— И естественно, этот кто-то — я? — фыркнул Кэм.
Я ласково погладила его грудь:
— Прости меня.
Он внимательно поглядел на меня сверху вниз:
— Это не самое удачное время, чтобы сообщать, что я нашел работу?
Застигнутая врасплох, я поднялась с его колен и села.
— В графическом дизайне?
— Ага.
Охваченная радостью за него, я обнаружила, что ухмыляюсь как идиотка.
— Где?
— Здесь. Меня позвали на прежнюю работу. Их реструктуризация не задалась, и они поняли, что людей не хватает. Не могут справиться с нагрузкой без еще одного дизайнера. Мой босс замолвил за меня словечко. — Он пожал плечами. — Довольно рискованно идти к ним обратно, но платят хорошо, и я буду заниматься любимым делом.
Я прижалась к нему и нежно поцеловала в губы:
— Кэм, я так рада за тебя. Когда ты выходишь?
— В понедельник. — Он крепче сжал меня в объятиях. — Су злится, что я не уведомил за две недели, но я не могу упустить это предложение.
— Су справится. Может, я возьму больше смен. — Уголки моих губ опустились при мысли о большем количестве занятых вечеров.
— Знаешь, если ты поймаешь Брэдена на его предложении, это даже не будет проблемой.
— Я сказала «нет». Я что-нибудь найду. Не волнуйся.
Он поерзал подо мной, напрягшись:
— Все-таки ты чертовски упряма. Всегда так заботишься о том, чтобы обеспечить Коула и гарантировать, что у него все будет хорошо. Могу спорить, половина случившегося сегодня на лестнице была из-за него: тебе кажется, будто ты его подводишь. Но раз ты так заботишься о нем, то согласись уже на эту чертову работу, пока тебе ее предлагают.
Я высвободилась из объятий Кэма, вся покраснев от такой прямолинейности. Перебравшись на другой конец дивана, я потянулась за пультом телевизора и сделала погромче научно-фантастическую программу, которую мы смотрели. Меня взбесил не только его тон, но и то, что Кэм был абсолютно прав.
Его усталый вздох разнесся по комнате.
— Ладно, — буркнула я. — Завтра позвоню Брэдену.
Ответом мне было молчание, так что я искоса взглянула на Кэма, прежде чем опять уткнуться в телевизор. Этот самоуверенный нахал изо всех сил старался не улыбнуться.
— Хорошо. Рад это слышать.
— Ты что, специально ведешь себя как самодовольный придурок?
— Как из человека, собравшего твою семью заново, я вдруг превратился в самодовольную заразу? Как мы перешли от обнимашек к сидению как можно дальше друг от друга? — Он ухватил меня за лодыжку. — Вернись.
Я отпихнула его:
— Прекрати.
— Ладно, тогда я приду к тебе.
Он напрыгнул на меня и придавил к дивану, вызвав у меня визг.
— Слезай! — расхохоталась я, когда его нос уткнулся мне в шею, а пальцы щекотно поползли по талии.
— Будешь хорошо себя вести? — пробубнил он мне в ямочку на горле.
— Я всегда хорошо себя веду, — надулась я.
Кэм поднял голову и поцелуем убрал надутость с моих губ. То, что начиналось как баловство, быстро набирало обороты. Я прижала Кэма к себе, и он глубже вошел в поцелуй, придавив мои чувствительные груди.
Когда его бедра начали мягко толкать меня, а в мою промежность уперся эрегированный член, я оторвалась от Кэма, ощущая, как все мое тело вот-вот заполыхает жарким пламенем.
— Нет, не надо, — выдохнула я, хватая его за бедра, чтобы прекратить эротические движения. — Нам нельзя сейчас ничего делать, а я уже возбудилась не по-детски. Не мучай меня.
— Да? — ухмыльнулся Кэм, и его ладонь, отпустив мою талию, коварно обхватила грудь и сдавила ее, посылая дикую смесь болезненной ласки и взрыва желания в самый низ моего живота.
