Что творилось в Крэгсайде? Они уже обнаружили, что она прогуливала школу? Вообще-то она даже была рада, что это выяснилось. Ей не нравилось прогуливать школу, и она понимала, что ничего хорошего ей это не сулит.
– Дочка, что бы ни было в твоей жизни, получи образование, – как-то раз сказал ей отец, когда был трезвый. – Не надо брать пример с меня. Даже девочкам нужно учиться в школе.
В Скарпертоне у нее не было никаких проблем, но в этой школе ее ничему не учили, а учителю было на нее наплевать. От него постоянно пахло виски. Как она ненавидела этот запах!
Здесь, в этом доме с мощными стенами, она испытывала покой и безопасность. Прежде в этом доме кто-то жил, но кто? Вот если бы она могла тут жить с мамой и папой! Они держали бы стадо, делали масло и сыр, а она показала бы папе все, чему научилась у деда.
Может, мама играла тут в детстве? Может, сейчас ее душа глядит на нее? Миррен надеялась, что это так.
Как трудно быть сироткой, которая помнит свою маму лишь по фотографии, где она в ситцевом платье. В ее представлении мама была высокая и красивая, с золотистыми волосами, с умными сверкающими глазами. Но никто в Крэгсайде не хотел говорить с ней о маме, когда она спрашивала. Они замыкались и отводили глаза, если она приставала с расспросами.
Чей это дом? Ее родных или того дядьки из Лондона, который приезжал на съемки в Бентон-холл? Почему этот дом стоит заброшенный, нелюбимый?
Миррен подошла к двери, надеясь, что как-нибудь найдет дорогу домой. Вся ее решимость улетучилась, когда она, распахнув дверь, увидела перед собой снежную стену. Она попала в ловушку – и крепко попала. Так что ей ничего не оставалось, как поддерживать огонь в очаге и молиться. Маленькой девочке не справиться с ветром дьявольской силы и гигантской величины сугробами.
Она пила горячую воду, представляя себе, что это какао, сдобренное густыми и вкусными сливками. Маме с папой понравился бы этот дом, но сейчас их здесь нет. Они ушли, и она снова осталась одна. Если ее не спасут, она умрет с голоду. Как быстро улетучились ночные ужасы при свете солнца. Но сейчас она сидела у очага, будто Золушка, и у нее не было сил двигаться.
Когда же за ней придут?
Глава 4
Ади взглянула на небо и поняла, что школьные занятия закончатся сегодня раньше обычного. Нужно послать повозку за девочкой. Деревенские дети умеют вести себя в непогоду, но ведь Миррен не такая, как они, и может сделать что-нибудь не так. Пускай Джо съездит за ней. На всякий случай.
Теперь они уже привыкли к тому, что она жила в их доме, привыкли к ее нескончаемым вопросам. Да, к ее вопросам. Она смышленая девчонка и на пианино играет все ловчее. Ей не хватало практики и внимания, но она при любой возможности утыкалась носом в книжку. Вот будет хорошо, если она, как ее мать, станет учиться в старших классах. Ее приезд вернул жизнь в их большой дом, и никто не мог сказать, что она не…
В дверях показался Джо, покрытый с ног до головы снегом.
– Ты вернулся, слава богу! Спасибо, что привез ее, Джо. Но где же ее светлость? – Ади заглянула мужу за спину, ища девочку.
– Ее там не было, мать. Гарольд Берроуз сказал, что она отпросилась еще во время перерыва. Но это еще не все, – пробормотал он. – В дверях я переговорил с Лиззи Халстед. Миррен вообще почти не показывалась в школе…
– Маленькая паршивка, ну, я ей покажу! Что ж такое творится? – Ади была вне себя от тревоги и гнева.
Кэрри, хлопотавшая возле плиты, повернулась к ним.
– Возможно, мне надо было сказать об этом раньше, миссис Йевелл, – пролепетала она, покраснев, – но наш Эммот говорит, что Миррен ненавидела школу и как-то раз получила по рукам линейкой за драку. Ребята дразнили ее, а Берроуз отправил ее в класс к малышам, вот она и не ходила на уроки.
