— Немного в курсе, — сказал Серегин.
— Мне, может быть, придется проговаривать вслух известные всем вещи — просто для связки речи… Традиционно на Тироне заготовками материала занимались герцоги, и потом имперцы покупали готовый товар у них — отборный и в упаковочке… Так вот поначалу восстание получилось даже слишком удачным: три четверти герцогов, поддерживавших связи с имперскими структурами, были пленены и убиты, их гвардии рассеяны, победители получили все… и это их погубило. Легкие победы никогда к добру не приводят…
— Это точно… — Фогман потер подбородок и повторил: — Эт-то уж точно…
— На подмогу оставшимся герцогам Империя бросила Легион, который просто-таки стер повстанцев в порошок. Снова заработали заготовители, и на рынок было вброшено более миллиона единиц товара. Цены просто рухнули — стали на какое-то время ниже докризисных. Это произошло более года назад. И тогда где-то на верхах, явно на самой Тангу, начались неприятные для нас телодвижения. Легион стали тормозить. Повстанцы вдруг получили новое оружие и технологии… и больше того: есть подозрение, что на планете организовано что-то вроде Т-зон. Для чего это делается — ясно: не допустить падения цен на товар. Нам бы на это в высшей степени плевать… Но не нравится, что это делается в основном за счет землян — солдат и офицеров Легиона. Тиронцам, которые тоже входят в нашу организацию, не нравится, что их планету подвергают чудовищному риску трансволюционного шока. Кто такой Дьявол Чихо, вы, ребята, уже знаете, конечно?
Серегин посмотрел на Фогмана, Фогман — на него. Еще с полгода назад никто бы не вычленил этого имени из густой смеси имен и прозвищ существующих, легендарных и откровенно фантастических вождей и командиров повстанцев. С тех пор ситуация поменялась. Прежде всего Дьявол Чихо взял под абсолютный контроль две южные провинции целиком и еще с десяток герцогств из провинций соседних, и приписывались ему какие-то запредельные преступления в стиле Влада Цепеша, сиречь графа Дракулы…
— Вижу, что знаете, но специально не интересовались… С одной стороны, совершеннейшее чудовище, садист и фанатик, с другой — гениальный организатор и гениальный полководец. Уже не избежать того, что ему в руки попадет все то оружие, что торговцы заготовили для повстанцев. А может, и…
— Чем это плохо для нас? — спросил Серегин.
— Для кого из нас? — пожал плечами Давид Юрьевич. — Для меня, для вас двоих, для Легиона, для Земли? Все что-то потеряют, хотя все по-разному…
— Вот за что я не люблю…
Машина вдруг сильно подпрыгнула — так, что у всех лязгнули зубы, — а потом загрохотала по бревнышкам. Серегин посмотрел в окно: они въехали на знаменитый подвесной Змеиный мост, очень узкий и очень длинный, ведущий к островной части Хайи — Водному городу. На двух десятках островов воздвигнуты были каменные постройки — до замков и дворцов включительно, — между островами, где позволяла глубина, стояли свайные дома и эстакады, а обрамляло все это широкое кольцо плавучих домов, понтонов и просто лодок. Эта часть Водного города была исключительно опасной для чужаков, и даже могущественная «тьяри», нечто среднее между тайной полицией и тайным орденом, мало знала о том, что происходит под просоленными и просмоленными палубами…
— Если хотите, Серегин, я дам вам почитать аналитические доклады по этой проблеме, — сказал Давид Юрьевич. — Думаю, там вы найдете все ответы. На все возможные вопросы. Я бы даже сказал — любые ответы… Да. На мой взгляд, самое неприятное для всех, Серегин, — это то, что «дьяволы» видят в землянах воплощенное зло. Конечно, вина Легиона велика… но я подозреваю, что его сознательно использовали именно для этого. В первую очередь — для этого. Испачкать нас всех… Так вот сейчас в подразделениях Чихо полным ходом формируются отряды возмездия, так называемые «желтые демоны»… и готовят их к действиям на Земле. Более того, сам Чихо не раз говорил, что вернет огонь туда, откуда огонь пришел, — а это значит, он не намерен ограничиваться какими-то диверсионными действиями…
— Бред какой-то, — сказал Серегин. — Империя вон все зубы себе обломала…
— Если бы бред… — Давид Юрьевич достал портсигар, взял себе сигарилью, предложил Фогману, предложил Серегину; оба отказались. — По нашим прикидкам, уже в этом году Чихо может поставить под ружье — причем в прямом смысле! — до пяти миллионов человек. Еще через год — до двенадцати миллионов. Это только на подножном корму. Если же наладить снабжение продовольствием и прочим, то он будет командовать армией в сорок миллионов…
— Ерунда, — все еще уверенно сказал Серегин.
— Мне бы тоже хотелось так думать, — покивал головой Давид Юрьевич, раскурил сигарилью и нахмурился. — Но у меня уже не получается. Я недавно был… там… и видел. Это очень страшно, ребята. Используются какие-то механизмы управления человеком, которые лежат за пределами воображения. Этого мерзавца слушаются, как бога. Эксперты-аналитики, которые все это прокручивали, говорят, что на Земле с подобным уровнем подавления личности просто-напросто не встречались, так что нам даже не с чем сравнивать… то есть чего-то подобного можно достичь, ломая человека индивидуально и долго, а здесь — мгновенно и массово… ни Гитлер там, ни исламисты, ни Пол Пот…
— Кто? — спросил Фогман.
Громкий свисток — и машина окуталась мокрым угольным дымом. Из-под моста стремительно вырастал, гоня буруны, остроносый узкий корпус военного корабля. Спаренные вороненой стали пушки носовой батареи, темно-красный настил палубы, черные козырьки над орудийными площадками, медные начищенные поручни, на верхней палубе и на площадке мачты — шестиствольные картечницы, один в один содранные с земных «гатлингов»…
В первый свой срок Серегин застал здесь еще парусные фрегаты с чугунными пушками.
— Допустим, — сказал он. — Но это — здесь… — И вдруг дошло. — То есть вы хотите сказать, что они могут и наших… так же?..
— Не знаю, — сказал Давид Юрьевич. — Просто не имею ни малейшего представления. Ну а Чихо уверен на все сто, что он в состоянии успешно вести военные действия на Земле — и это факт. Конечно, можно сказать, что мало ли в чем может быть уверен абсолютный психопат…
— …но лучше перебдеть, — согласился Серегин.
— Лучше. В общем, мы не знаем, каким образом Чихо доставит свои войска на Землю. Просто ли на кораблях или с помощью чего-то, напоминающего технику Свободных… или же действительно существует туннель, соединяющий Тирон и Землю…
— Что?
— Есть такая… не то чтобы информация, но подозрение, что ли… Изредка на Тироне появляются незарегистрированные люди с Земли, и неизвестно, как они сюда попадают, два таких случая были недавно на юге, в Паооте… то есть один раз это были документы и личные вещи какого-то австралийского летчика, не помню фамилии, а второй раз — девочка умирала от жабьей лихорадки и в бреду говорила по-итальянски. Никаких сведений мы не получили, но сами факты…
— А откуда известно, что по-итальянски?
— Доктор — эмигрант. Француз. Он и сообщил.
— Может быть, просто похищенные?
— Может быть. Все может быть… В том-то и дело, что может быть все. Но с какой бы стати имперцам объявлять тут по всей планете розыск ими же похищенных землян — а лет пять назад такое событие имело место быть… и плюс еще всякие прочие намеки. Так что мы предполагаем: туннель есть, действует, но скрыт и труднодоступен — с обеих сторон. Имперцы наверняка знают или догадываются о его существовании, но тоже не могут найти…
— Ой-е…
— Все это предположения, разумеется. Но сбрасывать их со счетов мы не можем…
— И чем мне предстоит заняться? — спросил, сглотнув, Серегин. — Искать туннель, или вербоваться к Чихо, или…
— Нет. Это работа не для дилетантов, прошу прощения…
— Чего уж там.
— Наша задача поскромнее: разобраться здесь, на месте, с поставками и поставщиками оружия. Гриша, вы, еще пара ребят, завтра познакомитесь… Возможно, нам с вашей помощью удастся взять кое-кого на Тангу за яйца.
— Разве у них там есть яйца?
— Есть. Втягиваются в брюшную полость — но есть. Так что при определенной сноровке…
Тряска прекратилась: высокий судоходный пролет моста закончился маленьким островком, можно сказать, скалой; сейчас будет поворот, поворот, потом крутой короткий спуск — и снова пролет, теперь низкий, под ним не ходят суда, а разве что лодки — те, которые рискнут забраться сюда, на каменистую мелководь, где пена, воронки и буруны, где сталкиваются беспорядочные бешеные волны.
Отсюда, перепрыгивая с островка на островок, с камня на камень, мост будет тянуться еще километров восемь. Потому он и Змеиный, что так вьется…
Калифорния. 28. 07. 2015, 04 часа 30 минут
Глаза Раджаба в полутьме светились.
— Почему до сих пор не летали на Марс? Не высаживались на Луну? Ведь казалось бы — всякого летающего железа предостаточно. Ну да, война и все такое. Но война уже год как кончилась, а железо осталось. И вот единственная межпланетная трасса: Земля — Титан. Карамболем: Земля — окрестности Венеры — через раз окрестности Юпитера — финиш. Как минимум месяц в одну сторону, при этом масса сложностей, каждый полет в своем роде уникален. И это при нынешних двигателях и при полном отсутствии проблем с энергией. Вопрос еще раз: почему?
— Ой-е…
— Все это предположения, разумеется. Но сбрасывать их со счетов мы не можем…
— И чем мне предстоит заняться? — спросил, сглотнув, Серегин. — Искать туннель, или вербоваться к Чихо, или…
— Нет. Это работа не для дилетантов, прошу прощения…
— Чего уж там.
— Наша задача поскромнее: разобраться здесь, на месте, с поставками и поставщиками оружия. Гриша, вы, еще пара ребят, завтра познакомитесь… Возможно, нам с вашей помощью удастся взять кое-кого на Тангу за яйца.
— Разве у них там есть яйца?
— Есть. Втягиваются в брюшную полость — но есть. Так что при определенной сноровке…
Тряска прекратилась: высокий судоходный пролет моста закончился маленьким островком, можно сказать, скалой; сейчас будет поворот, поворот, потом крутой короткий спуск — и снова пролет, теперь низкий, под ним не ходят суда, а разве что лодки — те, которые рискнут забраться сюда, на каменистую мелководь, где пена, воронки и буруны, где сталкиваются беспорядочные бешеные волны.
Отсюда, перепрыгивая с островка на островок, с камня на камень, мост будет тянуться еще километров восемь. Потому он и Змеиный, что так вьется…
Калифорния. 28. 07. 2015, 04 часа 30 минут
Глаза Раджаба в полутьме светились.
— Почему до сих пор не летали на Марс? Не высаживались на Луну? Ведь казалось бы — всякого летающего железа предостаточно. Ну да, война и все такое. Но война уже год как кончилась, а железо осталось. И вот единственная межпланетная трасса: Земля — Титан. Карамболем: Земля — окрестности Венеры — через раз окрестности Юпитера — финиш. Как минимум месяц в одну сторону, при этом масса сложностей, каждый полет в своем роде уникален. И это при нынешних двигателях и при полном отсутствии проблем с энергией. Вопрос еще раз: почему?
— Потому что двигатели работают эффективно только в поле тяготения, — пожала плечами Юлька. — Корабль как бы отталкивается от планеты, или притягивается к ней, или движется под углом. Планета для него — как рабочее тело реактивного двигателя…
— Стоп. Тяготение Солнца — чем оно тебе плохо? В окрестностях Земли оно действует на любую пассивную массу почти в четыре раза сильнее, чем тяготение самой Земли. Или, если уж на то пошло, тяготение Галактики. В той же точке — в шесть раз сильнее, чем тяготение Солнца. Но мы про это забываем почему-то. И двигатели наши — как будто забывают. Забавно, правда? Чтоб железяки о чем-то забывали…
А ведь действительно так, подумала Юлька, я это знала, но вот совершенно не придавала значения…
Нереальное продолжалось, и уже не первый раз пришло в голову — параллельно потоку простых мыслей: а вдруг это я в какой-то момент умерла, не заметив, и все эти чудеса — просто начало загробной жизни? Ей попадались такие романы… Она сидела в какой-то захламленной мастерской с двумя совершенно незнакомыми черными парнями, один из которых три часа назад ограбил ее на пустынной дороге, а потом она его чуть не пристрелила… и вот теперь вела беседы о космических полетах — и не только. Сама не зная зачем, она рассказала им о себе практически все — включая настоящие причины и цель этой поездки, — рассказала, ничего не пытаясь скрыть. А зачем ей что-то скрывать?..
Что еще более непонятно, мысли и образ действий ее были признаны странными, но, в общем, правильными и заслуживающими одобрения…
— Вихрь взаимодействует с линейной гравитацией совсем не так, как инертное тело. Прежде всего имеет значение не столько напряженность гравитационного поля, сколько некое его качество, которое вихревики называют «структурностью». Структурность описывается трехэтажной формулой и зависит от многих факторов — массы небесного тела и расстояния до него (это понятно), радиуса тела, плотности периферической и плотности центральной, скорости вращения, — то есть важны условная кривизна поверхности гравитационной воронки и ее, так сказать, шероховатость. Или волнистость. В общем, неровности этой кривизны… Потом мы загоняем в эту формулу пару-тройку характеристик двигателя и выясняем, в какой зоне конкретный двигатель будет нормально работать. Грубо говоря, где у нас под колесами лед, где асфальт, где песок, где болото. Так вот движки практически всех выпускающихся кораблей оптимизированы для околоземного пространства — для высот от минус ста до плюс сорока пяти тысяч километров. Тут для нас «асфальт». Выше начинается песок — ездить можно, но не разгонишься. В окрестностях Луны становится чуть лучше, но не намного, — а если просто удаляться, минуя Луну, то мы добираемся почти до «трясины». А потом скачком — сплошной «лед». То есть мы выскочили из полости Роша системы Земля-Луна в полость Роша системы Солнца. И следующее место, где нормальное сцепление с гравитационным полем самого Солнца, будет в сравнительно узкой полосе между орбитами Марса и Юпитера. Дальше — опять «песок». А если забросить наш кораблик в открытый космос, то окажется, что «асфальт» для него проложен только вокруг самого ядра Галактики, где орбитальная скорость инертного тела подходит к тысяче километров в секунду. Такой вот вселенский бардак… Поэтому на Титан выбран кружной путь: в окрестностях Венеры есть «асфальтовая» полоска, хотя поуже, чем наша, а вокруг Юпитера и Сатурна — вполне даже восьмиполосные шоссе. Вообще-то движки титанских кораблей модифицированы, они похуже работают в нормальных условиях, но менее привередливы. В принципе можно сделать корабль, который будет прекрасно себя чувствовать в межпланетном пространстве — скажем, от Меркурия до Нептуна. Но, во-первых, двигатель его будет размером пятьдесят метров на двести пятьдесят. А во-вторых, ему будет трудно рулить в окрестностях планет: на поле самой планеты не опереться… Можно сделать межзвездный — так сказать, для наших галактических широт. Он будет больше километра в размахе…
— Ты говоришь так, будто что-то придумал, — сказала Юлька нетерпеливо.
— Да. Именно. Итак, полет на Марс. Берем один — прописью: один — списанный «Хаммер» и ставим на него два — прописью: два — движка: один для околоземного пространства, другой — для марсианского. Все! Разгоняемся — пять витков по спирали, до семисот в секунду, потом выстреливаем себя по касательной к Марсу. Тормозимся…
— Класс! — выдохнула Юлька. — Это же… Единожды один…
— Ага. Когда я сообразил, то страшно удивился — неужели никто до меня? Оказалось — никто!
— И еще оказалось, — подал голос давно уже молчащий Омар, — что это очень дешево стоит.
Он так и сидел задом наперед по-турецки на седле своего мотоцикла. Юлька смотрела на него, и до нее медленно доходило сказанное.
— Так ты хочешь сказать, что ты… что вы… сделали это?
— Мы сделали это! — дурашливо выкрикнул Раджаб и словно бы вбил локтем в пол что-то большое. — О глупая женщина! О чем тебе говорят уже час? Больше часа! Мы летим на Марс. На следующей неделе.
— Обалдеть, — сказала Юлька по-русски.
Санька говорил, что все самое интересное происходит в стороне от дорог. Именно поэтому он так любил мотоцикл…
— А кто из вас пилот? — спросила она почти не изменившимся голосом. Ее вдруг затрясло, и сейчас она изо всех сил пыталась это скрыть.
— Не мы, — вздохнул Раджаб. — Пилотом у нас Цыпленок Хью…
— Единственный белый в экипаже, — вставил Омар.
— …он учился на военного летчика, но в прошлом году их школу распустили, малышу не удалось положить себя на алтарь победы, и он пустился во все тяжкие. Омар вытащил его буквально из-под асфальтового катка…
— Нормальный парень, зря ты, — сказал Омар. — А тараканы у нас у всех свои. Правда, сестра?
— Ага, — оторопело согласилась Юлька.
— Если бы у тебя был скафандр, мы бы тебя взяли в экипаж, — сказал Раджаб. — Ты бы как, полетела?
— Не знаю, — сказала Юлька. — Наверное, да.
— И плюнула бы на своего марцала? — наклонил голову Омар.
— Нет. Я сначала пристрелила бы его, а потом полетела.
— Но у тебя нет скафандра…
— …так что я не готова путешествовать, — подхватила Юлька.
— Это неправильно, — сказал Раджаб. — Едешь по своим важным делам, и вдруг какие-то ниггерские подонки на мотоциклах тебя догоняют, выдергивают из-под тебя машину… Скажи, брат, это ведь неправильно?
— Неправильно, — согласился Омар. — Один из этих ниггерских подонков уже весь раскаялся. А завтра можно будет раскаять остальных. У них были благородные намерения, но, по существу, они ошиблись. Надо было их всех пристрелить, чтоб потом не мучились раскаянием.
— Нельзя, — сказала Юлька строго. — Они не марцалы. Стрелять можно только в марцалов.
— Мудрая женщина, — сказал Омар. — Скажет что-нибудь — и невозможно спорить. Вот если бы ты так мог…
— Я так могу, — обиделся Раджаб. — Я умный. Только ты все равно для чего-то споришь. Думаешь, я не догадался, зачем ты ее сюда привез?
— Наоборот. Я думаю, ты сразу догадался, а молотишь языком только для того, чтобы про тебя хорошо подумали. Потому что она тебе сразу понравилась. Ведь так?