Корона Солнца — самая внешняя и самая горячая его часть, распространяется от Солнца в виде солнечного ветра, что прет у Земли со скоростью пятьсот километров в секунду, а иногда и в тысячу, это и представить страшно.
Земля защищена мощным магнитным полем, а сам поток плазмы несется дальше и дальше, за Юпитер, Сатурн, и все это окружено гелиосферой.
Мы тысячи лет пользовались солнечной энергией, запасенной в деревьях, зерне, угле, нефти, газе, вот только сейчас начали использовать напрямую с помощью солнечных панелей, а древние наткнулись на какой-то подобный способ чисто случайно, овладели и успешно пользовались.
Я читал и читал, позабыв обо всем. Оказывается, для того чтобы суметь создавать те порталы, человеку прежде всего нужно почувствовать себя частью этого, как бы сказать точнее, сверхорганизма.
Древние мудрецы путаются в терминах и объяснениях, да и как объяснить в их время, что Солнце генерирует чудовищную энергию, но вся уходит бесполезно в пространство, а на Землю попадает лишь стомиллиардная или стотриллионная часть, неважно, да и та пропадает зря.
Кто-то из древних мудрецов, свихнувшись от великого ума, представлял себе вообще всякие дикие вещи, он и вообразил себя частью чего-то огромного, и это огромное по его заказу создало портал. Он шагнул в него и оказался в другом королевстве.
К счастью, мудрец сумел поделиться своим открытием с другими, и еще двое таких же полоумных научились создавать порталы. Хотя, как гласит рукопись, удавалось даже им не сразу, а после долгих попыток.
Фернандель несколько раз заглянул в подвал, даже прошел мимо меня, такого начитанного, наконец не утерпел:
— Вам что-то еще нужно?
— Сгоняй за пончиками, — велел я. Он набундючился.
— Что-что?
— Ну за пирожками, — уточнил я. — Или за гамбургером. Тут что, вообще не кормят?
— Нет, — отрезал он, — здесь не кормят. Здесь, если вы еще не поняли, библиотека, а не конюшня!
— В конюшне людей тоже не кормят, — сообщил я. — Уж и не знаю почему. А самому жрать овес, отнимая у коней…
Он сказал сухо:
— А вы попробуйте. Судя по вашему поведению, вы способны отнять у бедных коней даже сено.
— Ладно, — ответил я, — сдохну, но науку не брошу. Пусть вам будет стыдно. Науки юношей питают, отраду старым подают… Я уже так начитался, что совсем старый. Вон шея скрипит…
Он надменно задрал нос и удалился, а я продолжал лихорадочно думать, что я вот, как современный человек и понимающий настоящую картину мира, как раз могу вообразить себя частью Солнца и не свихнуться, так как все живое в самом деле его часть, от самых мелких амеб и до человека, все растения, даже камни, пронизаны его лучами, его энергией.
Мы живем в самой внешней части атмосферы Солнца и самой горячей, но не замечаем ее точно так же, как не замечаем плотного воздуха, всем нам по-детски кажется, что двигаемся в безвоздушном пространстве…
Эволюция идет от простейших все выше и выше, миром правят самые высшие, они преобразовывают вселенную, и преобразовывают не мышцами, то от простейших, а интеллектом.
Я пересмотрел остальные книги на тему Великой Магии Древних, от которых идет неведомое тепло, что не настоящее тепло, но все-таки тепло. То же о магии, но уже отвлеченные рассуждения и некие туманные общие принципы, словно кто-то просто нагоняет листаж для диссертаций.
Похоже, та гениальная догадка была единственной, что дала некий результат, а все остальное такое же знахарство, как и сейчас, и только иногда результат работы великих чародеев, которым повезло либо выжить при свете трех лун, либо наткнуться на подземные скопления магии.
Фернандель не появлялся долго, а когда наконец вошел в эту часть библиотеки, я ощутил по его виду, что он подкрепился вовсю, даже винцом пахнет мощно и призывно.
Я поднялся ему навстречу, поясница затрещала, хочется есть, во рту пересохло.
Он спросил с сытой солидностью:
— Что-то еще?
Я кое-как разогнулся, помахал руками, разгоняя застоявшуюся кровь. Раньше думал, что она может застаиваться совсем в другом месте, но, оказывается, я тоже умный или хотя бы похож на умных своей страстью к чтению в неудобных позах.
— Нет, — ответил я. — Спасибо за помощь. Сколько я тут просидел?
— Остаток вчерашнего дня, — сообщил он, — всю ночь, а сейчас уже утро… нет, ближе к полудню.