– Что ж ты молчала! – рявкнула Ади. – И сколько так продолжалось? Ох, батюшки, она сейчас идет одна где-то среди снегов!.. Пошли за Томом. Надо ее искать. – Охваченная тревогой, она бросилась к вешалке и протянула руку, чтобы схватить пальто.
– Постой, мать. Что мы сделаем в этой темноте? – остановил ее Джо. – Она может быть сейчас где угодно. Девчонка она смышленая, хоть и упрямая. Она укроется где-нибудь. Что-то придумает. А утром Том и деревенские парни пойдут искать ее.
– Мы не можем так долго ждать! Она же замерзнет! – вне себя закричала Ади. – Вот негодница, напугала нас до смерти… Ты возьмешь ремень и проучишь ее как следует!
– Подожди, Ади. Девчонка и так попала в беду, бродит сейчас где-то в полях. Она не знает, где что находится, да и сама еще маленькая. Мы сами виноваты, надо было лучше за ней смотреть. Когда росли наши сыновья, мы всегда чуяли неприятности, но вот теперь отвыкли. А неприятности у нас, кажется, большие.
– Давай возьмем с собой собак и штормовой фонарь, – взмолилась Аделайн.
– Не говори глупости. Хочешь, чтобы еще и мы пропали в снегах? Мы начнем поиски завтра, растянувшись цепочкой по пустоши. Знаешь, наша внучка настоящая чертовка – как она ловко сбежала от директора! Эх, а я-то думал, только мальчишки на такое способны… – добавил Джо и поскреб в затылке.
– Надо что-то делать, – причитала Ади. Она беспорядочно топталась по кухне, гремя кастрюлями.
Кэрри заплакала.
– Знаете, по-моему, это Гарольд Берроуз превратил ее жизнь в сплошное несчастье. Эммот говорит, что она лучше всех в классе, но ей приходилось сидеть позади всех и молчать или помогать отстающим делать уроки. Ведь это несправедливо, верно?
– Бедная девчонка страдала, но ни разу нам не пожаловалась! – покрутил головой Джо, шумно прихлебывая чай, что всегда раздражало его жену.
– Стоило привозить ее сюда, чтобы потерять в снегах, – вздохнула Ади. – Может, и зря мы это сделали. Жизнь тут совсем другая, не такая, как в городе. И она никогда не говорила ни слова…
Вдруг Миррен уже нет в живых? Тогда Рождество пройдет у них в трауре. И она никогда себя не простит. Девчушка молча переносила все оскорбления, и это говорит о ее мужестве. Ей приходилось иметь дело с Берроузом, а в каком он сейчас состоянии… Надо пожаловаться на него… Неужели они с дедом такие страшные чудовища, что внучка не могла поделиться с ними своими бедами?
Если Миррен выйдет живой из этой переделки, им придется пересмотреть все заново. Возможно, даже определить ее в частную школу, но только где найти для этого деньги?
– Боже милостивый, сохрани дитя наше еще на день, умерь ветер, не морозь нашего агнца, – бормотал Джо, и они склонили голову в молитве. – Покажи нам выход…
За окнами ревел ветер и свирепствовало ненастье. В эту ночь никто из них не сомкнул глаз. Они были беспомощны перед бураном. От них ничто не зависело.
Огонь бодро потрескивал в очаге, но Миррен ослабела от голода и тревоги. Почему никто не пришел за ней? Найдут ли ее вообще? Может, все считают ее погибшей и даже не ищут?
За дверью мерцал жестокий серебристый мир, сосульки каскадом свисали с крыши, но Миррен было не до красот. Ей хотелось домой, в Крэгсайд, чтобы сидеть с бабушкой на кухне, перемигиваться с Кэрри и украдкой бросать Джету под стол кусочки пирожков.
Правда, снег уже таял. С краев дыры падали вниз капли – кап, кап, кап… И все, больше никаких звуков. Потом она услыхала где-то вдалеке лай собак. У нее радостно забилось сердце. Ее ищут, ищут!
