— Что? Это просто смешно, Джим. Землянам не выдержать полярную зиму. Но ты ошибаешься, это просто задержка. Компания ремонтирует энергетическую систему в Северной колонии, а поскольку зима в этом году необычайно поздняя, они хотят закончить ремонт до нашего приезда.
— Говорю тебе, папа, это все отговорки. План состоит в том, чтобы задержать колонию до тех пор, пока не станет поздно, и заставить здесь зимовать. Я могу это доказать.
— Каким образом?
— Где Виллис?
Попрыгунчик опять подался осматривать свои владения.
— При чем тут Виллис? Ты говоришь невероятные вещи. Откуда у тебя эта мысль? Говори, сын.
— Но мне нужен Виллис, чтобы это доказать. А, малыш! Иди к Джиму.
Джим кратко изложил то, что узнал из фонограммы Виллиса, и попросил Виллиса повторить ее.
Виллис был рад стараться. Он передал все разговоры мальчиков за последние дни, воспроизвел марсианскую речь, непонятную вне контекста, и спел «Сеньориту». Но передать диалог Хоу и Бичера он не смог или не захотел.
Джим все еще бился с ним, когда зазвонил телефон. Мистер Марло сказал:
— Подойди, Филлис.
Филлис тут же прискакала обратно.
— Это тебя, папочка.
Джим утихомирил Виллиса, чтобы можно было слышать весь разговор.
— Марло? Говорит резидент. Я слышал, ваш мальчик вернулся.
Отец, помедлив, оглянулся на Джима.
— Да. Он здесь.
— Пусть остается на месте. Я сейчас пришлю за ним человека.
Мистер Марло снова помедлил.
— Нет необходимости, мистер Крюгер. Я еще не закончил говорить с ним. Он никуда не пойдет.
— Бросьте, Марло, не станете же вы сопротивляться законным распоряжениям властей. У меня есть ордер, и я привожу его в исполнение.
— Да? Это вы так думаете. — Мистер Марло хотел что-то добавить, но воздержался и прервал связь.
Телефон сразу зазвонил опять.
— Если это резидент, — сказал отец, — я не буду с ним разговаривать, а то скажу что-нибудь не то.
Но это оказался не резидент, а отец Фрэнка.
— Марло? Джейми, это Пэт Саттон.
При разговоре выяснилось, что оба отца дошли примерно до одной и той же стадии.
— Мы как раз пробуем разговорить Джимова попрыгунчика, — сказал мистер Марло. — Похоже, он подслушал чертовски интересный разговор.
— Я знаю, — сказал мистер Саттон, — и тоже хочу послушать. Пусть помолчит пока, мы сейчас придем.
— Прекрасно. Да, кстати, дружище Крюгер собрался арестовать мальчишек. Держите ухо востро.
— Да знаю я, он мне только что звонил. Я ему сказал пару слов. Ну пока.
Мистер Марло выключил аппарат и запер входную дверь, а также дверь в туннель. И вовремя: вскоре загорелся сигнал, оповещающий, что кто-то вошел в тамбур.
— Кто там? — спросил отец.
— По делу Компании!
— Что за дело и кто вы такой?
— Уполномоченный резидента. Мне нужен Джеймс Марло-младший.
— Можете отправляться, откуда пришли. Вы его не получите.
В тамбуре зашептались и стали дергать дверь.
— Откройте, — сказал другой голос. — У нас ордер на арест.
— Уходите. Я отключаю репродуктор.
Индикатор шлюза показал, что посетители ушли, но вскоре опять загорелся. Мистер Марло включил переговорное устройство.
— Если вы опять вернулись, можете убираться.
— Хорошо же ты гостей встречаешь, Джейми! — сказал голос мистера Саттона.
— А, Пэт! Ты один?
— Ну да, только с Фрэнсисом.
Саттонов впустили.
— Уполномоченных видели? — спросил мистер Марло.
— Ага, наскочили прямо на них.
— Папа сказал, что если они меня тронут, то пожалеют, — гордо сказал Фрэнк.
Джим посмотрел на отца, но тот отвел взгляд. Мистер Саттон продолжал:
— Так что же Джимов дружок должен нам рассказать? Давайте заведем его и послушаем.
— Мы пробовали, — сказал Джим. — Сейчас еще попробую. Ну-ка, Виллис, — Джим посадил его на колени. — Ты помнишь директора Хоу?
Виллис тут же стал гладким.
— Не так, — сказал Фрэнк. — Помнишь, как он завелся в прошлый раз? Виллис! — Виллис выставил глазки. — Слушай, дружок: «Добрый день. Добрый день, Марк, — Фрэнк копировал глубокий, сердечный тон генерального резидента. — Садись, мой мальчик».
— Всегда рад тебя видеть, — продолжил Виллис голосом Бичера и передал оба разговора генерального резидента с директором, включая и промежуточную запись.
Когда он собрался говорить дальше, Джим остановил его.
— Ну, — сказал отец Джима, — что ты об этом думаешь, Пэт?
— Я думаю, что это просто ужасно, — сказала мать Джима.
Мистер Саттон скривился.
— Завтра же отправлюсь в Малый Сирт и все там разнесу вот этими руками.
— Твои чувства делают тебе честь, — сказал мистер Марло, — но это касается всей колонии. По-моему, для начала надо созвать городской митинг и оповестить всех о том, что против нас затевается.
— Хм! Ты прав, разумеется, но так никакого удовольствия не получишь.
— Полагаю, тебя ждет еще масса удовольствий, — улыбнулся мистер Марло. — Крюгеру это не понравится и достопочтенному мистеру Гейнсу Бичеру тоже.
Мистер Саттон хотел показать доктору Макрею горло Фрэнка, и мистер Марло решил, несмотря на протесты Джима, что и ему не помешает показаться доктору. Мужчины отвели сыновей к Макрею, и мистер Марло сказал:
— Оставайтесь тут, ребята, пока мы не зайдем за вами. Я не хочу, чтобы вас сцапали уполномоченные Крюгера.
— Еще посмотрим, как у них это получится!
— Да уж!
— Не стоит доводить до этого, хочу попробовать сначала уладить дело миром. Сейчас мы пойдем к резиденту и предложим заплатить за продукты, которые вы присвоили, а я, Джим, предложу возместить ущерб, который Виллис нанес драгоценной директорской двери.
— Но, папа, зачем нам за это платить? Хоу не следовало его запирать.
— Я согласен с парнем, — сказал мистер Саттон. — Продукты — другое дело. Ребята их взяли, и мы за них заплатим.
— Вы правы, — согласился мистер Марло, — зато мы лишим почвы все эти смехотворные обвинения. А потом я возбужу иск против Хоу за попытку кражи или порабощения Виллиса. Как лучше назвать это, Пэт? Кража или порабощение?
— Назови кражей, чтобы не было лишних прений.
— Ладно. Потом буду настаивать на том, чтобы резидент связался с планетарными властями, прежде чем действовать. Тут уж, думаю, его часы станут.
— Папа, — вставил Джим, — ты ведь не скажешь резиденту, что мы знаем про заговор против миграции? А то он сразу позвонит Бичеру.
— Пока не скажу, все равно узнает на митинге. Только тогда он уже не сможет позвонить Бичеру: через два часа закатится Деймос. — Мистер Марло посмотрел на часы: — Ну, пока, ребята. У нас много дел.
Доктор, увидев ребят, закричал:
— Мэгги, запирай дверь! Тут два опасных уголовника.
— Здравствуйте, док.
— Входите, располагайтесь и рассказывайте.
Добрый час спустя доктор сказал:
— Ну, Фрэнк, надо тебя посмотреть. А потом, тебя, Джим.
— Со мной все в порядке, док.
— Поставь еще кофе, пока я буду заниматься Фрэнком.
Кабинет был оборудован новейшими средствами диагностики, но доктору они были ни к чему. Он задрал Фрэнку голову, заставил его сказать «а-а», выстукал его и послушал сердце.
— Будешь жить, — заключил доктор. — Мальчишка, способный проехать автостопом от Сирта до Харакса, будет жить долго.
— Автостопом? — спросил Фрэнк.
— Этого тебе не понять. Выражение давно вышло из употребления. Твоя очередь, Джим. — С Джимом доктор разделался еще быстрее, и трое друзей вернулись к разговору.
— Я хочу узнать подробней о той ночи, которую вы провели в капусте, — заявил доктор. — С Виллисом все ясно: любое марсианское существо способно залечь и жить без воздуха сколько угодно. Но вы двое по всем статьям должны были задохнуться. Растение до конца закрылось?
— Ну да, — заверил Джим и стал рассказывать подробно. Когда он дошел до фонарика, Макрей прервал его:
— Вот оно. Ты раньше об этом не говорил. Этот фонарик спас вам жизнь, сынок.
— Как так?
— Фотосинтез. Если осветить зеленый лист, он просто не может не поглощать углекислый газ и не выделять кислород, как ты не можешь не дышать. — Доктор зашевелил губами, глядя в потолок: — Все равно, наверное, душновато там было: поверхность зеленого листа недостаточна. Какой у тебя был фонарик?
— Дженерал Электрик, «Ночное солнце». А душно было ужасно.
— Да, в «Ночном солнце» достаточно свечей. Теперь буду брать его с собой, если мне вздумается отойти на двадцать футов от крыльца. Реклама что надо.
— Вот чего я никак не пойму, — сказал Джим. — Как я мог посмотреть кино о том, как у меня появился Виллис и как он жил потом, минута за минутой, без единого пропуска, всего за три часа?
— Это еще не такая большая тайна, — сказал медленно доктор, — тайна в другом: зачем тебе это показали.
— Как «зачем»?
— Вот и я удивляюсь, — вставил Фрэнк. — В конце концов, что из себя представляет Виллис? Спокойно, Джим. Зачем надо было прокручивать Джиму его биографию? Как вы думаете, док?
— Единственная гипотеза, которая приходит мне в голову, до того фантастична, что я ее, с вашего позволения, оставлю при себе. Но вот что, Джим: как, по-твоему, можно записать чьи-нибудь воспоминания на пленку?
— По-моему, нельзя.
— Я пойду дальше и прямо заявлю, что это невозможно. Однако ты говоришь, что видел то, что Виллис запомнил. Это тебе о чем-нибудь говорит?
— Нет, — сознался Джим, — не понимаю я этого, хоть убейте. Но я это видел.
— Конечно, видел, видишь ведь мозгом, а не глазами. Вот я закрываю глаза и вижу, как светится Большая пирамида под солнцем пустыни. Я вижу осликов и слышу крики носильщиков, зазывающих туристов. Вижу? Да я даже запахи ощущаю, а это всего лишь воспоминания. А теперь вернемся к твоей истории. Если все факты объединяет только одна гипотеза, приходится ее принять. Ты видел то, что нужно было старому марсианину. Назовем это гипнозом.
— Но… но… — Джим вознегодовал, как будто покушались на его самое сокровенное. — Говорю зам, я это видел. Я был там.
— А я согласен с доком, — сказал Фрэнк. — Тебе и на обратном пути что-то чудилось.
— Старик с нами ехал: если б ты разул глаза, то увидел бы его.
— Полегче, — вмешался доктор. — Хотите драться, так выйдите вон. Вам не приходило в голову, что оба вы правы?
— Как это может быть? — возразил Фрэнк.
— Мне не хочется выражать это словами, но одно я вам скажу: за свою долгую жизнь я узнал, что человек жив не хлебом единым и что труп, на котором я произвожу вскрытие, это не человек. Самое безумное философское учение — это материализм. Остановимся пока на этом.
Фрэнк начал было опять спорить, но сигнал у двери возвестил о посетителях — вернулись отцы.
— Входите, входите, джентльмены, — загремел доктор, — вы как раз вовремя. Мы тут рассуждаем о солипсизме. Если хотите принять участие, мы предоставим вам трибуну. Кофе?
— Солипсизм, значит? — сказал мистер Саттон. — Фрэнк, не слушай этого старого язычника, слушай лучше, что говорит отец Клири.
— Он меня и так не слушает, — ответил доктор, — как и полагается здоровому ребенку. Ну, на чем вы порешили с его превосходительством?
Мистер Марло усмехнулся.
— Я уж думал, его придется связать.
Собрание колонистов состоялось вечером в муниципалитете — центральном здании поселка. Мистер Марло и мистер Саттон, инициаторы собрания, пришли пораньше и обнаружили, что конференц-зал закрыт, а у дверей стоят двое уполномоченных. Мистер Марло, несмотря на то что они несколько часов назад хотели арестовать Джима и Фрэнка, вежливо пожелал им доброго вечера и сказал:
— Давайте открывать. Люди начнут приходить с минуты на минуту.
Часовые не шевельнулись. Старший, по фамилии Дюмон, объявил:
— Сегодня собрания не будет.
— Почему это?
— Приказ мистера Крюгера.
— Он назвал причину?
— Нет.
— Собрание, — сказал мистер Марло, — созвано по всем правилам, и оно состоится. Отойдите.
— Мистер Марло, не надо обострять обстановку. У меня приказ и…
Вперед выступил мистер Саттон.
— Дай-ка я с ним поговорю, Джейми. — Он положил руку на пояс. За его спиной Фрэнк ухмыльнулся Джиму и тоже схватился за пояс. Все четверо были вооружены, как и уполномоченные: отцы не очень полагались на обещание Крюгера подождать инструкций из Малого Сирта.
Дюмон занервничал. В колонии не было настоящей полиции, эти двое были клерками Компании, а функции полицейских взяли на себя по распоряжению Крюгера.
— Это просто безобразие, что люди в пределах колонии ходят вооруженные до зубов, — жалобно сказал Дюмон.
— Вот как? — ласково сказал мистер Саттон. — Что ж, можно обойтись и без оружия. Держи мою горелку, Фрэнсис. — С пустой кобурой он приблизился к часовым. — Как вас выкинуть? Понежнее или с ветерком?
Перед тем как отправиться на Марс, мистер Саттон управлялся с крутой строительной братией, полагаясь не только на диплом инженера. Он был не крупнее Дюмона, но гораздо крепче. Дюмон отступил на исходные позиции и засуетился:
— Послушайте, мистер Саттон, вы не… Мистер Крюгер!
Все оглянулись и увидели резидента. Оценив обстановку, он резко сказал:
— Что такое? Саттон, вы оказываете сопротивление моим людям?
— Ничего подобного. Это они оказывают сопротивление мне. Велите им отойти в сторону.
— Собрание отменяется, — объявил Крюгер.
— Кто его отменил? — вьшел вперед мистер Марло.
— Я.
— По какому праву? Я получил одобрение всех членов совета и могу, если надо, представить фамилии двадцати колонистов. — Двадцать человек, по уставу колонии, могут собраться без разрешения совета.
— Не имеет значения. В уставе сказано, что собрания созываются для обсуждения вопросов, представляющих общественный интерес. А обсуждение обвинительных актов до суда никакого общественного интереса не представляет, и я не позволю вам толковать устав в своих целях. За мной остается последнее слово. Я не допущу, чтобы у нас здесь правила толпа.
Вокруг уже собирался народ — колонисты пришли на собрание.
— Это все? — спросил мистер Марло.
— Да. Остается только добавить, чтобы вы и все остальные разошлись по домам.
— Они сделают так, как сочтут нужным, и я тоже. Мистер Крюгер, мне странно слышать от вас, что гражданские права не представляют общественного интереса. У наших соседей есть сыновья, которые все еще находятся под опекой, если ее можно так назвать, директора Хоу, и все хотят знать, как обращаются с их детьми. Однако это не входит в повестку дня. Даю вам слово: ни я, ни мистер Саттон не собираемся просить колонию предпринимать что-либо в защиту наших сыновей. Довольно вам этого? Вы отзовете уполномоченных?
— Какова же тогда повестка дня?
— Безотлагательный вопрос, представляющий интерес для каждого члена колонии. Остальное я скажу собранию.
— Ха!
К этому времени появилось несколько членов совета. Один из них, мистер Хуан Монтес, вышел вперед.
— Минутку. Мистер Марло, когда вы говорили мне о собрании, я не имел представления, что резидент против.
— У резидента в данном случае нет права разрешать или запрещать.
— Никогда у нас раньше такого не было. И у резидента есть право вето. Почему вы нам не скажете, чему посвящено собрание?
— Не говори ничего, Джейми! — через толпу протискивался доктор Макрей. — Что это за мягкотелость, Монтес? Я жалею, что голосовал за вас. Мы собираемся, когда нужно нам, а не когда позволит Крюгер. Верно я говорю, люди?
Послышался одобрительный гул.
— Я и не собирался ничего говорить, доктор, — сказал мистер Марло. — Я хочу сказать это всем в помещении и при закрытых дверях.
Монтес пошептался с другими членами совета, и Хендрикс, председатель, сказал:
— Мистер Марло, может быть, вы для порядка все же скажете совету, с какой целью созвали собрание?
Отец Джима покачал головой.
— Вы разрешили собрание. В противном случае я собрал бы двадцать подписей и обошелся без вас. Неужели вы так боитесь Крюгера?
— Они нам ни к чему, Джейми, — вмешался Макрей. Он обратился к толпе, которая теперь быстро росла. — Кто за собрание? Кто хочет послушать, что скажет Марло?
— Я! — крикнул кто-то.
— Кто это? А, Келли. Хорошо. Я и Келли — уже двое. Найдется еще восемнадцать человек, которые не спросят у Крюгера, можно им чихнуть или нет?
Отозвался еще один, за ним другой.
— Трое, четверо. — Через несколько секунд Макрей набрал двадцать человек и обратился к резиденту: — Уберите своих подручных от двери, Крюгер.
Крюгер был вне себя. Хендрикс шепотом посовещался с ним и убрал уполномоченных, которые сделали вид, что приказ исходит от самого Крюгера, и были только рады уйти от греха подальше. Все повалили в зал.
Крюгер сел сзади (обычно он занимал место в президиуме). Отец Джима, видя, что члены совета тоже не стремятся возглавить собрание, вышел на сцену сам.
— Нам нужно выбрать председателя, — объявил он.
— Веди сам, Джейми, — сказал доктор Макрей.
— Нет уж, давайте, пожалуйста, соблюдать правила. Какие будут предложения?
— Господин председатель!
— Да, мистер Конски?
— Я предлагаю вас.
— Очень хорошо. Другие предложения?
Других предложений не было, и Марло занял свое место — за него проголосовали единогласно.