Совестно жить в государстве, где могут делаться такие дела.
Не можете ли вы узнать, где Новиков? Что с ним сделали или делают? и не можете ли помочь этому во всех отношениях достойному и замечательному человеку*.
Радуюсь мысли увидать вас в Ясной. Тогда уж заодно буду, как умею, благодарить вас и извиняться за мою назойливость.
Будьте здоровы.
Ваш Лев Толстой.
26 октября 1902.
Прилагаю письмо кн. Накашидзе, от которого я узнал обо всем этом*.
71. В. В. Стасову
1902 г. Октября 26. Ясная Поляна.
Дорогой Владимир Васильевич. Сейчас получил известие об аресте Новикова.
Прилагаю письмо Накашидзе, из которого вы увидите, за что это над ним сделали*. Новиков — замечательный по уму, образованию и горячности крестьянин, мне давно знакомый и близкий. Он подал в тульский комитет записку, которая для тульских консерваторов показалась, вероятно, такою же, как «Путешествие» Радищева Екатерине, и вот с ним хотят сделать то же, что и с Радищевым. Не можете ли узнать, где он, что с ним делают и намереваются делать, и не можете ли помочь ему?
Я пишу об этом же Кони. Может быть, у вас есть другие ходы?
Простите, что утруждаю вас. Сделаете — хорошо, ничего не сделаете — и то хорошо. Это хоть случай напомнить вам о себе и о желании вам, чего от бога желаете, как говорят мужики.
Ваш Лев Толстой.
26 октября 1902.
72. С. Ю. Витте
1902 г. Октября 27. Ясная Поляна.
Милостивый государь Сергей Юльевич,
Крестьянин Михаил Петрович Новиков, Тульского уезда, подал в сельскохозяйственный комитет записку о нуждах крестьянства*.
Михаил Петрович — человек образованный, очень умный, правдивый и высоконравственный. Вслед за подачей своей записки Новиков был вытребован или выслан по распоряжению министра внутренних дел в Петербург, где, вероятно, и теперь находится. Страшно подумать о том, что сельскохозяйственные комитеты, назначение которых улучшить положение крестьянства, служат новым орудием извлечения из среды крестьянства всех лучших людей.
Уверенный в том, что пользование комитетами как ловушкой для вызывания и подавления лучших сил крестьянства не встретит вашего сочувствия, я обращаю ваше внимание на это обстоятельство, надеясь, что вы найдете возможным противодействовать таким действиям власти, и очень прошу помочь Мих. Петр. Новикову, человеку, живущему своими трудами, семейному, слабому здоровьем и в высшей степени достойному уважения*.
С совершенным почтением остаюсь
готовый к услугам
Лев Толстой.
27 октября 1902.
73. Е. Е. Лазареву
1902 г. Ноября 11. Ясная Поляна.
Дорогой Егор Егорович,
Спасибо вам за ваше письмо* и простите, что долго не отвечал вам. И стар, и слаб, и занят. Ко мне раз зашел пьяненький умный мужик. Он увидал у меня на столе свинчивающийся дорожный подсвечник и чернильницу. Я, думая доставить ему удовольствие, показал, как он развинчивается и употребляется. Но он не прельстился моим подсвечником и, неодобрительно покачав головой, сказал: все это младость. А мне кажется, что все художественные работы — все только младость. Это в ответ на ваши увещания, которые мне лестны и приятны, поощряя меня к младости. Иногда и отдаю дань желанию побаловаться. На днях был у нас доктор, живший у Сухотиных*, и много рассказывал про вас и освежил еще больше вашего письма мою большую симпатию к вам, что совсем не трудно.
Радуюсь на вашу бодрую, свойственную вам деятельную жизнь. Думаю, что, хотя и средства достижения у меня с вами различные, цель одна. И то хорошо.
Передайте мой привет вашей жене и не очень сетуйте на нее за ее мне очень приятный недостаток*. Я на днях кончил и отослал небольшую статью «Обращение к духовенству», которая мне казалась нужна и которая вызовет против меня громы.
Прощайте, дружески жму вам руку.
Лев Толстой.
11 ноября 1902.
74. Т. Л. Сухотиной
1902 г. Ноября 11. Ясная Поляна.
Горе мое, милая Танечка, что в этом присесте писания писем ответ на твое попал последним*. Постараюсь все-таки не быть слишком insipide*. Про внешние дела наши, верно, знаешь от мамá. Вчера получили твое письмо Саше. Саша живет хорошо, да и все мы, слава богу, не грешим или мало грешим недоброжелательством. Был Григорий Моисеевич*, и я очень был рад услышать от него все хорошее про тебя. Боюсь радоваться и радуюсь. Интересно и хорошо он рассказывал про Лазарева и Дашкевича. Несомненно, что, как во времена декабристов, лучшие люди из дворян были там и были изъяты из обращения, так и теперь лучшие люди из этих self made men* лучшие изъяты, а худшие, Боголеповы, Зверевы и т. п., царствуют и разносят свой яд в обществе. Вчера были М. Стахович и Вас. Маклаков. Миша Стахович очень подвинулся, кажется, что православие его уже болтается на нем, как отставшая шкура. Вчера он стал защищать земельную собственность, но скоро — искренно или неискренно, его дело — сдался. Я же чем больше думаю об этом, тем поразительней мне представляется аналогия этого шага — уничтожения земельной собственности — с крепостным правом. Многие теперь благодаря движению рабочих и, главное, хозяйственным комитетам*, М. Стахович в том числе, думают, что наступает какой-то кризис. Я же и думаю и не думаю, главное, потому что все больше и больше убеждаюсь, что ненадежен для царствия божия взявшийся за плуг и оглядывающийся назад, то есть что кто пашет (прости самоуверенность), тот не может думать о последствиях, но твердо знает, что по мере его работы изменяется и самое дело, а как, в каких формах оно изменится, это надо предоставить богу. Вот, хотел не быть insipide и был им очень.
Внутренние события моей жизни это одна работа, невидная другим, но одному мне, — над собой. Советую тебе не оставлять эту работу никогда, а другая работа видная: кончил подмалевку «Хаджи-Мурата», решив не печатать его при жизни, написал «К духовенству»* и теперь пишу, и все не ладится, легенду о том, как ад, уничтоженный Христом, был восстановлен*. Не могу тебе сказать, как я рад за Михаила Сергеевича и тебя, что вы здоровы и счастливы. Целую вас и Наташу и Алю*. Прощай пока.
Лев Толстой.
11 ноября 1902.
75. С. Ю. Витте
1902 г. Ноября 17. Ясная Поляна.
Милостивый государь
Сергей Юльевич.
Я недели две тому назад писал вам о крестьянине М. П. Новикове*, который за то, что, вызванный в Тульский комитет о крестьянских нуждах, подал в этот комитет записку о тех мерах, которые он считал полезными для улучшения быта крестьян, был схвачен, отвезен в Петербург и, как я теперь узнал, посажен в тюрьму. Может быть, вы не получили моего письма или, если и получили, не нашли нужным отвечать на него, во всяком случае я считаю себя обязанным перед своею совестью сделать все, что могу, для избавления М. Новикова от совершенного над ним насилия, и потому еще раз очень прошу вас помочь этому человеку освободиться от тех людей, которые схватили и держат его. Кроме того, что он человек, трудами рук своих кормящий большое семейство, он человек очень нервный, так что содержание его в одиночном заключении может иметь на него самое гибельное влияние.
Прошу извинить меня за то, что вторым письмом утруждаю вас, и принять уверения в совершенном уважении, с которым остаюсь готовый к услугам*
Лев Толстой.
17 ноября 1902.
76. В. В. Стасову
1902 г. Ноября 30. Ясная Поляна.
Милый Владимир Васильевич. Пожалуйста, не сердитесь на меня и, если я вам надоел, так и скажите и не делайте ничего. Если же хотите помочь мне, то пришлите, пожалуйста: газеты за декабрь 1851 и январь 1852-го московские или петербургские или «Правительственный вестник». Потом нельзя ли список всех министров и главных сановников в 1852-м году (календарь). А еще нельзя ли какую-нибудь историю Николая I*. Простите. Не оставляйте мысль посетить нас. Снег у нас белый, как снег, и в воздухе кислороду и озону пропасть.
Л. Т.
Книги, кроме «Антихриста»* (можно держать?), возвращаю.
77. И. Ф. Наживину
1902 г. Декабря 3. Ясная Поляна.
Забыл ваше отчество, за что прошу извинить. Сейчас попрошу моих домашних приложить мою последнюю карточку*. О здоровье же своем извещаю вас, что я очень поправился и могу работать, чему радуюсь, хотя и болеть было очень, очень хорошо. Вам, начинающему жить, это непонятно. От души желаю вам найти в невесте-жене* единоверку — тогда она будет и помощницей и другом.
Лев Толстой.
17 ноября 1902.
76. В. В. Стасову
1902 г. Ноября 30. Ясная Поляна.
Милый Владимир Васильевич. Пожалуйста, не сердитесь на меня и, если я вам надоел, так и скажите и не делайте ничего. Если же хотите помочь мне, то пришлите, пожалуйста: газеты за декабрь 1851 и январь 1852-го московские или петербургские или «Правительственный вестник». Потом нельзя ли список всех министров и главных сановников в 1852-м году (календарь). А еще нельзя ли какую-нибудь историю Николая I*. Простите. Не оставляйте мысль посетить нас. Снег у нас белый, как снег, и в воздухе кислороду и озону пропасть.
Л. Т.
Книги, кроме «Антихриста»* (можно держать?), возвращаю.
77. И. Ф. Наживину
1902 г. Декабря 3. Ясная Поляна.
Забыл ваше отчество, за что прошу извинить. Сейчас попрошу моих домашних приложить мою последнюю карточку*. О здоровье же своем извещаю вас, что я очень поправился и могу работать, чему радуюсь, хотя и болеть было очень, очень хорошо. Вам, начинающему жить, это непонятно. От души желаю вам найти в невесте-жене* единоверку — тогда она будет и помощницей и другом.
Читал вашу «Вне жизни»*, и мне понравилось. Было бы еще лучше, если бы вы еще просеяли. Золото добывается самым удобным способом, просеиванием.
Получил и вашу книжечку*. Прочел первый рассказ*. Он меньше понравился мне. Отрицание и обличение, особенно в художественной форме, слишком легко без выражения того, во имя чего обличается.
Прощайте. Желаю вам, главное, ясного, а потому и твердого жизнепонимания — веры.
Любящий вас
Л. Толстой.
3 декабря 1902.
78. И. П. Накашидзе
1902 г. Декабря 20. Ясная Поляна.
Дорогой Илья Петрович,
Вы были так добры, обещали мне помощь ваших друзей в Тифлисе для выписок из дел архива. Обращаюсь теперь к вам с этой просьбой: попросите их или его выписать мне самые характерные резолюции Николая Павловича по самым разнообразным делам, преимущественно от 45 до 55 года, главное же, конца 51-го и начала 52 года. Нет ли его резолюций о Хаджи-Мурате. Может быть, ваших друзей или друга допустят и так, но на всякий случай прилагаю письмо к начальнику архива*.
Я понемножку укрепляюсь, но еще очень слаб. Кланяюсь вашей милой жене и дружески целую вас.
Лев Толстой.
20 декабря.
1902. Ясная Поляна.
79. В. В. Стасову
1902 г. Декабря 20. Ясная Поляна.
Спасибо, Владимир Васильевич, за книги. Оба транспорта в исправности получил*. Теперь невозможная просьба: знаю, что гоффурьерский журнал не напечатан в тех годах, какие мне нужны, но нельзя ли из рукописного в архиве поручить выписку хоть дней пяти или шести конца 51 и начала 52 года*. Если это возможно, то поручите это сделать кому-нибудь за вознаграждение, которое я охотно заплачу.
Pas encore pour cette fois*. Опять понемножку поправляюсь и все надеюсь вас увидать. Да нет ли иностранных историй Николая с отрицательным отношением к нему? Custirie’a* стоит ли читать? Есть ли в нем о личности Николая? Простите, пожалуйста; как всегда, прибавляю, что, если вы, даже не ответив, бросите письмо в корзину, я найду, что так и нужно, и буду вам благодарен.
Лев Толстой.
Да нет ли книжки резолюций Николая. Хоть не прислать книгу, но позволить выписать из нее самые характерные резолюции. Я тогда попросил бы кого-нибудь выписать такие с 1848 по 1852. Хоть бы десяток.
20 декабря 1902. Ясная Поляна.
80. И. И. Корганову
1902 г. Декабря 25. Ясная Поляна.
Милостивый государь Иван Иосифович,
Вы не могли доставить мне большего удовольствия, как то любезное обещание ваше сообщить мне подробности о пребывании Хаджи-Мурата в вашем доме*. Буду очень, очень благодарен за все, что вы сообщите мне, в особенности желал бы знать подробности о внешности лиц, участвовавших в этом событии, как-то: вашего батюшки, приставленного к Хаджи-Мурату, пристава и самого Хаджи-Мурата и его нукеров.
Простите, что, вместо того чтобы быть просто благодарным вам за вашу любезность, я еще позволяю себе заявлять свои желания, но, когда я пишу историческое, я люблю быть до малейших подробностей верным действительности. На всякий случай выпишу несколько вопросов, на которые, если вы ответите или не ответите, буду одинаково благодарен.
1) Жил ли Хаджи-Мурат в отдельном доме или в доме вашего отца? Устройство дома.
2) Отличалась ли чем-нибудь его одежда от одежды обыкновенных горцев?
3) В тот день, как он бежал, выехал ли он и его нукеры с винтовками за плечами или без них?*
Много бы хотелось спросить еще, но боюсь утруждать вас и сам чувствую себя очень слабым.
С совершенным уважением остаюсь
искренно благодарный вам
Лев Толстой.
P. S. Чем больше сообщите мне подробностей, как бы незначительны они ни казались вам, тем более буду благодарен.
81. С. Т. Семенову
1902 г. Декабря 29. Ясная Поляна. 29 декабря.
Любезный Сергей Терентьевич,
Сейчас получил последнюю книжку «Образования», открыл на вашем рассказе и прочел всю вторую часть*. Прекрасно по форме и по содержанию. Язык же выше всякой похвалы. Это не наш, искусственный народный язык, а сплошной живой язык с вновь образовывающимися словами и формами речи. Продолжайте писать в этой форме, это ваше призвание. Слышал еще про ваш суд* от лица, весьма доброжелательно расположенного к вам. Подтверждаю мой совет первого письма:* не меняйте своего склада жизни.
Здоровье мое все плохо. Мне кажется, что посланный по мою душу ангел отвлекся другими делами, но скоро придет. Жду его без нетерпения и без сопротивления.
Лев Толстой.
1903
82. A. A. Коргановой
1903 г. Января 8. Ясная Поляна.
Милостивая государыня
Анна Авессаломовна,
Ваш сын, Иван Иосифович, узнав о том, что я пишу о Хаджи-Мурате, был так любезен, что сообщил мне многие подробности о нем* и, кроме того, разрешил мне обратиться к вам с просьбою о более подробных сведениях об этом жившем у вас в Нухе наибе Шамиля. Хотя сведения Ивана Иосифовича и очень интересны, но так как он был в то время десятилетним ребенком, то многое могло остаться для него неизвестным или ложно понятым. И потому позволяю себе обратиться к вам, уважаемая Анна Авессаломовна, с просьбою ответить мне на некоторые вопросы и сообщить мне все, что вы помните об этом человеке, об его бегстве и трагическом конце.
Всякая подробность о его жизни во время пребывания у вас, об его наружности и отношениях к вашему семейству и другим лицам, всякое кажущееся ничтожным обстоятельство, которое сохранилось у вас в памяти, будет для меня очень интересно и ценно.
Вопросы же мои следующие:
1) Говорил ли он хоть немного по-русски?
2) Чьи были лошади, на которых он хотел бежать? Его собственные или данные ему? И хорошие ли это были лошади и какой масти?
3) Заметно ли он хромал?
4) Дом, в котором жили вы наверху, а он внизу, имел ли при себе сад?
5) Был ли он строг в исполнении магометанских обрядов: пятикратной молитвы и др.?
Простите, уважаемая Анна Авессаломовна, что утруждаю вас такими пустяками, и примите мою искреннюю благодарность за все то, что вы сделаете для исполнения моей просьбы.
С совершенным уважением остаюсь готовый к услугам
Лев Толстой.
P. S. Еще вопрос, 6) Какие были и чем отличались те мюриды, которые были и бежали с Хаджи-Муратом?
И еще вопрос, 7) Когда они бежали, были ли на них ружья?*
83. В. Г. Черткову
1903 г. Января 11. Ясная Поляна. 11 января 1903 г.
Милые друзья, получил ваши письма* и рад, что знаю и понимаю теперь болезнь Гали, и тому, что она поправляется.
Я все слаб:* день лучше, день хуже, но в общем все-таки идет как будто к лучшему, хотя это ничего и не значит.
Были у меня безденежные англичане*. Мне очень трудно переносить фальшь спиритизма, но грех судить, и не будем.
Послал вам прибавку к «Легенде», коли поспеет, хорошо, не поспеет, и не надо. Это очень неважно. Да кстати: как озаглавить: «Легенда о разрушении ада и восстановлении его» или просто: «О разрушении ада и восстановлении, его»? Как найдете лучшим, так и сделайте*.