— Да, кажется, — сказал полковник. — Подождите меня, я сейчас…— И он вышел.
Доктор молча курил. Эрик прислушался к себе. Действительно, все как из дерева. Анестезия. Анестезиа долороза, вспомнил он. Патологическое бесчувствие. Оказывается, бывает, раз есть такой термин. Все бывает, все проходит. И это пройдет, и я как следует прочувствую все, что вспомню… я, оказывается, помню все…
— Доктор, — спросил он, — вы не в курсе: при самоубийствах вскрытие обязательно?
— Нет, — сказал доктор. — Только если есть сомнения в причине смерти. А что?
— Я о самоликвидации. Очевидно, эта штука, в голове, способна вызвать такую депрессию, что останется только выбрать подходящий способ…
— Ты не беспокойся, — сказал доктор. — Вытащим мы ее из тебя.
— Может быть, не в ней уже дело? Ведь когда я читал программу, этот паучок работал только на блокировку памяти, так ведь? А программировался уже перенастроенный мозг. Может быть, ее уже бесполезно вытаскивать?
— Насчет этого я тебе пока ничего не скажу, — Доктор задавил окурок в пепельнице. — А вот насчет того, что мозг перенастроен, — тут ты, конечно, прав. Но тогда тем более нельзя спешить с удалением — надо попытаться провести, так сказать, обратную настройку, порвать все эти вновь возникшие связи… Ладно, сейчас более-менее решится с теми, остальными, — тогда поглубже займемся тобой.
— Займемся-то займемся…— начал Эрик и замолчал. Анестезия, видимо, была неполной, и где-то — непонятно где — он почувствовал болезненный укол; острие убралось, и ранка затянулась, но послеболие осталось… след боли, подумал Эрик, или шрам, или как это еще назвать? Ах, черт, что же будет, когда бесчувствие пройдет?..
— Доктор, — сказал он, чтобы увести разговор от опасной темы, — вы тут с полковником так странно говорили о том, что вот это, — он показал на свою голову, — материализация ваших фантазий. Расскажите.
Доктор помолчал, подумал.
— Ты, может быть, обратил внимание, — сказал он наконец, — что Хенрик — несколько нестандартная фигура. При старом Канцлере он спас многих людей, особенно в последний год… страшный был год… меня в том числе. Сейчас… впрочем, это неважно. Главное, что он мыслящий человек. Он, кстати, разработал «теорию терроризма» и в ее рамках предсказал появление экологических террористов еще пять лет назад. Теперь, он считает, на очереди воинствующие феминистки. Да, так вот: армию и все, что с ней связано, он ненавидит лютой ненавистью… впрочем, есть за что. И как-то раз мы с ним разговорились и попытались спрогнозировать, какие еще подлости они готовят. Он перед этим наткнулся на дело Ларри Хербера, был такой интересный человечек сразу после войны — он имел обостренное экстрасенсорное восприятие чужого взгляда плюс соответствующая подготовка — короче, в него невозможно было попасть из неавтоматического оружия. От очереди, понятно, не увернешься. Он выступал с этим фокусом в цирке — давал желающим в себя стрелять. Потом его попытались использовать в каких-то политических махинациях, он был ранен, вылечился и эмигрировал. Но дело осталось, и на него обратила внимание армейская научная разведка — есть у нас и такая. Сначала они пытались разыскивать людей с такими же способностями, ничего не вышло, тогда в ход пошли… м-м… как бы это сказать… специфические методы обучения. Хенрик умудрился сделать так, что программу запретили, а кой-кого из экспериментаторов посадили. С тех пор они Хенрика постоянно держат на мушке, а он, соответственно, их. Да… Понятно, что программу прикрыли только формально, просто ужесточили секретность. И вот я, свободно фантазируя, попытался представить, что там, за высоким