Анна Герман. Сто воспоминаний о великой певице - Иван Ильичев 4 стр.

Мы часто встречались с Анной Герман в 70-е годы, когда она приезжала в Москву. Обычно она останавливалась в гостинице «Россия». Помню, в то время сумасшедшей редкостью был кассетный магнитофон. Мы договорились с Анной о встрече в «России», я должен был показать ей несколько песен. У Аллы Иошпе и Стахана Рахимова я одолжил такой магнитофон и отправился на встречу с Анной. Когда включил магнитофон в её гостиничном номере, что-то произошло с напряжением в сети: вдруг всё заискрилось, задымилось, в общем, магнитофон сгорел, так и не успев воспроизвести песни, которые я хотел предложить. Анечка испугалась: «Что же теперь будет?». Я её успокаивал, говорил, что это пустяки…

Песню я ей всё-таки показал. «Берёза» сразу ей понравилась, мне кажется, она была в её стиле. Мы несколько раз с ней репетировали. Анна, как никто другой, ответственно относилась к каждой исполняемой песне. Она удивительно правильно и доходчиво пела по-русски. Её русскому языку надо бы поучиться каждому российскому исполнителю. Я был потрясён, когда услышал, как она записала знаменитую «Надежду» Александры Пахмутовой и Николая Добронравова. Кто только из советских певцов ни пел эту песню, но только Анна Герман показала в ней чудеса дикции. Она спела всё с точностью до буквы, её исполнение было отточенным на сто процентов. Помимо дикции у неё было невероятное чувство понимания текста. Что бы она ни пела – будь то серьёзная песня или веселый шлягер, – каждую песню Анна проживала, доносила до слушателя каждое слово, каждый нюанс. Она словно кожей чувствовала каждую ноту.

«Берёза, берёза, навеки родная», – пела Анна Герман

Как человек она притягивала к себе. После знакомства с Аней нельзя было относиться к ней равнодушно. Она не умела быть фальшивой. Про неё можно сказать: «Чтобы понять вкус моря, не надо выпивать его целиком». Одной встречи было достаточно, чтобы понять, что перед тобой не просто человек – перед тобой прозрачный хрусталик. В отношениях с Аней мне была дорога именно та приязнь, которая между нами сложилась. Это дороже простого сотрудничества композитора и исполнителя.

Анна записала на «Мелодии» всего одну мою песню на стихи белорусского поэта Петруся Бровки – «Берёза». Как сейчас помню её ангельскую улыбку, когда она вошла в студию. Записала песню с нескольких дублей. Всю запись простояла босиком. Она почти все свои русские песни записывала босиком. Наверное, ей так было удобно. Такой Анна и осталась в моей памяти: гениальная, простая, стеснявшаяся своего роста…

В начале 1972 года я написал мелодию и предложил написать на неё стихи ленинградскому поэту Михаилу Рябинину. Уже через пару недель Миша позвонил мне и пригласил послушать, что у него получилось. Так появилась на свет «Русская раздольная». Поначалу её записал ленинградский певец Николай Соловьев, но спустя несколько месяцев мне позвонил Рябинин и прокричал в трубку: «Женя! Какое счастье! Нашу песню спела Анна Герман!».

На съемках песни «Русская раздольная», телевидение Катовице, 14.11.1973

Оказалось, что несколько песен на стихи Рябинина Анна получила по почте от своих ленинградских друзей и выбрала именно «Русскую раздольную». Запись состоялась в Польше, с польским оркестром. Правда, в исполнении Анны не оказалось третьего куплета, видимо, песня показалась певице слишком длинной:

И вот в феврале 1974 года я открываю почтовый ящик и вижу конверт, где обратный адресат – Анна Герман. Храню это письмо до сих пор:

«Здравствуйте, уважаемый товарищ Куликов! Во-первых, хочу поблагодарить за то, что вы написали такую хорошую песню! Ноты прислали мне из Ленинграда мои друзья Аида Дубинина и Олег (Лидия Дубинина – редактор ленинградского радио, подруга Анны Герман; Олег – композитор Олег Мельничук, автор песни «Если ты мне веришь». – Прим. ред.). На фестиваль в Зелёна-Гуре я выбрала песню Олега «Если ты мне веришь» и вашу «Русская раз дольная».

Обе песни я записала на пластинку и, когда они вышли, выслала три пластинки: для Олега, для вас и для автора текста Рябинина… Я, наверное, буду в Союзе летом в июле или августе, и тогда мы, наверное, приедем в Ленинград. Приглашаю вас уже теперь на наш концерт послушать «Русскую раздольную»! Ещё раз спасибо, с большим приветом – Анна Герман» (27 января 1974 г., из Катовице).

Летом 1974 года Анна действительно приехала в Ленинград, и по её приглашению я попал на концерт. В тот приезд состоялась наша встреча с Анной в её номере в гостинице «Октябрьская». Я пришел показать мою новую песню на стихи ленинградского поэта Виктора Елисеева – «Ждала девчонка моряка». В номере были музыканты из ансамбля Анны, они как раз что-то обсуждали. Я принёс бутылку шампанского, Анна сделала всего глоток и предложила мне с музыкантами допить до конца. А вечером я пришёл на концерт. Анна пела «Русскую раздольную», представила меня зрителям.

Письмо Анны Герман Евгению Куликову, 27.01.1974, из архива Евгения Куликова

В следующем 1975 году она вновь приехала в Ленинград на гастроли, и в её программе уже была песня «Ждала девчонка моряка», она её даже сняла на ленинградском телевидении в программе «Музыкальный телеграф». Но, к сожалению, на пластинку эта песня так и не попала.

Как оказалось, эта шуточная песенка настолько пришлась по душе Анне Герман, что она её спела на всех концертах в 1975 году. Я думал, что Анна сделает из неё обычную танцевальную песню, а у неё получился целый мини-спектакль в неповторимом «германовском» стиле. Она почувствовала её по-своему.

Спустя годы, вспоминая нашу встречу и обаяние Анны Герман, хочу сказать: «Спасибо, Анна Герман!»

В 1966 году в польском еженедельнике «Вокруг света» был объявлен конкурс на лучший текст песни. Главной наградой для победителя должна была стать музыка Катажины Гертнер к этому тексту и исполнение Анны Герман. Я послал текст, и через пару месяцев оказалось, что я выиграл конкурс! Это были стихи «Наш путь», в которых я хотел показать путь двух любящих сердец на фоне таинственной природы:

В первую очередь я познакомился с композитором Катажиной Гертнер, которая приехала в Катовице на встречу со мной для работы над песней. Немного позже в рамках программы «Думай – думаю» (Zgadui Zgadula) в наш город приехала и Анна Герман. Я набрался смелости, прошёл за кулисы, представившись автором её самой новой песни.

За кулисами фестиваля в Сопоте, 1966

Это был очень приятный момент: Анна была общительна, деликатна и прекрасна внешне – в красной юбке, с зачёсанными наверх волосами. Она стояла, чуть согнувшись, чтобы не ощущалась разница в нашем росте. В той программе Анна пела песни, которые мне очень нравились – «Бал у Посейдона» и «А когда всё погаснет».

Вскоре Анна уехала в Италию, и в это же время на фирме «Польские награння» вышла маленькая пластинка, так называемая «сорокопятка», с песней «Наш путь», которую Анна записала в студии буквально перед выездом в Италию. Сохранилась и другая версия записи этой песни, сделанная для Польского Радио с оркестром Стефана Рахоня, но она мало звучала и никогда не записывалась на пластинках.

Та самая польская пластинка – «сорокопятка» с песней «Наш путь». Из архива Анны Качалиной

Моя следующая встреча с Анной Герман состоялась также в Катовице, но уже после её реабилитации, в 1970–71-х годах, когда она вновь начала петь и возобновила концерты. Очередной приезд был связан с её совместным выступлением со знаменитым ансамблем «Шлёнск». Также в эти дни был объявлен её сольный концерт в Шлёнской филармонии в Катовице. Я снова осмелился прийти за кулисы, мы много говорили о музыке, о песнях и, конечно, о второй песне, которую я написал специально для Анны.

Песня «Не поеду я в Сорренто» была полностью моей идеей. Зная, сколько всего Анна вытерпела, с каким трудом возвращала форму, я написал такой стишок и послал ей вместе с письмом. Вскоре я получил очень доброжелательное письмо: текст понравился, и она пишет на него музыку.

Первый раз Анна исполнила эту песню на своём сольном концерте в филармонии в Катовице. Она не знала, что я среди зрителей, и так объявила песню: «Эта песня написана на стихи молодого студента из вашего города. Сочиняя стихи, он сумел вникнуть и почувствовать ситуацию, которая сложилась в моей жизни после Италии».

Эту песенку Анна пела на всех своих сольных концертах на протяжении двух лет. Увы, она не записала её ни на радио, ни в студии грамзаписи. Благо, сохранилась запись с сольного концерта Анны в Ополе в 1971 году, теперь она издана и доступна широкому кругу слушателей…

Аня была тёплым и сердечным человеком, очень хорошей подругой. Мы могли говорить о многом: о жизни, обо всём, чем мы занимались – я о своей работе, Аня о своей.

Я перевела несколько стихотворений из современной персидской поэзии, эти переводы Ане понравились. Она выбрала фрагменты стихотворений, к которым написала музыку. Музыку она сочиняла от сердца, по вдохновению. Мы незадолго до этого слушали записи современной персидской музыки, Аня хотела, чтобы характер песен на эти стихи был с восточным оттенком. Так родились четыре прекрасные песни, вошедшие в миньон «Ясный горизонт»: «Зову тебя», «Послушай», «Наша любовь», «Ясный горизонт».

Тот миньон я отвезла в Иран в качестве подарка. Эти записи слушали десяти-двенадцатилетние иранские дети. Естественно, слов они не понимали, так как Аня пела по-польски. И те дети плакали – такое сильное впечатление произвели на них голос и музыка Анны.

… У нас были очень похожие взгляды на жизнь, похожие характеры. Может быть, сказалось то, что мы родились в один и тот же год и в один и тот же месяц – в феврале 1936 года. Между нами всего три дня разницы.

Обложка пластинки «Ясный горизонт», выпущенной в честь 2500-летия Ирана, 1970. Из архива Анны Качалиной

Аня была очень сильным человеком, она много работала, чтобы вернуться к здоровью. Многие друзья старались ей помочь, но в большей степени это была её собственная заслуга, благодаря силе духа ей удалось преодолеть испытания и вновь вернуться на сцену, вновь запеть. И запеть лучше, чем до того.

Когда родился Збышек, она мне говорила, что мечтает дожить до того часа, когда сын станет взрослым человеком. Она надеялась, что Бог даст ей такую возможность. В её сердце жила надежда воспитать сына…

Аня была очень скромным человеком, несмотря на свою популярность и свой удивительный голос. В эстрадном мире ей было очень тяжело. Люди, окружавшие её за кулисами, были совсем другого плана и устроения, чем она. Только благодаря своей доброте, человеколюбию и любви к пению она могла выжить в мире так называемого «шоу-бизнеса».

Каждое Рождество в нашем доме я включаю записи Ани и слушаю вместе с мужем.

…Вспоминаю концерт Анны Герман во Дворце культуры московского завода «Серп и молот», на протяжении которого я не уставал поражаться, насколько простым и по-человечески тёплым было её выступление. В нём был и юмор, и лёгкость, и увлекательность. Это была работа профессионального артиста со зрителем. Всё, что говорила и пела Анна, шло из глубины её души, поэтому время пролетало незаметно. Никто не ждал от неё шоу, представления. Она умела воздействовать на зрителей другими способами – сердечными.

После концерта я поинтересовался у Анны, почему она не включает в программу нашу песню «Сумерки», которая в тот момент уже вышла на пластинке и звучала на радио. Она улыбнулась и произнесла слова, заставившие мое сердце биться сильнее: «О-о-о… Это ж моя жемчужинка… Да и нет у меня пианиста, который бы сыграл так, как это сделали вы на записи в студии…».

Да, я имел счастье творческого сотрудничества с Анной – счастья огромного, но очень короткого. С Аней меня познакомила Анна Николаевна Качалина, которую я и многие композиторы называли «добрым ангелом на пластинках». Это она показала мои песни Анне Герман, которой особенно понравилась песня «Сумерки». Я как сейчас помню эту запись. Аня попросила, чтобы мы записывали «живьём», она не любила делать наложение голоса на готовую фонограмму. И вот мы в студии: я за роялем, бас-гитарист Игорь Кантюков и барабанщик Александр Симоновский. Аня стоит слева от рояля, мы начинаем играть, я испытываю большое волнение: «Только бы не сбиться, не помешать Анне…». Записали довольно быстро, с нескольких дублей.

В студии московского телевидения, фото из архива Анны Качалиной

После записи я предложил Анне и Анне Николаевне подвезти их, а по дороге у моей машины отказали тормоза… Я как-то справился с ситуацией, но Анне ничего не сказал – не хотелось её тревожить.

Позже она записала ещё одну мою песню – «Кажется» на стихи Льва Ошанина, но на записи я не присутствовал… Увы, эта песня вошла в пластинку «Последняя встреча», когда Ани уже не было с нами…

Евгений Птичкин в студии «Мелодия» на записи песен Анны Герман, апрель 1980 года

Когда мой супруг Евгений Николаевич Птичкин работал над музыкой к фильму «Судьба», он вместе с режиссёром Евгением Семёновичем Матвеевым пришёл к выводу, что главную песню в этом фильме должна исполнять только Анна Герман. Только этот кристально чистый, божественный, ангельский голос нужен был для звучания в фильме.

Клавир песни «Эхо любви» был отправлен в Польшу, и вскоре пришёл ответ от Анны Герман, которая согласилась записать эту песню, когда будет в Москве на ближайших гастролях. В назначенный день в студии «Мелодия» собрался оркестр кинематографии, все ждали только Анну. Помню, я нервно ходила по коридору в ожидании, ну когда же приедет певица, о встрече с которой я мечтала много лет. Я слышала её лишь по радио, была покорена фантастическим исполнением песни «Танцующие Эвридики». И вот Анна Герман появилась на пороге студии. Это была моя первая встреча с ней.

Перед записью шли последние приготовления. Когда Анна была готова, она сказала дирижеру оркестра Владимиру Николаевичу Васильеву: «Давайте попробуем записать без репетиции, сразу». Владимир Николаевич был удивлён, помню его большие глаза, но перечить Анне он не стал. Ведь никто из артистов не записывал песни без репетиции, это было рискованно.

Когда оркестр сыграл вступление и Аня запела, мы увидели через стекло аппаратной (комната, где располагался пульт звукорежиссера. – Прим. авт.), что у музыкантов на глазах выступили слёзы. Сначала у женщин-скрипачек, а потом и у мужчин. Этот дубль был записан, Аня пришла в аппаратную, чтобы прослушать то, что получилось. Когда слушали запись, снова все плакали – теперь уже слушатели в аппаратной. Евгений Матвеев не сдерживал слёз, и на просьбу Анны записать ещё один дубль он бросился к ней как пантера, обнял её за ноги и умоляюще воскликнул: «Не надо! Нет! Не надо! Это было гениально!». Второго дубля не было. Все были ошеломлены её исполнением. И именно в этом варианте песня «Эхо любви» и зазвучала в фильме, на радио, была издана на пластинках и дисках. Это был единственный в природе студийный дубль этой песни. Потом Анна записала ещё раз «Эхо любви» в дуэте со Львом Лещенко, но именно сольное исполнение, сольный вариант – это невероятный шедевр, созданный Анной буквально за несколько минут.

В студии «Мелодия», апрель 1980 года. Слева направо: Анна Качалина, Раиса Птичкина, Евгений Птичкин, Анна Герман

Надо сказать, что Евгений Николаевич был знаком с Анной раньше, чем я. Он часто ездил в Польшу, где был председателем жюри конкурса молодых исполнителей на фестивале советской песни в городе Зелёна-Гура. Но после записи песни «Эхо любви» к их дружескому альянсу присоединилась и я, наша дружба стала семейной.

Аня записала несколько песен Евгения Николаевича – «Идёт ребёнок по Земле», «Вы хотели мне что-то сказать…», но некоторые песни так и остались в планах. Например, прекрасная песня «Добрая кукушка» на стихи Татьяны Ульяновой. Я была на премьере этой песни на концерте Анны в октябре 1978 года в зале СЭВ на Новом Арбате (здание Совета экономической взаимопомощи. – Прим. авт.). Но записать эту песню Аня не успела. Спустя годы её спела Валечка Толкунова: