Биллингс облизнул губы.
- Малыша я укладывал в нашей спальне. Забавно. Ему было два года, и Рита меня как-то спросила, не хочу ли я перенести его кровать в другую спальню. Вычитала у Спока или у кого-то из этой компании, что детям вредно спать в одной комнате с родителями. Из-за секса и всякого такого. Не знаю, лично мы этим занимались, когда он засыпал. И вообще, честно вам скажу, не хотелось мне убирать его от нас. Страшно было... после Денни и Шерли.
- Но вы его убрали ? - полуутвердительно спросил Хпрпер.
- Да, - Биллингс выдавил из себя виноватую жалкую улыбку. Убрал.
И снова мучительное молчание.
- Я был вынужден ! - взорвался он. - Вы слышите меня, вынужден ! Когда Рита уехала, оно... оно осмелело. Начало... Нет, вы мне не поверите. Однажды ночью все двери в доме вдруг открылись настеж. В другой раз, утром, я обнаружил цепочку грязных следов на полу, между чуланом и входной дверью. Паркет выпачкан илом, зеркала разбиты... и эти звуки... звуки...
Он запустил пятерню в свою поредевшую шевелюру.
- Под утро проснешься - как будто только часы тикают, а вслушаешься - крадется ! Но не бесшумно, а так, чтобы его слышали ! Точно лапами - легко так по дереву. А ты лежишь... и с открытыми глазами-то страшно - еще, не дай Бог, увидишь, и закрывать боязно - сейчас как ударит тебя хохотом и гнилью... и за шею тебя скользкими своими щупальцами...
Биллингс, белый как полотно, пытался совладать с дрожью.
- Я вынужден был убрать малыша от нас. Я знал, что оно окажется тут как тут, ведь Энди слабейший. Так все и вышло. Среди ночи он закричал, и когда я, собрав все свое мужество, перешагнул порог его спальни, Энди, стоя в кровати, повторял: "Бука... Бука... хочу к папе..."
Голос Биллингса сорвался на детский фальцет. Он весь словно съежился на кушетке.
- Но я не мог его забрать в нашу спальню. Не мог, поймите вы это... А через час крик повторился, но уже какой-то сдавленный. Я сразу кинулся на этот крик, уже ни о чем не думая. Когда я ворвался в спальню, ОНО трясло моего мальчика, словно терьер какую-нибудь тряпку... трясло, пока у Энди не хрустнули шейные позвонки...
- А вы ?
- А я бросился бежать, - бесцветным неживым голосом отвечал Биллингс. - Прямиком в ночное кафе. Вот что значит - душа в пятки ушла. Шесть чашек кофе, одну за другой. А затем уж отправился домой. Светало. Первым делом я вызвал полицию. Когда мы вошли в спальню, мальчик лежал на полу, в ушке запеклась капля крови. Дверь в чулан была приоткрыта на ладонь.
Он умолк. Доктор Харпер взглянул на циферблат, прошло пятьдесят минут.
- Запишитесь на прием у сестры, - сказал доктор. - Вам придется походить ко мне. Вторник и четверг вас устраивают ?
- Я пришел рассказать историю, больше ничего. Думал облегчить душу. Знаете, полиции я тогда соврал. Он у нас, говорю, уже выпадал из кроватки... и они это проглотили. А что им, интересно, оставалось ? Картина обычная. Сколько таких несчастных случаев. А вот Рита догадалась. Уж не знаю как... но она... догадалась...
Он прикрыл глаза ладонью и заплакал.
- Мистер Биллингс, нам предстоит долгий разговор, - сказал доктор Харпер после небольшой паузы - Надеюсь, я помогу вам освободиться, хотя бы частично, от чувства вины, которое гнетет вас. Но для этого вы сами должны хотеть освободиться.
- А вы думаете, я не хочу ? - Билингс убрал ладонь. В красных слезящихся глазах стояла мольба.
- Пока я в этом не уверен, - осторожно сказал Харпер. - Итак, вторник и четверг ?
После некоторого молчания Биллингс недовольно проворчал:
- Психиатры чертовы. Ладно, будь по вашему.
- Тогда запишитесь у приемной сестры, мистер Биллингс. Желаю вам удачного дня.
Биллингс хмыкнул и вышел из кабинета, даже не оглянувшись.
Сестры за столом не оказалось. Аккуратная табличка извещала: ВЕРНУСЬ ЧЕРЕЗ МИНУТУ.
Биллингс снова заглянул в кабинет.
- Доктор, если приемная сестра...
Никого.
Только дверь в чулан приоткрыта на ладонь.
- Чудненько, - донесся оттуда приглушенный голос. Можно было подумать, что у говорившего рот набит водорослями. - Чудненько.
Биллингс прилип к полу, чувствуя, как между ног расползается теплое влажное пятно.
Дверь чулана открылась.
- Чудненько, - повторил Бука, вылезая на свет.
В зеленоватых пальцах утопленника он держал маску доктора Харпера.