забором, может произрасти. В том числе — и твой вариант: вживленные электроды, мини-компьютер для модификации поведения и ускорения нервной реакции, ну и для привития любых навыков без предварительных тренировок. Я, правда, не подумал про шлем, мне казалось, что лучше всего размещать компьютер в полостях тела… несходство, видишь, чисто техническое. А в перспективе — переход на биологические материалы, перекомпоновка мозговой ткани таким образом, чтобы мозг мог работать в двух режимах — нормальном и боевом: переключение на боевой совершается, скажем, по сигналу воздушной тревоги. Наконец, в еще более далекой перспективе — то же самое, но на генетическом уровне, программа перекройки вводится в ДНК какого-нибудь вируса, скажем гриппа… дальше идет полнейший бред, потому что такая программа сразу же начнет мутировать, да и противник не будет сидеть сложа руки… Но вот эта идея — не убивать население стран-противников, а превращать их в своих солдат, — эта идея настолько богатая, что, я думаю, к ее воплощению будут стремиться милитарные интеллектуалы всего мира… черт его знает… Я ведь думал, что все это — завтрашний день. Оказалось — вчерашний… Заглянул полковник, махнул рукой — идемте. Перед экраном сидел Амадео, совершенно растрепанный и безумный. Пальцы рук его метались по клавиатуре, и слышно было, как он шепчет что-то непонятное. На экране появлялись и стирались строки — так быстро, что Эрик не успевал читать. Потом вспыхнула надпись:
«ПАРОЛЬ».
Амадео быстро напечатал:
«ТОПФАЙТЕР». «ВХОДИТЕ».
— Век не забуду вашей любезности, — проворчал Амадео.
— Куда это ты влез? — спросил полковник.
— В справочное бюро, — сказал Амадео.
— Запроси частоту радиосвязи, — сказал полковник.
«Частота радиосвязи между ТПМ и НОЕ», — напечатал Амадео.
«Частота 51.25 МГЦ», — возникло на экране.
— Ультракороткие, — сказал полковник. — Значит, где-то должен быть ретранслятор. Здесь, в городе.
«Частота радиосвязи между НОЕ и СТР», — напечатал Амадео.
«Частота 10.66 МГЦ».
— Блестяще, — сказал полковник. — Можно начинать пеленговать.
Хорошо, Ам. Теперь подумай вот над чем: если попробовать вернуться обратно к тому муляжу мозга и сделать так, чтобы прошла команда до самых… в общем, загнать их в депрессию или в кайф. Лучше в кайф. Сможешь?
— Если ни на что не напорюсь, — сказал Амадео. — Там столько ловушек понатыкано…
— На всякий случай держи торпеду наготове, — сказал полковник.
— Обижаете, шеф, — сказал Амадео. — Они у меня увешаны хлопушками, как рождественская елочка. В любой момент — хоть по цепочке, хоть все сразу…
— Давай, Ам, — сказал полковник. — Если честно, то только на тебя и надежда. Постарайся уж не напороться… Кстати, этот гроб ты задействовал? — он кивнул на старый компьютер.
— Нет, — сказал Амадео. — Но в телефонную сеть подключиться можно только через меня.
— Давай так и сделаем, — сказал полковник. — Эрик, дай-ка мне телефоны твоих друзей и прочих.
— Записать? — спросил Эрик.
— Сейчас, — сказал полковник. Он вынул из кармана дискету, ввел ее, дождался, когда на дисплее появится надпись: «Называйте номера». — Диктуй.
Эрик закрыл глаза и стал называть номера телефонов тех, кого он знал в городе. Вспоминать было трудно: как факты давней, другой, прожитой не им жизни. Номеров было шестнадцать. Потом он помялся и назвал семнадцатый — Элли.
Номера светились на экране, а полковник смотрел на них и чего-то ждал. Потом сверху вниз прошел знак оператора, и девять номеров оказались подчеркнуты: пять, начинавшихся с «34», и четыре, начинавшихся с «27».
— Какие это районы? — спросил полковник.
— «34» — это район порта, а «27» — это Пемеж, где я живу. А что?
— Эти номера прослушиваются, — сказал полковник.
— Они? — спросил Эрик.
— Вероятно, да, — сказал полковник. — Ладно. Ждите меня здесь.
Он вышел.
— Доктор, — сказал Эрик. — Помните, я рассказывал, как дрался на станции? Этот, как вы сказали, боевой режим у меня включился сам собой, так ведь? Может быть, попробовать меня активизировать и выпустить в город?
— Надо подумать, — сказал доктор. — Спросим Хенрика.
— В машине, между прочим, целый арсенал, — сказал Амадео, не оборачиваясь. — И при нем два умелых драчуна. Какие могут быть драчуны, подумал Эрик, когда эти волки успевают достать оружие, прицелиться и выстрелить за одиннадцать сотых секунды? У сепаратистов тоже были умелые драчуны… Через несколько минут вернулся полковник.
— Так оно и есть, — сказал он с ходу. — Пеленгуются четыре передатчика УКВ и один КВ. Так что — они здесь, четверо, сейчас. — Он потер ладонь о ладонь, посмотрел на них, обтер о полы пиджака и сунул в карманы. — Ну, господа? Начнем ловлю дьявола на живца? Амадео, как у тебя?
— Никак, — ответил Амадео.
— Ясно. Значит, значит, значит… Значит, так: Эрик, из тех телефонов, которые не прослушиваются, есть ли… короче, кому ты абсолютно доверяешь?
— Да.
— Где живет абонент? — полковник достал карту, развернул. — Покажи.
Эрик нашел на карте квартал Элли, показал пальцем:
— Вот.
— Хорошо. А мы — вот… четыре километра оттуда. Хорошо.
— Вот.
— Хорошо. А мы — вот… четыре километра оттуда. Хорошо.
Значит, так…— Полковник задумался на секунду. — Ты сейчас звонишь по этому телефону и просишь своего друга, чтобы он позвонил по одному из прослушиваемых и сказал, что ты находишься у него. Понятно? Возле дома мы устраиваем засаду. У нас есть бомба с газом «МЭНГ» — усыпляюще-парализующий коктейль. Сейчас мы ее там установим — и все.
— А население? — спросил Эрик.
— Через полчаса все проходит, — сказал полковник. — Даже голова не болит. Но за полчаса, думаю, мы сумеем их повязать. Значит, объясни кой-какой минимум и скажи, чтобы позвонил ровно через двадцать минут. Какой дом? Вот этот? Номер дома помнишь?
— Улица Коперника, шестнадцать.
— Звони, через десять минут я вернусь, — сказал полковник и вышел.
Эрик снял трубку и стал медленно набирать номер. Господи, что же я делаю, ужаснулся он. Нельзя же так! Поздно… Дурак, боже мой, какой дурак! На том конце сняли трубку.
— Да, — это был голос Элли.
— Элли, это я, — сказал Эрик.
— Я поняла, — сказала она.
— Элли, я не могу тебе объяснить про все то — это долго, а времени нет. Я в очень сложном положении, и я прошу тебя мне помочь. Пожалуйста.
— Да, — сказала она. — Говори.
— Ровно через двадцать минут позвони по телефону 34-66-18, спроси Лукаса и скажи ему, что я прячусь у тебя и чтобы он обязательно рано утром к тебе зашел. Ты запомнила: 34-66-18, Лукас?
— Да, я запомнила. Я сделаю. А где же ты на самом деле?
— Я приду днем. В худшем случае позвоню. Я тебя люблю, понимаешь? Боже мой, как я тебя люблю…
— Я все сделаю. А если этот Лукас придет?
— Скажи, что я не дождался и ушел.
— Хорошо. Знаешь, я так долго… нет, потом. Все потом. Все хорошо. Я жду.
— Я приду.
— Я жду.
— Да.
— Пока.
— Я скоро приду.
— Я тоже люблю тебя…— Короткие гудки.
Эрик положил трубку. Было страшно оборачиваться и смотреть на доктора и Амадео, которые все понимали. Господи, что я натворил… я натворил… Ловля дьявола на живца, вспомнил он. Вот он, живец, — Элли. Я ее им отдал…
Доктор загородил ему путь.
— Мне надо туда, — сказал Эрик.
Доктор покачал головой.
— У тебя нет оружия, — сказал он. — Сейчас вернется Хенрик.
— Вы не понимаете, — сказал Эрик.
— Я все понимаю, — сказал доктор. — Не усугубляй свою собственную ошибку.
— Это не ошибка, — сказал Эрик. — Это даже не глупость. Это вообще непонятно что.
— Знаешь, дружище, — сказал доктор, — я вообще удивляюсь, что ты еще в более-менее здравом рассудке. Я пытаюсь примерить твою ситуацию на себя… черт-те что.
— Я просто ничего не чувствую, — сказал Эрик.
Зазвонил телефон. Эрик вздрогнул. Доктор, кажется, тоже вздрогнул.
— Не берите трубку, — сказал Амадео. Телефон дал три звонка и смолк. Амадео принялся что-то набирать, посмотрел на экран и сказал: — Влипли.
— Что? — не понял Эрик.
— Где-то я наследил, — сказал Амадео. — На нас вышла их охранная программа. Черт бы побрал…
— Что теперь делать? — спросил доктор.
— Не знаю. И шеф куда-то смылся, холера. Ну что: нападать или защищаться? Что?
— Попробуй сделать то, что делал, — сказал доктор. — Если ты отключишь мотоциклистов, остальное как-нибудь утрясется.
— Если они нас засекли, — сказал Амадео, — то от порта им ехать минут пятнадцать. Еще можно успеть смыться.
— Полковник приедет через пять. У него машина.
— Ладно, — сказал Амадео. — Если полковник приедет раньше, то тогда уж точно все будет хорошо. — Он засмеялся и повернулся к экрану.
Полковник приехал раньше. Он вошел очень быстро, через плечо у него висело три автомата, в руках была рация.
— Ну, господа, — сказал он, — помолимся, чтобы наша ловушка сработала. Когда твой друг будет звонить? Минут через десять?
— Да, — сказал Эрик.
— Шеф, у меня прокол, — сказал Амадео. — Меня засекла их охранная программа. Я ее отрубил, но номер телефона они теперь знают.
— Очень мило, — сказал полковник. — Тогда тем более постарайся.
Ведь если они разорвут связь со стационаром… могут они это сделать?
— Да, — сказал Амадео. — Тогда — аут.
— Вот именно.
— Хенрик, — сказал доктор, — Эрик предложил его активизировать и поставить в засаде.
— Хорошая мысль, — сказал полковник. — Ам, отвлекись.
Эрик сел в кресло, и Амадео приложил к его затылку индукционную антенну. Прошло несколько секунд. Ничего не менялось.
— Готово, — сказал Амадео и вернулся к пульту.
— Ничего не чувствую, — сказал Эрик.
— Пока нет опасности — так и будет, — сказал доктор. — Тогда я тебя сейчас провожу, тут на втором этаже, на лестничной площадке, есть очень хорошее окошечко.
— С этим умеешь обращаться? — полковник протянул Эрику автомат. Автомат был знакомый — для той, новой памяти — «калашников» с откидным прикладом. Эрик протянул руку, чтобы взять автомат, но рука повисла, словно перебитая в локте, в пальцах набрякла отвратительная слабость. Эрик попытался пересилить взбунтовавшуюся руку, напрягся — рука затряслась, упала вдоль тела, а слабость хлынула в плечо, в горло, в голову — его согнуло, скорчило, руки прижались к животу…
— Не могу! — простонал он. — Ну, не могу же! О-о, что ты…
Его передернуло, спазмом сжало горло, глаза застлал туман; сквозь туман он видел доктора и чувствовал, как тот обнял его за плечо и уводит куда-то, уводит, уводит… «Только если блокировать ему память», — донеслось издалека. «Эрик!» — кто-то обращался к нему, и, зная, что за предложение сейчас последует, Эрик закричал:
— Нет! Нет! Не-е-ет!!!
«Успокойся, — говорил ему доктор и двигался рядом, большой и надежный, — никто тебя не заставляет…» Эрик открыл глаза. Было светло и темно одновременно. Доктор был рядом. Амадео влип в компьютер. Полковник стоял, держа один автомат на весу. Потом раздался сигнал вызова, полковник поднес рацию к щеке и отозвался:
— Слушаю.
— Вектора сдвоились, — сказал голос в рации. — «Эй» и «Си», «Би» и «Ди». Вектор "И" остается неподвижным. Пара «Эй-Си» движется на северо-северо-восток, очевидно, по Большому проспекту. Пара «Би-Ди» движется на северо-востоко-восток, угловая скорость мала, усиление сигнала значительное… почти прямое приближение, шеф. Я думаю, они едут как раз по той улице, что и мы.
— Это два мотоциклиста, Эд, — сказал полковник. — На кроссовых «ямахах». Вооружены. Постарайся что-нибудь сделать… но только из засады. В открытый бой не вступай. Это более чем профессионалы, Эд.
— Понял, — сказал Эд. — Тогда, с вашего позволения, я немного отъеду.
— Хорошо. Как там вторая пара?
— Едут. Кажется, свернули. Так… что это у нас?.. улица Коперника, шеф. Они уже почти на месте.
— Хорошо. Не выключайся, Эд. Глеб! Глеб, ты меня слышишь?
— Да, шеф. Все, я их вижу. Они появились. Потом.
— Амадео, — сказал полковник, — найди-ка еще раз этот канал, по которому шла информация от мотоциклистов. Амадео проворчал что-то, но сделал что от него требовали. По дисплею старого компьютера побежали четыре колонки шестизначных чисел.
— Н-ну…— начал было полковник, и тут в рации раздался голос Глеба:
— Готово. Лежат.
По второй и третьей дорожкам бежали сплошные нули.
— Эд, — позвал полковник.
— Здесь.
— Что там у тебя?
— Вот-вот должны появиться. Я стою за углом, мне вдоль дороги не видно… ага!
Слышно было, как взревел мотор, потом послышалось несколько выстрелов, страшный удар и звук разбитого стекла.
— Эд! — закричал полковник. Ему не ответили.
— Остался последний, — сказал доктор. Нули бежали по трем дорожкам. — Дай-ка, — он отобрал у полковника автомат.
— Лео, прекрати! — крикнул полковник, но доктор уже вышел из комнаты.
— Проклятье, — сказал полковник. — Амадео, что у тебя?
— Если бы не дергали…— сказал Амадео.
— Уйди вон туда, — сказал полковник Эрику. — За стеллаж. Чтобы тебя видно не было.
— Лучше здесь, — сказал Эрик. — Он не сможет стрелять одновременно в обоих. Может быть, вы и успеете выстрелить… хотя вряд ли. Я буду стоять здесь, а вы отойдите вон к тому столу. Меня он увидит первым.
Полковник молча отошел туда, куда показал Эрик, передернул затвор, направил ствол на дверь. Стояли молча. Ждали. Пищал компьютер.
— Есть, — сказал Амадео. — Пошла команда. Пропихнул.
— Когда сработает? — спросил, не оборачиваясь, полковник.
— Две транзакции, — сказал Амадео. — Секунд сорок.
— Возьми автомат, — сказал полковник.
— Я не умею, вы же знаете.
— Тогда уйди вон туда и ляг на пол.
Амадео послушно ушел и лег. Эрик опять, как было уже несколько раз, почувствовал, как обретают четкость те предметы, на которые он не смотрит. Он медленно пошел к двери.
— Куда? — спросил полковник.
— Ничего, — сказал Эрик. — Все в порядке. Сейчас все кончится.