— Старина! — чуть не плача, закричал маэстро. — Я больше не могу! Спаси меня, ради бога!
— Уходи! — заорал Катарсис и пальнул в потолок. — Уходи отсюда, уходи в мастерскую! Бомбар, тащи его! Катарсис открыл беспорядочный, но ураганный огонь.
— Только не по детям! — тонко крикнул Андраковский, но тут Бомбар сгреб его, взвалил на плечо и поволок.
Они убегали, путая следы и все более запутываясь сами. Не выпуская маэстро, Бомбар прыгал в лестничные пролеты, карабкался по шахтам лифтов и трижды пролезал сквозь ледяные чрева рефрижераторов. В районе малой обсерватории их догнал Катарсис, но снова отстал, воздвигая баррикаду. Они пронеслись по пустой, как стадион, десантной палубе, где в выпуклых иллюминаторах ночными эскадрами горели звезды, проникли в черный, мрачный, глубокий трюм, набитый полумертвыми машинами, и протиснулись вдоль пластин большого аккумулятора, где Катарсиса так трахнуло током, что он разучился произносить гласные звуки. Но все уловки были бессмысленны.
— Значит, так, — сказал Даниил, когда Катарсис прекратил истребительную лавиноподобную пальбу и умчался вслед за маэстро. — Куда он крикнул-то? В мастерскую, да?
В отсеке было тихо, только звонко капал расплавленный металл. Милора и Артем осторожно выглянули из своих убежищ.
— Там и встретим, — решил Даниил.
Через полчаса дети вошли в мастерскую.
Никого.
В то же самое время Аравиль Разарвидзе, сидевший в своей яме, перестал скрипеть зубами и кричать в пустоту над головой, вытащил бластер и приметил один из углов шахты, чтобы расплавить лучом пол и выбраться на нижнюю палубу.
Дети прошлись по мастерской.
— И спрятаться-то негде, одни картины… — проворчал Даниил, оглядываясь.
— В каких мирах они столько награбили? — печально спросил Артем, переходя от одного полотна к другому.
— Тогда сделаем так, — решил Даниил. — Мы поставим у входа большую картину и прицепим к ней сзади инфразвуковую мину. Пираты придут — хвать за картину, тут-то она и сработает. Они сразу упадут в обморок, мы выскочим из засады и свяжем их. А, какова идея? Милора, давай быстро на катер за миной!
Милора, согласившись, молча вышла из мастерской.
— А картина-то ведь погибнет, — укоризненно сказал Артем.
— Выберем которая похуже, — ответил Даниил и прошелся по мастерской, прицениваясь. — Вот эту, например.
Он вынул старое полотно «Я нашел в своей груди маскон».
— Чушь какая-то, — резюмировал Даниил, еще раз оглядев картину. — Ничего не понятно.
И он потащил ее к проходу.
А пираты в это время, сами не зная для чего, устало брели к мастерской.
За пять минут до их появления вернулась Милора. Даниил быстро укрепил мину, завел взрыватель, и дети побежали прочь.
Лишь только они скрылись за поворотом, в коридор вошли Андраковский, Катарсис и Бомбар.
— Кжтс жв, — сказал Катарсис. — Здсь нет.
Он толкнул дверь.
Посреди мастерской одиноко торчала картина. Остальные были сдвинуты к стенам и навалены друг на друга. Катарсис и Бомбар посторонились, пропуская маэстро.
— Хозяйничали… — прошептал Андраковский, нервно передернув плечами, и направился к картине.
Он взялся за раму, и, едва он шевельнул полотно, рявкнул взрыв. Разорванная на лоскутья картина стаей птиц взлетела к потолку, а сам маэстро, разинув рот и вытаращив глаза, сел на пол и без звука повалился.
— Ы! — вскрикнул Бомбар от инфразвукового удара по голове.
Катарсис чуть присел от неожиданности и только дернулся на помощь маэстро, как услышал за спиной:
— Руки вверх!
В проеме входа стоял беспощадный Даниил. Катарсис медленно развернулся, и бластер со стуком выпал из его рук.
— Руки вверх, — повторил Даниил.
Катарсис понял, что это конец.
Самый настоящий.
Маэстро конвульсивно шевелился на полу.
— Руки вверх, — в третий раз сказал Даниил и улыбнулся — искренне и отнюдь не злорадно.
И вдруг за спиной Даниила на потолке с треском лопнул пластик, брызнул яростный луч, и раскаленная, оплавленная квадратная пластина, вывернувшись, полетела вниз. Черное как ночь, закопченное существо вывалилось из дыры, рухнуло на пол и тотчас вскочило, но за мгновение до этого Даниил развернулся лицом к неведомой опасности.
Катарсис остолбенел, а существо, взметнув хлопья сажи, завопило, словно паровоз:
— Шайтан подери все эти звездолеты вместе с пиратами, где все шиворот-навы..!
Катарсис икнул и в великолепном прыжке достал ногою дверь мастерской. Дверь отскочила от стены и, точно громовой аплодисмент Случаю, захлопнулась, сотрясая косяк. Катарсис рванул запор.
Даниил метнулся к двери и стал колотить в нее кулаками.
— Что вы наделали! — с отчаяньем крикнул он Аравилю. — Они опять ушли!..
— Послушай, дорогой! — взъярился Аравиль. — Я говорю, что хватит с вас пиратов! Домой на катер, бегом! Слышите, а?!
Катарсис под ругательства Аравиля побежал к Андраковскому. У маэстро из ушей текла кровь. В каком-то бреду, сжав в кулаке обрывок картины, он шептал, ворочаясь и силясь встать:
— Уходите, уходите, боже мой, как я хочу, чтобы вы ушли, глупые, неразумные дети Земли… Я не могу играть с вами в эту игру, это очень страшная игра, не надо играть в эту игру, кто научил вас этой игре?..
Катарсис присел рядом и, отлично выговаривая гласные, сказал:
— Они уходят, маэстро, успокойтесь, они уходят. Они больше не будут стрелять в вас и рвать ваши картины…
Глава 6 Пожар
Пираты крались за Аравилем Разарвидзе, который конвоировал детей к катеру. Они сами, своими глазами должны были увидеть, что дети покинули борт станции. Андраковский крался самым последним. Любой шорох, неловкое движение, бегущая тень на стене дергали за нервы несчастного маэстро, и все его тело казалось разлаженным механизмом: то тряслись руки, то вздрагивали плечи, то прошибал пот — покоя уже не было. Аравиль Разарвидзе смутно чувствовал, что пираты где-то рядом, но неведомая интуиция подсказывала ему, что пока ожидать нападения нечего. Дети же шагали угрюмо и мрачно, придерживая болтающиеся на ремнях тяжелые боевые бластеры.
Актом величайшего гуманизма в глазах пиратов выглядела посадка детей в катер. Последним в бокс вошел Даниил и, не оглядываясь, захлопнул дверь. Аравиль, не обидевшись, повернул штурвал. Заработали моторы. Пираты и Аравиль с трепетом наблюдали на дисплее, как механика выдвинула «Аввакум-2» из ангара в космос и дала хороший толчок. В душе Андраковского текли какие-то светлые потоки.
Аравиль повернулся спиной к экрану и взял бластер наперевес.
— Эй, пираты! — крикнул он. — Выходите, я вас чую! Пираты, засевшие в темном тупиковом коридоре, заворочались.
— Только поосторожнее, бога ради! — полуплача, умолял маэстро.
— Чего уж!.. — махнул рукой Катарсис. И Аравиль увидел, как пираты выходят из укрытия. За глыбой робота прятался дюжий детина, и бластером их обоих было не пронять. Аравиль быстро перевернул оружие и взял его за ствол, как дубину. Робот, чуть присев, растопырил руки, как вратарь во время пенальти. Детина радостно выбежал и с хрустом выломал из ближайшей стены металлическую трубу. Аравиль облизал губы. Маэстро опустил пульсирующие веки.
