на том, что можно назвать первой волной американской кинокомедии, с бурной жестикуляцией, утрированными гримасами и общей тенденцией к преувеличенной театральности в каждой сцене. Его игра создавала ощущение, что фильм – это театр для тупых. Чаплин же был намного спокойнее и сдержаннее даже несмотря на то, что в этом фильме он, что называется, «показывает нос», действительно приставляя к носу пальцы одной руки. Это был типично английский жест, к которому Чарли постоянно прибегал в молодости. Его источник – знакомство с нравами Южного Лондона и работа у Карно.
Что можно сказать об этом партнерстве? После фильма остается впечатление, что герой Стерлинга поверхностен, а персонаж Чаплина живет сложной внутренней жизнью…
5. Ритм
Студия Keystone работала быстро. Так, например, в марте 1914 года Чаплин снялся в четырех короткометражных фильмах продолжительностью от 12 до 16 минут. В «Джонни в кино» (A Film Johnnie) он играет бродягу, который случайно попадает на съемки картины на студии Keystone – с неизбежными комическими ситуациями и путаницей. Шарло, похоже, ошеломлен первым знакомством с киностудией – как сам Чаплин, когда он впервые пришел на Алессандро-стрит.
Теперь режиссером был Джордж Николс, ветеран быстрого и энергичного производства фильмов. Чаплин пытался предложить Николсу различные сцены и трюки, но тот неизменно отвечал: «У нас нет времени! Нет времени!» Другие актеры приняли сторону режиссера. Они ругали молодого англичанина и жаловались, что с ним невозможно работать. Этот паршивец всегда всем недоволен – режиссером, партнерами, декорациями, сценариями.
Таким образом, Чарли отнюдь не был любимцем съемочной группы. Сеннет вспоминал, что в первые дни его считали чудаком, который любит одиночество. Чаплин бродил по улицам, «пялясь на людей и вещи», и, несмотря на более чем приличное жалованье, предпочитал жить в обшарпанной гостинице. Это никак не сказывалось на его желании работать – оно не уменьшалось. По словам Сеннета, он никогда не встречал человека, настолько заинтересованного во всем, что касается его самого, его будущего и того, что он пытается делать. Чаплин приходил на работу в студию на час раньше остальных и оставался дольше всех. Он спрашивал мнение Сеннета о своей сегодняшней игре и просматривал отснятый материал, выискивая ошибки. Он овладевал искусством монтажа.
Через неделю после «Джонни в кино» вышел фильм «Танго-путаница» (Tango Tangles). В нем Чаплин не бродяга, а молодой и симпатичный франт. Наверное, зрители очень удивились бы, узнай они, что Чарльз Чаплин и Чарли – это один и тот же человек. На самом деле актер был молод и красив. Ему исполнилось 24 года, но выглядел он моложе. У него была внешность любимца публики и ловкость профессионального танцора. В фильме Чаплин должен был играть пьяного, однако изображал подвыпившего человека с таким изяществом и непринужденностью, словно это был танец. Во всех его сценах точность и ритм безупречны.
В картине «Его любимое времяпрепровождение» (His Favorite Pastime) Чаплин и «Толстяк» Арбакл играют пьяных, ведущих бесконечную борьбу с вращающимися дверьми, официантами, другими завсегдатаями баров и крутыми лестницами. Подобные сцены Чарли теперь мог сыграть и во сне, однако Kinematograph Weekly отмечала, что его эскапады уморительны своей нелепостью и полной неожиданностью. Это подтверждение факта, что молодой Чаплин был олицетворением чего-то абсолютно нового и незнакомого на киноэкране. Он уже стал по большей части солистом. Да, Роско «Толстяк» Арбакл, как и предполагало его прозвище, был типичным толстяком, хотя и необыкновенно атлетичным и ловким, с удивительным чувством ритма. По этой части с ним мог соперничать только Чаплин.
К тому же периоду относится и первый голливудский роман Чаплина. Пегги Пирс была партнершей Чарли в фильме «Его любимое времяпрепровождение», где играла объект подогретых алкоголем желаний героя… Вскоре Чарльз и Пегги поняли, что их влечет друг к другу, но их отношения закончились ничем. Мисс Пирс жила с родителями и придерживалась традиционных взглядов, настаивая на браке. Чаплина семейная жизнь совсем не привлекала.
Он попытался заигрывать с Мэйбл Норманд, однако получил отказ. Это произошло после одного из благотворительных концертов в Сан-Франциско. Мэйбл работала на студии Keystone с 1912 года. Ее нашел Мак Сеннет, и вскоре девушка стала его любовницей и главной исполнительницей комедийных ролей. Природа одарила Мэйбл выразительным лицом и озорным характером, что очень нравилось как зрителям, так и коллегам. Как бы то ни было, ее отказ не очень расстроил Чарли, который к 25 годам уже имел репутацию большого любителя прекрасного пола. Чаплин часто хвастался своими победами на любовном фронте и однажды признался, что был близок более чем с 2000 женщинами. Не так уж много для богатого, красивого и знаменитого мужчины, однако сей факт свидетельствует о чем-то вроде неизлечимого зуда…
Чаплин легко бросал любовниц. Когда в 1926 году журналист из Vanity Fair попросил его описать идеальную женщину, он ответил так: «Я не влюблен в нее, а она без ума от меня». В фильмах Чарли может быть робким и застенчивым с женщинами, делает неуверенные попытки сблизиться с ними, но одновременно проявляет грубость и агрессию в отношении тех представительниц слабого пола, которых можно назвать не обремененными принципами морали. Увидев вероятную добычу, он сдвигает на затылок котелок и не стесняется использовать трость, чтобы подтащить ее к себе, зацепив за шею или за ноги. Кто-то из кинокритиков заметил: «Я видел, как мистер Чаплин в кинофильмах с удовольствием совершает поступки, которые я даже не хочу описывать». Интересно, это жизнь следовала за искусством или, наоборот, искусство отражало жизнь? Очевидно одно – всю свою сексуальную энергию Чаплин передал своему экранному персонажу.
В двух последовавших за «Его любимым времяпрепровождением» фильмах – «Жестокая, жестокая любовь» (Cruel, Cruel