— Что наука с нами делает, — пожаловался я. — Ладно, все здесь было очень даже интересно. Начитался на три жизни вперед. Жаль, что в нашей жизни все это как бы…
Он приятно улыбнулся.
— Неприменимо?
— Именно.
— Сожалею…
Но вздохнул он с облегчением. Мне кажется, все же опасался, что полезу в личные хроники династии Орнидов, а там наверняка много и любопытного, и пикантного. Всем простолюдинам и подлым людишкам страстно хочется знать подробности жизни великих людей, а еще больше — просто знаменитых, знаем, проходили.
— Рад был помочь, — ответил он. — Еще придете?
— Вряд ли, — сказал я. — Во всяком случае, не планирую в ближайшие сто лет. Я уже весь начитанный настолько, что мои дети останутся неграмотными.
Он довольно заулыбался.
— Всего хорошего!
Да уж, мелькнула опасливая мысль, хорошее тоже есть, но опасное. Суметь настолько ярко и полно вообразить себя частью этого мира, чтобы воспользоваться сокрушающей мощью энергии Солнца?
Он провел меня до самого выхода из библиотеки, словно боялся, что передумаю и вернусь, а когда взялся за ручку двери, сказал с той гордостью, что паче гордыни:
— Жаль, вы не видели наше основное сокровище…
— А чё за? — спросил я.
Он ответил с напыщенностью:
— В дальнем схроне есть особая книга, что сама себя пишет. Заполняет страницу за страницей, творит летопись событий. Такого чуда нет нигде больше!
Я сказал с сомнением:
— Ну, не знаю… Кажется, я понимаю, почему она в самом дальнем углу засекреченного подвала.
— Почему?
— Мало ли что она пишет, — сказал я. — Писать может только человек! Излагая свою точку зрения. А эта книга чью излагает?.. А если вражескую?
— Эта книга принадлежала всегда династии Орнидов!
— Но мировоззрение менялось, — напомнил я. — То, что считалось раньше доблестью, может быть переоценено потомками. Все эти походы за зипунами…
Он отрезал с негодованием:
— Там истина!
— Но если нечеловеческая? — спросил я опасливо. — Я вообще-то не стал бы доверять такому летописцу… Хотя надо заглянуть, что он там пишет… Но не в этот раз. Будни всегда важнее праздников!
Он распахнул передо мной дверь.
— Успехов вам в боевых буднях.
— Спасибо, — ответил я.
Глава 4
Поднимаясь по лестнице в королевский зал, я напомнил себе, что я — Улучшатель, а не хвост собачий. Улучшатели здесь те, кто натыкался на то, что другие не замечают. Научного прогресса нет из-за магии, а всякое продвижение по лестнице цивилизации идет только из-за озарений, случайных открытий, потому здесь все так медленно.
Наверное, Демокрит тоже был Улучшателем, иначе в каком таком диком озарении понял, что он сам и весь мир состоит из атомов? Возможно, тоже чувствовал свое единство со вселенной, а то и мог пользоваться солнечной мощью.
Хотя земная атмосфера и задерживает большую часть излучения Солнца, но и оставшейся хватает, чтобы жить всему растительному миру, который только благодаря Солнцу, используя фотосинтез, создает органические соединения. Это благодаря фотосинтезу в прошлом были получены нефть и уголь, но человек может и будет пользоваться энергией Солнца без этих пока что примитивных посредников. Кто-то из древних сумел нащупать этот путь, мне ничего открывать не нужно, если удалось кому-то, получится и у меня…
В этом месте я ощутил некое странное чувство, словно во мне есть еще другой «я», и это его голос слышу, называя внутренним. Наверное, что-то съел не совсем такое, не узнаю себя, не узнаю вовсе. Могу же из этого жестокого мира слинять, запросто могу, но что меня держит, почему стараюсь сперва что-то сделать для этих людей, а слинять потом?
Или все-таки из-за жажды спереть какую-то особо важную технологию?
Когда я выбрался наверх в залы, один из гвардейцев, увидев меня, бросился навстречу.
— Глерд, вас разыскивает начальник охраны.
— Форнсайн?
Он покачал головой.
— Картер.
— Хорошо, — сказал я, — а Форнсайн куда делся?
Он коротко улыбнулся.
— Здесь, во дворце.
— Что-то на глаза не попадается, — пробормотал я. Он коротко усмехнулся.
— Это и мы заметили.
— Ладно, — сказал я, — так еще замечательнее. Мне лучше не попадаться. Я дурной, могу и обидеть.
Он убежал, я остался рассматривать придворных, а они, встречаясь со мной взглядом, либо опускали головы, либо начинали смотреть в стороны. Похоже, о нашем победном возвращении Рундельштотта узнал не только Форнсайн.