Бой был молниеносным.
Бомбар обрушил дубину туда, где только что стоял Аравиль, и получил прикладом по затылку. Могучим прыжком Аравиль сокрушил Катарсиса, оставив вмятину на его корпусе. Бомбар лежа сделал круг дубиной над головой и поперек живота перегнул Аравиля. Тот выронил бластер. Бомбар сделал круг в другую сторону и ударом по симметричной части тела сбил Аравиля с ног. Через минуту, связанный по рукам и ногам, Аравиль лежал у шлюза. Во рту у него торчал кляп.
Маэстро боком приблизился к Аравилю, дико вращающему глазами, постоял и присел рядом.
— Может, вы оставите нас в покое? — робко спросил он.
Аравиль наморщил нос.
— Будьте же гуманны, умоляю вас, забудьте о нашем существовании, не возвращайтесь, не сообщайте никому о нас, а я даю вам обещание, что больше ни одно существо в Галактике не пострадает от нас, у вас ведь нет оснований не верить нам?
Аравиль скривил рот.
Маэстро затосковал.
— Все мы рождаемся одинаковыми, все мы братья, все должны любить друг друга! Мы появляемся из любви, в нас основа — доброта, так обнажите ее, не прячьте, станьте человечными… Неужели беды должны сдирать с нас плоть нашей натуры, чтобы обнажить доброту, как кости под мясом? У вас были беды, а?
Аравиль отвернул лицо.
Маэстро помолчал и встал. В глазах у него было написано сострадание.
— Тогда мы оставим вас так, — сказал он. — Катарсис, старина, пошли в рубку, я хочу увидеть, куда делись эти дети…
Аравиль, протестуя, дернулся, но пираты не обратили внимания на его протест, направляясь к проходу. По пути к рубке Андраковский на миг почувствовал себя счастливым.
И зря. Весь белый от упрямства и злости Даниил вытягивал рычаги на себя. «Аввакум-2» в пике несся к — ангару «Большой Медведицы».
И зря. Весь белый от упрямства и злости Даниил вытягивал рычаги на себя. «Аввакум-2» в пике несся к — ангару «Большой Медведицы».
Катарсис первым вошел в рубку и первым обнаружил пропажу катера детей со звездной сферы.
— Где это они, а? — тихо спросил Андраковский, и губы его задрожали. Катарсис навис над пультом и издал какой-то звук, напоминающий хрюк. Маэстро побледнел и стал, шатаясь, хвататься за ворот комбинезона.
А дети, выбравшись из люка, уже стояли на палубе и перешептывались, издали глядя на связанного Аравиля. Тот их не видел.
— Может, развязать?.. — робко спросил Артем.
— Чтобы нас снова прогнали? — зло осведомилась Милора.
— А пиратов сейчас не найти, — озадаченно произнес Даниил, не обращая внимания ни на слова Артема, ни на Аравиля. — Уж теперь-то они спрячутся получше…
Даниил глубоко задумался, вцепившись себе в волосы.
— Сделаем так, — решил он. — Мы уйдем на дальний конец станции и там подожжем ее. Вернемся сюда и будем ждать. Когда огонь припечет пиратов, они побегут на свой катер спасаться, тут-то их и загребем…
— А станция… погибнет? — ошарашенно прошептал Артем.
— А кому она нужна? Пиратов все равно в колонию…
— Ну тогда идем! — сразу загорелась идеей Милора. Даниил закинул бластер за спину и сказал:
— Погоди, давай захватим термос и курицу на обед… Спустя двадцать минут дети уже шагали по бесчисленным галереям огромной станции, а Бомбар и Катарсис, опасаясь выстрелов, прыжками и перебежками добрались до шлюза и штурмом взяли пустой катер.
— Дети ушли, — огорченно сказал Катарсис подоспевшему Андраковскому.
Маэстро прислонился к переборке и сгорбился. Пираты ума не могли приложить, куда подевались дети.
Катарсис обнял маэстро за плечи и сочувственно предложил:
— Пойдемте в рубку, я попробую мониторами обшарить помещения, может, и найдем их…
А Даниил упрямо уводил товарищей в глубь станции. Не один десяток прямоугольных и круглых тоннелей, залитых светом, и зловеще-мрачных коридоров, застывших эскалаторов и пандусов миновали они, уже и сами забыв обратный путь. Даниил рассчитывал добраться до другого конца станции, к маневровым двигателям, но сам запутался в собственных расчетах.
— Может, хватит? — нерешительно спросил Артем, но Даниил отмахнулся.
Через десять минут Артем спросил снова, и теперь Даниил что-то прорычал в ответ, но на третий раз он уже и сам понял, что пора прекращать хождения.
Он остановился посреди коридора, потер лоб и сказал:
— Ладно, наверное, хватит. Сейчас всем привал, а потом начнем…
Дети повалились на пол.
Отдохнув, они покончили с обедом и снова растянулись на мягких ковриках. Даниил поднес к глазам руку с часами и решил, что есть еще время поваляться.
Катарсис в это время безуспешно обшаривал телекамерами обитаемые отсеки. Маэстро, заперев дверь рубки, нервно бегал за спиной робота от стенки к стенке и кусал губы, прижимая руки к груди.
— Нету их!.. — отчаявшись, сказал Катарсис.
— Подъем! — бодро крикнул Даниил. Артем и Милора, вздыхая, встали.
— Сейчас, значит, поджигаем этот коридор, — разъяснил Даниил. — Делаем круг, — Даниил неопределенно махнул рукой. — Поджигаем еще в нескольких местах и уходим. Только быстро. Надо успеть.
Он отщелкнул крышку с контрольного щитка своего бластера и перевел оружие на веерный луч. Милора сделала то же самое. Артем отошел подальше. Даниил направил бластер на стену. Раскаленная струя окатила пластик, и он сразу пополз жирными потеками. Даниил поводил стволом справа налево и обратно, и первые робкие язычки полупрозрачного пламени вынырнули из пластиковой каши. Милора окольцевала коридор широкой полосой. Ядовито запахло паленой пластмассой, бурый дым бледными прядями струился под потолок. Даниил и Милора опустили бластеры и отошли. Костер разгорался, трещал, жар лизнул лица. Гулко лопнул длинный плафон, и в короткой зоне полумрака хищно и жадно замерцал живой кровавый свет.
— Началось, — произнес Даниил, и Милора пододвинулась ближе к нему в каком-то еле ощутимом трепетном преклонении перед грядущим пожаром. Глаза ее, в которых разгорались угли, были похожи на две пробоины в будущее.
— Надо идти, — позвал издали Артем, и Даниил, еще мгновение глядя в огонь, оторвался от гипнотического танца бестелесных невесомых змей, развернулся и пошагал прочь. Милора и Артем пошли за ним вслед и часто оглядывались, одна — с восхищением, другой — со страхом.
Даниил спустился на четыре палубы ниже и приметил коридор для второго очага.
— Хочешь? — спросил он, пододвинув бластер Артему, но тот суеверно закрылся руками.
Милора радостно ударила огнем по стенам. Третьим очагом стала какая-то большая каюта с экранами по стенам. Обшивка и мебель вспыхнули, как бумага, и, уходя, дети слышали выстрелы лопающихся ламп.
— Поехало дело! — сказал Даниил Милоре и получил в ответ блеснувшую на закопченном лице улыбку.
У четвертого очага они напоролись на полуживую пожарную систему, которая, почуяв тепло, лишь бессильно вывалила из люков и воронок пару хлопьев ржавой пены и погнутые манипуляторы.
У пятого очага они впервые услышали тревожный вой сирен.
— Пора уходить, — полуутвердительно заметил Артем, но Даниил не согласился, желая организовать еще штук пять новых костров. Милора ничего не сказала, только засмеялась и утерлась рукавом.
