Мне стало очень интересно, что же произошло?
Он, оказывается, раньше работал в КГБ, и его вместе со всеми, кто с ним работал, отстранили в связи с тем случаем. И он после этого, оказывается, пошел в милицию.
Мой Наставник, английский дипломат узбекского происхождения, в возрасте девяноста пяти лет решил вернуться на родину, чтобы его кости легли рядом с прахом его предков.
Когда ему стало скучно, он собрал соседских детей и стал их обучать арабскому языку. Какой-то добрый человек написал в КГБ донос, что он распространяет религию. За ним приехали и забрали.
Этот капитан милиции тогда был молодым специалистом КГБ. Оказывается, им было приказано: «Приведите его, напугайте, сутки держите, а потом отпустите. Старик все-таки!». Ну и привезли.
– Я, – говорит, – тогда был дежурным.
Побеседовали со стариком и посадили его в камеру.
– Мне, – говорит, – стыдно было, но приказ есть приказ.
Начальник сказал:
– Отнеси старику чашку чая, чтобы он не умер.
– Я, – говорит, – вскипятил, иду, смотрю… Батюшки! В камере не только никого нет – задняя стена повалена, просто лежит! И, что самое неприятное, за этой поваленной стеной идет огромная свадьба на тысячу человек. Самые знаменитые в республике артисты поют, и дед среди них сидит. Я не знал, что делать. Подойти? А там знаменитости…
Я – бегом назад к замначальника: «Товарищ начальник! Там стена свалилась, а задержанный сидит среди таких-то артистов».
Услышав фамилии артистов, начальник тоже переполошился. И все толпой через дверь камеры, через упавшую стену выбежали туда.
Там, оказывается, хозяин свадьбы стоял:
– Проходите, проходите!
Нас пригласили за стол. По восточным обычаям отказываться нельзя. Смотрим, а там дед сидит на топчане среди гостей. Мы ему знаками показываем, мол, давай обратно… А он будто и не видит.
И тогда начальник приказал:
– Отправь сообщение в областное управление.
А потом распорядился отвезти его домой. Подошли, и он говорит:
– Дед, мы отвезем вас домой.
– Да нет, сынок, артисты хотят меня отвезти.
– Да нет, мы сами отвезем.
Ну и отвезли его домой. Вернулись.
Начальник:
– Быстренько… если свадьба закончилась, поднимите стену. Чтобы к утру она была на месте!
– Я, – говорит капитан, – взял из соседнего вытрезвителя алконавтов, ну, которые керосинят. Привел, камеру открываю, говорю им: «Вот сейчас срочно завал разобрать!..».
Вхожу с ними, смотрю – а стена стоит!!! Все стены на месте! Опять иду к шефу:
– Начальник! Стена на месте!
Все опять прибежали. Стена метровая, обвалиться никак не может.
– Давайте, – говорит, – посмотрим оттуда. Наверное, свадьба закончилась.
Приходим. А там нет никакой свадьбы… Там гараж стоит, большой гараж автопарка!!! Никакой свадьбы в помине нет и быть не могло!
Вот вам!
Из-за этого всю их группу вместе с тем начальником из КГБ уволили.
Вы что-нибудь поняли? Что за упражнение-то надо выполнять? Если поняли, приступайте! Очень внимательно! По шесть-семь минут, как всегда, три раза в неделю.
Како-о-е? Не скажу!!!
Внимание! ГРАНИЦА ХАОСА!
Неподготовленному читателю с ограниченным восприятием и без необходимой экипировки проходить опасно для понимания!
Переступая границу, вы сами отвечаете за свои мысли и выводы!
Как булыжник превратить в пыль
Водном месте в горах находится один из классов нашей школы. Вот уже в течение тридцати лет время от времени прихожу туда, чтобы немножко обновить свои чувства.
Для чего? Там, в горах, совсем другой мир! Когда я долго нахожусь среди «спящих» людей, то чувствую себя стоящим одновременно в двух лодках. Есть же такая пословица: «Кто стоит на двух лодках, всегда тонет». Вот время от времени у меня возникает такое состояние.
Там в горах Мастера собираются и проводят специальные тренировки – они тренируют свою способность менять материальный мир.
Что это такое?
Каждый раз там собираются двадцать три Мастера и один Наставник. Две группы по двенадцать человек.
В радиусе десяти-двенадцати километров от этого места вы не найдете ни одного булыжника, ни одного камешка размером меньше кулака и больше куриного яйца. Почему? Потому что каждый мастер приносит с собой для тренировок по булыжнику.
В том месте громадный грот. И вниз почти на сто метров идет скала с отрицательным уклоном. Под ней находится обсидиановая тренировочная площадка, такая ро-овная, гла-адкая, как стекло. На ней круг диаметром, примерно, пятнадцать метров – такой ровный вал песка высотой около трех метров, как будто циркулем сделали.
Там очень сухо. Такое впечатление, что за последние сто тысяч лет и капли дождя не упало, из-за чего песок сохраняется в первозданном виде.
Когда я все это увидел, то подумал: как смогли привезти сюда столько песка? Автомобильной дороги нет, на десятки километров нет вообще никаких дорог. Только тропиночка по горам идет – туда можно добраться только на осле или на лошади.
Но когда мне показали, на что способны Мастера, то…
Они меня посадили на гранитную плиту, формой похожую на скамейку, и велели следить за тем, чтобы в определенный момент дать им команду и вовремя остановить тренировку.
Знаете, как на академической гребле? На корме сидит мальчик и кричит: «Ра-аз, два-а». Помните?
Вот это была моя задача.
Они встали в круг, в середине каждый положил свой булыжник, а мне сказали: «Когда камни начнут распадаться, остановишь». Я воспринял это, как шутку, поэтому даже не смотрел на камни.
И вот они начали постепе-е-енно делать движе-е-ения. Шаг в сторону, вперед, назад. Шаг в сторону, вперед, назад… Просто сиде-е-ел, смотре-е-ел, как на танцы аборигенов в Африке или в Австралии.
Через полчаса уже попа замерзла сидеть на камне. Потом поднялся ветер, захотелось укутаться. Думаю: «Сколько же можно ждать?!», – а когда ветер усилился, я открыл глаза. Оказывается, я уснул от скуки. Ну, чуть-чуть вздремнул, самую малость.
Стал искать, откуда задувает. Небо чистое, солнце светит, уже давно взошло, а ветер дует навстречу. Но оттуда он никак не может дуть, там карниз! Вдруг вижу, что булыжников нет. И ветер дует во все стороны одновременно от центра того места, и сверху воздух идет. Но больше всего меня удивило, что группы нет! Начал искать.
Что вижу? Они с закрытыми глазами медленно кружатся в воздухе на высоте трех-четырех метров, вся эта группа! Почти на одной высоте – один чуть выше, другой чуть ниже, но строго по кругу…
У меня челюсть отвисла, понимаете?
Когда все они входят в одно состояние, возникает как бы их внутреннее соединение друг с другом. Они тренируются достигать определенного состояния концентрации, пробуждать внутреннюю силу и направлять ее на эти булыжники, которые прямо на глазах начинают таять, рассыпаться в песок.
Тренировка продолжается до тех пор, пока последний камень беззвучно не превратится в горку песка. Вот, оказывается, откуда взялся песчаный вал! А ведь это у них – только разминка. Когда разминка закончена, они переходят к внутренней тренировке, во время которой у них идет мощнейшее раскрытие внутренних способностей.
Вот тогда все мои взгляды, навязанные обществом слепых, обществом носителей телесного культа, как те самые камни, разлетелись в пух и прах, понимаете?
До-о-олго я потом не мог прийти в себя. Весь мир для меня тогда в очередной раз перевернулся!
Не хочу сказать, что стал кем-то другим, нет! Я остался тем, кем и был, но вместе с тем приобрел что-то новое, новый взгляд на жизнь, на реальность.
Все человеческие слабости, которые есть у вас: у меня, может быть, их еще больше! Но я для себя открыл другую реальность! Понимаете?!
Когда нас приняли в школу, наши Наставники взяли с нас слово: не стремиться к богатству, не стремиться к власти, не участвовать в политике, не принимать участия в войнах.
Другими словами, чтобы власть, богатство и т. п. не были самоцелью, чтобы не убивать живое, во имя жизни нужно внутренне отказаться от привязанностей, от слабостей и рабства. Только потом, став свободным, вы познаете в себе властелина. Это и есть состояние отречения, это и есть состояние могущества.
В мире не существует ничего более высокого, чем сама жизнь. И всем, что есть в тебе, нужно служить добру, жить во имя добра, только добра! Жить – во имя любви. Это одно из главных условий постижения силы.
«Сумасшедший» с двумя ведрами
Теперь об одном ученике нашего Наставника.
Кто бывал в Самарканде? Если когда-нибудь еще туда поедете, спросите, был ли в начале 70-х годов в Самарканде такой святой – нищий с двумя ведрами? Это был один из старших учеников нашего Наставника, который… Ну, об этом позже.
Теперь об одном ученике нашего Наставника.
Кто бывал в Самарканде? Если когда-нибудь еще туда поедете, спросите, был ли в начале 70-х годов в Самарканде такой святой – нищий с двумя ведрами? Это был один из старших учеников нашего Наставника, который… Ну, об этом позже.
Наш Наставник регулярно отправлял меня в Самарканд с целью найти его и под любым предлогом отвести в баню, чтобы его помыли, одели и накормили, особенно в зимнее время.
Искать его – сущий пустяк! Все равно, что иголку в стоге сена! Но со временем у меня появились навыки Шерлока Холмса, где и как его находить.
Он все время ходил с двумя оцинкованными ведрами и гремел булыжниками, которые там лежали, весь обросший, и зимой, и летом босиком, в одних полотняных штанах, когда-то белого цвета. Первый раз я поймал его в Старом городе, на рынке… Мне тогда было всего шестнадцать лет.
Ловить его всегда было целой эпопеей. Лучше очень коротко расскажу.
Идешь за ним, идешь, и, когда до него остается всего шагов десять, он за угол заворачивает и – раз! – исчезает. Он не любил баню!
Но иногда все-таки удавалось поймать его и уговорить выполнить некоторые просьбы Наставника. В таком случае удавалось его накормить и передать в руки банщика, который, в свою очередь, был мюридом, то есть учеником Наставника.
Время от времени у него проявлялось странное хобби состязаться в скорости передвижения с машинами.
И вот представьте: знойное лето, улица, горячий асфальт с исходящим от него маревом, полно машин.
Он пристает к водителям на автовокзале: «Давай наперегонки, кто быстрее?! Давай наперегонки!».
И, как правило, чтобы ему понравиться, они соглашались.
Водители, которые давно его знали, приходили в трепет от одного его появления. И каждый из них старался чем-то ему угодить, чтобы получить благословение для себя и своих близких.
И вот таксист уезжает. А он сначала рядом с машиной бежит, бежит, бежит, в руках два оцинкованных ведра с камушками – грохот стоит на всю улицу! Машина уходит вперед, и он постепенно убегает за нею.
Когда водитель приезжал в тот город, то из беседы с другими таксистами всегда выяснял одно и то же: старик давным-давно сидел в привокзальной чайхане в углу на матрасе и пил чай. Уставившись в угол, общался с невидимым собеседником.
Люди с благоговением подходили к нему и старались подсунуть под край скатерти немножко денег, чтобы дела их шли лучше. А он, уходя оттуда, даже никогда не заглядывал под скатерть, тем более деньги не забирал.
Хозяин чайханы всегда жаловался: «Как быть с этими деньгами? Они лежат в кулечке». И каждый раз, когда этот святой появлялся здесь, хозяин подсовывал ему прямо в руки этот кулек. А он, в свою очередь, первому, кто ему понравится, отдавал этот кулек и уходил, даже не оглядываясь. И эта история повторялась регулярно.
А вот другое его «развлечение».
Он заходил на базар, подходил к кому-нибудь из взрослых и говорил: «Что тебе подарить, нищий?».
Представьте себе: зима, мороз, снег и лед. К вам подходит босой человек, ноги изранены, весь обросший, грязный и говорит: «Что тебе подарить, нищий?». Что вы скажете?
На улице в вашем городе вот так подойдет и скажет: «Что тебе подарить?». Огрызнетесь: «Пшел вон!». Согласны? И ему тоже так говорили, те, которые его не знали. А вот кто его знал…
Расскажу первый случай, который оставил неизгладимое впечатление в моей памяти на всю жизнь.
Он пристал к крестьянину, который привез на рынок картошку:
– Что тебе подарить?
Тот, схватив его за руку, с радостной алчностью прощебетал:
– Ковер!!! Я хочу своей дочери в счет приданого ковер.
А чтобы вам было понятно, в то время в Советском Союзе был вечный дефицит всего.
Мой «преследуемый», которого я с твердым намерением собирался проводить в баню, берет одно ведро, вываливает камни в другое, пустое ставит на землю, а потом руку сует куда-то выше головы прямо в воздух.
Руку видно, но как-то смутно, как в легком тумане. И потом он прямо из воздуха бросает на прилавок с картошкой свернутый в рулон ковер метра три-три с половиной.
Картошка фонтаном разлетелась в разные стороны.
Вот, что меня до сих пор удивляет и умиляет: люди всегда воспринимали и воспринимают такие явления абсолютно спокойно, словно так и должно быть. Продолжают копаться в морковке, капусте, что-то выбирать, покупать, а на ковер, свалившийся с неба рядом, на расстоянии вытянутой руки, ноль внимания!