— Мои глаза! — завопил Коул.
Мы с Кэмом резко расцепились, и, повернувшись, я увидела в дверях младшего брата — в пижаме, со спадающими на лоб мокрыми прядями волос. Рукой Коул закрывал лицо.
— Я ни хрена не вижу, — прорычал он и, отвернувшись, врезался в стену — только тогда он вспомнил, что надо опустить руку.
После этого брат утопал домой, хлопнув напоследок дверью.
Я уставилась на Кэма огромными от ужаса глазами:
— Наверное, мне придется простить ему слово на «х» в этой ситуации.
Кэм фыркнул и расхохотался, уронив голову мне на грудь и вздрагивая всем телом.
Я ощутила, что меня тоже распирает неудержимый смех, несмотря на ужасный стыд за себя.
— Это не смешно. Мы его травмировали. Я лучше схожу проверю, как он там.
Кэм помотал головой. Его глаза искрились весельем.
— Ты последняя, кого он хочет видеть прямо сейчас.
— Но он наверху, с мамой.
— Я уверен, он забаррикадировался в своей комнате и делает все, чтобы выкинуть из головы образ меня, трахающего его сестру прямо в одежде.
— Почему ты всегда оказываешься прав? Это страшно раздражает. — (Он только ухмыльнулся.) — Нет, правда. Или ты перестанешь, или всегда будешь оказываться на другом конце дивана.
— Отлично, — распаленно усмехнулся он. — Мне нравится мириться.
В восторге от ответа, я тут же крепко поцеловала Кэма, слишком одурманенная любовью, чтобы беспокоиться из-за того, что теперь он знает, насколько меня возбуждает его самоуверенность. Наконец отпустив его, я провела большим пальцем по его губам, надеясь, что этот сексапильный изгиб останется со мной навсегда.
— Я так благодарна тебе за сегодня. За все — за то, что ты так заботливо успокаивал меня и вылез из кожи вон, чтобы привезти ко мне дядю Мика.
Глаза Кэма засветились нежностью и тихой лаской. Он не спеша разглядывал мое лицо, как будто запоминая каждую черточку.
— Всегда пожалуйста, детка.
Я обняла его, и мы некоторое время полежали молча. Расчесывая ему волосы пальцами, я робко спросила:
— Кэм?
— А?
— Я помню, ты сказал, что забросил идею найти своих биологических родителей, но после того, что ты видел сегодня, после Мика… ты уверен?
— Это разные вещи. — Его дыхание щекотало мне ключицу. — У вас с Миком были особые отношения. А я не знаю людей, которые меня бросили. Честно говоря, мне уже и не хочется их знать. У меня есть все, чего я только могу пожелать — в Андерсоне и Хелене Маккейб. Мне не нужны причины и объяснения… Ведь как бы разумны они ни были, это никогда не изменит того факта, что эти причины оказались им важнее меня. Те люди отказались от меня. Возможно, из каких-то логических и практических соображений… но это не изменит того, как я себя почувствовал, когда узнал правду. Так какой смысл?
Я ласково и утешительно погладила его по спине, желая затащить его в самое свое сердце, где он был любим больше, чем мог себе представить.
— Они промахнулись, детка. По-крупному продешевили.
Глава 22
Коул получил исчерпывающий ликбез по поводу дяди Мика. Когда Мик уехал, брату было всего три года, так что он не помнил друга семьи, но выразил готовность с ним встретиться. Он достаточно наслушался меня за эти годы и знал: когда-то я считала, что этот человек может ходить по воде.
Подготовить маму было совсем другой задачей. Я всерьез побаивалась рассказывать ей, опасалась, что от таких новостей у нее может совсем поехать крыша. К моему удивлению, мама восприняла все спокойно и согласилась выйти и поговорить с Миком, когда он придет.
