– Так это все-таки вы его?
– Я? Теперь все скажут, что я. Не звоните в милицию, прошу вас!
– В милицию? – Она едва не рассмеялась, хотя рядом в луже крови лежал труп. В милицию! Женщина с поддельным паспортом, ограбившая четыре квартиры, а в портфеле, который она держит в руке, тридцать тысяч незаконно присвоенных ею долларов! В милицию!
– Эй, пойдемте-ка отсюда, – позвала она.
– Куда?
– Не все ли равно? Подальше. Я подумаю, что с вами делать.
Она посмотрела на портфель. А как быть с деньгами? Смешной вопрос! У Глебушки все равно больше нет кредитора. И вдруг она похолодела. Неужели? Если этот мужик не врет и убил кто-то другой… Ах ты, Глебушка, Глебушка! Юродивый! Ей стало не по себе.
– Отпечатки ваши тут есть? Или только на пистолете?
– Что?
– Руками, говорю, за что-нибудь брались?
– Нет. Не знаю. Не помню.
Мила выхватила из кармана носовой платок, кинула ему:
– Вытирайте!
И сама полой куртки принялась полировать дверную ручку. Надо быстрее отсюда убираться! А следы на полу? Ногой она придвинула лежащую возле двери тряпку. Черт! Мужчина возился с пистолетом, трясущимися руками протирая его носовым платком. Ну и мерзкий же тип! Не мужик, а тряпка. Она вдруг подумала, что от обуви избавиться будет легко. Незачем так стараться. И сказала:
– Пошли! Положи пистолет на стол и идем.
– У меня здесь машина. На стоянке.
Она тут же подумала про свою. Нельзя его отпускать. И «Жигули» здесь бросать нельзя. Завтра милиция будет за каждую мелочь цепляться.
– Документы есть? – спросила она на улице.
– Что?
– Документы. Права.
– В машине.
– Давай.
Он так растерялся, что послушно пошел к своей машине, открыл ее и отдал Миле портмоне с правами и деньгами. Она заметила только, что иномарка не из дешевых. Подержанный, но все-таки «Форд». И денег в портмоне много.
– Поедешь за мной. Остановимся – поговорим. Понятно?
– Но как же я поеду без документов? А если меня милиция остановит?
– Не беспокойся. У меня-то они есть, а я буду следить за тем, чтобы твой «Форд» не слишком оторвался от моей машины.
– Но что вы хотите?! – еще больше затрясся он.
– Сама еще не знаю. И хватит истерику устраивать. Все уже кончилось. У кого-то на даче павлина съели.
– Какого еще павлина?! Вы ненормальная!
– Какая бы ни была. Шевелись, не дай бог, свидетели появятся. Я, конечно, могу их тут всех…
Она похлопала рукой по карману куртки, куда вновь положила «беретту», когда поняла, что мужик этот не опасен. Напомнила про пистолет больше для того, чтобы он еще сильнее испугался. Убивать ради него каких-то свидетелей Мила не собиралась. Ей-то это зачем надо? Зато мужчина по-бабьи взвизгнул:
– Не нужно! Я не хочу в тюрьму!
– Тогда без разговоров полезай в машину!
Он послушно залез, подождал, пока Мила проедет вперед на своих «Жигулях», и пристроился за ней следом. Она вырулила на главную магистраль, кинула на заднее сиденье портфель с деньгами, потом, одной рукой держась за руль, другой брезгливо открыла его документы. Якушев Евгений Борисович. Ну и что? Вопрос в другом: убил он или не убил? У Милы в голове все смешалось: Алексей Петрович, красный «Гольф», Глебушка… Она не знала главного: что теперь делать?
Минут двадцать они ехали по вечерней Москве. «Форд» не отставал, да и Мила была уверена в том, что никуда он не денется. Тряпка. Неожиданное решение мелькнуло в голове и заставило ее рассмеяться. А что? Надо жить дальше. И ему и ей. Она остановилась на стоянке возле какого-то ресторанчика. Из машины вылезать не стала, подождала, пока Якушев вылезет из «Форда» и подойдет сам.
– Садись, – гостеприимно открыла она дверцу. Он тут же нырнул в салон.
– Поговорим? Якушев Евгений Борисович?
– Господи! Откуда…
– Да ты еще и тупой. Но ничего: стерпится – слюбится. Расскажи мне для начала, кто ты такой.
– Что? Здесь? Может, в ресторан? Я заплачу, – поспешно сказал он. Мила бросила ему на колени портмоне:
– Ну, заплати.
Он трясущимися руками открыл его, посмотрел, на месте ли деньги. И снова спросил:
– Чего вы хотите?
– В ресторан мы не пойдем, – жестко сказала Мила. – Хотя повод у тебя скоро будет. Зачем ты убил его?
– Я не убивал!
– А как насчет мотива?
– Слушайте, кто вы?
– Людмила. Можно уже на «ты» и без отчества.
– Я не про то. Откуда вы взялись? Ты взялась.
– Уже лучше. Но я первая спросила. Так за что?
Он тяжело вздохнул. Мила подумала, что правильно не пошла с ним в ресторан. Здесь, в старых «Жигулях», в темноте на полупустой стоянке, они были друг другу ближе, чем могли быть среди нарядных и пьяных людей. Маленький заброшенный островок отчаяния среди океана огней и ночного разгула.
– Кури, – сказала она. – Мне не мешает.
– Спасибо, у меня нет такой привычки. Хорошо, я расскажу. В сущности, я приехал занять у него денег. Мы с Лешей старые друзья. Вместе учились в школе, потом поступили в один институт. Я даже учился лучше, чем он, – с неожиданной гордостью объявил Якушев. – Но что значит лучше учиться? Я неудачник. Ведь это была моя идея – заняться сборкой и продажей компьютеров. Я знал, что в России скоро начнется настоящий бум. И я первый предложил Лешке взять кредиты у другого нашего однокурсника. Тот занялся банковским бизнесом и согласился помочь. Под большие проценты, разумеется. Ну и… Я почему-то был уверен, что у меня получится, а у Лешки нет. И не настаивал, чтобы он у меня работал. Пусть, думаю, сначала попробует, что это такое. А потом все равно придет. Искренне считал, что я умнее и талантливее.
– Вам нравилась его жена, да?
– Же… – Якушев посмотрел на Милу как-то странно. – Нет. Не знаю. Конечно, было неприятно, когда все обращали внимание на эту блондинку, а она с Лешей. Но она же от него ушла? Кажется, так?
– Значит, не ревность? А что?
– Ревность. Не к женщине. К удаче. Хотя она тоже женщина. Самая желанная, но самая изменчивая. Жестокая, коварная тварь, – поморщился он. – Ведь вышло совсем наоборот: у него получилось, а у меня нет. Мне не везло. Просто катастрофически не везло. Люди, которых я набирал, оказывались либо ленивыми, либо мошенниками. Обворовывали меня, не стесняясь. «Крыша» постоянно требовала платить все больше и больше. Компаньоны кидали. Товар, который мне везли, оказывался, извиняюсь, дерьмом. Выяснилось, что я не разбираюсь ни в людях, ни в делах. Я просто не понимал, как же ему все это удается? Ну, как? А? Он разбогател, а я разорился.
– А поскольку вы были конкурентами…
– Что? Нет! Я этого не хотел!!
– Заказать его дорого, а долги тянут. Ведь он тебе уже давал денег в долг, а?
– Он меня жалел. Как друга. А какой я друг? Я спал и видел, как ему влепят пулю в затылок. Господи, да что я такое говорю!
– Ты убил. Но радуйся: этого не докажут. Тебе повезло, неудачник. Ты встретил меня.
– А что ты такое? Почему это мне повезло? – ощерился вдруг Якушев.
– Где ты живешь? У тебя есть квартира?
– Да. Есть. Пока еще есть.
– Что, плохи дела?
– Ну, раз он умер…
– То уже лучше, да? Короче, я не буду тянуть. Предлагаю тебе руку и сердце.
– Что-о?!
– Я хочу, чтобы ты на мне женился.
– Да с какой стати?!
– А с какой стати я буду тебя покрывать?
– Но зачем тебе нужно замуж? Вот так? За человека, которого ты впервые видишь?
– Фамилию хочу поменять, – усмехнулась Мила. – Своя надоела. А твоя вот, понимаешь, понравилась.
– Ты преступница? – прищурился он.
– Не беспокойся. Мне просто очень сильно не повезло в любви.
Якушев рукой вытер мокрый лоб:
– Фу ты, в самом деле! Но у меня, в сущности, ничего нет!
– А я девушка не бедная. С приданым.
Мила достала из кармана «беретту», вновь увидела его перекосившееся от ужаса лицо:
– Не пугайся. Там, на заднем сиденье. Достань. А это страховка. – И она нежно погладила пистолет.
Когда Якушев открыл портфель, он совсем растерялся:
– Доллары?! Так много?!
– Это мой долг покойному. Видишь, как удачно мы с тобой сегодня разошлись с Алексеем Петровичем? И деньги при нас. Кстати, у меня еще есть. Много денег. Я хочу вложить их в солидное дело. Под проценты. А вместо гарантии мне нужно брачное свидетельство. Ты сам сказал, что компаньоны тебя кидают. А у супругов имущество общее.
– Я сказал?
– Не надо со мной спорить, милый. Я уже поняла, что у тебя есть свое дело. Как я прикинула, прибыльное, если заняться им всерьез. Есть квартира. И в придачу маленькая проблема. Труп твоего однокурсника. Но рядом со мной ты будешь держаться, как подобает настоящему мужчине. Уж я тебе не дам наболтать лишнего. Ты не упоминаешь следователю моего имени, а я научу тебя, что и как говорить. И кому платить. В людях ты не разбираешься, я это уже поняла. Зато я разбираюсь. А чтоб ты не сбежал, запомни, что дела об убийстве до-о-олго находятся в производстве. А уж я не забуду, как ты вытирал свои пальчики с пистолета моим носовым платком. Якушев Евгений Борисович. Женя.
– Черт, как тебя там? Людмила? Людок?
Она только плечами пожала:
– Шампанское в честь помолвки будем пить у тебя. Иди, заводи свою машину.
– Людок, а водительские права?
– Разве будущей жене нельзя доверить свои документы?
– А если меня милиция…
– Не повторяйся.
– Ну, Людок! – Он восхищенно покачал головой и затрусил к своему «Форду».
Она так и знала, что всю жизнь будет вытирать ноги об эту тряпку. Неудивительно, что он неудачник. Именно такой ей и нужен. Хватит, отлюбила свое. И, тронувшись с места вслед за его машиной, она вдруг злорадно пробормотала:
– Только не надейся, что я буду спать с тобой в одной постели. Обойдешься.
Глава 6 Люда
1
– Женя, будильник!
– Угу.
– Вставай, Женя!
– Сама. Ты с краю.
– Он же с твоей стороны!
– Отвяжись.
– Да черт тебя возьми!
Она тяжелой грудью навалилась на мужа, переползла через него, потом протянула руку и хлопнула наконец изо всей силы по ненавистной кнопке. Все. Тишина. С брезгливостью почувствовала под собой рыхлое тело Якушева. Фу ты, какой пузень отрастил!
Муж снова спал, натянув на голову одеяло. После того, как умолк будильник, даже сладко всхрапнул, и Люда поняла, что и сегодня толку от него никакого не будет. Ни в постели, ни на работе. Впрочем, что касается постели, то это бывало так редко, что она даже успела забыть, когда в последний раз. Уж не год ли назад? А сколько всего прошло? Пять лет. Господи, долгих пять лет! Почти уже шесть…
Впрочем, почему долгих? Она столько работала все эти годы, что времени просто не замечала. Уезжала в офис рано утром, возвращалась ночью, бывало, что спала по три-четыре часа в сутки, не больше. И если поправилась, то это не от хорошей еды и спокойной жизни. Возраст, тут уж ничего не поделаешь. Когда женщине переваливает за тридцать, любая еда, если только это не соки или нектар цветочный, идет не на пользу, а во вред. Превращается в лишние килограммы. Она подошла к большому зеркалу.
Что ж, кожа еще гладкая, белая. Зато на животе складочки, бедра налились. Волосы опять отросли, а цвет их давно уже натуральный. С некоторых пор она перестала увлекаться всякой химией и носить парики. Зачем? Паспорт у нее теперь чистый, не какой-нибудь сомнительный, купленный на вокзале, фамилия в нем настоящая, принадлежит законному супругу. У нее солидный бизнес, собственный офис, отличная репутация. Людей, которые ее когда-то знали, судьба разбросала, и вероятность встречи с ними такая же, как у единственной монетки, которая случайно закатилась в единственную щель на полу. Да и то: с кем встреча-то? С бывшим мужем, который в тюрьме? Вряд ли он скоро оттуда выйдет. А если вдруг выйдет условно-досрочно, так что ж? В столице Тимку никто не ждет. С отцом повстречается? Что-то давно про него не слышно. Депутат Сальников исчез с экрана телевизора и из сводок с «полей сражений».
Она подумала, что теперь очень похожа на прежнюю Людочку Сальникову. И фигурой, и прической. Пухленькая, аппетитная, с каштановыми кудрями до плеч. И выглядит не так уж плохо. Только давно уже никакая она не прелестная девочка. Обычная баба, которой не повезло с мужиком, к тому же стервозная. Может, потому что не повезло? Нет у нее надежного плеча, есть половая тряпка, о которую только ноги вытирать. Она со вздохом глянула в зеркало: еще ничего, если приодеть. Но кому есть дело до ее внешности? Любовь прошла, романтика осталась в далеком прошлом.
Она со вздохом накинула махровый халат, прошла в ванную. Муж похрапывал, натянув до носа одеяло, и вставать не собирался. Вчера опять напился, проиграл в казино крупную сумму денег. Теперь он может себе это позволить. Сволочь.
Пять лет. Почти уже шесть. Она разделась, встала под душ. Уже можно чуть-чуть перевести дух. Расслабиться и задуматься о… Да черт возьми! О работе! О развитии бизнеса. Не вкладывать все до копеечки деньги в дело, а потратить что-то и на себя. Она забыла уже, что такое нормальный отдых. За границей, в шикарном отеле. Только не с этим толстым, частенько напивающимся вдрызг мужиком. Он все испортит. Раньше она думала, что муж не проявляет к ней интереса как к женщине лишь потому, что сильно устает. Но давно уже она везет на себе весь воз. Руководит компьютерной фирмой, которая за эти пять лет расширилась и стала приносить неплохую прибыль. А он как был, так и остался тряпкой.
Она напрасно надеялась, что эта тряпка будет валяться под ногами и молчать. Он быстро научился огрызаться. И в компании их общих знакомых делать вид, что это он глава семьи и единственный хозяин фирмы:
– Налей-ка еще, Людок!
– Сделай мне, Людок, бутербродик!
– А славно, Людок, я договорился насчет оптовых поставок с теми крутыми парнями?
– «Он договорился!»
Людок! Ее тошнило от одного этого слова. Кто сказал, что суффикс уменьшительно-ласкательный? Уменьшительно-пренебрежительный, вот какой. Она терпела только потому, что некогда было обращать на это внимание. И просто некогда устраивать скандал. Он пускал пыль в глаза, а она работала. Пахала. И лишь получив однажды передышку в этой пахоте по болезни, нашла время хрястнуть со всей накопившейся ненавистью по его лоснящейся от сытости морде:
– Я тебе не Людок!
Он быстро все понял. Стал называть ее уклончиво «Людой», но поведения своего не изменил. Она сама не понимала, зачем ей нужен этот человек и странные, пустые с ним отношения? При мысли о том, что можно родить от него ребенка, ей становилось дурно. Она понимала: изменить что-то ей по-прежнему некогда. Элементарно нет времени. «ЛЕЯ» забирает все. «Людмила и Евгений Якушевы». Сокращенно: «ЛЕЯ». «Людмила и…» Вот именно: Людмила. А Евгений сегодня опять будет дрыхнуть до обеда, а потом с важным видом появится в офисе и будет пыжиться изо всех сил, изображая из себя главного начальника. Господи, ну почему?!
Она боялась признаться себе в том, что терпит рядом эту тряпку, этого мерзавца только потому, чтобы знать: на свете есть еще большая сволочь, чем она сама. Чтобы смотреть на него каждый день и думать о том, что существует еще большая степень человеческой подлости и низости. Что она, Людмила Сальникова-Муратова-Якушева, гораздо лучше, чем этот жирный обжора и пьяница. И она его кормит, а не он ее.
…Она сидела за столом, пила кофе и думала о срочных делах, которые ждали ее именно сегодня. Машинально посыпала ломтик лимона мелкой солью и, не поморщившись, отправила его в рот.
– Какая мерзость! – раздалось вдруг над ухом.
Она вздрогнула и обернулась. Муж. Тоже в махровом халате, глаза налиты кровью, нос красный. Лицо нездоровое, заспанное.
– Здрасьте! – не выдержала она. Ох, как не хотелось начинать утро со скандала, но придется. И язвительно произнесла: – Очухался!
– Всегда тебе удивлялся: есть лимоны с солью! У меня при одной мысли об этом во рту становится мерзко!
– У тебя во рту мерзко не потому, что ты видишь, как я лимоны ем. Пить надо меньше. Кстати, рада, что ты поднялся с постели. – Она попыталась закончить это утро мирно, раз уж он вылез из-под одеяла и притащился на кухню. – На работу вместе поедем.
– На работу?! Да ты с ума сошла! Не заметила, что ли, в каком я виде?!
– Да ты первый раз, что ли, в таком виде? И зачем тогда тебя сюда принесло? Похмелиться?
– Денег дай, – хмуро сказал он.
– Здрасьте! – во второй раз хмыкнула она. – Денег!
– Это и моя фирма тоже.
– Тогда почему ты по ресторанам шатаешься, вместо того чтобы делами заниматься?! Почему ты у меня только берешь, а помочь не хочешь?! Почему я должна одна на себе все тащить?!
– Да потому что в любой нормальной семье один зарабатывает, а другой тратит! Была бы у меня нормальная жена, я бы вкалывал, а она бы по парикмахерским и массажным салонам ходила!
– Ха! Ты бы вкалывал!
– Что, не могу?!
– Не можешь.
– Не могу?!!
– Не ори.
– Дай денег, – повторил он.
– Щас! – она без лишних слов показала мужу фигу. С ним так и надо, по-базарному, иначе не дойдет. – Надоел. Сначала поезжай в офис, посиди в своем кабинете часиков до восьми вечера, поговори с теми, кто должен нам денег. Потом с теми, кому мы должны. Постарайся, чтобы первые отдали больше, а вторые спросили меньше. Тогда и побеседуем о процентах с прибыли.
– Почему? Ну почему я с тобой связался? – тоскливо провыл муж. – Ты же не просто стерва. Ты преступница. Да-да, преступница! Я сразу почувствовал, что здесь что-то не то. Но я выясню. Обязательно выясню! И про пистолет твой узнаю все. Где-то же ты его взяла, а?
– Ты мне угрожаешь?
– Люда…
– Ты мне угрожаешь?
– Люда. – Муж сразу же лопнул, как мыльный пузырь, который легонько ткнули иголочкой. – Я просто очень устал.
– Ха-ха! – Она уже не могла удержаться. – Он устал! Нет, милый мой, это я устала. Очень устала. И прибыль хочу вложить в новую жизнь, которую собираюсь начать.
– Люда!
Вот сейчас он по-настоящему испугался. Знает, мерзавец, что без нее все дело развалится. Теперь уже по-настоящему развалится, а не потому что так из лести говорят подчиненные. Она извлекла из жизни главный урок: ошибки делаются только для того, чтобы потом на них учиться. Нет больше Людочки Сальниковой. Нет бездарного руководителя, который знает, что убытки все равно будут покрыты из отцовского кармана. Теперь каждый сам за себя. Вот потому он так и трясется. И никакой он не неудачник. Он просто бездарь. И не умеет извлекать из жизни уроков. Поэтому и блеет дрожащим голосом: