— Запроса не было. Это ты прав. Но «Вечное Царство Израилево» никогда не желало распада нашего государства. Их идеал — Великая Хазария. Чтобы все было стабильным. С контролем основных финансовых, торговых и транспортных потоков. А они бы, как в те далекие времена, собирали бы с этого дань и получали бы свою ренту. А расчлененное евразийское пространство — это много проблем, нестабильность, возросший исламский фактор. Им оно надо?
— Да не надо, конечно. И это понятно. Но как их использовать? С «Бнай Бритом»[8] связей у нас сейчас практически никаких…
— Что плохо, — резюмировал Лазуренко.
— Конечно, плохо! — продолжал Гондалев. — И быстро мы их не наладим. Хотя попробовать можно. Хотя бы через Петрова Владимира Петровича, председателя…
— Я понял, кого ты имеешь в виду, — перебил Гондалева Лазуренко.
— Так вот, Петров в свое время встречался с Киссинджером. Можно как-то этот факт использовать, наверное. Но — время, время…
— Да! Времени у нас не так чтобы очень много. С нашим «Нюрнбергом» тянуть нельзя. Репрессивный метод воздействия на тех, кто угробил империю, себя исчерпал. Больше того, что мы вернули в казну, вряд ли уже удастся добиться. Теперь необходимо воздействие на мировое сообщество. Чтобы оно поняло справедливость наших требований и перестало поддерживать так называемых политических оппонентов нашего государства. А для этого нужен суд. Суд праведный, гласный и наглядный. И здесь помощь евреев была бы крайне полезной. Все-таки лучшие в мире адвокаты и юристы — это у них.
— Да, да. Я понял, что надо делать. Это хорошая мысль привлечь независимых еврейских адвокатов к процессу. Кого-кого, а их трудно заподозрить в предвзятости.
— Будем считать, что мы поняли друг друга. Но вернемся к Чабисову. Это главная фигура на процессе. Без него все будет казаться несерьезным.
— Ну это ты, может, преувеличиваешь? Нюрнберг состоялся без Гитлера. И от этого его значимость вроде как не пострадала…
— Пострадала, пострадала! Представляешь, насколько возросло бы воздействие на людей раскаяние главного нелюдя, запечатленное на кинопленку? Может, и неофашизм бы не поднял после этого голову?!
— Фашизм, так же как и любая идеологема, будет существовать всегда. Во всяком случае, пока будут существовать нации, конфессии и социальная несправедливость.
— А ты, однако, батенька, философ! — с иронией заметил Лазуренко.
— Да дело не в философии! Просто всегда манипуляторы общественным сознанием будут предлагать примитивные, элементарные способы решения жизненно важных проблем. Живете скудно? Денег мало? Во власть попасть не можете? Виноваты евреи, лица кавказской национальности, китайцы. Только не мы, ваши правители. Стрелки всегда можно перевести на внешнего врага, играя на национальных и религиозных чувствах людей. — Гондалев сам не заметил, как перешел на пафосный тон, что в среде профессионалов не очень приветствовалось. И он тут же сам себя пресек, что не осталось незамеченным его шефом.
— И как ты себе мыслишь операцию? — пришел ему на выручку Лазуренко.
— Учитывая психологически не очень устойчивое состояние Чабисова, мы выведем на него нашего агента. Поскольку целей вербовки перед ней не ставится, она, полагаю, сумеет добиться главного — симпатии со стороны рыжего. Последующая задача состоит в том, чтобы во время очередного свидания с ним привести его в состояние относительного беспамятства. После чего вывезти его с охраняемой территории, доставить в нашу резидентуру, загримировать, посадить на обычный рейс, доставить в Екатеринбург.
— План неплохой. Но как все это удастся сделать, учитывая, что Чабисова охраняют как первое лицо государства? Вокруг него три кольца безопасности. Подходов у нас нет, — Лазуренко рассуждал вслух, меряя шагами собственный кабинет.
«Ну, точно! Как Иосиф Виссарионович!» — вновь подумал Гондалев, а вслух продолжил: — У нас нет. А у иезуитов вполне может быть!
— При чем тут иезуиты?
— А при том, что эти ребята в свое время сумели проникнуть повсюду. И уже почти пять веков окучивают все основные центры политического влияния. А может, Ватикан задействует и Священный Альянс. Вот уж действительно глубоко законспирированная разведка! Настолько глубоко, что иногда даже возникают сомнения в ее существовании. — Борис Иванович потянулся за стаканом воды. Само упоминание зловещей спецслужбы папства вызывало волнение.
— Священный Альянс существует, и в этом нет никаких сомнений. Во всяком случае, у меня. И использование его потенциала — верный путь к успеху всей операции. Поэтому! — Лазуренко многозначительно остановился. — Подсказки даны. Даны и определенные полномочия. Полагаю, что старец уже как-то связался со своим католическим визави. Теперь наш ход. Надо договариваться с новым союзником. И не тяни, пожалуйста. Кстати, кого из своих агентов планируешь задействовать для выхода на Чабисова?
— Вот как раз своих агентов я использовать и не планирую.
Глава XIII Чабисов (Лондон. 2016)
В последнее время он плохо спал. Засыпал быстро. Но потом резко просыпался рано утром. Когда ближе к четырем, когда к пяти часам, и уже не мог заснуть. Причем ощущение того, что пробуждение это окончательное, более всего и досаждало. Это началось около года назад. Поначалу он не придавал этому особого значения. Более того, полагал, что сам организм подсказывает ему, как надо действовать. На начальном этапе бессонницы он делал так: резким движением отбрасывал одеяло, шел довольно бодрым шагом в ванну, принимал контрастный душ, после чего делал полуторачасовую гимнастику. На все про все уходило не более двух часов. И таким образом он уже к семи часам утра был одет, побрит, подтянут и готов к новым свершениям. Однако уже месяца через два одеяло стало откидываться с меньшей энергией, усталость во всем организме накапливалась, не было сил не только на гимнастику, но и на элементарный контрастный душ. Он стал менее энергичным, в течение дня неожиданно засыпал в самых неподходящих местах, стал рассеянным, что совсем уж никуда не годилось, особенно если учесть, что в последнее время он стал дичью.
Как так получилось? Ведь он всегда был охотником! Именно он определял объект охоты, ее приемы и методы. В решающей схватке хищника и жертвы он всегда оставался хищником. И началось это давно, еще с детского сада, куда его вечно озабоченная трудностями жизни мама отдавала на целую неделю. А что было делать? Бабушек и дедушек у него не было. Их репрессировало «доброе» советское государство. Отец, благополучный талантливый инженер, уехал на очередную стройку века по комсомольскому призыву, там нашел разделяющую его взгляды «молодую соратницу», сошелся с ней по идейным и прочим мотивам, а мать, его и младшего братишку, естественно, оставил. Маленькая комната в питерской коммуналке, нищенское жалованье конторской служащей, старый, оставшийся от прежних хозяев массивный комод, на котором он проспал все свое детство, и роскошный патефон с набором пластинок с самой популярной в то время музыкой — вот и все богатство их семьи на тот момент.
Мать тяжело переживала, что не может дать сыновьям всего самого, как она полагала, необходимого. Проблемой было все: одежда, обувь, ненавистные им чулки на толстых резинках, после которых оставались противные красные вечно чешущиеся следы, лекарства и — самое главное — еда. Подрабатывать она не умела, воровать — тем более. Нехватку игрушек, добротной одежды, невозможность вывезти детей на море мать компенсировала рассказами о чудесной стране, которая находилась за морями и океанами, где все были счастливы, богаты, удачливы и, самое главное, свободны. Всякий раз, заканчивая свой очередной рассказ, она просила детей никому никогда не говорить об этой стране, ибо это была только их, семейная, тайна. С тех пор он научился хранить секреты, что не раз спасало ему жизнь и выручало в самых критических ситуациях.
Та далекая сказочная страна со временем приобрела вполне конкретное имя — Америка. И Чабисов возлюбил ее всею душой и разумом. Он понимал, что шансов попасть туда у него нет. Но попробовать было можно. Для этого надо только хорошо учиться. И он с первого школьного дня буквально прилип задницей к парте. Знания давались трудно, так как особыми талантами он не обладал. Но уже через полгода он стал лучшим в классе. При этом он заметил одну особенность собственной памяти: чем сложнее ему что-то давалось, тем прочнее потом оно сидело у него в голове. Поэтому получаемые им знания не улетучивались, как у быстро схватывающих и так же быстро транжирящих информацию сверстников, а накапливались, превращая Чабисова с годами в ходячую энциклопедию. Это-то и выделяло его из общей массы, а со временем позволило стать непререкаемым авторитетом среди одноклассников. И чем больше этот авторитет рос, тем с большим упорством он корпел над учебниками, словарями и книгами. Так выковывались вызывающие впоследствии у соратников зависть такие его качества, как целеустремленность, упорство в достижении поставленной цели, способность заставлять себя делать то, что делать абсолютно не хочется.
С годами приумножались не только его познания в различных областях. Росла его ненависть к «совку», ко всему отечественному, к нищенскому положению боготворимой им матери, к советской элите, которая позволяла себе жировать, не решив элементарных проблем своих граждан. Чего, конечно же, не было в далекой, но столь близкой его сердцу Америке. Он быстро освоил английский, блестяще окончил школу, затем питерский вуз. И везде был на виду. Комсомолец, активист и так далее. При этом никто не видел в нем идейного врага советской власти, чья ненависть ко всему, что его окружало, со временем переросла в ненависть ко всему русскому: истории, обычаям, нравам, традициям и — главное — к народу. Но эту свою ненависть он держал глубоко в подсознании, не давая ей выплеснуться наружу. Нет, Антон Борисович не лицемерил, когда полз вверх по карьерной лестнице. Он просто всегда многозначительно молчал, что только прибавляло веса всему, что он говорил и делал.
Первые лучики надежды для него засветили после того, как к власти пришел Горбачев и был взят курс на перестройку. Чабисов был человеком умным. Он понял, что одной перестройкой фасада не обойтись. Что Горбачев такой же, как и он, искренний почитатель Америки. Что ему нравятся красивая жизнь, популярность, слава. И что ломать существующую, столь ненавистную систему он будет методично и последовательно.
Крутые реформы по деидеологизации советской системы позволили Антону Борисовичу войти в круг влиятельной либерально настроенной элиты. Его другом стал представитель одной из самых элитных семей СССР Голиков Георгий Темирович, не без помощи которого он плавно вошел в «Гарвардский проект», где сразу же стал своим.
Что такое «Гарвардский проект»? Это последовательное разрушение российской государственности по рецепту великого Алена Даллеса, первого руководителя ЦРУ США, который сразу же после войны предложил план уничтожения СССР через коррозию его элиты и разрушение нравственных устоев советских людей. При Сталине это было невозможно. А вот его последователи давали больший простор для подрывных действий. Истинные государственники типа Лаврентия Берии были в результате дворцовых переворотов и кремлевских интриг от власти отстранены и уничтожены. Но ни Хрущев, ни Брежнев, ни Устинов с Андроповым на роль реформаторов не годились. Слишком близки были они к истокам советской системы. А вот Горбачев, дитя хрущевской оттепели, не имевший за плечами ни опыта социалистического строительства, ни военного прошлого, подходил идеально. И потому реализация первого этапа тщательно подготовленного «Гарвардского проекта», провозгласившего в том числе гласность и борьбу за «социализм с человеческим лицом», была возложена именно на Горбачева, завербованного лидером англосаксов Маргарет Тэтчер задолго до избрания самого Горби генсеком Компартии Советского Союза.
Михаил Сергеевич со своей задачей блестяще справился. Однако его разыгрывали «втемную». Играли скорее не на идеологических его мотивациях, а на личностных амбициях этого ничтожного в принципе человека, стремящегося к личной славе и популярности. У него не хватало ни решимости, ни воли на осуществление второго этапа «Гарварда», предусматривавшего ликвидацию КПСС и СССР, а вместе с ними и патриотического социалистического сознания. Для этого идеально подходил Ельцин. И именно он был возведен на российский престол с помощью спровоцированного путча и одобренных Бушем-старшим Беловежских доктриналий, разваливших Советский Союз.
Чабисов тогда находился в тени. Ему предстояло выйти на сцену в третьем акте англосаксонского шабаша, предполагавшего уничтожение всего, что могло послужить становлению России как активного игрока на карте мира. В частности, вынашивалась идея ликвидации госсектора в экономике, бесплатного обучения и бесплатной медицины; полной замены общественной и государственной собственности на частную; сытой и мирной жизни сначала в провинции, а затем и в столицах (Москве и Ленинграде), что привело бы к естественному вымиранию крупных городов и промышленных центров вследствие продовольственных проблем, техногенных катастроф и вымораживания. Планировалось также строительство хороших путей сообщений (дорог, трубопроводов, ЛЭП и т. д.) между местами добычи основных полезных ископаемых для их масштабной и оперативной транспортировки в страны Запада. Все это должно было обеспечить постепенный захват территории России англосаксами раньше, чем это сделают страны Востока, прежде всего Китай.
Чабисову удалось многое из задуманного. Но сделать все, как планировалось, к 2000 году не получилось. Вмешался Его Величество случай. Впавший в маразм на втором сроке правления гарант Конституции пошел на поводу у своей недалекой дочурки, пекущейся лишь о сохранении награбленного и выдвинувшей на роль престолоблюстителя второсортного, но надежного, с ее точки зрения, чиновника. Однако, придя к власти, тот стал разыгрывать собственную партию, далекую от амбициозных планов детей Альбиона. В результате с началом нового века Чабисов был отдален от основных властных рычагов. Конечно же, надо было брать высшую власть на себя. Но лондонские шахматисты и мастера закулисных игр с Уолл-стрит почему-то сделали в свое время ставку на его курчавого соратника, который в какое-то время даже числился в кронпринцах. Однако разнузданность плейбоя вкупе с подозрительной внешностью и странной фамилией, ассоциирующейся у русских с последними захватчиками и виновниками гибели 30 миллионов сограждан, исключили того из гонки претендентов.
Тогда же, в начале 90-х, все казалось радужным и безоблачным. Именно тогда Чабисов понял, что Америка и Англия — это, в принципе, одно и то же. Что за всем стоит несокрушимый монолит англосаксонской протестантской этики и морали. Что управление всеми процессами, направленными на сокрушение чуждых и чужих англосаксам планов, и действиями осуществляется из Лондона. Понял Чабисов и то, что он может стать в этой системе управления не просто винтиком или исполнителем типа Горбачева, которого «играли» все пять лет «перестройки», а реальным рычагом со всеми вытекающими отсюда последствиями. Поэтому после крушения СССР, падения Горби и выхода на авансцену «царя Бориса» он сделал все от него зависящее, чтобы попасть в первую группу реформаторов, чему в огромной степени помогла его дружба с Голиковым. При этом Голиков быстро ушел со сцены, а действующим игроком на постсоветском политическом пространстве стал именно Чабисов. И он старался. Ох как он старался!
Именно он в кратчайшие сроки и с максимальной эффективностью провел приватизацию. Цель — разрушить становой хребет советской экономики — была достигнута. Наиболее результативные и прибыльные отрасли, прежде всего энергодобывающие, были переданы в частные руки, что исключило возможность финансирования за их счет военно-промышленного комплекса, сельского хозяйства, фундаментальной науки. Из основы государственности был вырван системно-образующий стержень. И само государство стало постепенно оседать и рушиться, подобно нью-йоркским высоткам после атаки террористов. С российской экономикой было покончено уже тогда, в 1994 году, после приватизации.
Столь эффективная работа не могла остаться незамеченной англосаксонскими «папами», и они ставят перед Чабисовым новую задачу: уничтожить в России через политические демократические институты саму возможность к возрождению. И вновь Антон Борисович оказывается на высоте. В кратчайший срок он приводит в чувство полуживого Ельцина, который разве что голышом не бегает во время своей избирательной кампании, а затем, не смущаясь ни коробок из-под ксерокса, ни прямой фальсификации и подтасовки результатов выборов, добивается сначала устранения своих политических оппонентов Коржакова и Сосковца, а потом и повторного избрания президентом страны все того же Ельцина. Правда, при этом пришлось пойти на компромисс с генералом Лебедем, которого Чабисов и за человека-то не считал. Так, никому не интересное русское быдло! Но к тому времени он уже был гибким, хитрым, прозорливым и циничным. То есть настоящим англосаксом. За что и получил очередную порцию похвал, премий и привилегий со стороны своих новых соотечественников.
Затем были полностью разрушенная энергетика, гордость советской системы, и удушенные в зародыше нанотехнологии. Но главное, что ставилось ему в особую заслугу, — это уничтожение в России среднего класса. Вернее, недопущение его появления. Этого англосаксы больше всего боялись, поскольку точно знали, что именно средний класс, бюргерство, привязанное к своей земле крестьянство — залог развития страны. Они считали: эти варвары, русские, взяли слишком много всего — земли, ископаемых, ресурсов. И с ними надо поступить так, как с индейцами в Северной Америке, — загнать в резервации. А тех, кто этому противится, уничтожить. Вот их и уничтожили. На словах ратующий за либерализм и демократию Чабисов все свои усилия направил на олигархизацию российской социальной системы, на уничтожение самих зачатков свободной рыночной экономики.