После этого он берет свое ведро, опять начинает эти булыжники перекладывать. Он всегда так делал.
И всегда говорил одно и то же: «На! Подавись своим желанием!».
А после этого всегда с ревом уходил. Горько плакал, просто навзрыд!
Если бы он хоть раз меня спросил: «Что ты хочешь?», – я тогда знал, что хотел, но ни разу не попросил!
А вот на сегодняшний день я знаю, что он опять бы заплакал от того, о чем я его попросил бы. И если бы сейчас он поинтересовался, что я хочу, то точно знаю, что и теперь, через двадцать лет, он опять заплакал бы.
Он обязательно заплакал бы от моих сегодняшних желаний! Почему? Потому что с каждым годом чу-у-точку начинаю понимать, о чем он тогда рыдал. Это действительно очень больно!
Если ту малость знаний, с которыми я соприкоснулся на сегодняшний день, сравнить с тем, чем овладел он, то для меня до сих пор остается почти загадкой, как он вообще остался в живых.
Он увидел мир в целостности, а не был к этому готов. От этого он с ума сошел, не выдержал. Он не был готов к этому. Человеку нужно постепенно, постепенно, постепенно, медленно готовиться к встрече с самой сутью, с истиной жизни.
И здесь, как говорил мой Наставник, человека ждет великое счастье и великая печаль. Если ученик не готов к озарению, он может не выдержать нахлынувшего океана знаний и эмоций.
Чтоб вам было легче понять, о чем говорил мой Наставник, в тысячи, тысячи, в миллионы раз упрощу.
Вот представьте себе, что вы всю жизнь жили в своей квартирке. Для вас основа – это пол, верх ограничивается потолком, горизонт начинается и заканчивается на стене.
Вы никогда не видели и не слышали, что за стенами что-то еще есть. Но в какой-то момент вы начинаете понимать, что настоящий мир не ограничивается мирком вашей квартиры, и вам становится тесно. И вы начинаете осознанно или неосознанно биться об эти стены в поисках свободы!
И вдруг одна из стен разваливается, и впервые в жизни вы видите, что вокруг вас Вселенная и вам нужно ее вместить, впитать в себя все могущество, все знания, все истины, всю доброту, любовь, красоту, гармонию, свет Вселенной.
Упрощу еще больше.
Вы знаете, что где-то живет племя пигмеев. Я сейчас вспомнил рассказ одного журналиста, который недолгое время находился среди этого народа. Однажды он уговорил их посмотреть ближайшие окрестности, находящиеся за лесом.
И когда они оказались в саванне, то пигмеи, показывая на жирафов, которые находились на расстоянии двести-триста метров, начали спрашивать:
– А что это за букашки?
Их сознание ограничивалось зарослями джунглей, и самое большое расстояние, которое они привыкли воспринимать, было расстояние до следующего дерева.
Именно поэтому огромные слон и жираф, находящиеся на непривычном для них отдалении, были букашками. Они не чувствовали, не могли оценить размер предмета, который на расстоянии уменьшается.
Во время озарения, когда начинаешь видеть мир целостно, даже у подготовленного ученика временно возникает боязнь высоты, широты, бескрайности.
И он, ученик моего Наставника, оказался именно в этом положении. Справедливости ради надо сказать, что он был готов к тренировкам, но пошел туда без разрешения и сопровождения старших.
Другими словами, в момент шока рядом с ним не было Наставника – успокаивающего, объясняющего, что это, образно говоря, не букашка, а просто предмет, находящийся на расстоянии, или что это не монстр, а просто-напросто муха, которая села на твой нос.
Увидев все добро, все бескрайности в своем величии и все зло в своем ничтожестве, человеческое сознание не готово это воспринять, понимаете? Для этого и существует Наставник, чтобы в тяжелые моменты можно было к нему прибежать, обнять за ноги и сказать: «А там под кроватью что-то есть!».
И чтобы он своими мозолистыми руками гладил по головушке и успокаивал: «Ма-а-ленький ты мой! Там всего-навсего тень от лампочки. И то, что тебя в тени пугает, это тень от бабочки, которая вокруг лампочки крутится». Для этого!..
И когда он плакал, он плакал именно оттого, что каждый раз, встречаясь с ничтожными желаниями обычных людей, он еще больше сходил с ума.
Однажды, когда приближался очередной банный день и я уже начал радостно готовиться к своей вылазке в город, Наставник сказал:
– Твоя поездка отменяется, потому что он ушел в путешествие по иным мирам! Я его живым, тем более мертвым в нашем мире не чувствую. Нашел все-таки, паршивец, «дверь», как мы ее ни прятали.