Краем глаза проследила за медленно опадающей изорванной тканью и платья и чулок, сильно пожалела, что не упала в обморок… у темных изнасилование бессознательных не практикуется, мы не светлые.
— Под одеяло! — скомандовал магистр.
И я даже подчинилась, пряча голые ноги.
— Хорошая девочка, — выразил одобрение лорд директор и метнулся к высокому шкафу, окутанному видимой черной паутиной сильнейших охранных заклинаний.
Вернувшись, лорд Тьер уже отсчитывал дозу лекарства, стекающего на подставленную серебряную ложечку:
— Для меня двадцать капель, для вас… — быстрый оценивающий взгляд, — достаточно шести. Открывайте ротик, адептка.
Открыла. Пожалела, едва горькая гадость потекла, обволакивая, по моему горлу. Может там и было всего шесть капель, но по ощущениям целый кувшин. Я, резко села, закашлялась.
— Тихо-тихо, — лорд Тьер присел на край постели, придержал меня за плечи, — знаю, что не приятно, но нужно потерпеть.
Отвечать возможности не было — вязкая гадость, казалось, заполнила не только рот, но и все горло.
— Шшш, — продолжали меня успокаивать. — Не то, что вы привыкли получать у лекарей, адептка, но, несомненно, действеннее. А теперь спать.
И меня бережно уложили, после накрыли одеялом и поднялись, чтобы уйти. И никакой конфетки! Впрочем, съесть ее я все равно не успела бы, так как начала проваливаться в сон мгновенно, прислушиваясь к отдаляющейся речи магистра Тьера:
— Дара, прибери здесь.
И безэмоциональный вопрос:
— Полная иллюзия?
— Превзойди себя!
Услышать что-либо еще не удалось — я провалилась в сновидение, такое же вязкое как странное лекарство, такое же теплое, как постель лорда директора, и столь же черное, как и его глаза…
*****
— …нет, тут все-таки что-то есть… — задумчивый мужской голос заставил вздрогнуть и проснуться.
— Например? — кокетливо ответил голос женский, причем я точно была уверена, что принадлежал он тому возрожденному духу смерти.
— Все идеально, — продолжал мужской голос, — и я бы даже поверил, но… здесь запах девушки, а ты, моя прелесть, несмотря на изумительное соответствие живым, все же только «почти», но совсем не девушка. Запах, Дара, вот оно твое маленькое упущение. И возникает вопрос, — эти воспитательные нотки в голосе сразу обозначили говорящего — магистр Эллохар, — так вот вопрос, Дара, кого здесь прячет Тьер?
— «Прячет»? — насмешливо переспросила дух смерти.
— Хорошо, — покорно согласился специалист по этой самой смерти, — пусть будет «скрывает»?
Диалог выходил занимательный, и стал еще занимательнее, после насмешливого вопроса Дары:
— А вы действительно полагаете, что лорд Тьер должен что-то «скрывать» в своем собственном доме, на территории своей собственной академии?
Тихое гневное и угрожающее рычание, весьма несоответствующее образу директора школы Искусства Смерти, но его перекрыл спокойный чуть насмешливый голос Дары:
— Лорд Эллохар, начнем с того что момент с моим убиванием уже присутствовал в наших отношениях и вы не справились даже тогда, когда я была уязвима, не подействуют ваши угрозы и сейчас. Что касается ваших подозрений — они беспочвенны.
— А врать ты так и не научилась, — задумчиво протянул магистр.
— Мне сообщить лорду Тьеру о вашем визите? Мне казалось, вы цените ваши дружеские отношения, — пародируя задумчивый тон Эллохара, протянула Дара.
Тишина.
Осторожно приоткрыв глаза, узрела стоящих на входе в спальню магистра и полупрозрачного возрожденного духа смерти, который преградил ему путь. Но, несмотря на явное противостояние, границы дозволенного не пресекал ни один.
— Дай мне слово, — пристально глядя на духа, уже совершенно без теплых ноток в голосе, начал магистр Эллохар, — что на сей раз, ты убережешь его от… необдуманных поступков. Потому что я действительно ценю наши дружеские отношения и именно поэтому поручился за него перед императором!
— У меня отсутствуют чувства долга и справедливости, давить на совесть бесполезно! — ответствовала Дара.
Магистр зарычал, но сдержался, выдав лишь:
— Тьера ты готова защищать до последнего, невзирая на последствия!
И мне вдруг очень интересно стало ее слова услышать, и я услышала:
— Тьер достоин преданности! Более чем достоин!
В следующее мгновение на лице магистра Эллохара расцвела довольная улыбка, повернув голову, он внимательно посмотрел на меня, но как-то расфокусированным взглядом, словно смотрит сквозь меня же, и лорд почти пропел:
— Ага, значит это личное, и с темными эльфийками не связанное.
Облик воскрешенного духа смерти потемнел.
— Ну, так я и понял, — лорд явно был более чем доволен собой. – Лаллиэ в Ардаме, Дара. Она рванула сюда бросив кронпринца четырнадцать суток назад. И она была уверена в своих действиях, так как даже не пыталась создать пути для отступления. Ты понимаешь, куда я клоню?
Не знаю как Дара, а я отсчитывала дни и выходило, что четырнадцать суток назад я… прокляла директора!
— Четырнадцать суток назад, случилось что-то, что дало Лаллиэ уверенность в Риане! И она прилетела сюда… за ним! — продолжил лорд Эллохар. — А эта тварь не из тех, кто готов рисковать неоправданно! Она не рискует, Дара, она уверенна в своих силах. И ей нужен Тьер. А теперь повторно спрашиваю: Здесь была эта темно-эльфийская мразь?
И дух смерти дал четкий уверенный ответ:
— Нет!
Разворот, и покидая спальню, лорд Эллохар пробурчал:
— Могла бы и сразу сказать, что мол так и так, магистр, тут другая девушка и мой обожаемый господин, наконец, перестал видеть в каждой юбке десяток змеиных жал. И я бы все понял, Дара, так нет же, иллюзии она накладывает. Заняться тебе больше нечем, а? Так иди, воспитывай местных адептов, у них после последних новостей эмоции колеблются от дикой паники, до не менее дикой истерики.
— Но, магистр, вы же знаете, что я не могла сказать! — возмущенный дух смерти полетел следом.
— Естественно знаю, — невозмутимо ответил магистр, — иначе я бы с тобой не церемонился, Дарюська.
— Не смейте так меня называть!
— Как хочу, так и называю, вредина возрожденная…
Остальное слилось в бурчание и я больше ничего не расслышала, а после и вовсе уснула, почему-то не в силах ни встать, ни сказать хоть слово.
*****
Прохладная рука осторожно коснулась моей щеки… дрогнула, стремительно накрыла лоб, затем чуть шершавую ладонь сменили столь же прохладные губы.
— Ты горишь вся! — встревоженный голос заставил выплыть из омута беспокойных сновидений и открыть глаза. Мое возвращение в мир, магистр сопроводил не менее встревоженным. — И взгляд мутный.
— Выыы… — попыталась сказать я, но так и не смогла выговорить всю фразу.
— Принес конфеты, — печально сообщил мне лорд директор, — но ты их есть не будешь, милая.
Это было обидно, потому что есть хотелось.
— Конфеты здоровым, — грустно сообщили мне, — больным — бульон. Но учитывая твое состояние… Плохо, адептка, очень плохо, у вас ни к бездне состояние здоровья! Часто до хроники запускали?
Я промолчала, да и сил на разговоры не было.
— Нужно сбить жар, — между тем продолжил лорд Тьер, — я тебя сейчас раздену, затем разотру, а ты не… злишь меня бесполезными попытками к сопротивлению!
Какое сопротивление — я не могла даже говорить! А хотелось, очень, особенно когда магистр опять сходил к шкафчику с опасным содержимым и вернулся с той же серебряной ложечкой, но уже другой бутылочкой, из которой капало что-то тягучее и золотое.
— Открываем ротик, — скомандовали мне, в процессе отсчитывания капель, а едва завершил, поделился новой для меня информацией. — Эта штука поприятней первой будет, но есть проблемка — вызывает кратковременные проблемы с памятью…
И неожиданно лорд Тьер вздрогнул, замер, потом взгляд его скользнул по мне, и на губах заиграла странная, загадочная улыбка, от которой захотелось накрыться с головой под одеялом и думать об одном — мне просто показалось!
— А добавим-ка еще парочку, — проговорил директор, улыбаясь все шире, — так сказать, для закрепления эффекта.
Он еще шесть добавил!
В ужасе смотрю на магистра, потом на ложечку, попыталась увернуться, но в следующий миг сладко-горькая тягучая жидкость была у меня во рту, движение лорда, перекрывшего мне нос, и пришлось сглатывать, чувствуя, как по щекам потекли слезы! Как будто мне не ясно, что тут дальше будет! Или непонятно с какой стати господин директор меня лечит лично, в собственной постели! С директором Энером мы данный вопрос еще на первом курсе решили с обоюдной выгодой — я ему выпивку из таверны, он мне поблажки в обучении, и при случае защиту от профессоров. А этот аристократ, за свои обеды платить сам изволит…
— Отставить слезы! — резкий окрик лорда Тьера вызвал еще больший поток моего отчаяния, но господам было уже не до этого — он пошел лекарство на место ставить, после вообще вышел.
А я лежала, смотрела в потолок и думала что делать! Что мне сейчас делать?!
Послышалась тяжелая поступь лорда Тьера, вскоре на пороге спальни показался и он сам, несший таз с водой, над которой клубился пар. Аромат трав мгновенно наполнил все пространство, и стал ощущаться сильнее, когда таз был расположен на стуле, который магистр придвинул ближе к кровати, а затем вновь вышел.
Когда вернулся, в его руках была стопка белоснежных простыней и покрывало из серебристой шерсти скарха, которая не промокает.
— Так, — пробормотал магистр, расстилая покрывало, — сейчас мы тебя быстро на ноги поставим, и не таких поднимали, — быстрый взгляд на меня, — хотя нет, таких худых и измученных образом жизни еще не поднимали.
И он снова ушел, вернулся с большой глиняной кружкой, над которой тоже поднимался пар, но ее, накрыв блюдцем, отложил на прикроватный столик, затем торопливо снял камзол и расстегнув, закатал рукава рубашки. И вот после этого, лорд обошел кровать и направился ко мне.
— Все, адептка, начинаем лечиться, — весело сообщили мне, раскрывая одеяло, и ввергая в мир холода и такого же ледяного отчаяния, — знаю, что морозит, — уже без улыбки произнес он, — но жар уже слишком сильный, нужно принимать меры.
И наклонившись, лорд Тьер без усилий подхватил меня на руки, и переложил на то самое непромокаемое покрывало, сверху застеленное белоснежной простынею. А затем, с меня резким движением сняли и рубашку и белье. Все произошло так быстро, что я не успела даже возмутиться, но затем, осознав в каком виде лежу перед ним на белой простыни, у меня и голос прорезался:
— Что вы…
— Будете кричать, сорвете голос, — накрыв рукой мое возмущение, прошипел лорд Тьер. — К тому же здесь нет никого, кто мог бы вас услышать, а лично мне ваши стоны абсолютно безразличны!
Я судорожно всхлипнула и просто закрыла глаза, выражать неприятие ситуации иными действиями не было ни сил, ни возможности…
Рука лорда соскользнула с моих губ, погладила по щеке, и оставила мерзнуть и смущаться, а еще страдать от чувства полнейшего бессилия.
— Прекратите терзаться моральными принципами, — неожиданно мягко произнес магистр Тьер, — мне в своей жизни пришлось повидать многое, даже роды однажды принимал.
Я распахнула глаза, удивленно глядя на директора, тот улыбнулся и продолжил, вымачивая попутно полотенце в тазу:
— Дело было в Дармане, мы двигались позади наступающих войск противника, занимаясь… — он усмехнулся и на сей раз не весело, — это как охота за косяком уток. Вот летит косяк, — теплое мокрое полотенце легло на мою грудь и магистр начал осторожно растирать кожу, — глупый охотник убьет вожака и испуганная стая разлетится, а умный начнет отстрел с последней утки. И будет отстреливать одну за другой, да так, что остальные ничего не заподозрят. Вожак гибнет в последнюю очередь. Вот примерно так действовали и мы — вражеские войска шли навстречу нашим, а мы двигались позади, методично сокращая их численность.
Полотенце вновь вернулось в таз, было выжато, смочено и на сей раз расположено у меня на животе… И самое удивительное, там, где магистр прикладывал его, холода уже не ощущалось, только странное, чуть покалывающее тепло.
— Так вот шли мы, — осторожно растирая пальцами, продолжил лорд Тьер, — и наткнулись на лесную деревеньку оборотней.
Его пальцы замерли, дыхание прервалось и на мгновение, резкий поворот головы и отвернувшись от меня директор вгляделся в… шкаф. Несколько секунд и осипшим голосом, он продолжил:
— Оборотни оказались из нестабильных, подверженные…
Пальцы вновь вернулись к массированию, но тут же остановились.
— Бездна, — прошипел лорд Тьер, — это в сотни раз хуже, чем с той эльфийкой!
Он сорвался с места, и стремительно покинул спальню.
Откровенно говоря, я этому была очень рада, и едва шаги магистра стихли вдали этого немаленького дома, я попыталась встать. На удивление, у меня это даже получилось, и завернувшись в одну из стоящих в стопке простыней, я, пошатываясь встала. Эта маленькая победа радовала ровно до хлопка входных дверей, быстрых шагов и грозного окрика вернувшегося магистра:
— Лежать, кому сказал!
Я села. На пол. А едва лорд директор направился ко мне, посерев от злости, испуганно взмолилась:
— Пожалуйста, давайте я сама себя лечить буду! Ну правда, я же раньше вполне успешно справлялась, я…
Рывок, и меня подняли на ноги, треск разорванной простыни и обнаженной мне попросту связали руки лоскутком от погибнувшего ткацкого изделия! Все дальнейшее было не менее быстро — на сей раз лорд Тьер просто смочил целую простынь, завернул меня по шею и толкнув на кровать, тем не менее поддержал, а после и уложил.
— Вы сразу определяйтесь, адептка, — прошипел магистр, — или сопротивляетесь или подчиняетесь. Старайтесь придерживаться одной линии поведения!
В процессе гневной речи, меня быстро, немного грубо и почему-то продолжая гипнотизировать взглядом шкаф, растирали. Затем перевернув на живот, те же манипуляции лорд проделал со спиной и… всем что ниже.
— С этим разобрались, — меня вернули в исходное положение, укрыли сверху еще одной простыней после чего одна влажная ладонь легла поверх лба, вторая прикоснулась к шее, накрыв пальцами пульсирующую жилку, и несколько секунд, прикрыв глаза, лорд Тьер прислушивался к чему-то. Вердикт был таков: – Жар спадает, сердцебиение учащается. Странно.
— Ничего странного, — простонала вернувшая себе голос я.
Тьер перестал разглядывать шкаф, пристально посмотрел на меня, и удивленно спросил:
— Возбуждение?
Испуганно пытаюсь отползти подальше.
— Ааа, — разочарованно протянул магистр, — жаль. Так, сейчас пьем бульон и спать.
Он поднялся, взял кружку, сняв с нее блюдце вернулся обратно, и приподняв меня, поднес кружку к губам.
— Я… сама могу, — простонала я.
— Сама и пей, — невозмутимо согласился лорд директор.
Пришлось пить. Бульон оказался наваристый, со специями, но совершенно без соли.
Глядя на мою скривившуюся рожицу, лорд неожиданно сжалился:
— Потом дам конфетку.
Покорно выпила половину имеющегося, на большее я была просто не способна.
— Это доза ребенка, — возмутился директор, когда я начала уворачиваться от старательно подставляемой кружки, — ну еще глоточек, Дэя.
Когда меня преподаватели называют по имени… это нервирует. Но на мой возмущенный взгляд, последовало жесткое требование:
— Еще три глотка!
Надо было пить сразу, тогда был бы один.
Покорно делаю три глотка, и кружка мгновенно оказалась убрана, а лорд осторожно опустил обратно. Лежа в мокрой простыни с закрытыми глазами (потому что смотреть на директора было как-то стыдно после всего), я с ужасом думала — что дальше будет? А дальше было:
— Открываем ротик, получаем конфетку.
Открыла, получила. Мятный леденец никогда не являлся моей любимой конфетой, но в данной ситуации пришелся как нельзя кстати.
— Полежи пока, — прозвучал голос магистра, — мне нужно собираться, а тебе, чтобы лекарство подействовало.
И он снова ушел.
Досасывая конфету, я почувствовала, что медленно проваливаюсь в темный омут сновидений, и держалась исключительно потому, что леденец еще не весь истаял, а подавиться желания не было.
— Конфету доела? — вопросил глас свыше. — Дэя, ты не спишь еще, я же слышу твое дыхание.
— Нет, — прошептала я.
— Тогда отдай сюда, — решительно потребовал лорд Тьер.
Решительно догрызаю леденец, не собираясь никому отдавать попользованную конфету. Наверху рассмеялись и сообщили:
— Давай-ка тебя переложим.
Затем директор начал… разворачивать мою простынь. Вспомнила, что под ней ничего нет, попыталась возмущаться… не вышло. Сняв с меня мокрую ткань, магистр вытер насухо, почти до красна растирая кожу, и осторожно развязав мои руки, вновь уложил в постель, накрыл.
— А теперь спатки, — приказали сонной мне и…
Нежное, едва ощутимое прикосновение губами к моим губам, после чего лорд Тьер поднялся и вышел из спальни, судя по плеску вынеся заодно и таз с водой. А мне мгновенно расхотелось спать… совсем.
Распахнув глаза я несколько мгновений смотрела в потолок, затем попыталась встать, но… сначала закружилась голова и комната словно начала вальсировать, а едва я опустилась на подушку, все тело словно начало покачиваться на теплых нежных волнах, укачивая и убаюкивая…
****
Я подскочила словно от толчка. Просто села, открыла глаза, огляделась. Не сразу сообразила, где я, и только после пришло приятное осознание — моя новая спальня. И судя по всему вечер… А чего я в постели?!