Конечно, он бы ее быстро догнал. И лежать бы ей в могиле по-настоящему, если бы вдалеке не появились люди. Запоздалые посетители кладбища, переговариваясь, шли к воротам.
– Помогите! – уже громче крикнула Мила.
Люди ее не услышали, но мужик внезапно исчез. Растворился среди надгробных плит так же неслышно, как появился. Словно и сам был мертвец. А она бежала до тех пор, пока не оказалась у самых ворот. И только потом в голове мелькнула мысль, запоздавшая: «А ведь в сумочке лежит пистолет».
Этот кладбищенский маньяк был такой же мертвец, как и она сама, но напал на нее, потому что почувствовал в ней жизнь. Еще месяц назад она хладнокровно отправила бы его на тот свет при малейшей угрозе. А сейчас растерялась.
Ее еще долго трясло, да и потом ноги подгибались, когда она стояла на обочине и все никак не могла заставить себя проголосовать. Она подумала: «Лучше уж автобус». И бредя на остановку, принялась себя ругать: «Дура! Он бросился на тебя, потому что ты испугалась! Почувствовал твой страх. И прирезал бы, как пить дать, ты бы даже не пикнула. И не вспомнила бы, что в сумочке лежит пистолет. Но почему? Да потому что жизнь тебе теперь дорога. Все из-за Глебушки, будь он неладен!»
Она понимала, что в таком состоянии ни на что не способна. Даже элементарно себя защитить. Мозги совсем расплавились. И она решилась рассказать Глебу правду. Конечно, до того места, где надо признаваться в трех квартирных кражах. Об этом она умолчала, а вот про Тимку, про лавину, а главное, про Марину выложила все.
Глебушка слушал ее очень внимательно. А потом мрачно сказал:
– Подлец!
– Ему мои деньги были нужны. Фирма, квартира, машина.
– Я его убью! – решительно заявил этот парень с детскими глазами.
– Не надо никого убивать. Только скажи: ты-то мне не врешь?
– Милка! Если бы у меня что-то было… ну, я про деньги. Если бы я… Словом, клянусь всем самым-самым, что я всю жизнь хочу прожить только с тобой! Неважно, в бедности или в богатстве, и все равно где!
– Мне бы хотелось тебе верить.
– Ты верь, – он преданно заглянул ей в глаза. И торжественно сказал: – Я тебя не предам. Никогда… Слушай, – спохватился он, – а как же ты выйдешь за меня замуж, если вы не можете развестись?
– У меня паспорт на другую фамилию. Я его купила. А насчет развода…
Вдруг ей в голову пришла неожиданная мысль:
– Глебушка, я не хочу портить ему жизнь. Пусть живет, с кем хочет. Я просто хочу честно произвести раздел имущества.
– Как это?
– А так. У тебя есть машина, у меня ключи от квартиры. Он же поедет когда-нибудь отдыхать со своей Мариной. Или к ней на дачу. А мы тем временем вывезем из дома некоторые вещи.
– Погоди. Какие вещи?
– Мои.
– Но это же…
– Что, не имею права? Да он пришел в мой дом с одной зубной щеткой! Я ему, между прочим, шикарные хоромы оставляю! Я даже мебель не собираюсь у него забирать! Кое-что из бытовой техники, телевизор, свои вещи, деньги. Это даже меньше, чем половина.
Он задумался.
– Погоди, Мила, здесь что-то не так.
– Ага! Значит, убить его так?
– Но это же не честно! То, что мы собираемся сделать!
– Убить честно, а взять свое нечестно? Я, выходит, должна его не только простить, а еще и свадебный подарок сделать? Оставить ему все? А не жирно ли будет? Он и так в шоколаде! В отличие от меня. Поскольку я тоже выхожу замуж, мне надо где-то жить.
– Как ты сказала? Замуж?
– Я хочу жить с тобой, потому все и рассказала. Если хочешь, мы распишемся. По моему фальшивому паспорту. Если тебя это не смущает.
– Я как-то не знаю… Елки! Бред какой-то! Но с другой стороны… Ну, хорошо, – согласился он. – Допустим, мы вывезем твои вещи. А если он в милицию заявит? Он же думает, что ты умерла! Значит, напишет заявление, что его ограбили!
– Если до такого дойдет, то я, разумеется, во всем признаюсь. Тут же воскресну и заявлю, что это был просто развод. И девичья фамилия, ха-ха!
– А почему сейчас нельзя?
– Что нельзя?
– Воскреснуть?
– Видишь ли… – Она не могла рассказать ему об ограбленных квартирах. – Я видеть его не могу. Ни его, ни отца, ни акулу.
– Акулу?
– Это папина молодая жена. Мачеха моя. Не нужны они мне, понимаешь?
– Понимаю. И когда мы будем вещи вывозить?
– Я тебе скажу. И пусть это будет мое приданое.
– Так ты согласна?
– Что?
– Замуж за меня! – гордо расправил плечи Глебушка.
– Я уже сказала: да, согласна.
– Тогда и я согласен. Хотя… Нехорошо это. Неправильно.
– Нельзя всю жизнь ездить по правилам. Иногда надо и нарушать. Он первый меня предал. А я даже не мщу, просто развожусь.
И она подтвердила это пламенным поцелуем, а потом и брачной ночью, уже не первой, но зато первой настоящей. Потому что теперь Глебушка знал, кто она такая…
…Польза от Глебушки была существенная, когда они выносили вещи из ее бывшей квартиры. Мила впервые оценила, что такое иметь сообщника. Во-первых, у него была «Газель». Во-вторых, две руки, надежных и сильных. И увезти они смогли многое. Чтобы доказать Глебу, что она берет свое, Мила прихватила и семейный альбом с фотографиями.
– Вот видишь? Это я.
– Вижу.
– Что, не верил?
– Не очень, – признался он. – Странная история. Лавина какая-то, странная шутка. Разве можно так наказывать близкого человека? А если бы он и в самом деле тебя любил? Как я? Ведь я бы без тебя умер. Причем сразу же.
– Ты – это ты. А он – это он. Я бы так и не узнала, какая он сволочь. И не встретила бы тебя.
Последний аргумент его окончательно убедил. Он только хотел поскорее все закончить. А Мила думала о том, что это завершающий этап операции. Она надежно обеспечила свою жизнь с Глебом. Можно теперь купить квартиру, обставить ее, Глебушка ведь не знает истиной стоимости вещей, ему можно долго вешать на уши лапшу. Она и в самом деле устроится на работу и станет просто женой и… матерью, если повезет. От Глебушки она очень хотела иметь детей. Хотя, конечно, Тимкины дети были бы красивей. Зато Глебушкины будут ее любить так же, как он. Она обязательно будет счастлива!
Дома они пили шампанское за удачу, за развод и листали альбом с фотографиями. Он ревновал, а Мила весело смеялась.
– Надо только не забыть проверить, что дальше будет, – сказала она, чувствуя, что пьянеет.
– А что должно быть?
– Как Тимка отреагирует на кражу? Я не хочу подставляться, а особенно подставлять тебя. Я покараулю немного у его дома.
– А твоя работа?
– Какая работа? Ах, да. Я забыла тебе сказать, что уволилась. Начальник меня достал. Да и дел много.
– Мы скоро поженимся, да?
– Обязательно.
Она даже не представляла, что может быть так счастлива. После Тимкиной измены казалось, что жизнь кончена. И вот вам! Все получилось! И Глебушка теперь связан с ней навсегда. Они сделали это вместе. Замуж? А почему бы нет? Жизнь продолжается…
3
Через пару дней она снова поджидала Тимура возле его дома. Миле хотелось узнать, как он отреагировал на кражу. Догадался или нет, кто мог его так наказать? И заявил ли в милицию, если догадался? Чего доброго там окажутся не дураки и сообразят, что надо искать Людмилу Муратову, чья смерть была мнимой. Тогда им с Глебушкой срочно придется где-то спрятаться.
С пяти вечера она терлась во дворе дома, в котором раньше жила, еще не зная, будет ли толк? Чтобы узнать наверняка Тимкины планы, надо каким-то образом подслушать его разговор с близким ему человеком. Но где? Как? Пока Мила могла только издали наблюдать, как муж приехал с работы, и по его лицу догадалась, что он сильно чем-то расстроен. Но что он собирается делать?
Мила сидела на лавочке возле детской песочницы, изображая заботливую мамочку. Детей во дворе было много, женщин, присматривающих за ними, тоже, среди них легко было затеряться. Но ближе подойти она не могла.
Тимка вошел в подъезд, и тут только Мила сообразила, что мужем интересуется не она одна. Щуплый мужчина в мятых джинсах тоже крутился возле песочницы, а перед тем, как приехал Тимур, долго сидел на лавочке и расспрашивал о чем-то знакомую Миле старушку. А когда Тимка скрылся в подъезде, щуплый отошел за деревянный домик, этакий миниатюрный резной теремок. Мила тут же схватила резиновый детский мячик, лежащий у скамейки, и изо всей силы швырнула его в ту сторону. Побежала за домик, и, словно случайно, наткнулась на мужчину. Сразу начала извиняться:
– Ой, простите! Ребенок разыгрался! – и проворно подняла мячик.
Она с ходу сообразила, что это не бандит. Щуплый даже рацию прятать не стал. Держался он уверенно, как хозяин. Мила уходила не торопясь, стараясь уловить хоть обрывок разговора. Почему рация? Он кому-то отдает распоряжения, это она поняла. И похолодела: «Неужели, милиция?! Но при чем здесь Тимка?! Почему они здесь, у этого дома?!»
Минут пять она неподвижно сидела на лавочке. Несмотря на жару, руки и ноги у нее были ледяными. Потом Мила увидела, как щуплый мужчина шел к своей машине. Это была «Лада», довольно потрепанная, с тонированными стеклами. Мужчина сел за руль, но никуда не поехал. Мила внимательно следила за бывшим своим подъездом, Сидеть так пришлось еще полчаса. И вдруг из дома вышел Тимка и направился не спеша к своей «Тойоте». Щуплый тут же завел мотор. Его машина тронулась почти сразу вслед за Тимкиной.
Минут пять она неподвижно сидела на лавочке. Несмотря на жару, руки и ноги у нее были ледяными. Потом Мила увидела, как щуплый мужчина шел к своей машине. Это была «Лада», довольно потрепанная, с тонированными стеклами. Мужчина сел за руль, но никуда не поехал. Мила внимательно следила за бывшим своим подъездом, Сидеть так пришлось еще полчаса. И вдруг из дома вышел Тимка и направился не спеша к своей «Тойоте». Щуплый тут же завел мотор. Его машина тронулась почти сразу вслед за Тимкиной.
«Не может быть!» – подумала Мила. Она уже поняла: за Муратовым следят! Вероятней всего, милиция. Но она может и ошибаться. Надо занять позицию поближе к старушке, с которой разговаривал недавно щуплый. И как бы невзначай затеять разговор. Или подождать, пока бабка сама с кем-нибудь разговорится. Нужна информация.
Вечер был теплый, домой никто не спешил. Дети играли, мамы сплетничали, кто-то пил пиво. Старушке не терпелось поделиться новостями, и она то и дело стреляла глазом в женщин. Мила переместилась поближе к ней, достав предусмотрительно купленный журнал. Спряталась за ним, делая вид, что читает. На ней был черный парик и затемненные очки. Жарковато, но приходилось терпеть.
Наконец на детской площадке появилась еще одна бабулька. Мила хорошо ее помнила, потому что они раньше жили в одном подъезде. Ханжа и сплетница. И подсела она к той, что жаждала поделиться сног-сшибательной новостью. Вот удача так удача! Мила вся превратилась в слух.
– Никак из магазина, Маргарита Олеговна? – начала та, что пришла раньше, носительница ценной информации.
– Нет, с рынка, Мария Николаевна. Вечером овощи и фрукты дешевле можно купить. Продавцы боятся, что пропадут за ночь по такой жаре, вот и распродают по дешевке.
– А как вообще?
– Ох, и не говорите! Как всегда. Масло растительное опять подорожало. А мясо? Купила утром кусочек на первое, да что там кастрюля щей на такую большую семью! Завтра опять надо идти в магазин!
– Да, беда. Мужиков-то у вас в доме трое. Как прожить? А некоторые на иномарках разъезжают. А народ голодает.
– Потому и голодает. Неужто они честным путем богатство такое заработали?
– Где уж, честным! Кругом одно ворье! – Мила насторожилась. – Красавчик-то, Маргарита Олеговна, что с вами в одном подъезде живет… Который недавно овдовел…
– Тимур?
– Не знаю, как его звать, одно слово: буржуй.
– Приличный вроде мужчина.
– Да уж, – поджала губы старушка. – Не успел одну схоронить, как другая с ним уже катается на той же иномарке. Одета, как картинка. И он весь из себя. Вот откуда у людей деньги? Милиция-то уже им интересуется.
– Как милиция? – ахнула Маргарита Олеговна и схватилась за сумки с продуктами.
– Да так. Подошел ко мне сегодня какой-то товарищ. Одно скажу: уважительный. Удостоверение показал. Капитан, мол, такой-то. Уголовный розыск. Фамилию я только не запомнила. Но все чин по чину. Никакого хамства, все с уважением. Спрашивал, кто к этому Тимуру приходит, не выносил ли он последнее время из дома какие-нибудь вещи, не видела ли я его во дворе в вечернее время. Если видела, то с кем. Я-то частенько допоздна на лавочке сижу.
– И что?
– Как не видать? Катается туда-сюда со своей девкой. Когда один приедет, и все поздно. Одно слово: гуляка. Даром, что жену недавно схоронил.
– И в чем же его подозревают?
– Кто знает? Денег, видать, больно много. И все ворованное.
– Ах-ах-ах! А такой внимательный, обходительный!
– Смазливый, спору нет. Так ведь в мужчине красота не главное.
– Да, это так… Надо своих предупредить…
– Доиграется.
И они опять заговорили о ценах на продукты. Дальше Мила слушать не стала. Поднялась, торопливо засунув в сумку журнал. Неужели милиция подозревает Тимку в том, что он ее, Милу, убил? Если нет, то в чем тогда? Она напряженно прокручивала в мозгу варианты. Как бы все узнать? Одно понятно: надо ходить за мужем по пятам, вдруг удастся уловить обрывок его разговора по телефону? Другого ничего не придумаешь. Не «жучков» же к нему в квартиру сажать, тем более что свои подслушивающие устройства там наверняка уже оставила милиция. А от ментов ей надо держаться подальше.
Утром следующего дня она купила с рук подержанную машину. Шла по двору, увидела на «Жигулях» табличку «продается», и уже через несколько часов получила доверенность от прежнего хозяина. Осталось только дождаться удобного момента. Хорошо бы, это случилось побыстрее. Иначе ее обнаружат. Или Тимка, или те, кто за ним следит.
Ей повезло достаточно быстро, уже на третий день. После работы Тимур заехал в супермаркет за покупками. Мила, караулившая мужа возле своего бывшего офиса, убедилась, что за его «Тойотой» на этот раз никто не поехал, и рискнула. Перед этим она в который уже раз переменила парик и надела очки с затемненными стеклами. Хотя она сильно похудела с того времени, как была Людочкой Муратовой, и сменила прическу, все равно стало страшновато. А вдруг он что-нибудь почувствует? Узнает? Не глазами, сердцем. Как-никак, три года вместе прожили. Но муж был занят собственными неприятными мыслями. Выражение его красивого, еще сильнее посмуглевшего на летнем солнце лица было озабоченным. Мила с удовольствием отметила, что Тимка тоже похудел. И подурнел.
«Как я могла его любить? Безумно, без оглядки. Колдовство какое-то!» – думала она, для вида копаясь на полках, заставленных товаром. Теперь она находила в его внешности кучу недостатков. Губы слишком тонкие, брови слишком густые, и сильный загар ему не идет. В белой рубашке и светлых брюках он похож на большую черную муху, попавшую в молоко. Загадочный, надменный восточный идол.
Она услышала, как негромко заверещал мобильный телефон. Мгновенно переместилась поближе, стараясь не поворачиваться к Тимке лицом. И уши ее как будто сразу же стали больше. Даже легкий шепот Мила могла теперь уловить. Ей очень нужно услышать хоть обрывок его разговора. Хоть одну фразу. Тимка говорил достаточно громко, правда, раздраженно:
– Да. Я. Да. Звонил. Хотел с тобой поговорить. Мне в милиции сказали, что ты дала какие-то показания. Да ты с ума, что ли, сошла?! Все оплакиваешь свои побрякушки?
Мила догадалась, что Тимка разговаривает с Варькой. Ох ты, как интересно!
– …короче, я хочу с тобой поговорить. Не по телефону. У меня большие неприятности. Ты даже не представляешь себе какие! Что? Да, завтра среда. Не переживай, я найду время. Ну, скажи, что погода плохая, в реке вода грязная. Ах, ты вообще в такой воде не купаешься? Тем более. Скажи, что надо поддерживать форму и, вообще, съездить в город, развеяться. Короче, жду тебя у входа в бассейн, как и в прошлый раз. Без пятнадцати три. Поняла? Все. Пока.
Теперь можно было ехать домой. Пусть дальше за Тимкой сегодня ходят менты, если им охота, а она, Мила, поедет завтра к бассейну. К концу двухчасового сеанса, как и Тимка. Интересно, о чем он собирается говорить с мачехой?
…На следующий день Мила с утра поехала на рынок подальше от дома, чтобы не примелькаться, и купила новый парик. Потом долго прилаживала перед зеркалом пышный шиньон, пробовала разный макияж, от неприметного до яркого. Остановилась на образе серой мыши. Очкастая, худая студентка с пучком на голове, типичный синий чулок. Длинная прямая юбка, блузка с воротничком под горло и темный пиджак дополнили картину.
За полчаса до окончания сеанса Мила на своих «Жигулях» заняла выжидательную позицию у входа в бассейн. Тимка подъехал минут через двадцать, вышел из машины и, явно нервничая, стал ходить взад-вперед. «Хвоста» за ним и сегодня не было. Вообще Мила успела заметить, что активность милиции в последние дни сильно поубавилась. Видимо, менты осмысливали полученную информацию или вообще перестали его подозревать. Только в чем, Мила до сих не знала, одни догадки, никакой определенности. Тимка явно чувствовал себя беспокойно. Когда из дверей спорткомплекса вышла Варвара, он рванулся к ней так неистово, что Мила даже испугалась. Ей показалось, что Тимка мачеху сейчас задушит. Но синеглазая акула не дрогнула. Сама пошла в атаку. Видно было, как они с Тимкой несколько минут о чем-то яростно спорили. Потом почувствовали, что привлекают внимание и, перебросившись парой фраз уже спокойно, расселись по своим машинам.
Мила поехала за Варькой, все еще опасаясь, что никакого разговора между ней и Тимкой не состоится. Поругались и разъехались. Но нет, мачеха на своей машине держалась за серебристой «Тойотой». Через пятнадцать минут Мила определила маршрут Тимкиного движения. Ну, конечно! Его любимый японский ресторан! Муж был без ума от японской кухни, считая ее одной из самых полезных в мире. Он следил и за весом, и за своим здоровьем. Миле только раз приходилось давиться сырой рыбой, в то время как Тимка был от нее в восторге. Зато теперь она с уверенностью отпустила Варькину машину и двинулась к ресторану своим маршрутом. Подъехала чуть раньше, бросила на обочине «Жигули», нисколько о них не беспокоясь, и, войдя внутрь, поспешила занять выгодную позицию.