Внезапно Эйч Пи получил сильный толчок в бок и чуть не потерял равновесие. Он зло вскинул взгляд; во всех направлениях мимо него проплывали лица, но выяснить, кто именно его пихнул, было невозможно.
И вдруг толпа иссякла, и он оказался в вестибюле радом с кассами. Но вместо того, чтобы прямо направиться к маленькому киоску, остался стоять в попытке поймать нужный синапс в мозгу. Одно из тех лиц, что проплыли мимо, тоже показалось знакомым. Качок из «Севен-Илевен» мог ему и привидеться, но тут уже было другое дело. Взгляд, лоб, что-то в форме носа и, конечно, глаза – все это было ужасно знакомым. Но что-то все равно не так, для того чтобы головоломка сложилась. Еще пара секунд, и в башке у него замкнулась нужная цепь электронов.
Борода!
Он сделал пару шагов назад к дверям, затем еще несколько шагов, уже быстрее. Выбежал на площадь, стал вертеть головой, как чертова Линда Блэр[30], а затем вскочил с ногами на одну из скамеек, чтобы было лучше видно.
– Эрман! – вопил он. – Эрма-а-а-ан!
Но все, что он увидел, это удаляющиеся спины, и ни одна из них не казалась более знакомой, чем другая. Эйч Пи открыл было рот, чтобы еще раз крикнуть, но заметил взгляды людей вокруг. Несмотря на многолюдность на площади, вокруг скамьи, на которую он вскочил, сформировался кружок зрителей, как будто все хотели посмотреть, что происходит, но никто не решался приблизиться. В его сторону показывали пальцем и хихикали несколько девиц, какой-то папаша притянул к себе поближе свое чадо, а несколько немецких туристов, любителей романов Стига Ларссона, уже держали наготове фотоаппараты.
В одной из стеклянных дверей, из которых он только что вышел, Эйч Пи увидел свое отражение. Рожа пунцовая, волосы дыбом, глаза как блюдца. А если добавить сюда недельную щетину и замызганную одежду, то ничего удивительного в том, что народ пялится. Просто-напросто он похож на психа!
Schwedisch Wahnsinn, ja, ja – sehr gut![31]
Устыдившись, он быстро слез со скамьи, уставился в асфальт и поспешил смешаться с толпой, направившись к переулку Гульдгрэнд.
Ему показалось.
Должно быть, показалось.
В тысячный раз Эйч Пи выпустил на волю свою бешеную фантазию и позволил пуститься ей во все тяжкие.
Конечно же, это так.
«Привидений не бывает», – бормотал он.
Привидений
не
бывает.
* * *– Нурмен, ты понимаешь, что это в нарушение всех мыслимых правил?
Она кивнула.
– Прекрасно понимаю, я же сказала, Людде, я очень благодарна тебе за…
– Да-да, хватит об этом. У тебя на все полчаса, когда я поем, ты должна будешь вернуть мне все барахло. Сегодня здесь в хранилище вещдоков командует Сюнессон, ты его наверняка помнишь.
– Перевели с Норрмальма, конечно помню. Работал одно время дежурным на входе.
– Отлично, тогда у тебя не будет проблем там внизу. Только улыбнуться и махнуть рукой… Сейчас обед, народ шастает по коридору туда-сюда. Но Сюне жадный, в столовку не ходит, приносит обед с собой. Так что надо воспользоваться обеденной суматохой…
Рюнеберг наклонился вперед и осторожно двинул по столу кафетерия сложенный номер газеты «Метро».
– Здесь все, что нужно…
– И ты абсолютно уверен, что они там?
– Йес, я посмотрел протокол описи конфискованного имущества.
– Отлично!
С секунду Ребекка даже не знала, что ей еще сказать. Хоть эта тема и не поднималась, но она почти наверняка знала причину, по которой тот ей помогал. Рюнеберг – лучший друг Тоббе Лунда и крестный отец его сына Юнатана. Того самого Юнатана, который с приятелем Маркусом создал сайт-фантом MayBey, с которого уже несколько месяцев трепали ей нервы: распространяли о ней сплетни и слухи, даже заставили поверить в то, что Хенке грозит серьезная опасность, пока она наконец-то не разобралась, как это все работает, и не положила конец этому ребусу. Винить ей в первую очередь надо было, конечно, саму себя, это она вступила в отношения с Тоббе, хотя знала, что у него жена и дети.
Ну, как бы там ни было, Рюнеберг, видимо, чувствовал свою ответственность за случившееся. Вдруг Ребекке стало не по себе из-за того, что она использует его чувство вины. Весь этот план, на самом деле, полный идиотизм от начала до конца…
Стигссон дал предельно ясные инструкции:
«Пока идет расследование дела о терроризме, Вы, естественно, не можете иметь с братом каких-либо контактов. Повторяю: никаких, это ясно, Нурмен?»
Но выбора у нее нет. Она вынуждена добраться до этой ячейки в банке до того, как это сделают следователи Стигссона. Все, что ей нужно, просто туда заглянуть, а если там не будет ничего, что могло бы усугубить ситуацию Хенке, она, в принципе, сама может сообщить им о существовании ячейки. Так сказать, оказать помощь следствию. По крайней мере, сейчас она пыталась себя в этом убедить…
Похоже, Рюнеберг заметил, что ее гложут какие-то сомнения.
– Давай, Нурмен, иди. Время идет, вот уже несут мой ланч…
Приближалась официантка с тяжело нагруженным подносом, и Ребекка успела встать до того, как девушка подошла к их столу. Уходя, Ребекка быстро сгребла со стола газету и засунула к себе в сумку.
– Еща раз спасибо, Людде, я очень…
Он улыбнулся и пожал плечами.
– Все нормально, Нурмен, давай, иди уже… Кстати… – усмехнулся он, когда она уже успела сделать несколько шагов к выходу, – если здесь все покатится к черту, мне придется искать работу, и я тебе позвоню…
Трехминутная прогулка быстрым шагом, и вот Ребекка уже перед входом для сотрудников. Приложила карточку к считывателю на турникете, специально повернув ее вверх ногами, чтобы никто не понял, что на ней фотография Людде. Дежурный мельком взглянул на нее и кивнул в знак узнавания.
Первое препятствие пройдено.
По открытому стеклянному коридору между зданиями Ребекка прошла с высоко поднятой головой, стараясь выглядеть так, как будто это для нее просто обычный день на работе. По идее, это не должно составлять труда, ведь она работала здесь еще до прошлой зимы. Чисто теоретически она все еще числится в СЭПО, так что не так уж все и изменилось.
И все равно Ребекка ощущала себя чужой, понимая, что ей здесь не место. Постоянно косясь на полусферы видеокамер на потолке, она изо всех сил старалась держаться от них как можно дальше.
Свернула направо в коридор с выкрашенными в желтый стенами. В самом его конце остановилась перед широкой стальной дверью с маленькой белой табличкой: Отдел вещественных доказательств и конфискованных предметов. Приложила к считывателю пропуск Людде. Послышался писк, но ничего не произошло. Вот черт! Она попыталась еще раз, теперь медленнее. Снова пищание, и на этот раз загудел замок. Спокойно, Нурмен!
Ребекка вошла в маленькую приемную. Немного поодаль от стойки сидел полноватый мужчина с прической как у Кевина Костнера в фильме о Робине Гуде. На вмонтированном в стену телеэкране показывали лошадиные бега, и мужчина скорчил гримасу раздражения, когда ему пришлось оторвать взгляд от телевизора.
– Привет, Сюне, – воскликнула Ребекка преувеличенно сердечно. – Нет-нет, сиди, я сама все найду, – остановила она его, когда мужчина уже совсем без энтузиазма попытался встать с места. – Мне просто надо посмотреть кое-какой конфискат за прошлую неделю.
– Хорошо, – пробормотал толстяк и снова погрузил тело на стул. – Распишись только в журнале…
Он махнул рукой в сторону стойки и снова переключил внимание на телеэкран. Ребекка подтянула к себе журнал посетителей и нацарапала нечитаемую подпись в графе «Фамилия, имя».
– Я – всё!
Не отрывая взгляда от экрана, Сюнессон поднял руку и нажал кнопку на своем столе. Дверь справа от Ребекки зажужжала, и уже секунду спустя она оказалась в большом складском помещении с рядами стальных стеллажей.
Она не была здесь уже несколько лет. Сделала пару шагов вперед, чтобы сориентироваться. Запах тот же, каким она его помнила, – прохлада, смешанная с запахом картона и крашеного бетона. В нескольких метрах от нее у стены – служебный компьютер, к которому она и кинулась. Достав карту доступа Рюнеберга, вставила ее в маленький разъем рядом с клавиатурой, затем быстро ввела имя пользователя и пароль Рюнеберга. Песочные часы на экране крутанулись один раз, после чего база данных открылась.
В графе «фамилия» Ребекка вбила «Хенрик Петтерссон», а строкой ниже ввела дату его рождения. Нажала на «поиск», после чего песочные часики повернулись еще раз, затем второй. Ребекка огляделась, но огромное помещение было совершенно пустым. Она слышала, как где-то вдалеке работает телевизор Сюнессона. Наконец часики исчезли, и вместо них появилась строка текста:
Дело номер K3429302-12, секция 5, ряд 47, полка 2325.
Склад оказался по размеру больше, чем она предполагала, и ей понадобилось несколько минут на то, чтобы сориентироваться. Главный проход тянулся вдоль одной из внешних стен, а от него расходились малые ответвления, ведущие к разным секциям. Секция пять находится в дальней части помещения, и освещение там гораздо слабее, чем у входа. Лампы дневного света горели через одну, и она догадывалась, что где-то должен быть переключатель, способный исправить эту ситуацию, но времени искать его у нее не было.
Дело номер K3429302-12, секция 5, ряд 47, полка 2325.
Склад оказался по размеру больше, чем она предполагала, и ей понадобилось несколько минут на то, чтобы сориентироваться. Главный проход тянулся вдоль одной из внешних стен, а от него расходились малые ответвления, ведущие к разным секциям. Секция пять находится в дальней части помещения, и освещение там гораздо слабее, чем у входа. Лампы дневного света горели через одну, и она догадывалась, что где-то должен быть переключатель, способный исправить эту ситуацию, но времени искать его у нее не было.
Огромные полки вокруг доходили до самого потолка и почти все были битком забиты коричневыми картонными коробками, поглощавшими остатки и без того слабого освещения. В самом низу на полу стояли контейнеры, набитые тем, что по размеру не умещалось в коробки, а по пути к нужной ей секции она заметила мебель, катушки с кабелем и нечто, напоминавшее бронзовую статую.
Четыре коробки на полке номер двадцать три были помечены нужным номером дела. Ребекка сняла одну из них с полки и открыла крышку. Она была набита книгами и фильмами, поэтому-то и такая тяжелая. Ребекка закрыла крышку и отнесла коробку обратно на полку. В следующей были те же вещи, что и в первой, а вот открыв третью, она поняла, что теперь горячо. Несколько папок, разные бумаги, и наконец – бинго! Большая связка ключей, всего штук пятьдесят, точно как указано в протоколе изъятия.
Они избавились почти от всех папиных вещей после его смерти, но в том, что касалось этой связки ключей, мама выразилась предельно ясно:
«Никогда не знаешь, какой ключ тебе может понадобиться, так что мы ее оставим…»
Видимо, Хенке решил сохранить коллекцию ключей по той же самой причине. Половина из них были такие старые, что металл начал корродировать, другие – кривые и сточенные от постоянного использования; но, посмотрев внимательнее, Ребекка увидела, что тут были по крайней мере пять-шесть ключей от велосипедов и пара ключей, напоминающих ключи от зажигания мопеда или мотоцикла. Так что, как она и думала, Хенке продолжил расширять эту коллекцию…
Так как же все-таки выглядит ключ от банковской ячейки?
Ее мысли прервал неожиданный звук. Кто-то открыл дверь склада.
* * *«Проблемы?
Не отчаивайся, мы можем тебе помочь!
Тел. 070-931151».
Листочек был прикреплен прямо на замочную скважину. Текст тот же, что и в прошлый раз. Видимо, и листок тот же, что означало, что его новый невидимка-сосед вычислил, откуда он появился. Но сейчас Эйч Пи было на все это глубоко наплевать. В мозгу с бешеной скоростью вертелись мысли. Он пробежал половину Сёдера, пытась переварить то, что видел. Но это было невозможно. Если то, что произошло у Слюссена, не было его фантазией, если, несмотря ни на что, ему все-таки не показалось, тогда все, пережитое им за последние два года… да, что тогда?
Fuckin’ell![32]
Мучившая его еще со вчерашнего дня головная боль адски усилилась, из-за чего Эйч Пи рефлекторно ущипнул себя за переносицу. Содрал листок, затем достал из кармана ключи от квартиры. Где-то слева от него послышалось какое-то дребезжание, отчего он застыл с ключом в замке. Сердце в груди забилось так, что чуть не отскакивало от ребер, поэтому ему пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы хоть немного утихомирить пульс. Черт, ну и психом же он стал!
Спокойно, все хорошо…
Эйч Пи украдкой покосился на соседскую дверь. Звук шел оттуда, в этом не было сомнения; более того, он узнал его со вчерашнего дня. Цепочка, гремевшая о дверь изнутри. Сама по себе начать качаться она не может – значит, кто-то ее задел. Его новый сосед собирался выходить из дому. По неясным причинам стремление Эйч Пи выяснить, кем же был его новый сосед, со вчерашнего дня значительно усилилось, поэтому он подождал несколько секунд, при этом продолжая глазеть на соседскую дверь. Но ничего не произошло. Дверь осталась закрытой.
Эйч Пи уже собрался отвернуться, как ему показалось, что он заметил какое-то движение в глазке. Еле заметный переход от темного к светлому, как будто кто-то приник к нему глазом. И тут же Эйч Пи уверился, что там, с другой стороны двери, кто-то стоит.
И наблюдает за ним…
Он быстро повернул ключ в замке, надавил плечом на свою покосившуюся дверь и тут же закрыл ее за собой.
* * *Затаив дыхание, Ребекка прислушивалась к звукам со стороны входа. На расстоянии ей показалось, что она слышит шаги. И пусть это всего лишь толстяк Сюнессон, шаркающий сандалиями, у нее не было не малейшего желания, чтобы он увидел, в каком деле она роется. Быстро засунув связку ключей к себе в сумку, Ребекка закрыла коробку. Шаги со стороны главного прохода приближались.
Стук жестких каблуков по бетонному полу. Это, в отличие от сандалий Сюнессона, настоящие ботинки или берцы патрульного полицейского. В полицейском управлении мало кто такие носит, и, кто бы это ни был, встречаться с ним у нее не было ни малейшего желания. Но единственный выход отсюда – через главный проход…
Она аккуратно засунула коробку на место на полке.
Шаги приближались неумолимо, в такт, почти по-военному.
Оглядевшись, она в два прыжка оказалась еще дальше в глубине прохода. Одна из напольных секций с той же стороны пустовала, и почти импульсивно Ребекка согнулась в три погибели и забралась в нее.
Шаги были уже совсем близко, высокие края коричневой картонной коробки эффективно скрывали обзор из коридора. Все, что ей требовалось сделать, это подождать, пока этот человек пройдет мимо, а затем выскользнуть оттуда как можно тише.
И вдруг шаги затихли. Ребекка еще сильнее согнулась и затаила дыхание.
Человек продолжал идти, но теперь уже гораздо медленнее. И тут она поняла, куда он идет. Он шел по тому самому проходу, где сидела она.
Ребекка вжалась в картон скрывавшей ее коробки. От нее до конца прохода было еще несколько секций стеллажей. И, если этот человек, идущий сюда, направляется к одной из них, то он обязательно ее обнаружит.
Черт, что за идиотская идея была прятаться! Надо было просто сделать хорошую мину, поздороваться и сделать вид, что все нормально.
А что она скажет теперь?
Привет, привет, я просто залезла сюда, чтобы посмотреть, как выглядит большая картонная коробка изнутри.
Шаги приближались, их отделяли друг от друга несколько метров.
Нужно вылезти – это было бы, по крайней мере, хоть чуть-чуть пристойнее, чем быть обнаруженной сидящей скорчившись в секции стеллажа. Сердце в груди глухо колотилось. Глубоко вздохнув, Ребекка перенесла вес тела вперед. Сейчас важно действовать спокойно и вести себя естественно.
Вдруг шаги затихли. Она услышала шуршание коробок, затем кто-то откашлялся. Мужчина, сто процентов, в метре от нее.
Ребекка наклонила голову, нагнулась вперед и осторожно выглянула из-за угла коробки.
Проклятье!
Она мгновенно убрала голову. Пара темных костюмных брюк и черные ботинки – вот все, что увидела Ребекка. Однако она не сомневалась: в проходе над ней стоит Стигссон. Он стоит лицом к коробкам, которые она только что сама снимала с полки. Ребекка услышала, как он вытащил одну, затем глухой звук, когда он поставил ее на пол.
Сухой шорох, когда сняли крышку, затем снова глухой звук, когда он рылся внутри. Колющая боль в икре левой ноги заставила ее слегка дернуться. Вот черт, из-за неудобного положения тела затекли ноги. Боль становилась все сильнее и постепенно распространялась вверх. Когда она дошла до бедра, Ребекке пришлось прикусить губу, чтобы не застонать. Стигссон продолжал рыться в коробке.
Она попыталась снова перенести вес тела, чтобы доставить терзаемым мышцам немного крови, но вместо этого чуть не потеряла равновесие и стукнулась спиной о коробку. Звуки в проходе прекратились. Боль в ноге превратилась в судорожные подергивания, и Ребекка так сильно прикусила губу, что во рту появился вкус крови. Стигссон снова откашлялся.
Спиной она стала медленно соскальзывать вниз по коробке и уперлась действующей ногой в пол, чтобы хотя бы чуть-чуть выпрямиться. Но удержать таким образом равновесие было невозможно. Ее тело медленно и неумолимо сползало вдоль коробки все ближе к проходу. Через каких-то пару секунд она свалится оттуда прямо ему под ноги. И вдруг Ребекка услышала, как картонную коробку задвигают обратно на полку, затем шаги, четкие, как удары плетью. На секунду ей показалось, что у нее остановилось сердце.
Но тут Ребекка поняла, что шаги стали тише, и тогда истратила последние силы на то, чтобы остаться в вертикальном положении. В тот же миг, как захлопнулась входная дверь, она плашмя упала на бетонный пол.
Глава 06 Headgames[33]
Три утра подряд он протирал штаны на той проклятой скамье. Приходил на полчаса раньше, чем в первый раз, и сидел на час дольше. Капюшон поднят, кепка низко надвинута на лоб, на всякий случай на носу пара дешевых солнцезащитных очков. Все для того, чтобы его не обнаружили. Но, как и в предыдущие дни, результат был нулевой, и теперь вся затея казалась ему совершенно тупой. По мере того, как у него затекала спина, Эйч Пи постепенно осознавал, что ведет себя как полный псих. У него есть проблемы гораздо серьезнее, чем вероятное привидение на площади Сёдермальмсторг, и точно так же, как «Плэйстейшн» и занятие онанизмом, весь этот проект – всего лишь способ отгородиться от реальности.