Перед Калядиным возвышалось трехэтажное здание с нечетким последним этажом, будто размытым туманом. Уцелевшая часть здания находилась в плачевном состоянии. Выбитые стекла, выщербленный красный кирпич, кое-где провалившиеся перекрытия. Такое здание не жалко, но ведь главное не ущерб, а понимание. Сегодня пропало никому никчемное здание, а завтра Эрмитаж. А это уже другой коленкор. Памятник архитектуры, охраняется ЮНЕСКО, как никак.
– Самое интересное не в этом, дорогой мой друг. – насмешливо сказал Козырев. – Стоило нам оцепить район, наглухо его закрыть и выгнать всех, как здание перестало пропадать. Словно это шоу какое-то, рассчитанное на публику.
– Занимательно. – смог только сказать Калядин.
К друзьям подошел низенький плотный мужик с простым лицом деревенского работяги, запакованный наглухо в костюм, и, наклонившись к Козыреву, зашептал, так что Калядин слышал каждое слово.
– Ты, какого черта, на закрытую территорию штатских таскаешь? С каких пор дело Государственной Безопасности стало достоянием гласности?
– Не кипятись, Вась. – попросил Козырев и по-простому похлопал его по плечу. – Женька первый это явление открыл и с нами поделился наблюдением.
– И что из этого? Ньютон физику открыл, а вся слава Эйнштейну досталась. – возразил «деревенский особист».
– Вась, у меня все с руководством согласовано. И добро на участие Евгения Калядина в дальнейших оперативных мероприятиях по этому направлению получено. Так что отвянь, Вась. Займись лучше делом. – посоветовал Козырев, показывая, что разговор окончен.
Василий поморщился, но смолчал и отошел в сторону.
– ЗАЕЛА СЕКРЕТНОСТЬ!!! – с чувством заявил Козырев.
– Козырь, а зачем я нужен? – удивился Калядин. – С каких пор это ФСБ задействует в своих расследованиях штатских, а я вообще журналист.
– Ты подсобный рабочий, а не журналист. – резко сказал Козырев. – А ФСБ может задействовать кого угодно в своих целях, хоть самого дьявола. Ты нам сейчас нужен.
– Зачем?
– Не знаю. Пока. Но нужен.
Калядин хмыкнул.
– И что теперь намерены делать? – спросил он через несколько минут.
– Честно говоря, даже не знаю. – признался Козырев. – До вечера продержим оцепление, но если ничего не произойдет, снимем. Не можем же мы вечно пасти этот квадрат. Я честно говоря не могу понять, почему здания исчезают, а теперь не могу понять, почему они не исчезают. Должна же быть какая-то причина. Я вижу ее только в том, что мы оцепили район. И что? Оно испугалось?
– Версии какие-то есть? – спросил Калядин.
– Какие версии. У нас бы весь Питер не растаял как мираж на глазах. НОЛЬ в версиях. НОЛЬ в догадках. Ничего разумного на голову не идет. Сейчас там с домом ученые работают. Вон видишь.
Он указал раскрытой ладонью. Калядин вгляделся в направление и впрямь различил в оконных проемах второго этажа медленно двигающиеся спины в защитных костюмах.
– И что-нибудь есть?
– Пусто. Они только что докладывали. Дом как дом. Никаких аномальных отклонений. Ни тебе «симферопольского скольжения», ни «тамбовского …» – Козырев осекся и умолк.
– Чего? Чего? – вытаращился на него Калядин.
– Тебе это знать не обязательно. Секретная информация.
– Типа «Х-файлов»?
– Очень похоже.
– Ни черта себе.
– То ли еще будет. В этом доме даже радиация в норме.
Козырев крякнул от досады.
– А они не бояться исчезнуть вместе с домом? Вдруг он снова активируется.
– Кто? Научники то? Прожженные щуки!! Ни черт не боятся.
– Жители же дома напротив меня исчезли вместе с квартирами. Как были у себя в бетонных коробках, так и пропали. – напомнил Калядин.
– Ага. – согласился Козырев.
– Даже странно, что об этом молчат. Тут на глазах прямо-таки сенсация происходит, а ни сном не духом. Где телевидение, где газеты, радио и гости из зарубежа?
– Информация строго засекречена.
– Вот, дерьмо, куда не плюнь, везде секреты.
– Ты бы знал, каких трудов это стоило.
– А если я об этом статью напишу? – закралась крамольная мыслишка.
– Кто тебе поверит? – усмехнулся Козырев.
– Ну, да. – согласился Калядин.
Никто.
– А потом твою статью ни одно издание не возьмет. Вот и все дела. Тут тебе и гласность и бюрократия, и свобода слова и демократия и права женщин в одном флаконе.
Они ждали до самого вечера изменений. Просидели в оцеплении, тупо пялясь на дом, но он не желал исчезать. Стоял полурастворенный и не пропадал.
Калядин уехал в начале первого ночи. Больше он ждать не мог. Хотя любопытство разбирало.
Света по возвращении закатила сцену. Он подумал, что недурственно ее было бы выставить за дверь. А то пришла неизвестно откуда и зачем, и распоряжается, как хозяйка, но сил не осталось. Калядин завалился спать.
Утром позвонил Козырев. Разбудил. Сообщил.
– Развалюха исчезла.
5Под окнами на месте исчезнувшего дома утром шумел грузовик. Калядин, завтракая в одиночестве, выглянул в окно и обнаружил на пустыре кипучую деятельность. Рабочие сооружали в «аномальной зоне» детскую площадку. Врывали в землю горку с качелями и лазалками. Засыпали песочницу песком. Устанавливали ограду по периметру. Засеивали газон. Скоро ничто не будет напоминать жителям района о некогда стоящем здесь доме. А через несколько лет сам дом отойдет в разряд городских легенд. О нем будут рассказывать на скамейках, судачить на кухнях, строить версии и предположения, куда он мог подеваться, поводить плечами и на следующий день забывать о нем до другого случая.
Такова жизнь.
Калядин закончил завтракать, поставил грязную посуду в мойку и пошел собирать документы. Его ждали в издательстве «Звездный Город». Накануне звонил коллега, сообщил, что шеф рвет и мечет, требует к концу недели разобраться с накопившимися делами по новому фото-проекту и запустить журнал. Задача, мягко говоря, непосильная, если не сказать иначе – неподъемная. Но делать все равно нечего. Если он не оправдает надежд босса, на его место тут же найдутся другие, который вывернутся наизнанку, но ублажать хозяина по полной программе.
С прошлой встречи с Козыревым прошло два дня. Ух, и закатила Света ему скандал, когда он вернулся в районе часа ночи от друга. Она ожидала его на пороге. В домашнем халате с тюрбаном полотенца на вымытой голове.
– Где ты был? – спросила она.
– И тебе добрый вечер. – сказал Калядин, снимая ботинки и направляясь в ванную.
– Я, кажется, с тобой разговариваю!
– Ты не разговариваешь, а качаешь права. А у меня нет настроения с тобой разбираться.
– Какая же ты, Жека, свинья. – вывела Света.
– Очень занимательный вывод. – оценил Калядин, включая горячую воду.
Колонка вспыхнула синим газовым огнем, из крана захлестал кипяток.
– Напомни мне об этом. Обещаю утром подумать.
– Ты срываешься с места после звонка, уносишься неизвестно куда, весь вечер не звонишь. Я волнуюсь. Черти что думаю. А ты заявляешься в дом, как ни в чем не бывало. И еще хамишь мне. – срывающимся от возмущения голосом, запричитала Света.
– Поразительные выводы. – сказал Калядин, выходя из ванной и вытирая руки. – Можно тебя спросить, дорогуша. А ты кто такая?
От этого заявления Света, казалось, потеряла дар речи. Она побледнела. На фоне блондинистых волос это выглядело ужасно. Глаза расширились в предвкушении приступа ярости.
Калядин не дал ей опомниться и тут же перешел в наступление.
– Ты говоришь, что я свинья. Отлично. А на себя смотреть пробовала. Зеркало принести. Память давно проверяла. Кажется, ты страдаешь амнезией. Кто пару месяцев назад просто смылся от меня и ни слова не сказал. Я тебя искал. А ты ставила меня в игнор. Чего ты теперь от меня хочешь? Я же не спрашиваю, где ты была все это время.
– Я ездила …
– Меня это не интересует!!! – отрезал он. – Ты пришла ко мне. Плакалась, что тебе больше некуда идти. Что ты начала новую жизнь. Я впустил тебя. Но это не дает тебе повода распоряжаться в МОЕЙ жизни на правах ХОЗЯЙКИ!!! Я сам себе хозяин. Когда хочу, тогда и прихожу домой. А теперь дай отдохнуть. У меня был напряженный рабочий вечер.
Света плакала.
Калядин прошел мимо нее в спальню. Обнять её и утешить сейчас самая большая из возможных ошибок. Она только этого и ждала. Быть может, его слова заставят ее задуматься, хотя лично он в этом очень сильно сомневался.
Утром следующего дня Свету словно подменили. Во-первых, она больше с ним не разговаривала. Игнорировала полностью, словно два соседа по коммуналке, поссорившихся восемь лет назад из-за газовой плиты. Во-вторых, она по долгу куда-то исчезала, благо у нее были собственные ключи. Калядин вопросов не задавал, вызвать на разговор не пытался. Не хочет говорить, не надо. У него и своих дел по горло. Наконец-то состоялся развод с женой. Их развели по разные углы ринга. В паспорте стоял жирный штамп, свидетельствующий о досрочном освобождении.
Калядин вышел из квартиры, запер за собой. Света уехала в неизвестном ему направлении получасом ранее. В любом случае он ей оставлял комплект ключей. Не потеряется, если вернется раньше его. Хотя сегодня Калядин не собирался задерживаться долго на работе.
Он сбежал по ступенькам вниз, открыл дверь парадной и обомлел.
Вот уж кого точно он не ожидал увидеть этим утром, так это Козырева. Он стоял возле белой помятой девятки и курил, нервно поглядывая на строящуюся детскую площадку.
– Смотри, как они оперативно развернулись. – заметил он.
– Ты откуда здесь? – спросил Калядин.
– Приехал. За тобой. Надо торопиться. Срочно. Срочнее не бывает. Очень важно.
– Козырь, только не сейчас. Я на работу. Шеф вызывает. Уволят же к чертовой матери. – понимая, что если Козырев за ним приехал, отвертеться от поездки не получится.
– И черт. С ними. Едешь? Очень надо.
Козырев уронил окурок на асфальт и затоптал.
– Давай торопиться. Можем и опоздать.
Калядин, понурив голову, сел в машину. Когда Госбезопасность предлагает проследовать за ней, отказываться себе дороже.
– Ты не боись, Жень, я лично попрошу твоего босса, чтобы он тебя сегодня с работы отпустил. Вот сейчас подошлю к нему двух ребят. Он как миленький и отпустит. Когда такое было, чтобы ФСБ попросило, а кто-то не сделал.
Козырев уселся за руль и включил зажигание.
– Ты не боись тут недалеко. – сказал он, выруливая из двора. – Надо к «Парку Победы» подъехать. Там домик один занимательный.
– Что?!!! Опять?!!! – вскричал Калядин.
– А ты что думал. – спокойно произнес Козырев. – Конечно, опять. Мы если не проявим чудеса логического оперативного мышления, у нас половина города исчезнет. Дай Бог останется где жить, а представляешь все исчезнет, и одна асфальтовая пустыня останется. Ведь сплошной кошмар, если вдуматься.
– Лучше не стоит.
– Что?
– Вдумываться.
– Ах, ты об этом. Точно. Не стоит.
– Скажи, зачем я тебе нужен? С каких пор федералы по заданиям штатских таскают? – озвучил давно вертевшийся на языке вопрос Калядин.
– Чувствую. Надо. Таскаю. Почувствую. Зря. Отпущу. – лаконично ответил Козырев.
– Гениально. – разочарованно произнес Калядин. – Что за здание то на этот раз?
Девятка вылетела на проспект Славы и уверенно нацелилась в сторону Московского.
– Ты кстати, может и знаешь. На Парке домик знаменитый стоит. Этажей десять. Там какое-то проектное бюро раньше было. А четыре года назад, где-то так, верхние шесть этажей выгорели дотла. Остались одни стены. С тех пор дом и стоит заброшенным.
– Рядом с поликлиникой что ли? – уточнил Калядин, зная уже о чем идет речь.
– Точно. Сегодня утром нам позвонили. Сообщили, что первый этаж пропал. Поблагодарили за оперативность. Есть у нас один псих. Он чуть ли не каждый понедельник приходит в Большой Дом, жалуется. То на одно, то на другое. А месяц назад он нам жалобу принес, как раз об этом здании. Мол, стоит, вид засоряет. Да что же это такое. Почему не ремонтируют. Что за разгильдяйство. И так далее, и тому подобное. А тут домик исчезать начал, вот он нам и позвонил. И благодарит за чудеса оперативности. Я бригаду по адресу отправил. Наказал все снять на видео. Будем потом фильму смотреть. Радоваться. На этот раз никакого оцепления. Все абсолютно демократически. Доступ к телу отрыт. А вот собственно мы и приехали.
Козырев свернул налево и въехал во двор. Пришлось сигналить, чтобы люди расступились. Со всех сторон дом плотным кольцом окружали зеваки. Их пытались разогнать сотрудники милиции, но все усилия оборачивались впустую. Разве можно человека оторвать от занимательного зрелища. И нет ничего более занимательного для человеческого существа, нежели чем техногенная катастрофа, или чужое горе. Сколько людей оборачивается на звук автомобильной аварии, а потом забывают напрочь о своих делах и спешат к обочине, чтобы видеть все воочию. Как подъезжает «скорая помощь», эвакуаторы и «ДПС», как вывозят тела погибших и извлекают уцелевших, как опрашивают свидетелей. Все это становится грандиозным шоу для прохожих и служит пищей для размышлений и разговоров на долгие дни.
– Сколько людей. – поразился Калядин.
– А то. Ты еще не видел, сколько в прошлый раз было. На силу разогнали всех. Теперь эксперимент. Прошлое здание не исчезло. Это тает.
Здание и впрямь таяло. Половина этажей уже исчезла. Третий и четвертый этаж призрачно мерцал, грозя того и гляди растворится в воздухе.
Калядин выбрался из машины.
Сзади хлопнула дверца, выпуская Козырева.
Толпа зевак. Мамашы с колясками. Позади дома находилась детская площадка, всегда заполненная родителями, выгуливающими своих чад. Бабульки, торопившиеся домой из «Пятерочки» с авоськами продуктов и забывшие о том, куда шли. Подвыпившие мужики, продолжающие хлебать пиво, захваченные зрелищем. Милиция, пытающаяся унять толпу. Художник с походным мольбертом, рисующий последние минуты дома на бренной земле. Детвора школьного возраста, велосипеды побросаны в сторону, наблюдают, хихикают и толкаются. Даже кучка бомжей, совершающая регламентированный моцион по соседним помойкам, кучковалась в стороне, наблюдая.
СТОП!!!
От нахлынувшего возбуждения Калядин даже вспотел. Пальцы похолодели. В глазах поплыло.
Так. Так. Так. Разгадка близка. Успокоится. Взять себя в руки. Память. Срочно. Отмотать назад. В тот день, когда он писал статью, и выглянул в окно, проходя на кухню, чтобы заварить себе кофе, что он видел … там … за окном …
… что? …
Июльская улица, распаренный асфальт, веселые прохожие, художник на углу с мольбертом, дамочки с колясками, поток машин на проезжей части, спящие днем вывески магазином и кафе – все как обычно.
ВОТ ОНО!!!
ХУДОЖНИК.
Он был при исчезновении первого здания, и он вновь здесь.
Совпадение?
Таких совпадений не бывает.
– Козырь, – зашипел Калядин, – Козырь.
– Что?
Козырев подошел.
– Нам нужен художник. Задержите художника. Срочно! Арестуйте его! Быстро!
Козырев не задавал лишних вопросов. По рации отдал приказ.
Через минуту художника взяли под руки милиционеры и препроводили к особистам, стоящим в парке неподалеку. Туда подошли и Калядин с Козыревым.
С задержанием художника здание перестало таять.
6Кабинет Козырева напоминал выездной филиал городской свалки. Кипы бумаг, разложенные в подчас неожиданных местах. Два одиноких засохших кактуса на подоконнике. Пизанская башня из пухлых регистраторов венчалась грязной пепельницей, заваленной окурками. Слепой экран компьютера в углу стола. Два старых потертых стула возле стены. Вертящееся кресло за рабочим столом, куда тот час сел Козырев, предлагая Калядину расположиться напротив.
– У тебя, наверное, много вопросов ко мне? – спросил Козырев, хитро прищурив глаз.
– Почему у меня должны быть к тебе вопросы? – удивился Калядин.
– Кхм, ты уже спрашивал, почему я тебя с собой таскаю. Что я тебе ответил?
– Что интуиция, и так далее. Тебе кажется, я могу помочь.
– И ты думаешь, всесильная госбезопасность не в силах сама справиться со своими проблемами? – насмешливо спросил Козырев.
Калядин смутился. Он и не знал, что сказать в ответ.
Видя замешательство друга, Козырев продолжил.
– Конечно, отрицать не буду. Твоя помощь оказалась неоценима. Никто из допрашиваемых очевидцев первого исчезновения дома, и второго не вспомнил художника. Его даже никто и не заметил. Да и ты до этого ни разу о нем не упоминал. Поэтому я оказался прав, что взял тебя. Но дело в другом. Я не совсем работаю на Безопасность.
– В смысле? – растерялся Калядин.
– Я работаю на специальный отдел ФСБ, занимающийся, как бы тебе это сказать понятнее, аномальными явлениями, и подчиняющийся непосредственно президенту РФ.
– Не понял. – ошарашено взглянул на друга Калядин. – Это ты мне сказать пытаешься, что ты типа Х-файл долбанный. Секретные материалы. Типа того?
– Именно. Типа того. – усмехнулся Козырев. – У нас маленький отдел. Вернее всего два в Москве и Питере. Но мы держим всю страну под наблюдением. Так что художник как раз по нашему ведомству проходит.
– Зачем ты мне это рассказываешь? – насторожился Калядин, предчувствуя вербовку.
– Курить будешь?
– Нет.
– А я с твоего позволения.
Козырев разгреб бумаги на столе и отыскал пачку сигарет. Выбил целую, засунул в рот и прикурил от дешевой китайской зажигалки.
– Я понимаю, каким бредом звучат мои слова, но ты сам все видел. Дома у тебя на глазах таяли.
Козырев затянулся, закашлялся и задышал едким табачным дымом.
– Аномалии? Что ты имеешь в виду? – уточнил Калядин.
– Пришельцы, призраки, всякая нечисть, да мало ли. Поверь, все это существует, а мы разгребаем. Но дело то не в этом, я хочу предложить тебе работу.
Предложение прозвучало.
– Зачем я тебе? Мы вернулись к этому вопросу. Я не чувствую себя такой глобальной персоной, чтобы само ФСБ, а тем более секретный отдел делал мне предложения подобного рода. Кстати, Козырь, а это как предложение, от которого невозможно отказаться?