По прибытии состава на нижегородскую станцию начальник поезда, подполковник Силин, немедленно известил командование о выполнении приказа соответствующей телеграммой. Вторую телеграмму, зашифрованную собственным шифром, но примерно того же содержания, отправил на имя начальника управления военной контрразведки старший оперуполномоченный отдела безопасности военных перевозок майор Макарский.
20. ПРОТИВОСТОЯНИЕ
Железнодорожный перегон Арзамас – Чернуха
30 июля, 13.00
Теперь, когда он переиграл русских, оставив в дураках весь их хваленый спецназ, на первый план вышла опасность элементарного, но от этого не менее жуткого столкновения. Что, если по этой же ветке, из Нижнего Новгорода или из той же сраной Чернухи, навстречу им русаки погонят другой состав? Тогда все. Лобовое столкновение, взрыв и одна общая могила для всех, кто находился на тепловозе и на российском поезде. Даже не могила, а развеянный по ветру пепел. Гамид так отчетливо представил себе летящий на маневровый тепловоз встречный поезд, чудовищной силы удар, лопающиеся стекла, сминающееся словно шоколадная фольга железо и всепоглощающее пламя, что в страхе закрыл глаза. Самое ужасное, что все это может стать реальностью. Может, но он, командующий всей операцией, не должен умереть в результате аварии. Это просто нелепо. Нелепо и обидно. Он, Гамид Гамадов, тот человек, который объединит всех вайнахов в единой борьбе с неверными. Он будущий лидер Ичкерии. Его выбрал сам духовный вождь «Братьев мусульман» шейх Абу Саях. Поэтому он обязан сберечь себя в этой схватке ради будущей победы. Но все эти аргументы бойцов не убедят. Им нужны доводы проще. Проще и понятнее.
Гамид повернулся к Али:
– Хочешь повести?
– Я? – просиял араб, польщенный оказанным ему доверием.
– Да, – Гамид утвердительно кивнул. – Если со мной что-нибудь случится, ты доведешь наше дело до конца. Становись к штурвалу.
Контроллер машиниста, посредством которого осуществлялось все управление маневрового тепловоза, действительно напоминал штурвал, какие бывают в пилотских кабинах. Али подошел к приборной панели, сменив за пультом управления Гамида, и положил на контроллер руку. Ему ровным счетом ничего не пришлось делать – контроллер уже был повернут до отказа, и маневровый тепловоз с подцепленной к нему цистерной мчался вперед на предельной скорости. Но у араба должно было создаться впечатление, что именно он управляет локомотивом. Судя по восторженному выражению его лица, он решил именно так.
Гамид улыбнулся: первый шаг сделан – Али почувствовал себя главным на тепловозе и уже не захочет уступить свое место никому. Теперь второй шаг – покинуть тепловоз самому. Но сделать это можно не раньше, чем они прибудут в русскую Чернуху. Сколько они уже едут?.. Гамид взглянул на свой наручный хронометр. Тридцать пять минут, как выехали из Арзамаса. Где их никто даже не попытался остановить. После эвакуации станция стала абсолютно пуста. Русские перехитрили сами себя. Они вывезли со станции всех, до последнего человека. Поэтому увидеть и доложить спецназовцам, как маневровый тепловоз с подцепленной к нему цистерной выезжает со станции по нижегородской ветке, было просто некому... Но где же эта проклятая Чернуха?
Поднеся к глазам двенадцатикратный полевой бинокль, Гамид взглянул в лобовое стекло. С того момента, как состав, состоящий из маневрового тепловоза и лишь одной цистерны, вышел из Арзамаса, он делал это постоянно. Но перед глазами все время были лишь железнодорожные пути, столбы или фермы контактной сети и находившийся на разном удалении от полотна лес, реже луг или поле. И на этот раз он увидел все то же самое: тот же лес, ту же уходящую вдаль железнодорожную колею, те же протянувшиеся над ней электрические провода, те же решетчатые фермы. Гамид уже собирался опустить бинокль, когда почувствовал, что изменение все-таки есть. Взгляд зацепился за какое-то отличие от первоначального пейзажа. Гамид снова припал к биноклю: лес, полотно, провода, опоры... Вот! Расстояние между опорами стало шире, и... там появился второй провод. Значит, и путей стало больше. Скоро станция!
– Подходим к станции! Всем приготовиться! – не оборачиваясь, приказал боевикам Гамид.
За его спиной раздались два коротких щелчка – вайнахи сняли автоматы с предохранителей. Али ограничился тем, что расстегнул до живота спортивную куртку и освободил застежку подмышечной кобуры. И хотя в отличие от своих бойцов он не держал оружие в руках, Гамид нисколько не сомневался, что если на то пойдет, араб успеет застрелить их раньше, чем они наведут на него свои автоматы.
– Сбавь ход, – приказал Гамид арабу.
Тот послушно повернул контроллер в обратную сторону. Скорость сразу начала падать.
– Еще медленнее, – распорядился Гамид.
Али повернул штурвал назад почти до отказа. Теперь тепловоз плелся черепашьим шагом. Мимо проплыли стоящие на соседнем пути открытые полувагоны со щебенкой, очевидно, те самые, что перевозил с места на место пристреленный зоновский баклан. Потом потянулась длинная насыпь из той же щебенки, но пока еще без железнодорожного полотна.
– Не нравится мне эта тишина, – с тревогой произнес Гамид, осматриваясь по сторонам.
Оба вайнаха сразу насторожились и тоже закрутили по сторонам головами, Али обеспокоенно подался вперед. Именно такой реакции и добивался от своих бойцов Гамид.
– Я на разведку! – решительно объявил он, зная наперед, что никто из боевиков не решится его остановить.
Так и случилось. Вайнахи отодвинулись в угол, опасаясь, что он захочет взять кого-нибудь с собой. А Али взглянул на него так, словно он с «поясом шахида« собирается атаковать казармы спецназа. Гамид мысленно усмехнулся. Его «пояс шахида» – это цистерна с сорока тоннами объемно-детонирующей смеси, способной уничтожить целый жилой квартал, столичный вокзал или узловую железнодорожную станцию. Вот только в роли носителя пояса выступит не он. Взрывать себя вместе с врагами – удел солдат, а его предназначение как генерала – командовать ими.
– Связь буду держать по рации, – напоследок предупредил боевиков Гамид и, открыв дверь тепловозной кабины, спустился по лестнице до последней ступени, а уже оттуда спрыгнул на железнодорожную насыпь рядом с тепловозом.
Состав практически затормозил, и Гамид, легко обогнав его, побежал вперед.
Сначала он бежал вдоль недостроенной железнодорожной насыпи. За насыпью показался сам полустанок с какими-то кирпичными сараями и выложенной из брошенных прямо на землю бетонных плит посадочной платформой. Где-то среди сараев должен был располагаться и домик станционного смотрителя. Но жилые, равно как и хозяйственные постройки Гамида не интересовали. Он искал людей и машины. Девчонка с козой на веревке... две русские бабы с какими-то кошелками куда-то поперлись через пути... пьяный мужик вообще бредет сам не зная куда – все не то!
Гамид уже собирался спуститься с пути на сложенную из плит платформу, но тут ему в голову пришла резонная мысль, что здесь, на богом забытом полустанке, в форме машиниста он будет выглядеть белой вороной. Гамид поспешно стянул с себя железнодорожный китель и, свернув его в комок, зашвырнул в ближайший куст. Следом за кителем туда же отправилась и кобура, а пистолет пришлось переложить в правый брючный карман. Левый карман занимала рация. А дистанционный радиовзрыватель прикрепленной к днищу цистерны магнитной мины Гамид спрятал в нагрудный карман рубашки. Захваченный с собой полевой бинокль не помещался ни в один карман, но для дела он был нужен, и в конце концов Гамид догадался повесить бинокль на шею и спрятать под рубашку. В таком виде он прошел по платформе, заглянул за сараи и уперся взглядом в поселковый магазин.
Перед магазином стояли сразу три транспортных средства: заляпанный грязью, несмотря на отсутствие всю последнюю неделю дождей, мотоцикл с грузовой коляской, набитой какими-то мешками, более приличного вида «Москвич» и «ЗИЛ»-самосвал. Гамид нацелился взглядом на «Москвич» и пошел к машине. Но как раз в этот момент из магазина вышел невысокий плешивый мужик и такого же роста баба, только во много раз толще. Баба несла в одной руке здоровенную авоську, а в другой какой-то сельскохозяйственный культиватор, которым, что-то сердито выговаривая, грозила в спину своему мужу. Вдвоем они подошли к машине. Мужчина сначала ключом открыл переднюю дверцу, а затем рукой – заднюю. Женщина поставила авоську на заднее сиденье, затем сунула в салон культиватор и взгромоздилась на переднее сиденье. Еще раньше место за рулем занял ее муж. Гамид уже был рядом:
– До города не подбросите?
– Некогда нам! – резко ответила женщина и захлопнула дверцу у него перед носом.
Гамиду захотелось выхватить из кармана пистолет и прямо через стекло продырявить ее заплывшую жиром башку. Если бы сиденье рядом с водителем было свободно, он бы сел в машину, даже несмотря на то что там были два человека. Но баба забаррикадировала сиденье своей тушей, а заднее заняла авоськой и только что купленным культиватором. Едва она захлопнула дверцу, как ее мужик, очевидно, боясь нового скандала, сейчас же запустил двигатель и уехал. Гамид злобно взглянул им вслед и направился к магазину.
Гамиду захотелось выхватить из кармана пистолет и прямо через стекло продырявить ее заплывшую жиром башку. Если бы сиденье рядом с водителем было свободно, он бы сел в машину, даже несмотря на то что там были два человека. Но баба забаррикадировала сиденье своей тушей, а заднее заняла авоськой и только что купленным культиватором. Едва она захлопнула дверцу, как ее мужик, очевидно, боясь нового скандала, сейчас же запустил двигатель и уехал. Гамид злобно взглянул им вслед и направился к магазину.
Покупателей оказалось пятеро: две неопределенного возраста неряшливо одетые женщины, смазливая девчонка в короткой джинсовой юбке и шлепанцах на босу ногу, хозяин мотоцикла со шлемом в руке и мужик лет тридцати пяти в темно-зеленой футболке и черных брюках, с барсеткой. Судя по всему, он и был шофером грузовика. Стоя у прилавка, он рассчитывался с продавщицей, крашеной коровой, которая, несмотря на свою расплывшуюся фигуру и обвисший зад, пыталась заигрывать с ним. Оценив внешность продавщицы, шофер лишь хмыкнул в ответ, забрал с прилавка купленную пачку сигарет и пластиковую бутылку минеральной воды и направился к выходу. Пробежав взглядом по полкам и изобразив на лице удрученное разочарование, Гамид вышел следом за ним.
Шофер уже успел открыть водительскую дверцу и собирался запрыгнуть в кабину. Гамид подошел сзади и негромко окликнул его:
– Подбрось до трассы. Стольник плачу.
– Стольник?! – Обернувшийся водила недоверчиво покачал головой. Очевидно, названная сумма значительно превышала местные расценки. Но шофер, как и все русаки, оказался жадным и, согласно кивнув головой, сказал: – Что ж, поехали.
Гамид не заставил себя ждать: обежал вокруг машины и проворно забрался в кабину.
Водила запустил двигатель, долго возился с рычагом переключения передач, но наконец воткнул первую и вырулил с площадки перед магазином. Грузовик проехал мимо станционных сараев и уже знакомой Гамиду посадочной платформы, свернул на гравийку и, грохоча железным кузовом, запрыгал по ухабам. Перед машиной дорога была пуста. Гамид наклонился вперед и заглянул в боковое зеркало заднего вида, но не увидел позади ничего, кроме клубов поднятой пыли. Крутящий баранку шофер с любопытством наблюдал за ним.
– Далеко до трассы? – поинтересовался Гамид, чтобы хоть что-то спросить.
– Пятнадцать кэмэ, – усмехнулся тот и уже сам спросил: – А ты сам-то откуда?
– Из Нижнего.
– Тогда понятно, – многозначительно покивал головой шофер.
Своими многозначительными кивками и въедливыми вопросами он уже начал надоедать. Гамид решил, что пора заткнуть ему рот, и, повернувшись налево, взволнованно воскликнул:
– Смотри! Что это?!
– Где? – Шофер тоже повернул башку налево.
Как только он отвернулся, Гамид выхватил из правого кармана пистолет и, вместо ответа на вопрос шофера, ткнул его стволом в бок, как раз напротив почки, и надавил спусковой крючок.
Бах! – резко ударил по ушам раздавшийся выстрел.
Еще на зоне из разговоров зэков Гамид узнал, что ножевой удар в почку почти всегда вызывает мгновенную смерть. Сейчас у него не было ножа, но пистолет с успехом его заменил, полностью подтвердив слова зэков о мгновенной смерти. Водила выпустил руль и ткнулся лбом в боковое стекло. Гамид сейчас же перехватил руль и, дотянувшись ногой до педалей, остановил машину. Выглянув наружу и убедившись, что других машин на дороге нет, Гамид выволок из кабины труп шофера, перевалил его через борт и спихнул в кузов. Он решил, что так будет проще и быстрее, чем тащить тело через кювет, а затем прятать его в лесу или придорожных кустах.
Освободив водительское место, Гамид сейчас же уселся за руль и, достав из кармана рацию, связался с Али.
– На станции чисто. Правда, за мной увязался какой-то шофер. Пришлось его убрать. Зато теперь у меня есть машина. Я проеду вперед и осмотрю пути. В случае опасности дам знать. А вы врубайте дизель на максимум и гоните за мной.
– Ясно, Гамид. Все сделаем, – отозвался Али.
Гамид усмехнулся: конечно, сделаете. Потому что только и способны исполнять чужие приказы. Но именно это от вас и требуется.
* * *Остановившись за спиной оператора камер наблюдения, майор Макарский хмуро уставился на экран монитора, где был виден соседний путь, на который медленно вползал пассажирский состав. Везущий состав локомотив проплыл по экрану и исчез за краем изображения. Следом за ним потянулись вагоны: первый, второй, третий... Когда перед объективом видеокамеры появился пятый вагон, состав остановился. Макарский судорожно сглотнул и перевел взгляд на другой монитор. Картинка на нем мало отличалась от предыдущей. Такой же состав, только прибывший двадцать минут назад, и еще толпа пассажиров, вышедших из душных вагонов на воздух, чтобы проветриться – около двух десятков мужчин и женщин, расхаживающих возле спецпоезда с двумя термоядерными боеголовками! Макарский раздраженно замотал головой. До сегодняшнего дня ни он и никто из его коллег даже предположить не могли, что такое возможно. Какая-то явно направляющаяся на отдых молодая женщина в джинсовых шортах и светлом топике, не подозревая о ведущемся наблюдении, остановилась прямо напротив видеокамеры и стала вытирать слезы своей оступившейся и разбившей колено шестилетней дочери. Столь обыденная сцена, происходящая всего в нескольких метрах от вагона с ядерными боеприпасами, выглядела настоящей насмешкой над всем комплексом мер безопасности во время спецперевозок, строгое соблюдение которых контрразведчик считал своей главной задачей. Нахмурившись еще сильнее, Макарский оставил оператора и направился на узел связи.
* * *В то время, когда Макарский ждал соединения с начальником военной контрразведки, командир штурмовой группы «Вымпела» майор Овчинников в полевой бинокль рассматривал преследуемый поезд. Захваченный террористами товарный поезд, состоящий из одних железнодорожных цистерн, ассоциировался у него с огромной хищной змеей, атакующей свою жертву. Он и был такой змеей. А ее жертвами могли стать тысячи мирных людей, даже не подозревающих о нависшей над ними смертельной опасности. Могли, но не станут. Потому что опытные змееловы уже установили на пути змеи надежную ловушку. И ринувшаяся в атаку механическая змея несется прямо в капкан, из которого уже не выберется. Правда, она не стала менее опасной и у нее достаточно яда, чтобы убить вступивших с ней в схватку охотников.
Не отрывая от глаз бинокля, Овчинников обратился к управляющему тепловозом машинисту:
– Какая у них сейчас скорость?
– На всю сотню несутся, – буркнул в ответ машинист и спросил: – Подойти ближе?
Овчинников опустил бинокль и, взглянув на экран пульта управления, где на обозначенной желтым цветом линии железнодорожной магистрали пульсировала красная светящаяся точка, указывающая нынешнее положение локомотива, ответил:
– Рано. Рубеж атаки через пять километров.
Машинист понимающе кивнул. А Овчинников взял в руки микрофон переносной армейской рации, поставленной за неимением места прямо на пульт управления локомотивом, и нажал клавишу передачи:
– Лиман! Я Шхуна, прошли пятикилометровую отметку!
– Шхуна! Вас понял. Готовность номер один! – донесся из динамика голос генерала Углова.
Все находящиеся в кабине вымпеловцы услышали его слова. Тем не менее Овчинников повторил:
– Готовность номер один!
И, подавая пример подчиненным, слегка оттянул затвор висящего у него на груди автомата, проверив наличие патрона в патроннике. Вслед за своим командиром бойцы, уже сменившие форму железнодорожников на привычные им десантные комбинезоны, последний раз проверили оружие: короткие автоматы «вал» с массивными за счет интегрированных глушителей стволами, бесшумные пистолеты «ПСС» во вшитых в разгрузочные жилеты кобурах и светошумовые гранаты «заря» в нагрудных карманах боевой разгрузки.
Через минуту раздался сигнал вызова, и Овчинников вновь схватил в руки микрофон рации:
– Шхуна на связи!
– Контактная сеть отключена. Действуйте, – раздался в ответ долгожданный приказ командира «Вымпела».
Овчинников едва заметно улыбнулся: началось. И, повернувшись к управляющему тепловозом машинисту, негромко сказал:
– Вот теперь пора.
* * *Ильяс понимал, что остался один, но был намерен выполнить полученный от Гамида приказ до конца. Он уже разогнал поезд до ста километров в час. Теперь доведет его до следующей станции – Гамид сказал: хотя бы до следующей станции – и спрыгнет. А неуправляемый состав сойдет с рельсов – лучше, если это случится прямо на станции. Бензин в цистернах взорвется. Возникнет огромный пожар. Но он в этот момент будет уже далеко.
Представив объятую пламенем станцию, залитый горящим бензином перрон и мечущихся в огне людей, Ильяс покосился на привязанного к поручню приборной панели помощника машиниста: