Успокоился только тогда, когда Ольга не выдержала:
– Да я говорю тебе, что он, может, и из органов, но не из проверяющих! Муж это мой! Бывший!
– Ой ты ж госсыди… – в изнеможении сквасился Баринов. – Муж! А я смотрю – прыщ прыщом, а туда же: костями бренчит, щелкает! Ну, лапа, у тебя и вкусы! Это ж надо – такое туловище своим мужем иметь!
– А у тебя и такого нет! – огрызнулась Ольга, и вопрос о муже был снят.
Но только с Бариновым. Потому что во время перерыва к ней в комнатку, неимоверно стесняясь и постоянно одергивая платье, вошла эта самая женщина – подруга Коли, и стала делать какие-то знаки руками.
– Что? – кивнула ей Ольга. – Говорите, здесь никого нет. Зиновий вышел покурить.
– Не, пойдем выйдем, а то вдруг он войдет, а тут я, – оглядываясь, шепотом проговорила женщина.
Ольга вышла. Они поднялись по маленькой лесенке на второй этаж пароходика и уселись в дальнем холле. В холодное время у Женьки в гостинице почти всегда был застой – дохода практически не было, и она, дожидаясь лета, вылезала только за счет ресторанчика. Мало кто хотел проводить морозные дни в гостинице на воде.
В холле на втором этаже, где уютно были расставлены кожаные диваны, росла пальма в красивой бочке и имелись все условия для бесед, не было никого.
– Ну и зачем я вам понадобилась? – спросила Ольга, присаживаясь на диван.
Дамочка долго устраивала себя на кожаных подушках, поправляла платье и, как видно, долго собиралась с мыслью.
– Понимаете… Кстати, меня зовут Люба, – строго представилась она, схватила ладошку Ольги и крепко, по-партийному, тряхнула. – Будем рады знакомству!
– Ну давайте будем рады… Так что же вас сюда привело?
– Да привело-то меня сюда… Коля. Мы ж с ним теперь… ну как же бы сказать-то… Мы с ним дружим пока. Не живем еще вместе, хоть я ему и предлагала двадцать раз уже. У меня ж мальчишка – сын от первого брака, мне ж негоже так-то по зауглам, надо, чтоб хозяин в доме был, а Коля никак! – откровенно рассказывала Люба. – Я уж его и так уламывала, и эдак… А тут он возьми и согласись! И я, честно говорю, струхнула малость. Сама ему так говорю: дескать, еще немножко погуляем, хочу на жену твою поглядеть, убедиться, что не пьяница она у тебя какая! Ну, потому что у меня ж коттедж в черте города, домик такой – папаня еще давно построил. Кабы за чертой, я б и не волновалась. А так – ежли жена-то пьяница прослышит, что мы туточки живем, ведь продыху не даст! Все деньги просить будет!
Ольга слушала наивные объяснения Любы и просто диву давалась – ну до чего же Коленька универсален! Пожалуйте: если у вас коттедж, так мы можем и за Любочку…
– Люба, а откуда ваш папа деньги на такой дом взял? – просто спросила она.
– Так «откуда»! Бычков он у меня разводит! Ага! Их у него мно-о-го! Я ить и сама ему помогала – в деревне жила, хозяйством вертела, мы почти самые первые начали, теперь с папаней разве кто сравнится! Что ты… А когда Ванька чуть подрос… Ванька – это сынок мой, так папаня-то и говорит: надо вам, Любаха, в город подаваться, нечего, мол, парня здесь гноить, ему хорошее образование нужно. А куда мы приедем-то? Вот папаня и купил нам домик… Ой, да чего это я все про себя! Вы мне лучше расскажите про Колю. Какой он муж-то был? Почему вам с ним не жилось?
Ольга призадумалась. Говорить про мужа пакости не хотелось, кто знает, может, и срастется у них с этой Любашей. Но и врать женщине тоже получалось некрасиво. И она старательно выискивала у бывшего супруга самые лучшие качества.
– Вы знаете, Люба, Коля неплохой мужчина. Такой… работоспособный… детей любит… наверное. Он многое умеет. Никогда меня не обижал, чтобы пальцем тронуть – так это ни-ни…
– А чего ж жить-то не стали, коли он такой хороший? – поддела ее Люба.
– Так это ж потому что… он меня разлюбил, – нашлась Ольга. – Видимо, полюбил другую.
Ну никак не хотелось говорить этой женщине в цветастом платье, что он ей предпочел двух любовниц. И кстати, сама Любаня – третья.
– И все? – удивилась женщина. – Из-за такой малости? Э-эх, горожанки! Заелись вы тут – любит не любит… Главное, чтобы в доме мужик был!
Ольга поспешно тряхнула головой:
– Если только для наличия, то Коля по всем статьям подходит! Вы так за него смело и шагайте! Лучше вам все равно не найти…
Женщина ушла в глубоком раздумье.
Все последующие песни Ольги в этот вечер были лирическими и медленными – все же немного грустно, когда от тебя окончательно уходит тот человек, который на протяжении двадцати лет являлся твоим мужем. И все же грусть эта была светлая – Ольга уже понимала, что простить она Николая не сможет никогда. И никогда не будет слепо ему доверять, никогда не станет спокойно ждать его с работы, даже если он задерживается до поздней ночи, не станет заботливо собирать его в командировки – теперь она знает, что никаких командировок у него не бывает, а бывает просто целая вереница женщин, которые нанимают детективов, устраивают бойкоты, являются на дом, и все только для того, чтобы заявить права на Николая Единственного! Вот от этого «никогда» и становилось чуточку грустно. Зато теперь Оля поняла, что и у нее может быть своя личная жизнь. Что и сейчас ее кто-то может ждать, чмокать в нос, надевать лыжи… Ну и пусть он вернулся к жене, но ведь было же! И от этого становилось светло…
Все ее благодушие испортил сам же Николай.
Уже когда последний посетитель покинул ресторанчик, а Зюзя терпеливо ждал в машине, пока Ольга переоденется, в комнатку отдыха влетел запыхавшийся Коля и с ходу накинулся на жену:
– Ты что ей сказала?! – брызгал он слюной. – Ты чего ей такое наговорила, а?! Тебя просили, да?! Нет, ты отвечай – тебя просили?!!
– Коля! Прекрати истерику! – рявкнула Ольга. – Не ори!
Николай от жены такого тона не слышал никогда. Поэтому послушно захлопнул рот и ор прекратил.
– Объясни толком, что случилось-то? – спросила Ольга. – Только давай покороче, а то меня ждут.
– Ничего-о-о! Подожду-у-ут! – противно протянул Николай и снова повысил голос: – Моя новая знакомая… Любовь… это у нее имя такое. Так вот она решила с тобой переговорить, прежде чем мы начнем оформлять с ней отношения! И что получилось?! Я тебя спрашиваю – что?!
– Что? Да говори ты нормально!
– А то! – чуть не ревел Коля. – А то! Она притащилась к тебе… тоже идиотка! Вы с ней о чем-то поболтали, а теперь… она меня к себе не подпускает! Все! От ворот поворот! Жизнь кончена! Да все кончено! Все! Карьера! Будущее! Собственный бизнес! Деньги! Все!
– Но… господи ты боже мой! Чего у тебя кончено-то? Оно еще и не начато было! И потом – при чем тут я? Я говорила про тебя только самое хорошее… – растерялась Ольга. – Я даже не стала рассказывать, что ты волочишься за каждой юбкой… Только то, что лучше тебя она не найдет, что ты… меня никогда не обижал, детей любишь…
Коля вмиг прекратил хныкать и возмущенно покрутил пальцем у виска:
– Ты что – совсем дура?! Каких детей я люблю? А если она подарит мне ребеночка?! Да на фига мне такие сюрпризы, ты подумала?!
– Но… ты же так расстраиваешься, что она тебя к себе не подпускает! – не понимала Ольга.
Николай в изнеможении плюхнулся на диван.
– К себе – это не значит к телу! Пошлячка! К себе – это значит в свой дом! А у меня уже на него такие планы назрели! Любка прописывается у меня с сыном, дом мы продаем, а на эти денежки… там чего-то сильно много получается, так вот на эти денежки я открываю свою рюмочную! Поняла, глупое создание?!
– Не совсем… – удивленно пробормотала Ольга. – А ведь, кажется… мне кажется, я ведь тоже в нашей квартире прописана?
– Так выпишешься, господи ты боже мой! Зато какова идея! А ты…
Пока Ольга соображала, какой урон нанесла экономическим планам супруга, в дверях появилась Люба.
– Николай! – сурово стрельнула она глазами. – У вас в кармане мой кошелек! Дайте его сюда, мне нужно на такси!
Николай, видимо, с кошельком расставаться не хотел, потому что уцепился за любимую двумя руками:
– Любушка! Зайка моя! Ну скажи, чего тебе наговорила эта… сплетница?
– Да ничего я такого не наговаривала! – взорвалась уже и Ольга. – Люба, да скажите вы этому индюку!
Люба важно поджала губы и уперла глаза в пол.
– Она мне ничего не говорила про вас, Николай. Ничего плохого. Только хорошее. Уж так прям вас хвалила, уж так хвалила… А я вот у нас в конторе когда работала, так всегда так делала – ежли мне не нужно, чтоб у нас в механиках какой пьянчуга задержался, так я всегда ему самые лучшие характеристики писала: чтоб побыстрее к другому берегу прибился, а нас бы в покое оставил. И потому не верю я, когда про мужа брошенная жена только хорошее говорит. Не доверяю! А вот когда говорят, что он скотина, пропойца да бабник последний, тогда сразу понятно – она специально на доброго человека наговаривает, чтоб другой не достался.
Ольга только руками развела. Даже Николай опешил от такой философии. И вдруг, неожиданно для себя, Ольга совершенно искренне выдала:
Ольга только руками развела. Даже Николай опешил от такой философии. И вдруг, неожиданно для себя, Ольга совершенно искренне выдала:
– Люба, вы же нормальная женщина, на фига он вам сдался? Он же не вас любит, а ваш домик в черте города. Продаст его, рюмочную откроет, а там – прощай, прощай, моя Любовь, прощай! Или сам пить начнет, или его какая краля утащит!
Женщина вдруг насторожилась.
– Вы по правде, что ли, так думаете? – насупившись, спросила она у Ольги.
Ольга горько мотнула головой:
– Он сам только что об этом говорил…
Поистине – чужая душа потемки. Женщина ухватилась за локоть Николая и, бросая на Ольгу свирепые взгляды, потянула его к выходу.
– Пойдем, Николаша, домой, пойдем. И чего это бывшие жены все такие стервы? Нет, чтоб о своем милом доброе словечко замолвить…
Ольга сначала разозлилась – а то она не молвила этого словечка! А потом не удержалась – расхохоталась. Ну до чего же мы не любим эту правду-то!
Зюзя уже весь издергался в своей машине, но когда Ольга рассказала ему про своего муженька с новой пассией, от зависти языком защелкал:
– И скажи, пожалуйста, лапа моя дорогая, ну и где эти мужики таких баб находят, а? Ну ведь эта Любаша – натурально женщина моей мечты! Я бы даже домик не стал продавать, жил бы барином! В своем имении…
– Хватит с тебя и барской фамилии, – фыркнула Ольга.
– Да какая там барская, – отмахнулся Зюзя и вдруг признался: – Я и не Баринов вовсе, а Баранов по паспорту, но ведь удачно творческий псевдоним придумал, а? Заменил одну только буковку!
Глава 4 Вместе не тесно, а врозь хоть брось
И все-таки на работе Ольге было куда лучше, чем дома. Дома она вообще не могла ничего делать, наваливалась тоска, и поднимал голову комплекс неполноценности. К слову сказать, с комплексом она вела тяжелейшую борьбу, но все же сдавалась – факты ее никак не поддерживали.
Ольга наливала полную ванну горячей воды и, перед тем как залезть в кипяток, долго себя разглядывала в зеркало.
– Ну да, под глазами морщинки… Но их же не сильно видно! Но он же ушел к жене, значит, разглядел!.. Ха! Если разглядел, значит, смотрел в глаза! Значит, я ему была интересна!.. Сначала, может, и интересна, а потом пригляделся – ба! Да у меня жена в тысячу раз лучше!.. И мой гад себе лучше нашел… Сейчас, если из этого кипящего котла красавицей не вынырну, налью ледяной воды в ванну и утоплюсь на фиг!
Ольга даже в гости к матушке однажды наведалась. Правда, пожалела об этом на первой же десятиминутке.
– Олюшка! – обрадованно встретила ее мать. – Посиди немножко, я сейчас позвоню, приглашу Полюшку! Для более насыщенной беседы!
– Мам, ну что, нам с тобой без Полюшки и поговорить не о чем? – уныло спросила Ольга. – Ты расскажи, как у тебя здоровье? Как твои дела?
Анна Леонидовна сначала насторожилась, потом немного успокоилась, но все же недовольно поджала губы и попеняла невоспитанному чаду:
– Знаешь, дочь моя, когда ты вот так спрашиваешь, мне сразу кажется, что у меня дергается глаз, вылезла грыжа или я стала заговариваться! Я что – дурно выгляжу?
Ольга уже не знала, о чем ей завести разговор, чтобы не оскорбить трепетные материнские чувства. А хотелось-то только расслабиться. Но маменьку было уже не остановить.
– Я видела тебя на эстраде! – высокопарно продолжала она. – В общем, впечатление неплохое. Однако ты вот в той песенке… как же она… да неважно. Ты там бесстыдно задираешь голову! Ну чистая гусыня! Прямо вся шея на виду! А ты уже не девочка!
– Мама! Но ведь я не юбку же задираю!
– Лучше бы юбку! Тогда бы отвлекла внимание от морщинок! Смотри, у тебя уже появилась вот здесь складочка. Но ты не переживай, я уже нашла замечательного пластического хирурга. Заработаешь немножко денег – вместе пойдем, знаешь, мне как-то неудобно тратить папины деньги на свою красоту, при жизни он меня жутко ревновал! Кстати! А тебя твой Вадик не ревнует к проффэссии? По моим размышлениям, он должен от тебя сойти с ума!
Вот об этом говорить совсем не хотелось. Но чтобы матушку не унесло дальше в дебри, Ольга решила сразу купировать тему:
– Мамочка, ты как всегда права – он сошел с ума и вернулся к своей жене.
Анна Леонидовна медленно опустилась в кресло.
– Не может быть… – пролепетала она. – Этого просто не может быть… Ну что ты стоишь?! В серванте, на стеклянной полочке стоят лекарства… Нашла? Принеси мне коньяку, там маленькая бутылочка рядом с корвалолом…
Бутылочку маменька оприходовала сразу, тут же щечки ее приобрели живой цвет, и она уже абсолютно залихватски щелкнула пальцами:
– Ну это мы еще посмотрим! Ха, дочь моя, ха! На фиг нам какой-то Вадик! Мы с тобой еще олигарха зацепим!
– Маменька, – тяжко вздохнула дочь. – В тебе я ни на минуту не сомневаюсь…
А жизнь между тем кипела. В пятницу, когда Ольга в комнате отдыха пыталась закрепить булавкой пояс от платья, Женя подошла к Зиновию и ласково оскалилась:
– Зюзя, солнце мое, а не надоела ли тебе Ольга, а?
Баринов скривился. То есть приготовился – и радостно улыбнуться на хорошее предложение, и фыркнуть, если предложение не понравится.
– Я в смысле… а не поработать ли тебе одному в такой злачный день, как суббота? – объяснила Женька.
– А куда ты Ольгу денешь? – насторожился Зюзя. – Она вообще-то мне не сильно мешает. С ней даже, знаешь… какой-то посетитель другой пошел… интеллигентнее, что ли… Работать стало приятнее…
Женька усмехнулась:
– Ну-ну, у нее юбилей еще не скоро, успеешь добрые слова придумать. А поработать придется. Потому что нам с тобой, то бишь истинным ее друзьям, а мы ведь друзья, Баринов, так?
Зюзя опять скорчил неопределенную физию.
– Нам с тобой надо помочь человеку. То есть Ольге. То есть найти ей вторую половину.
– Ну так это я…
– Нет, Зюзя, если бы я не знала, что ты пьешь, как дояр, я бы еще тебе поверила, но… Короче, работаешь завтра один, поешь как соловей и получаешь неплохой навар. Чего тебе еще надо, Зюзя?
Баринов только махнул рукой.
– Не ценишь ты меня, Евгения! А потому и любви моей к тебе не замечаешь! Уже много лет… Кстати! – вдруг ожил он. – Оттого и пью! Точно! От неразделенной твоей любви!
– Зю-ю-юзя… – поморщилась Женька и унеслась сообщать подруге, что у нее завтра незапланированный выходной.
Ольга проснулась в субботу с чувством пустоты – на работу идти не надо было, а чем себя занять, она еще не придумала. Но оказалось, что придумывать ничего и не надо – Женька вовсе не просто так договаривалась с Бариновым, у нее имелись планы.
– Оль! – позвонила она часов в двенадцать. – Ты еще никуда не убежала? И не убегай! У нас сегодня с тобой мероприятие. Ой, Ольга, нас с тобой такие мальчики ждут… м-м-м, закачаешься!
– Жень, мне вот сейчас…
– Ой, молчи, Тишко, молчи! Я все знаю, что ты сейчас запоешь! Молчи! И слушай! Короче, в шесть приезжаешь ко мне, поняла? Форма одежды – выходной халат. Шутка. Оденешься простенько, но со вкусом – учитывай, мы не в кабаке, чтобы там никаких платьев с открытой спиной и фраков с бабочкой, поняла?
Ольга только буркнула. Началось! Женька всерьез взялась за устройство личной жизни подруги. Да лучше бы Ольга на работу пошла! Тащись теперь к мальчикам!..
На подругу Ольга разозлилась. Нет, ну в самом деле! Почему это Женька считает, что без каких-то там дружков Ольга просто-таки высохнет от тоски?! А вот с этими бритоголовыми она прямо увеселится по полной программе!
Ольга демонстративно уселась перед телевизором и включила первую программу. Теперь она часто сидела перед телевизором в комнате Морозова. Ей нравилось залезать на диван, где он спал, садиться в его кресло… правда, одежды его совсем не осталось, а так иногда хотелось вспомнить его запах… На экране милый ведущий рассказывал про семью известного народного артиста. Артист сидел тут же, вместе со всем семейством, и рассказывал, как встретился с супругой, как они счастливо прожили двадцать три года и до сих пор друг другу не надоели, как он никогда и ни на кого даже глаз не положил… Это умиляло и навевало тоску.
– Вон, даже такой народный красавец не позарился на молодую и богатую, – шипела Ольга. – А мой Коленька… кобель дворовый… Все они такие! Никуда сегодня не пойду! Буду сидеть и отдыхать, как мне нравится!
И в этот момент в прихожей раздалось чирканье ключа.
Ольгу бросило в жар и бешено заколотилось сердце. Господи! Он сейчас придет, а она у него в комнате! Ой, ну что ж такого? Она же не по шкафам лазит, она же мирно смотрит телевизор! И потом – она снимала не комнату, а всю квартиру целиком, поэтому…
– А вы здесь? – раздался милый голос, и на пороге появилась Валентина.
Ольга окончательно растерялась. Правда, сердце моментально успокоилось и как-то тоскливо заныло.
– Здесь. А что? Не имею права? – голос Ольги прозвучал даже с каким-то вызовом.