На повороте, где был устроен шестой очаг, они почувствовали запах дыма, а на седьмом очаге Артем ухватил Даниила за локоть. Даниил оглянулся — дым висел тучей — и согласно кивнул. Пожар, бесспорно, начался. Надо уходить.
Дети побежали по коридорам.
А пожар, как волк в овчарне, ворочался, рычал, клокотал. Он разбухал, выбрасывал прожорливые стаи по этажам и тоннелям. Ручьи пластика текли по палубам, дым клубился, лез во все щели, жар накатывал волнами. Один за другим отсеки и галереи, каюты и лестничные марши оказывались объяты пламенем. В переплетениях убивающего света и удушающей тьмы корчились стены и потолки, свивались в петли трубы и сворачивались кольцами кабели. Все, что было неподвижно, статично, вдруг ожило, как оживают мертвецы в крематориях, зашевелилось, задвигалось, обнажая черные балки и стропила опорных конструкций. Включались выжившие после долгих лет молчания и бездействия противопожарные посты; вспыхивали, чтобы тотчас взорваться, аварийные огни; разевали пасти сирены; рычащие потоки вскипающей белей пены рушились в пекло, где, крича, тотчас обращались в пар или переплавлялись в странную субстанцию, которая белыми булькающими сугробами ползла по умирающим коридорам.
— Горим! — завопил в рубке Катарсис, увидев зловещий перелив аварийных огней на пульте, а маэстро, вцепившись побелевшими пальцами в спинку кресла, осевшим голосом шептал:
— Это дети, Катарсис, слышишь, это дети!.. Ничего не знающий Аравиль Разарвидзе перетирал веревки о какой-то угол.
Дети бежали по безлюдным помещениям, чувствуя, как близок посеянный ими огонь. Всюду уже плыли струи ядовитого дыма, Артем и Милора кашляли, а Даниил сплевывал тягучую зеленую слюну. Разбухшие сердца перекачивали тяжелую, жидкую кровь. В сжатых спазмами глотках хрипел отравленный воздух.
— Сюда! — крикнул Даниил, сворачивая в проход слева.
Даниил и сам не знал, куда надо бежать, он просто вел товарищей туда, где еще не появился огонь. Дважды им приходилось поворачивать назад, так как дорога впереди вдруг вспучивалась и выплескивала пламя; один раз от сотрясения из-за шагов сзади рухнула тлевшая изнутри пластиковая плита потолка. Ноги вынесли детей в черный, обугленный, уже прогоревший тоннель, и здесь Артем упал от изнеможения. Милора рухнула рядом, и Даниил, шатаясь, прислонился к балке. Было очень душно.
— Много еще осталось? — едва слышно спросил Артем сдавленным голосом. Даниил без сил помотал головой, а сам подумал: «Мы в сгоревшем тоннеле — значит, мы бегаем кругами… Мы заблудились. Бежать дальше — сгорим, останемся — задохнемся…»
А пираты в это время рвались навстречу пожару. Катарсис за мгновение до того, как экран погас, увидел промелькнувшие живые тени в пелене дыма и шевелящемся зареве. Пожар встретил пиратов ревом, словно зверь, завидевший охотника. Катарсис пробивался напролом, ему был не страшен жар. Маэстро натянул на голову куртку, и Бомбар, который снова вооружился дубиной, охранял спину Андраковского.
Стены тоннеля, подточенные огнем из других помещений, разваливались, и дети снова побежали неведомо куда. Воздух становился все горячее, от дыма в ушах звонили колокола. Это страшно, когда на закупоренных, как консервы, звездолетах начинается пожар. Здесь не выживает никто. И люди, и пламя гибнут от удушья. Станция напоминала модель кристаллической решетки с уроков химии, где стерженьки-балки вдруг оказались влиты в горящие плоскости потолков, полов и стен. Запнувшись обо что-то, Даниил полетел на пол и закричал, угодив рукой в раскаленную лужу. Милора вцепилась в комбинезон Даниила, а Артем, остановившись, прошептал: