– Начинание у нас вчера было, – Ольга взяла стакан и поставила обратно на стол. – А ты что – на работе пьешь?
– Ну как ты могла подумать?! – возмущенно округлил глаза Зюзя. – Ты еще Евгении своей ляпни! Ну надо придумать-то такое!
Ольга на его негодование не реагировала – она проверяла телефон. И кто только ей вчера ни звонил! И мама, и Коленькины любовницы, и сам Коленька… А уж эсэмэсок!
«Приехал Колянчик. Я его турнула. Пусть мучается без своего мышонка. Сказала, чтобы выбирал. Если потащится к Машке, убью обоих. С любовью, Таня». Да уж, совсем мышонок обнаглел, такие тонкости жене своего любовничка сообщает…
Маме пришлось перезвонить.
– Оленька! – мама сразу же защебетала в трубку, не давая вставить даже слова. – Я тебе звонила, звонила, почему трубку не берешь? Не отвечай, я догадалась! У тебя с Морозовым, кажется, так его фамилия, да? У тебя с ним романтическое знакомство!
– Ма…
– Не отвечай, ты только испортишь мне настроение! Мы все уладили, там произошло небольшое недоразумение. Ты умрешь, когда узнаешь. Кстати, когда пригласишь в гости? Если мы с Полюшкой придем сегодня, мы не сильно тебя обременим?
– Мама! – Ольга была полна решимости. – Я сегодня на работе. Приду поздно. То есть очень поздно, вы в это время спите! Я чуть позже вас приглашу.
– Ну хорошо, хорошо, я все понимаю, только назови адрес!
Ну уж дудки! Ольга прекрасно знала свою матушку – ты ей только скажи адрес, она прибудет незамедлительно. Что поделать, любопытство с возрастом у нее только растет.
– Мама, я и сама не знаю адреса. Бумажку с ним куда-то засунула, не могу найти. Помню только, как идти надо…
Ольгу уже тянул Зюзя – пора было «идти в народ».
– …Все, мам, мне некогда, я бегу! – крикнула Ольга и отключила у телефона звук.
Сегодня на сцене уже не было мотоцикла, и Ольга чувствовала себя куда уверенней. Даже рискнула отойти от образа и снять черные очки. В этих очках она была как крот – ни одного лица, ни одной фигуры не разглядеть. Без очков пришло понимание, отчего ее так легко приняли: в сущности, пьяненьким посетителям было все равно, кто перед ними дерет горло. Первый час гости ресторанчика еще помнили о приличиях, вели себя напыщенно и скованно, зато потом общая скованность сменилась приятным опьянением. Дамы всех возрастов упорно завлекали кавалеров, а те, в свою очередь, маслеными взорами окидывали женский состав и остервенело налегали на спиртные напитки. С количеством выпитого страсти накалялись – дамы все яростнее обольщали кавалеров, а кавалеры становились все откровеннее. Быстрые танцы уже превратились в ошалелые скачки, а медленные – в лошадиный сон – это когда спят стоя.
И все же Ольга ни на минутку не позволила себе расслабиться, полностью отдаваясь своим песням.
– Ты чего из себя вылазишь? – толкал ее в бок Зюзя. – Так тебя только на два вечера хватит.
– Не бойся, я крепкая, – усмехалась напарница.
– Ну, смотри… – мельком бросал Баринов и дарил залу дежурную улыбку.
И все же ее работой он был доволен, даже до дома на собственной машине довез.
Ольга влетела в подъезд, зашла в лифт и вспомнила, как вчера вредный Морозов отзывался по поводу ее макияжа.
– Ничего, сегодня мы поступим мудрее, не будем дразнить гусей, – подмигнула она сама себе и достала зеркальце с платочком.
Аккуратнейшим образом она стерла помаду с губ, припудрила нос и поправила челку.
– Ну, теперь держись, храбрый мент! – лукаво блеснула она глазами и вытащила ключи.
В доме было тихо.
«Неужели спит? Вот гад, а? Девушка все губы стерла, а он…» – и Ольга шумно скинула сапоги.
Она принципиально старалась греметь, звенеть и даже исполнила коротенький отрывок из «Сильвы». Реакции никакой не последовало. Это уже оскорбляло. Она сменила репертуар – уже громче пропела «У Оксаны олигарх…». Тишина. Когда Ольга взвыла нечто из репертуара Витаса, по батарее бешено задолбили. Но из комнаты не раздалось ни звука.
– Ой, боже мой, помер, что ли? – Ольга испуганно кинулась в комнату Морозова.
Все было не настолько трагично – Вадима Владимировича просто не было дома.
– Предупреждать надо! – обиженно выкрикнула Ольга в пустой диван соседа. – А то еще немного, и меня бы выселили как злостную нарушительницу покоя!
Вообще со стороны Морозова это было форменным разгильдяйством – взять и не прийти домой, когда на часах… Ольга не поленилась, сбегала в свою комнату и посмотрела на будильник, – три часа! И даже дело не во времени! Как можно было не прийти домой, когда она приготовила борщ! И еще котлеты! По-киевски! Да она один только раз в жизни своему Николаю такие приготовила, потом месяц его не могла из кухни вытолкать! Даже на работу… Так и уволили Николашку за прогулы!
Ольга хлюпнула носом и решительно направилась в ванную. Ничего, пока она принимает душ, Морозов обязательно нарисуется. Ее Николай тоже, бывало, под утро появлялся, и ничего, она не ревновала… потому что дурой была! Оказывается, он в это время посещал Мерилин Монро. Или Татьяну, теперь фиг угадаешь. Но неужели и этот… замороженный опер тоже какую-нибудь Брижит Бардо обхаживает? От этой мысли стало неуютно.
– Да лишь бы в радость! – назло неизвестно кому заявила Ольга и включила воду на полную мощность.
Потом она решила… немножко заняться гимнастикой. Вовсе не потому, что Морозов еще не вернулся, и ей ужас до чего хотелось его дождаться, конечно, не поэтому, просто… просто выпала свободная минутка, а у нее теперь такая работа, что надо пристально следить за фигурой.
Потом оказалось, что она уже неизвестно сколько не баловала себя книгами… Короче, заявился Морозов только в шесть утра.
От него подозрительно несло спиртным, табаком и женскими духами.
Ольга даже толком не успела ни о чем расспросить его, только выглянула из комнаты, а этот неандерталец уже рухнул на свой диван, предварительно закрыв на замок дверь.
Ольга с остервенением влетела на кухню и сунула кастрюлю в холодильник. Если бы этот пингвин знал – она грела несчастный борщ четыре раза!
Утром Ольга проснулась от бодрого фальшивого пения, которое доносилось из ванной. Господин Морозов изволил мыться. Причем он уже позавтракал, о чем свидетельствовали грязные тарелки в раковине и заботливо оставленные на столе горчица и перец – хозяин дома тоже решил поделиться продуктами. Это умиляло и вселяло надежду на скорое примирение.
– С добрым утром, – со смущенной улыбкой сунулся в кухню Морозов.
Он только что вышел из-под душа, был свеж, бодр и завернут в полотенце по самые подмышки.
– А ты прекрасная хозяйка, – порадовал он комплиментом.
«Господи, неужели мужика сначала надо отходить по брылям, прежде чем в нем проснется джентльмен?» – подумала Ольга, но лицо ее непроизвольно растянулось в улыбке.
– Да чего там… Продуктов накупила, думаю… испортятся, не выкидывать же, ешьте… Может, говорить по-человечески начнете… – польщенно приняла она комплимент и тут же поняла, что ее опять куда-то не туда занесло. Пришлось исправлять положение. – А вы баночку не открывали? Совершенно изумительное ассорти! Я его так люблю!
Морозов крякнул:
– Я открывал… она в мусорном ведре… открытая валяется… пустая… Просто после вчерашнего отчего-то так на рассол потянуло! Прям сам себе удивился! Но я куплю! И поставлю! Зато я там эту… горчицу, ну, еще перец, если с борщом будешь…
Он ушел к себе, а она все еще стояла на кухне и глупо улыбалась. А может, этот Морозов не такой уж и отвратительный тип?..
Чтобы закрепить в его глазах себя «прекрасной хозяйкой», Ольга отправилась в ванную, открыла стиральную машину и скинула туда грязные вещи. Сначала решила постирать свои джинсики – они дольше всего сохнут, ну и Морозовские брюки – пускай вместе крутятся.
В это же время она еще и решилась на оладьи. А что? Времени до работы у нее целая уйма, не болтаться же возле телевизора! Да к тому же у нее сметана застоялась, опять же баночка вареной сгущенки есть – вчера специально купила.
Когда первая партия простиралась, Ольга ловко бросила в машинку свои блузки и парочку рубах соседа, а выстиранное белье аккуратно развесила в прихожей – натянутую веревку она нашла только там. Интересно, кого он там в прихожей вешает?
Руки были заняты оладьями, а голова Морозовым. Нет, этот Вадим Владимирович… Вадим… он вовсе не плохой мужик. И видный такой, когда побреется… И помоется… А злой, как овчарка, так это потому, что у него работа такая. Да к тому же он и жены-то хорошей не видел… Но сегодня он вел себя так, что сразу было видно: Морозов Вадим Владимирович – порядочный мужчина.
– Ты что – издеваешься надо мной, да?!! – влетел в кухню разъяренный «порядочный мужчина». – Не-е-е-ет, ты просто решила меня извести!!! Или ты мстишь мне?!
У Ольги прямо руки опустились. Ну какая шлея опять попала под хвост этому зануде?!
У Ольги прямо руки опустились. Ну какая шлея опять попала под хвост этому зануде?!
– Извольте объясниться… – от волнения она даже заговорила на старинный манер.
– Вот! Я же говорю – издевается, – прямо в полотенце плюхнулся на стул Морозов. – Нет уж, это ты изволь! На кой черт, спрашивается, тебе приспичило стирать?!! Ну зачем?!!
– Потому что… потому что я… чистоплотная!! Да! Аккуратная! И еще… хорошая хозяйка, вот! Сам сказал!
– Да уж, куда лучше – не успеешь из дома выйти, она уже вселяется! Не успеешь штаны снять, она их в стирку! На кой черт ты стирала мои брюки вместе с удостоверением?! Ты понимаешь – там мое удостоверение было!!
Ольга внутренне содрогнулась – ее вина была явной. Однако и сдаваться так легко она не собиралась.
– Ну и… подумаешь!! Ха! Удостоверение! Если ты там у себя работаешь, в своей милиции, так тебя и без удостоверения знать должны! А зачем ты штаны с удостоверением в стирку бросаешь?
– Я не в стирку! Я в них мыться пришел! И снял! Потому что не могу в одних трусах по дому шарахаться, когда у меня дома всякие подозрительные женщины мотаются!
– Ха! В одних трусах он не может, а в одном полотенце – легко! – фыркнула Ольга.
Морозов ойкнул, скукожился, а Ольга добивала:
– И вообще – никакая я не подозрительная, я примерная женщина! А вот ты, такой правильный, весь борщ слопал, такую хорошую баночку в мусорку выкинул, а сам всю ночь где-то шарахался!
– О боже! Как это по-семейному, – простонал Морозов, не переставая прижимать к груди полотенце. – Да я просто у друга сидел. Мы с ним пиво пили, глупая!
– Кто бы сомневался, – криво усмехнулась Ольга. – И он ублажал тебя женскими духами!
Вдруг лицо Морозова вытянулось и он смиренно пробормотал:
– Я понял, все, я понял. Это месть. Конечно, эта дамочка просто решила мне вот так простенько отомстить. Это она мне вот так назло… Боже, как повезло-то мне… И на кой черт я связался с милой тетушкой Полей?
Он поплелся к себе в комнату, жалуясь на несправедливость жизни. В этом, пожалуй, Ольга была с ним полностью согласна.
Она вытащила выстиранное белье из машины. Больше прекрасной хозяйкой выглядеть не хотелось. Да пропади он пропадом, этот Морозов. Вот мамина квартира в новом доме достроится, она переедет и даже ни разу не вспомнит про этого сухаря.
Нервы могла успокоить только ванна.
Ольга нежилась в горячей воде и понимала, что все делает неправильно. Во-первых, горячая ванна вредна для кожи, во-вторых, надо было сюда хоть масла какого-то ароматического, что ли, капнуть, а она плюхнулась, про все забыв, и, в-третьих… ну чего она привязалась к этому Морозову? Пусть он живет как знает, у нее теперь есть работа, по мужу она сильно не страдает… Кстати, и это тоже неправильно, чего ж она, совсем, что ли, бессердечная получается? Нет, попереживать все же надо, как-никак, двадцать лет вместе прожили. Интересно, что они там решили с Татьяной да с этой Машкой, с Монро недоделанной? А на соседа она и вовсе никакого внимания обращать не станет. Ну нет его для Ольги – и все!
В двери тихонько поскреблись, и тут же послышался виноватый голос Вадима.
– Ольга… Оль… Ты меня прости, я это… ну погорячился я, с кем не бывает… Ты вылезай из ванны-то, оладьи уже остыли совсем…
«Нет, все-таки этот самый путь к сердцу лежит только через прожорливое брюхо!» – усмехнулась Ольга и запела:
– Иду-у-у, сейчас-сейчас…
Потом они мирно пили чай с оладьями, причем сам Морозов суетился возле чайника, мимоходом хватал оладьи, а Ольга – распаренная и раскрасневшаяся, забыв, что она выглядит не самым сногсшибательным образом, чувствовала себя счастливой!
До работы они еще дружно посмотрели телевизор, который Морозов почему-то перетащил к себе в комнату, и даже немного поспорили относительно галстука Максима Галкина. То есть проводили время почти как в нормальной, порядочной семье.
«Ох, не часто ли я его представляю своим родственником?» – испуганно подумала Ольга, но тут же выкинула это из головы. Суббота все же выдалась на удивление доброй, и единственное, что огорчало, так это то, что надо было собираться на работу.
В субботний день в ресторанчике всегда было много посетителей. И в этот раз так же все столики были заняты. Но Ольгу теперь не пугала большая публика – однажды пересилив себя, она уже не боялась. К тому же рядом был Баринов. И еще – Ольга великолепно знала: через два часа уже никто не будет вслушиваться в слова и музыку – главное, чтобы позабористей, погромче, поменьше света и побольше водки.
Она уже пела второй час, когда почувствовала в животе странное бурление. И это бурление угрожающе нарастало. Едва докончив песню, Ольга шепнула напарнику:
– Зюзя, ты спой пока один, а я следующую песню… – и унеслась.
Зюзя только изумленно дернул бровями, но препираться не стал.
Следующую песню она лихо отработала в одиночку, но уже через пятнадцать минут желудок Ольги снова потребовал тайной комнаты.
– Зюзя, давай ты, а?
Баринов снова ее заменил. В сущности, он и один мог бы петь, тем более что деньги не пришлось бы делить, но уж раз сказала сама Евгения Пална… Однако некоторые посетители проявили недовольство. Пришлось объявить внеплановый перерыв, не столько ради Ольги, сколько в качестве воспитательного метода в отношении недовольных.
И все же для Ольги это был успех – хотели слушать именно ее, людям было совсем не все равно, им нравилось ее исполнение, ее голос и… и, оказывается, в этом ресторанчике не водкой единой, что называется… В любое другое время Ольга была бы на седьмом небе от счастья, сразу же придумала бы себе какую-нибудь розовую мечту, например – послать диск на телевидение и, может быть, даже почувствовала бы себя артисткой, но сегодня ей было не до того.
– Зюзя, доработай, а? – уныло просила она в их комнате отдыха, наблюдая, как тот обиженно тянет кофе. – Отравилась я, что ли…
– Но, лапа моя дорогая! Что значит – доработай! Ты же видишь – пиплы тебя просят! И чего тебе не работать – сейчас самые бабки пойдут!
– Говорю же тебе – отравилась! – чуть не ревела певица. – Ну ничего человек не понимает…
– Чего – тошнит, что ли? – насторожился Зюзя.
– Да нет, но так… крутит…
– Ну, значит, беременная.
– Дурак! Говорю же – не тошнит! Отравилась!
– Ну, с вами, с бабами, как свяжешься… – радовался в душе Зюзя. – Ну чего уж… иди домой. Да, и кстати, завтра тоже не приходи, отлеживайся. На работу появишься только в среду – у нас понедельник и вторник выходные.
Добралась до дому она, конечно, на такси, и то еле дотерпела.
Вадим вышел из своей комнаты, когда она уже рылась в холодильнике.
– Ой! А ты чего так рано? – весело вздернул он брови. – Еще и девяти нет.
– Да понимаешь… мне кажется, та вареная сгущенка была немного того… несвежая, что ли… Слушай, а у тебя ничего с желудком? Порядок?
– А как же! – Бодрый опер гордо похлопал себя по животу. И тут же успокоил: – Да ты не переживай, и у тебя полный порядок. Обычный чай для похудания!
И он выставил перед Ольгой блестящую пачку с какими-то китайскими иероглифами.
– Вот, «Перо Амура» называется. Правда, я не знаю, откуда они у Амура это перо выдернули…
Ольга таращилась на «Перо» и все еще не могла сообразить. Морозов, пряча хитрые глаза, старательно пояснял:
– Надо думать, моя супруга оставила. Диких денег стоит, потому что действует безотказно. Выпиваешь пакетик – и ка-а-ак начинаешь худеть! И главное – ничем остановить нельзя, проходит только через двенадцать часов. Это моя Валентина себя так изводила… Специально в Китае заказывала. А я думаю – чего добру зря пропадать. Тем более что ты и удостоверение мое постирала…
– Гад!!! Паразит!!! – наконец прозрела Ольга. – Изувер! Мстить беззащитным женщинам, это… мелко! Низко!!!
Морозов отошел подальше от гневной соседки и только тогда возмутился:
– И ничего не мелко! Это смотря как отомстить. А я тебе и не мстил вовсе, я просто беспокоился о твоей фигуре, ты это запиши где-нибудь: «Вадик заботливый», и читай на ночь.
– У-у-у! У-у-зурпатор!!! – сузила глаза Ольга и побежала отдавать дань китайскому напитку.
В этот вечер она совсем не разговаривала с Морозовым. Принципиально. Ну и еще потому, что некогда было, не станешь же заводить беседы у дверей санузла – романтики никакой. Ну и, конечно, потому, что она думала. Ей до ужаса хотелось насолить этому мерзкому типу, а как ему жизнь испортить, она еще не сообразила. Уже вроде мелькнула какая-то свежая пакостная идея, но тут же ее бесстыдно спугнул телефонный звонок.
Звонила Татьяна. Любовница Николая свято выполняла обещания – отчитывалась почти ежедневно.
– Алло, это Ольга? Слышь чего, я ж Колянчика-то как вытурила, так все! – грустно проговорила она в трубку. – Он у меня уже двое суток не был… Ты его случайно не принимала?
– Тань, ну как я его приму, я ж не дома живу, – тоже запечалившись, отвечала Ольга.