Мне даже показалось, что она принимала душ, пока я рылась на сайтах по поиску работы на компьютере Коула.
К тому времени, как брат вернулся из школы, мои ладони уже изрядно вспотели. До сих пор мама вела себя спокойно, но все может измениться, когда она увидит Мика. От стука в дверь мое сердце пропустило удар. Уж не знаю, почему в романах это подается как что-то хорошее. Когда твое сердце пропускает удар, то невозможно вздохнуть, подташнивает и в целом как-то нехорошо.
— Вы добрались. — Я растянула губы в хилое подобие улыбки, открывая дверь дяде Мику и Оливии.
Оливия усмехнулась:
— Неужели мы настолько плохи?
— Нет-нет-нет, — поспешила заверить я, отступая в сторону и пропуская их в квартиру.
— Она не из-за нас тревожится, — шепнул ей Мик, и я понимающе, но устало улыбнулась ему через плечо, проводя их в гостиную.
— Просто снимайте куртки. Чувствуйте себя как дома. Принести вам чая или кофе? Вода, сок?
— Кофе, — в унисон ответили они.
— Нет проблем.
Но появление Коула в дверях остановило меня. Я обняла его за плечи и подвела к гостям:
— Коул, это дядя Мик и его дочь Оливия.
Мик ухмыльнулся и протянул руку. Коул робко принял ее.
— Приятно познакомиться, — пробормотал он, тряхнув волосами так, что они упали ему на глаза, чтобы не пришлось смотреть на гостей прямо.
— С тобой тоже. Господи, ты же точная копия отца в том же возрасте.
— Он совершенно не похож на отца, — отрезала я.
Брови Оливии поднялись, и она выразительно взглянула на отца:
Брови Оливии поднялись, и она выразительно взглянула на отца:
— Молодец, папа.
Сконфузившись, Мик вздохнул:
— Я не совсем то имел в виду.
«Молодец, Джо».
— Я знаю, — отмахнулась я, устыдившись своей резкости. — Я, похоже, слишком чувствительна к этой теме.
— Понятно.
— Коул, я Оливия. — Девушка протянула ладонь, и скулы Коула чуть покраснели, когда они пожимали друг другу руки. — Приятно познакомиться с тобой. — Она одобрительно оглядела гостиную. — У вас, ребята, отличная квартира, очень красиво и уютно.
— Джо делает весь ремонт и отделку. — Коул удивил меня, сообщив об этом чуть ли не с восторгом. — Клеит обои, красит, шкурит… Все делает.
— Я под впечатлением.
Я ощутила улыбающийся взгляд дяди Мика.
— Моя наука пошла впрок, да?
Смутившись, я пожала плечами:
— Мне нравится заниматься отделкой.
— Да-да, мы знаем. — Голос мамы застал меня на полувдохе, и все мы повернулись посмотреть, как она, пошатываясь, входит в гостиную. — Ты делаешь это достаточно часто.
Мы с Коулом переглянулись, совершенно ошеломленные ее видом. Мама не только помылась, но и принарядилась, уложила волосы и немного накрасилась. На ней были узкие джинсы, свободно болтавшиеся на тощем теле, и черная шелковая блузка, которую я купила ей к Рождеству, хотя и сомневалась, что она когда-нибудь такое наденет. Для нас с братом она выглядела лучше, чем все последние годы, но, посмотрев на дядю Мика, я увидела в его глазах шок.
Он шагнул мимо нас и воздвигся над мамой, которая чуть улыбнулась ему.
— Фиона. Приятно увидеть тебя.
Она кивнула, ее губы чуть дрогнули.
— Давно не виделись, Майкл.
— Да.
— Ты почти не изменился.
— А ты изменилась, дорогая, — тихо ответил он с чем-то вроде тоски в голосе.
Мама пожала плечами, демонстрируя покорность судьбе:
— Я делала что могла.
Дядя Мик ничего не сказал, но по набухшим желвакам на его скулах я видела: он сомневается, что она сделала достаточно. В этом мы бы пришли к согласию.
— Папа. — Оливия подошла к нему сбоку, ободряюще взяв за руку, и я ощутила, как остатки моей злости на нее исчезли. Как я могла злиться на ту, которая так явно обожает Мика?
Дядя Мик крепче сжал руку дочери:
— Фиона, это моя девочка, Оливия.
Тут-то все и пошло коту под хвост.
Мама сжала губы, обозревая Оливию.
— Угу, она похожа на ту американскую девку, с которой у тебя были шашни.
Я крепко зажмурилась от стыда и услышала тихий стон Коула рядом.
— Фиона, — одернул ее Мик.
— Пап, это неважно.
— Пфф. — Мама посмотрела мимо нее на меня. — Ты сказала, что будет только он. Я иду обратно в постель. Оставь мне ужин попозже.
Я кивнула, вся сжавшись в ожидании, пока она уйдет. Когда дверь ее спальни хлопнула, я вздохнула:
— Извини, дядя Мик. Так с ней обычно и бывает. Оливия, извини…
— Да забудь, — отмахнулась Оливия. — Это ерунда.
— Не могу поверить, что это та же самая женщина. — Мик покачал головой, пересекая комнату, чтобы сесть. Его тело словно отяжелело от шока. — Просто не могу поверить.
Я подумала, что на самом деле мама вела себя вполне пристойно, по крайней мере, пока не увидела Оливию, но не хотела говорить это дяде Мику.
— Уж поверь.
* * *Как черепаха, высунувшая голову за солнечным лучиком и обнаружившая, что снаружи дождь, мама уползла обратно в свою раковину даже глубже, чем прежде. Она редко выходила из комнаты, ящики с выпивкой доставляли прямо в квартиру, и единственным признаком того, что она жива, было исчезновение оставляемой ей еды. Когда бы я ни постучалась к ней, мама бурчала, чтобы я убиралась.
Я хотела видеть все в черно-белом свете, хотела ненавидеть ее за битье Коула, хотела, чтобы мне было наплевать, жива она или нет, но обнаружила, что не могу совершенно отвергнуть ее.
Кэм говорил, что иногда наступает такой момент, когда нужно расставаться с некоторыми людьми. Им нельзя помочь, а все попытки только самого тебя затянут в трясину.
Но это было проще сказать, чем сделать. Несмотря на все наши отвратительные стычки, она оставалась моей матерью, и какая-то часть меня по-прежнему желала, чтобы она заботилась о нас больше, чем о себе. Я знала, знала, что надо с ней расстаться — и ради Коула, и ради себя самой. Когда придет время покинуть ее, я это сделаю. Но вину унесу с собой.
* * *Дядя Мик сказал, что хочет проводить со мной как можно больше времени, и не соврал. В ту же субботу Коул, Кэм, Оливия, Мик и я встретились на Грассмаркет, чтобы пообедать в пабе. Я узнала, что Оливия в Штатах работала библиотекарем, но, как и Кэм, была уволена по сокращению из-за бюджетных проблем. Добрую, дружелюбную и веселую Оливию было трудно не полюбить, и я уже воображала, как легко она поладит и с Джосс, и с Элли.
Обед получился отличный, и я заметила, что Мик одобряет дружбу между Коулом и Кэмом, поскольку он все время бросал на меня многозначительные взгляды. Мы прогулялись по оживленным весенним улицам города, от Виктория-стрит до моста Георга IV, а потом провели Оливию по Королевской миле. Я пофотографировала их с Миком на Миле и по дороге к Новому городу. Мы прошлись по Принцесс-стрит-гарденс, и я сделала несколько отличных фотографий у фонтана Росса на фоне вздымающегося вдали Эдинбургского замка. День получился прекрасный — настоящий день отдохновения, — и, шагая позади них в обнимку с Кэмом, я ненадолго забыла обо всех своих проблемах.
В воскресенье Элоди царила в своей стихии. Услышав от Элли про дядю Мика и Оливию, она пригласила их на обед. Когда мы прибыли, то обнаружилось, что Элоди где-то раздобыла еще один стол и приставила его к уже стоявшему в гостиной. Квартира наполнилась разговорами и смехом. Все болтали, знакомясь. Я наблюдала за Оливией и ощутила комок в горле, увидев восторг на ее лице, румянец на щеках и блеск в глазах. Элли почти сразу на нее насела, и я поняла, что они уже прикипели друг к другу. Элли умела найти общий язык с кем угодно.
За столом я сидела рядом с Джосс. Она тихонько толкнула меня и, наклонившись, шепнула:
— Ты когда-нибудь могла себе представить, что окажешься частью чего-то такого?
Я огляделась, посмотрела на лица, остановив взгляд на Кэме, смеявшемся над какими-то словами Брэдена, и опять повернулась к подруге, качая головой:
— Никогда, даже за миллион лет.
Она улыбнулась, и меня поразила нежность в ее глазах, когда она взглянула на простое колечко с бриллиантом на своей руке.
— Я тоже.
— Ты рада?
— Более чем, — отозвалась Джосс.
Я ухмыльнулась ей и только раскрыла рот, чтобы отпустить шуточку, снижающую градус серьезности, как меня позвал Брэден:
— Джо, тебе нужна работа?
Я закатила глаза и стрельнула в Кэма досадливым взглядом.
— Я сама собиралась сказать.
— Ну, ты с этим затянула.
Вздохнув, я кивнула Брэдену. Мои щеки вспыхнули, оттого что приходится его просить.
— Если у тебя есть вакансия на полдня, мне бы это очень помогло.
Его светло-голубые глаза поизучали мои, и я почувствовала себя совершенно незащищенной и открытой под его пристальным взглядом. Брэден умел видеть людей на сквозь, добираться до самых потаенных мест души. Не знаю, как Джосс удавалось так долго сопротивляться, прежде чем признать свои чувства к нему. Он-то все понял с самого начала.
— Пожалуйста, Джо, приходи к нам, когда понадобится. — (Я сглотнула, но кивнула.) — Я кое-что утрясу завтра, посмотрим, сможешь ли ты выйти со вторника.
— Спасибо, — благодарно прошептала я.
Когда беседа за столом возобновилась, Джосс едва слышно фыркнула:
— Пугает, да?
— Брэден?
— Ага. Он видит глубже, чем большинство людей. — Она внимательно посмотрела на меня. — С тобой происходит что-нибудь, чего мы не знаем? У вас с Кэмом все в порядке?
Я подумала обо всех своих сомнениях и ежедневной борьбе с ними.
— Потихоньку притираемся друг к другу.
— Ясно. По-моему, он весьма крут. В смысле — до знакомства с ним ты бы ни за что не согласилась работать у Брэдена.
— Угу, не сыпь соль на раны.
— Господи, женщина, я и не думала, что кто-то может быть таким же гордым и упрямым, как я.
— Что ж, ты ошиблась, — сухо парировала я.
— Ну да, — хохотнула Джосс, — а теперь у тебя есть свой дикарь, который… мм… повытрясет из тебя немного упрямства.
Я ощутила, как теплеют мои щеки при мысли о Кэмероне, вытрясающем из меня упрямство сегодня вечером. Приятная перспектива.
— Думай потише, — шепнула Джосс.
Глава 23
Бывают в жизни времена, когда наваливается столько всего, что и вздохнуть некогда. Ты просыпаешься, умываешься, одеваешься. День — куча слипшихся событий, работы, каких-то занятий, домашней рутины, и не успеваешь оглянуться, как твое усталое тело уже растеклось по матрасу и подушке. Потом — по ощущениям через две секунды — твои глаза с трудом открываются от звука будильника. Такой и была моя жизнь в следующие недели.