— Думаю, что дело кислое, — грубовато ответил сержант, принимаясь разворачивать машину.
— Не слишком-то вежливо…
— А что ждать от такого сукиного сына, что только что звонил. Я разговаривал с ним из здания гольф-клуба и, слава Богу, по платному телефону . Я пытался втолковать ему, что не могу отрывать вас сейчас от игры, а он ответил, что это не мое дело думать о том, что для вас хорошо, а что плохо. Я пытался выяснить у него, кто он такой и какого звания, но он послал меня и добавил еще кое-что, довольно неприятное. Скажи, говорит, генералу, что я звоню ему по поводу Сайгона и некой рептилии, околачивающейся около этого городка лет эдак двадцать назад. Вот в точности его слова…
— Боже мой! — простонал Свайн и, не удержавшись, прошептал: Снейк Леди .
— Он сказал, что перезвонит через полчаса. Уже прошло восемнадцать минут. Залезай Норман. Я тоже участвовал в этом, помнишь?
Перепуганный и растерянный, генерал пробормотал:
— Я… Я должен извиниться… Я не могу так просто оставить игру и уехать.
— Тогда поторопись. И еще, Норман. На тебе опять рубаха с короткими рукавами, ты чертов идиот! Прикрой руку!
Свайн, широко открыв глаза, уставился на маленькую татуировку на предплечье, затем быстро прикрыл ее другой рукой и побрел обратно к черте, пытаясь придать походке небрежную беспечность, которой он совершенно не испытывал.
— Дьявол, приятель. Военные дела.
— Черт, не повезло, Норм. Но я должен тебе. Бери. Я настаиваю!
Генерал, частично пребывая в прострации, принял от своего партнера долг, не пересчитывая и не замечая того, что в пачке содержится на несколько сотен долларов больше, чем ему были должны. Смущенно поблагодарив, Свайн быстро вернулся к гольф-карту и уселся позади старшего сержанта.
— Не слишком ли много за мою фору, солдатик? — сказал ему вслед молодой зам по связям с рынком, занимая позицию на черте, замахиваясь клюшкой и посылая маленький белый мяч вдоль дорожки гораздо дальше генеральского на лучшую позицию.
— В сто миллионов раз лучше, наглая ты скотина.
Номер Два .
— О чем это вы говорите, Бога ради, — со смехом сказал сенатор в телефонную трубку. — Или что, вы ждете от меня, что я скажу вам, что желает пропихнуть Ал Армбрустер? Ему не нужна моя поддержка в новом Проекте, и он не получит ее, даже если захочет. Он в Сайгоне был остолопом, он и сейчас осел, хотя и получил большинство голосов на выборах.
— Мы говорим не о выборах, сенатор. Мы говорим о Снейк Леди!
— Видно, этот придурок Алби совсем свихнулся, если начал посылать ко мне всяких психов. Он уже во Вьетнаме был странноват, слонялся вокруг города, вынюхивал что-то. А ты, собственно, кто такой?
В Вене, штат, Виргиния, Алекс Конклин повесил трубку.
Промах Третий .
Филипп Аткинсон, посол Соединенных Штатов в Великобритании, снял трубку с зазвонившего телефона и, сообразив, что код анонимного звонка типа «курьерский» подпадает под строго секретную инструкцию Госдепартамента, поспешно включил скремблер, что и было следованием букве этой инструкции. Его действие немедленно создало на канале связи мешанину из электрических разрядов, сделав линии прослушивания Британских разведывательных служб совершенно бесполезными. Потом он, сидя в баре на Конлейн и выслушивая небрежные вопросы от своих закадычных приятелей о том, что, мол, там новенького в Вашингтоне, будет только посмеиваться в ответ. Один или два из них, он знал это наверняка, находится в родственных отношениях с МИ-5.
— Да, курьер, слушаю?
— Господин посол, я надеюсь, нас не прослушивают? — прошептал в трубке низкий натужный голос.
— Все должно быть в порядке, если конечно они не изобрели какую-нибудь новую машинку. Но это вряд ли.
— Хорошо… Я хотел бы переговорить с вами по поводу Сайгона, вернуться к некоторым операциям, о которых теперь мало говорят…
— Кто это? — Аткинсон чуть не подпрыгнул в кресле.
— В подобных ситуациях обычно обходятся без имен, господин посол.
— Черт возьми, кто вы? Я знаю вас?
— Без сомнения, Филипп. Я крайне удивлен тем, что ты до сих пор не узнал мой голос.
Выпученные невидящие глаза Аткинсона блуждали по кабинету, он мучительно старался вспомнить, наложить какое-нибудь знакомое ему лицо на голос в трубке.
— Это ты, Джек? Поверь мне, мы на скремблере.
— Горячо, Фил…
— Шестой Флот, Джек. Еще очень хорошо ложилось на морзе. А это большое дело, очень большое.
— Примем эту возможность, хотя она к делу не относиться. Мы влетели в шторм, Фил, в тяжелый шторм, вот беда-то…
— Значит это ты!
— Заткнись! Просто слушай. Один сумасшедший фрегат сорвался с якоря и носится по гавани, круша все направо и налево, проломив уже немало бортов.
— Джек, я на суше, а не в море. Я не понимаю тебя.
— Один салага был отстранен от дел в Сайгоне и, насколько я понял, он все это время сидел под крылом у правительства, при секретных бумагах, и кое-что разнюхал и сопоставил. Теперь он знает все, Фил, абсолютно все.
— Боже правый!
— Он готов дать делу ход…
— Останови его!
— С этим проблемы. Мы не знаем точно, кто это. Вся эта чехарда как-то связана с Лэнгли…
— Ради Бога, дружище, с твоим положением ты можешь отдавать им приказы. Пусть он осадит назад! Скажи им, что это все сфабриковано, для распространения дезинформации! Что все это ложь!
— Нужна дополнительная поддержка. Кто бросит нам спасательный круг?..
— Ты звонил Джимми Ти в Брюссель? — перебил своего таинственного собеседника посол. — Он на короткой ноге с начальством Лэнгли.
— Не хотелось бы особенно распространяться об этом. По крайней мере до тех пор, пока не выяснится еще кое-что.
— Как скажешь, Джек. Ты у руля.
— Держи нос по ветру, Фил, и якоря наготове…
— Если это означает, что мне нужно молчать, то об этом не волнуйся! — воскликнул Аткинсон, машинально ухватившись за предплечье и гадая, кто в Лондоне мог видеть его татуировку.
На другой стороне Атлантики, в Вене, штат Виргиния, Алекс Конклин повесил трубку, отпустив наконец своего насмерть перепуганного собеседника. Сейчас Алекс, так же как и при агентурной работе в течение почти двадцати лет, следовал только своим инстинктам. Одно слово влекло за собой следующее слово, фраза — следующую фразу, витающие в воздухе намеки использовались для подкрепления предположений, превращающихся в выводы. Это во многом напоминало партию в шахматы между сильными игроками, где побеждал тот, кто быстрее соображал и постоянно придумывал что-нибудь новенькое. Он хорошо набил руку на этом поприще, даже слишком хорошо. Кое-что из того, что он узнал — тайные пороки и преступления, вероятно должны были оставаться в тени. Достигнутый успех его совсем не радовал.
Номера Три, Четыре и Пять .
Филипп Аткинсон, посол США в Великобритании, Джеймс Тигартен, главнокомандующий силами НАТО, Джонатан «Джек» Бартон, адмирал в отставке, командующий Шестого Флота во время войны во Вьетнаме, теперешний Председатель Совета руководителей отделов служб Президента.
Снейк Леди. «Медуза».
Сеть.
Глава 5
Внешне ничего не изменилось, но теперь Джейсон Борн явственно ощущал, что его второе я, по имени Дэвид Вебб, куда-то отдалилось. Такси доставило его к некогда элегантному, но теперь уже обветшалому особняку в северо-восточной части Вашингтона и, как это уже имело место пять лет назад, водитель отказался подождать. Джейсон прошел к дому по заросшей, выложенной каменными плитами дорожке, поймав себя на той же мысли пятилетней давности, что дом выглядит очень старым и ненадежным и здорово нуждается в ремонте. Он нажал кнопку звонка, гадая, жив Кактус или нет. Кактус был жив. Как и в прошлый раз, в дверях появился худощавый пожилой негр, поглядывающий на пришедшего снизу-вверх, обведенными серыми тенями глазами. Даже первые слова Кактуса не сильно отличались от произнесенных когда-то.
— Что, твоя машина в ремонте, Джейсон?
— Я без машины. Такси отказалось ждать.
— Должно быть начитались грязных сплетен в фашистских газетенках. Он наверняка не знает, что я стал теперь настолько мирным, что даже убрал с чердака пулемет, чтобы подчеркнуть свой дружелюбный характер. Входи, Джейсон. Я много думал о тебе. Что же ты не звонишь старикану?
— Твоего номера нет в справочнике, Кактус.
— Это безобразие.
Пока старик закрывал за ним дверь, Борн прошел в холл.
— У тебя появилась седина, Братец Кролик, — заметил Кактус, внимательно рассматривая Джейсона. — А так, ты совсем не изменился. Может быть пять-шесть морщин, но это тебе только идет. Подчеркивает характер.
— У меня жена и дети, Дядя Римус. Девочка и мальчик.
— У меня жена и дети, Дядя Римус. Девочка и мальчик.
— Я знаю. Мо Панов держит меня в курсе твоих успехов, хотя и не говорит о том, где ты обосновался. А я и не спрашиваю.
Борн покачал головой.
— Начал забывать кое-что. Забыл, что вы с Пановым — друзья.
— О, добрый доктор звонит мне не меньше раза в месяц и говорит, чтобы я одевал свой костюм от Кардена и ботинки от Гуччи и собирался с ним на ланч. А я ему отвечаю: Где взять старому ниггеру такие шмотки? А он мне: А я уж подумал, что ты прикупил торговый центр в лучшей части города… Он здорово меня поддерживает, хотя и любит преувеличивать. У меня, конечно, есть недвижимость кое-какая, но я даже в глаза такое не видел.
Они одновременно рассмеялись. Борн с удовольствием смотрел в теплые лукавые глаза старика-негра.
— Я недавно вспомнил кое-что. Гостиницу в Виргинии, тринадцать лет назад… ты навещал меня там. И заботился тогда о Мари. Ты один был рядом с ней среди всех этих сволочей.
— Это все Панов, Братец Кролик. А я вспоминал о том, как работал с тобой в Европе под своим «неофициальным» статусом. Я тогда говорил Моррису, что ты не просто смотришь на людей, ты изучаешь их лица, стараешься через их выражения вникнуть в них, понять. Я собирался поговорить тогда с тобой о своих идеях на этот счет, и Моррис сказал, что это неплохая мысль… Ладно, достаточно откровений, Джейсон. Мне приятно видеть тебя, но, сказать по правде, я не очень рад тому, что увиделся с тобой. Улавливаешь?
— Мне нужна твоя помощь, Кактус.
— Значит, не зря я беспокоюсь. Ты был так хорошо укрыт, что не появился бы здесь, если бы что-то в самом деле не достало тебя. И на мой взгляд профессионального физиономиста, то лицо, что я сейчас вижу перед собой, мне не нравится. Не очень-то оно благополучное.
— Мне нужно кое-что от тебя.
— Очевидно, у тебя были серьезные причины для того чтобы навестить старину Римуса. Но не будем в них особенно углубляться, ты ведь знаешь — я не из любопытных… Но поверь, я крайне переживаю за тебя. Я встречал твою милую даму с темно рыжими волосами в госпитале, она просто нечто, Братишка. Верно, и ваши детишки вышли просто на загляденье, и я даже думать не могу о том, что кто-то может обидеть их. Прости меня, Джейсон, но все, что с вами могло случиться, наверняка связано с тобой. Скажи, если я не прав.
— Ты прав, и поэтому я здесь.
— Яснее, Джейсон.
— Шакал. Он где-то близко. Похоже, он нашел нас через Гонконг и теперь начинает обкладывать меня, мою семью, жену и детей. Помоги мне, пожалуйста!
Обведенные серыми тенями глаза старика широко раскрылись, на лице отразилось страдание, смешанное с яростью.
— Доктор и Александр знают про это?
— Они вместе со мной. Может, они и не одобряют мой план, но как только они смогут стать откровенными с самими собой, то должны понять, что в основе основ всего лежит одно: Шакал и я. Помоги мне, Кактус.
В полумраке холла, единственным источником света в котором были лучи послеполуденного солнца, с трудом пробивающиеся сквозь тяжелые портьеры, старый негр критически осмотрел своего друга с ног до головы.
— А ты в хорошей форме, Братец Кролик, — заметил он. — Сок с утра пьешь?
— Я пробегаю по шесть миль каждое утро и, самое редкое, два раза в неделю посещаю гимнастический зал в университете…
— Этого я не слышал. Знать не желаю ничего о разных там колледжах и университетах.
— Больше не услышишь.
— Договорились. Но в тебе я ощущаю страх. Я не прав?
— Ты на высоте, Кактус, — расстроено ответил Джейсон. — Иногда это просто внезапный телефонный звонок, в другой раз Мари с детьми где-то задерживается и я не могу дозвониться до нее… или кто-то незнакомый на улице спрашивает у меня дорогу. И все возвращается назад. Он возвращается назад. Шакал. Пока существует возможность того, что он жив, я все время жду его, потому что он никогда не перестанет искать меня. По иронии судьбы, вполне может оказаться, что его преследование основано на беспочвенных опасениях. Он полагает, что я могу опознать его. Но сам я в этом не уверен. Четкого образа этого человека в моей памяти не сохранилось.
— Тогда, стало быть, стоит известить его об этом.
— Да, дать объявление в «Уолл-стрит Джорнал»: «Дружище Карлос. У меня есть для тебя отличная новость!»
— Перестань смеяться, Джейсон. В этом может оказаться определенный смысл. Я уверен, что Алекс найдет выход. Надеюсь, его беды не повлияли на его голову? Что до меня, то стаканчик-другой только укрепляет мозги.
— С выпивкой он завязал.
— Тем лучше… Перейдем к делам, Братец Кролик. Что ты там надумал?
Кактус направился вглубь дома по полукруглому створчатому коридору. Он привел их в довольно обшарпанную просторную комнату с желтыми обоями на стенах, обставленную антикварной мебелью.
— Моя студия не такая элегантная как раньше, зато все необходимое всегда под рукой. Видишь ли, я сейчас нахожусь в полуотставном состоянии. Мои финансисты составили целую кучу пенсионных программ с ощутимыми преимуществами насчет налогов, поэтому приходится прикидываться пенсионером.
— Ты невообразим, — с улыбкой сказал Борн.
— Может, кто и скажет такое, но только тот, кто сам далек от бизнеса. Ну, что у тебя ко мне?
— Много чего. Конечно, не сравнить с тем, что было в Европе или в Гонконге. Сейчас у меня для тебя преимущественно бумажная работа.
— Значит, наш Хамелеон снова меняет окрас. Кем он становится на сей раз? Самим собой?
Джейсон замолчал, на мгновение задумавшись.
— Ты прав, так они меня и называли. Я много чего забыл за эти годы.
— Хамелеоном? Называли, и не без оснований. Пять человек в течение одного дня могли столкнуться с тобой, и все пять потом давали различные описания твоей внешности. И все без грамма грима, прошу заметить.
— Я снова берусь за дела, Кактус. Получится ли на этот раз?
— Я молил бы Бога, чтобы все осталось так, как оно есть, но если уж на то пошло, то можешь быть уверен, ты в хорошей форме. Ну что, идем в мастерскую?
Через три часа двадцать минут процесс был закончен. Дэвид Вебб, профессор востоковедения и он же бывший наемный убийца Джейсон Борн, получил еще два имени, с новыми паспортами, а также водительскими правами. В виду того, что из района проживания Кактуса такси не ходили, старый негр попросил своего тоже черного, безработного соседа, имеющего новенький кадиллак-Атланта и по несколько тяжелых золотых цепочек на шее и запястьях, подвезти Борна в центр Вашингтона.
В магазине Гарфинкеля Джейсон разыскал телефонную будку и позвонил Алексу в Виргинию. Он продиктовал отставному разведчику оба своих новых имени и договорился о том, под каким ему забронируют номер в отеле «Мэйфлауэр». Заказ номера Конклин взял на себя, так как ввиду напряженного положения с гостиничными номерами по случаю летнего сезона данная процедура, осуществляемая обычным путем, могла занять много времени. Кроме того, Алекс должен был связаться с Лэнгли и заказать необходимые секретные документы, уровня четыре-ноль и другие, и как можно быстрее доставить их в номер в «Мэйфлауэре». На данную операцию отводилось максимум три часа, причем предстояло проверить подлинность документов и их привязку ко времени. Пока Алекс отдавал необходимые распоряжения по второй прямой линии связи с ЦРУ, Борн обдумывал, как ему провести эти два-два с половиной часа до вселения в отель. Первым делом он должен будет подобрать себе новый гардероб из нескольких комплектов одежды для полного воскрешения Хамелеона.
— Стиви ДеСоле заверил меня, что он уже запустил машинку и обещал привлечь банки данных военно-морской и армейской разведки, — сообщил по телефону Конклин. — С этим нам здорово помог Питер Холланд. Оказалось, что они с Президентом старые кореша.
— Кореша? Первый раз от тебя такое слышу.
— Другое слово к нашему директору не подходит.
— Вот как? Ладно, спасибо, Алекс. Как твои дела? Сдвиги есть?
Конклин немного помолчал. Когда он заговорил снова, то в его голосе явственно ощущалось волнение, если не страх. Он владел собой, но все равно необычность и значимость того, о чем шла речь, были налицо.
— Скажем так… Я не готов говорить про то, что совсем недавно узнал. Я слишком долго был не у дел. Я испуган, Джейсон… извини, Дэвид.
— Первое имя меня больше устраивает. Ты говорил о…
— Без имен! — быстро перебил его отставной разведчик.
— Понял.
— Ты даже не представляешь себе всего, — продолжил Алекс. — Я не представлял себе, пока не влез в это сам. Созвонимся позже.
Напустив туману, Конклин повесил трубку. Пожимая плечами, Борн медленно повесил свою. Слова Алекса звучали весьма мелодраматично, что было на него весьма не похоже. Хладнокровие и самоконтроль были девизом и основой его натуры. Что бы он там ни разузнал, это глубоко задело его… настолько, что Борну показалось, что Алекс сомневается в том, может ли он доверить эти сведения людям, с которыми работает и, похоже, вообще сожалеет о каше, которую они заварили. В противном случае ничто не помешало бы ему выражаться яснее, определеннее. Причину того, что Алекс Конклин не желает говорить о «Медузе» и о том, что он выяснил, сняв наслоения почти двадцати лет с событий Вьетнамского периода, Джейсон не мог себе даже и предположить. В чем дело?