– Я тут, тут! – пропищала она, но кто ее услышит? Она была в отчаянии. Из-за наметенных сугробов она не могла открыть дверь. Что сделали бы в такой ситуации скауты?
Пока что книга дяди Джорджа ей помогала. Была там глава о биваках и подаче сигналов, но она ее пропустила. Если дом стоит высоко, то, возможно, они увидят дым.
Миррен подложила в огонь побольше планок. Потом подумала, не бросить ли ей в огонь свое новое зимнее пальто, но у нее и так набиралось много проступков, поэтому она схватила вонючий мешок и попыталась размахивать им над пламенем. Но мешок сразу же вспыхнул, и ей пришлось швырнуть его в огонь. Может быть, синий дым заметят скорее?
Она села на свою постель, уставшая и близкая к слезам. Милый дом, молилась она, помоги мне еще раз, и я клянусь моим синим значком Общества трезвости, что непременно отплачу тебе добром за добро!
В ее душе все еще жила надежда, что к ней на помощь явятся духи живших тут когда-то людей, ее родственников. Она открыла единственные исправные ставни и стала кричать, пока у нее не закружилась голова.
Внезапно на вершине сугроба возник высокий мальчишка в остроконечной грубошерстной шапке, с длинной палкой в руке, и помахал ей рукой.
– Э-ге-геей!.. Она тут! Идите сюда!.. Ну что, Мириам, вот мы тебя и нашли. – Его темно-карие глаза улыбались. Мальчишке было лет четырнадцать. Прежде она никогда не видела его в деревне.
– Ты кто?
– Джек Сойерби из «Флиса». А ты совсем умом тронулась?.. Что занесло тебя сюда, в «Край Света»?
– Когда я ушла из школы, снег еще не шел, – ответила она мальчишке. Понятно, почему она никогда не видела этого Джека Сойерби… Йевеллы не ходят в пабы. Все это сатанинские дома. – Между прочим, этот дом нашел меня и сохранил в живых.
Ее спаситель не слушал ее объяснения. Он продолжал кричать и свистеть.
– Э-ге-геей! Она живая, тут! – во весь голос вопил он. Внезапно к ней подбежали собаки, а над сугробом появились другие люди, с горящими от ветра щеками, в накинутых на голову мешках. Ее схватили за руки и вытащили через окно. Она была спасена.
– Значит, ты ночевала тут, в «Крае Света»? – засмеялся дядя Том и сунул ей в руку фляжку с горячим супом, который обжег ей глотку, едва она жадно набросилась на еду. – Пей медленно, по глоточку. Ты везучая, раз нашла эти развалины и устроилась в них, будто заблудившаяся овца. Сразу понятно, ты из нашей породы, из Йевеллов! Только чтобы больше никаких глупостей! Это тебе холмы!.. Понимать надо! К ним надо со всем уважением, а не то отнимут они у тебя пальцы, а то и жизнь заберут. В Крэгсайде мать с отцом с ума сходят! Больше не рискуй так! Ни своей жизнью не балуй, ни чужими… глупая дуреха! – Дядя Том глядел на нее сердитыми глазами, и она заплакала.
– Что я такого сказал? – пробормотал он, смутившись. – Ладно, не обращай внимания. Пей суп.
Бульон был густой, с кусочками мяса и овощей, самый вкусный в мире суп. Но у Миррен все еще кружилась голова и ноги подкашивались.
Дядя Том еще никогда прежде не кричал на нее. Парнишка Джек Сойерби заглянул в окно.
– Ох, она разожгла камин и грелась у огня… Надо же… Том, да она жуть какая смекалистая! Слов нет! – Джек повернулся к ней и сказал, улыбаясь: – Пожалуй, у нас появилась еще одна Мириам-из-Долины. Как ты додумалась до этого?
– Я прочла книгу дяди Джорджа. – Ну, хотя бы этот Джек Сойерби не считал ее дурехой. – Я пыталась подать дымовой сигнал, но у меня не получилось.
– Здорово. Все будут гордиться тобой, похвалят тебя, когда узнают, – сказал он. Дядя Том нахмурил брови.
– Нет, не похвалят. Она еще получит свое, когда вернется домой. Я видел, какое лицо было у моей матери. Из-за нее у нас пропал день.
– Не из-за нее, а из-за бурана. Она не виновата, что случилась непогода. Бедняжка вон как изголодалась. Хочешь, я понесу тебя на закорках? – предложил Джек.
Но Миррен покачала головой.
– Нет, спасибо, я пойду сама. Из-за меня и так вон сколько хлопот. Вы-то небось не делали когда-нибудь такие глупости, верно? – спросила она у своих спасителей.
Дядя Том внезапно расхохотался.
– Его мать рассказывала, что Джек убежал из школы в первый же день, потому что не мог сосчитать картонные пенни. Убежал и спрятался в подвале паба, а они с Уилфом сбились с ног, разыскивая его. – Внезапно у нее резко ослабели ноги. Дядя Том подхватил ее на руки и понес вниз к ждавшим их саням; потом они поехали через снега домой.
Светило немощное зимнее солнце. Сани то вязли в снежных наносах, то прыгали по ледяным кочкам. Бедная лошадь то и дело оскальзывалась. Миррен ехала и удивлялась, как это она смогла забраться на такую высоту – как говорят местные, на край света?
Она оглянулась, чтобы попрощаться с приютившим ее домом, но он уже скрылся из виду, спрятался и снова стал для нее загадкой. Когда-нибудь она придет сюда и поблагодарит его от всей души за свое спасение.
Все спасатели ждали на кухне, когда дядя Том принес туда Миррен. Ее осмотрели – нет ли обморожений. Кто-то выстрелил один раз из ружья, сообщая, что она жива. Два выстрела означали бы, что она замерзла, – так шепнула ей Кэрри.
– Как ты нас напугала, Мириам. О чем ты только думала? – приговаривала бабушка, растирая ее полотенцем.
– Не сейчас, Ади, – остановил ее дедушка Джо. – Девочка промерзла до костей. Пускай она прежде согреется. Налейте теплой воды в оцинкованную ванну. Успеешь еще прочитать ей нотации, когда она придет в себя. Кэрри позаботится о ней.
Вскоре Миррен уже сидела в теплой воде. Пальцы на ногах и руках согрелись и неприятно покалывали. Потом Кэрри вытерла ее насухо.
– Тебе не было страшно, когда ты оказалась одна в «Крае Света»? – спросила она.
– Я была там не одна. Там прятались какие-то зверьки, а когда разгорелся огонь, я слышала…
– Все говорят, что в тех развалинах живут привидения. Меня ни за какие деньги туда не заманишь, – добавила Кэрри.
– Нет, это доброе место. Я никого там не видела. Стены там толстые и надежные.
– Ты храбрая девчонка, не то что я… «Край Света» – несчастливое место. Вот почему там никто не хочет жить. Много лет назад этот дом принадлежал кому-то из вашего рода. Люди болтают, что его жена была ведьмой, только я никогда этому не верила… твоя прабабка Саки Йевелл. Она никогда не ходила в церковь. Говорят, что… нет, я не буду подсказывать тебе ненужные идеи. Тебе повезло, что ты осталась в живых. Мы уж думали, что ты замерзла. В этих местах снег забрал много душ человеческих. Да, между прочим, твои домашние знают, что ты прогуливала школу. Мне пришлось им сказать.
– Вот и хорошо, – ответила Миррен, взбалтывая воду ногой. Кэрри не права. Конец Света – добрый дом. Он принял ее и спас ей жизнь. Сейчас она оденется и пойдет вниз, где ее ждет взбучка.
Вскоре все жители Уиндебанка знали, что девочку спасли, что ее нашли в развалинах «Края Света». Джордж Терсби, почтальон, принес известие прямо из Крэгсайда и поведал мисс Халстед, как нашли городскую девчонку. Вскоре во всех домах, а также в пабе и лавках заговорили и о том, что Миррен Гилкрист прогуливала школу из-за придирок мистера Берроуза. Из-за этих слухов его вызвали в попечительский совет и указали на недопустимость потребления виски в стенах школы. Только военные заслуги спасли его от увольнения. Его жена даже уходила от него ненадолго к своей матери. В деревне бурлили сплетни, но Миррен ничего об этом не знала.
Она пыталась образцово вести себя, ходила тише воды ниже травы и ждала момента, когда ее позовут на семейный совет и накажут за недостойное поведение. А ведь Рождество было так близко.
– Почему никто не любит «Край Света»? – спросила она как-то раз во время обеда.
– Не разговаривай с набитым ртом, дитя мое, – ответила бабушка. – Я не знаю.
– Кэрри сказала, что там бродит призрак ведьмы, – сказала Миррен.
– Полная чепуха, Кэрри опять все перепутала. С тем домом все в порядке, и небольшой ремонт убрал бы все проблемы. Но вот только он слишком далеко, поэтому там неудобно жить, особенно зимой. Тебе повезло, что ты его нашла.
– По-моему, это он меня нашел. А мы можем его отремонтировать?
– Конечно нет, дитя мое. У нас нет денег на такие причуды.
Дедушка удалился с чаем в свой кабинет, чтобы сочинить текст проповеди, которую он скажет перед рождественским концертом. Это было важное дело, и Миррен всегда проходила мимо его двери тихонько, на цыпочках, стараясь не шуметь.
Кэрри стала расчесывать волосы Миррен. Они потрескивали от щетки.
– Ой! – ныла Миррен, когда ей было больно.
– Нам следовало бы нахлопать тебе по заду этой щеткой, негодная девчонка, – ворчала бабушка. – Непослушание в твоем возрасте – плохой знак. Школу прогуливают мальчишки-хулиганы, а ты все-таки девочка.
– Она уже достаточно наказана, ведь так? – вступилась за нее Кэрри, дернув ее за волосы, и Миррен покорно кивнула.
– Пожалеешь розги – испортишь ребенка, вот как сказано в Библии, – хмыкнула бабушка.
Два дня спустя она предстала перед бабушкой, дедом и дядей Томом, словно преступник перед констеблем.
– Мы очень разочарованы твоим поведением, Мириам. Коли тебе было плохо, надо было сказать нам, а не убегать с уроков. Ты могла упасть в водопад, провалиться в расщелину, и никто бы и не знал, где тебя искать. Мы-то считали тебя умной девочкой, а не… Мы никогда не думали, что ты такая трусиха. – Дедушка Джо поводил пальцем, как делал это за кафедрой, когда громогласно говорил об адском огне, ожидающем грешников. – Что ты скажешь на это?
– Я ненавижу эту школу. Я хочу вернуться в школу Святой Марии. – Миррен зарыдала.
– Это не ответ, – проговорил дед, игнорируя ее слезы. – Пройдет время, и ты привыкнешь. Завтра ты пойдешь в деревню и извинишься перед мистером Берроузом, а потом постараешься быть хорошей ученицей.
– Не пойду, – воскликнула Миррен. – Он меня ненавидит и не хочет учить.
– Ты сделаешь так, как тебе говорят, девочка. В этом доме приказываю я. Ты должна понять, что за все твои неподобающие поступки тебя ждет наказание. Напиши письмо с извинениями своим самым красивым почерком, а я проверю. Ты продолжишь учебу. Мы поможем тебе в этом и на этом закроем вопрос. Что до наказания, то ты, конечно, понимаешь, что в этом году ты останешься без поездки в театр и рождественских угощений. Санта-Клаус не приносит подарков непослушным детям. Не будет никаких поездок, пока я не увижу, что ты не позоришь нашу семью.
– Я вас всех ненавижу! – закричала Миррен, и бабушка отвесила ей оплеуху, которая обожгла ей щеку. Девочка замерла, в ужасе глядя на своих родных. Все замолчали.
– Прочь с глаз моих, грубый, неблагодарный ребенок. Ты подвергла опасности жизнь других людей и опозорила нас перед деревней. Я не хочу разговаривать с тобой, пока не увижу, что ты по-настоящему раскаиваешься. Немедленно убирайся в свою комнату.