— Это и мы заметили.
— Ладно, — сказал я, — так еще замечательнее. Мне лучше не попадаться. Я дурной, могу и обидеть.
Он убежал, я остался рассматривать придворных, а они, встречаясь со мной взглядом, либо опускали головы, либо начинали смотреть в стороны. Похоже, о нашем победном возвращении Рундельштотта узнал не только Форнсайн.
Картер, высокий и суровый, с худым костистым лицом, в кирасе и доспехах, привел Мяффнера, коротенького и толстенького, пухло-розового. Одежда глерд-канцлера то ли в кружевах, то ли такая мода, но выглядит, словно все еще завернут в одеяло, однако оба при всей несхожести показались мне как близнецы и братья с одинаково встревоженным выражением.
— Глерд, — обратился Мяффнер с упреком, — как вы можете!
— Могу, — заверил я осторожно, но спросил на всякий случай: — Что я еще натворил? Надеюсь, пока что не государственную измену локального масштаба?
— Пока нет, — сообщил он, — а что, уже задумали?
Картер подобрался и посмотрел на меня, как волк на ягненка.
— Локальные, — ответил я гордо, — не мой масштаб. Я человек с размахом.
— Тогда пойдемте, — сказал он.
— Ищем место для размаха?
Он повернулся к Картеру.
— Глерд Руперт, благодарю, что сумели отыскать этого… Улучшателя.
— Я его сумею даже поймать, — сказал Картер. — Хотя ловить как раз бы не хотелось.
— Да, — согласился Мяффнер, — я сам заметил, что скользкий больно.
Он взял меня под руку и повел через зал к лестнице, что ведет на верхние этажи дворца.
— Ее величество, — сообщил он, — сейчас собрали у себя членов посольства.
— На инструктаж?
— Вам надлежит быть тоже, — сказал он, не обращая внимания на мой недостаточно корректный вопрос. — Вы включены в состав.
— Счастлив, — сказал я. — Как же, буду представлять королеву! Да я с ума сойду.
Он поморщился.
— Ее величество будет представлять глерд Финнеган. Так что останетесь при своем разуме.
— А что буду я?
— А вы так, для мелких услуг.
— А-а-а, — сказал я, — принести, подать, свечку подержать?..
— Если вам доверят, — сообщил он.
— Буду стараться, — заверил я. — Особенно со свечкой.
Мы прошли через зал, где у стен на двух треногах слуги расставляют нечто занавешенное длинными полотнищами.
Я засмотрелся, Мяффнер сказал отрывисто:
— Не отвлекайтесь. Это всего лишь новые зеркала.
— А почему…
— Чтобы никто не проник, — ответил он сухо. — Есть слухи, что через зеркала можно пробраться даже в закрытые помещения. Потому они должны быть занавешены.
— Но у вас не, — сказал я осторожно. — Я имею в виду, все те, которые я во дворце видел…
Он отмахнулся с аристократической небрежностью.
— На каждом мощное заклятие. Сам Строуд, он знаток, накладывал… Потому те зеркала всего лишь зеркала, и ничего больше. А вам, кстати, раз уж не знаете нужных заклятий, нужно предохраняться как-то проще.
— Надо, — согласился я.
— Но вы всегда рискуете, — сказал он с неодобрением. — Я видел вас с фрейлиной королевы Кареллой Задумчивой. Вы разве не знаете, что она владеет кое-какими тайными знаниями? С нею даже рядом уже опасно. Вы как-то предохранялись?
— Да, — ответил я. — По самой древней и надежной методике. На морду ей штаны набрасывал.
Он вздохнул.
— Да, это помогает, но с женщиной предохраняться нужно иначе.
— Как? — спросил я. — А то мы в наших медвежьих углах все по старинке, по старинке…
Он вздохнул.
— Все шутите, глерд?.. Вот мы и пришли.
Гвардейцы у королевского кабинета не сдвинулись с мест, но слуги распахнули перед нами двери проворно и почтительно.
«Сколько же у королевы кабинетов, — мелькнуло у меня. — Вроде бы я здесь еще не был…»
В комнате Финнеган, Баффи и Эллиан, все у стены, беседуют вполголоса, хотя посреди кабинета стол и дюжина удобных стульев с подлокотниками, но вроде бы страшатся почему-то подойти, потому делают вид, что не очень-то и хотели.
— Мое почтение, — сказал я.
Мяффнер поморщился, сказал сухо:
— Глерды, этот человек тоже приглашен к совещанию.
Все трое воззрились на меня, как на пса, что самозабвенно рылся на помойке, а потом счастливый такой вбежал в этот зал, пачкая ковры грязными лапами, и даже готов броситься на шею.
Финнеган посмотрел на меня, потом на Мяффнера.
— Полагаете… оно должно слушать, о чем здесь будет изложено и даже сказано?
Мяффнер развел руками:
— Дорогой глерд, что полагаю я и что полагаете вы, не так важно в сравнении с тем, что полагает ее величество?
Финнеган вздохнул и умолк, даже с укором посмотреть не решился, а Эллиан сказал примирительно:
— Если глерд Юджин запланирован тоже быть в посольстве, то ее величество знает, что нам нужен будет человек, смотрящий за конями, собирающий хворост для костра, если вдруг заночуем в лесу.
Я посмотрел на Эллиана в упор.
— Глерд Эллиан, да что конь, я могу посмотреть и за вами.
Он чуточку смешался.
— За мной необходимости нет.
— Есть, — ответил я. — Потому я посмотрю.
— Не стоит, — произнес он уже нервно.
— Я все-таки посмотрю, — сказал я. — Я посмотрю, глерд Эллиан.
Мяффнер заговорил суетливо:
— Глерд Юджин!.. Благородный глерд Эллиан не нуждается в опеке, как он сам сказал.
— А если он не знает, — возразил я, — что нуждается? А я люблю делать людям добро… как я это понимаю. И я ему сделаю.
Эллиан чуточку побледнел и повернул голову, чтобы меня и не видеть вовсе. Я не стал дожимать, Финнеган и Баффи поглядывают обеспокоенно, уже поняли, что на мне где сядешь, там и слезешь, это в лучшем случае, а вообще-то есть и плохой вариант, когда всадников норовистые кони иногда сбрасывают да еще и лягают, за что их зовут лягушками.
Мяффнер сказал быстро:
— Внимание всем! Пока ее величество не прибыло, давайте определимся. Как мне кажется, вам всем надлежит остерегаться лордов Денза Краммона и Лореса Самринера. Первый проводит политику королевства Опалоссы, регент Ригильт опасается за свою власть и всячески натравливает короля Антриаса на Нижние Долины. Мне кажется, он недопонимает, что Антриас потом станет сильнее и посмотрит на Опалоссу другими глазами…
— Ригильт просто выигрывает время, — сказал Финнеган. — Есть сведения, что он спешно возводит новые крепости на границе с Уламрией и укрепляет старые.
Глерд Баффи спросил у глерда Эллиана:
— А что лорд Самринер?
Эллиан поморщился.
— Жаждет подвигов и воинской славы едва ли не больше, чем сам король Антриас.
— А Нижние Долины, — сказал Баффи, — самая лакомая добыча.
— Богатое королевство, — сообщил Мяффнер, — у всех вызывает зависть и желание пограбить.
Глава 5
Двери распахнулись, королева вошла без громогласных криков церемониймейстера «Ее величество королева!», все-таки к себе, а не на общее обозрение.
Все чинно склонили головы, а она прошла к столу, сказала сухо:
— Садитесь. Глерд Мяффнер?
Мяффнер сказал торопливо:
— Все, кого вы назвали, здесь. Я уже обрисовал собравшимся в общих чертах, что предстоит. И даже некоторые моменты успели, да.
Я сел, как и все, глерды держатся с достоинством, они хоть и не королевы, но высшие из высших, ведут себя прилично, воспитанные или запуганные, что вообще-то все равно для государства полезно.
Королева произнесла четким голосом:
— Главой посольства назначаю глерда Финнегана. Его помощниками и заместителями, буде он окажется недоступен, глердов Эллиана и Баффи. В посольстве будет также глерд Юджин…
Они косились в замешательстве, наконец Финнеган поинтересовался почтительнейшим тоном:
— Ваше величество… а могу я поинтересоваться, какова роль глерда Юджина… и какие функции на него возложены?
Королева коротко взглянула на меня, я стою смиренный, как пингвин на утесе, помедлила чуть с ответом.
— Глерд Юджин… самый молодой член посольства… он будет учиться и набираться опыта. Потому у него особых функций просто еще нет. Посмотрим, что он сумеет. А пока его роль будет самая неприметная и малозначительная.
Финнеган с самым удовлетворенным видом наклонил голову.
— Ваше величество, ваша мудрость может соревноваться только с вашей… проницательностью.
Судя по заминке, хотел сказать «с вашей красотой», как все мы врем в подобных случаях, но не решился, хотя королева и красива, но как-то слишком зловеще, даже страшновато, а зайцы вряд ли решатся делать комплименты львице, даже сытой.
— Тогда уточним детали, — сказала она. — Вы должны узнать, каковы настоящие планы короля Антриаса.
— Ваше величество? — спросил Финнеган.