— Фонды, Олеся Александровна, благотворительные фонды, — ответил наемник. — И смерть Зины Буйновой. Если гибель старухи можно объяснить, то зачем Кабаридзе потребовалось убивать ни в чем не повинную Зину, я не понимаю.
— Случайность. Подосланный убийца искал в ее квартире меня.
— Довольно натянуто, — не согласился Кортес. — Он мог найти вас где угодно и не оставлять ненужных следов.
— Смерть всегда оставляет следы, — прошептала Олеся.
В ее ореховых глазах мелькнула боль. Женщина несколько раз щелкнула авторучкой, затем вновь посмотрела на наемника.
— Благотворительные фонды… Если бы вы не отправили Артема в больницу, вы бы никогда не узнали о них.
— Четыреста миллионов??
— Моя доля. Согласитесь, я нашла этим деньгам достойное применение. — Олеся вскинула голову. — Моя работа позволила спасти сотни жизней!
— Я вас не обвиняю, Олеся Александровна, — мягко произнес Кортес. — И я прекрасно понимаю, почему вы поступили с деньгами именно так.
— Тогда что вам надо?
— Я должен убедиться в том, что понял все правильно.
— Убедиться? Извольте. — Олеся отложила авторучку и перевела взгляд на окно. — Вы уже узнали мою историю?
— Да.
Олеся помолчала.
— Семь лет назад я была счастлива. У меня была любимая работа, любимый мужчина, я делала сногсшибательную карьеру и ждала ребенка. Вы много видели в жизни, Кортес, но ощущение второго сердца, бьющегося внутри вас, вам недоступно. Вы никогда не поймете, что испытывает женщина, когда младенец начинает шевелить ножкой, когда он в первый раз видит свет… — Голос Олеси стал глухим. — Мой сын умер незаметно. Он боролся двадцать дней, а потом устал. Просто уснул и перестал дышать. Но он оставил мне такую боль, такую тьму, что я едва не сошла с ума. Двадцать дней… Тогда я поняла, как ненавижу смерть, и решила искать оружие в борьбе с ней.
— Ее невозможно победить.
— Это не повод для смирения, — отрезала женщина. — Смерть сама решает, когда нанести удар, сама выбирает, у кого отнять жизнь — у закоренелого преступника или у невинного ребенка. А я решила отнять у смерти эту привилегию.
— Куколки Последней Надежды.
— Я слышала о них еще в школе. Знала, что технология утеряна, запрещена, знала, что она требует высокую, невозможную для Целителя цену, но мне было все равно. Куколки позволяют победить смерть, и я решила попытаться возродить технологию их производства.
Эта часть повествования давалась Олесе гораздо легче. Ее голос окреп, перестал срываться, в нем зазвучали деловые нотки. Она словно отчитывалась о выполненной работе и, как заметил наемник, гордилась ею.
— Я уехала домой, в Ростов, там у моей семьи большая библиотека и хорошая лаборатория. Я закрылась в доме и работала как одержимая. Никто не знал, что я ищу. Мой отец настоящий Целитель, он бы никогда не одобрил, не понял бы меня. — Женщина достала из пачки сигарету, закурила, усмехнулась, глядя на причудливо клубящийся дым. — Четыре года по пятнадцать часов в сутки. Опыты, исследования, снова опыты. Четыре года, Кортес, всего четыре года потребовалось мне, чтобы разгадать тайну Куколок и создать первый образец. Четыре года, чтобы возродить технологию, которую не могут понять даже Великие Дома. Я победила смерть.
— Вы ее обманули.
— Я победила, — упрямо повторила Олеся.
— Зачем вы вернулись в Тайный Город?
— Боль отступила. Мне показалось, что я снова обрела себя. Появилась уверенность, желание работать. Исследования, наука… Мне стало тесно в Ростове. К тому же производство Куколок требует существенного количества магической энергии, а в Москве гораздо проще скрыть возросшие потребности, чем в Ростове.
— Как вы познакомились с японцами?
— Школа Китано никогда не упускала из виду Тайный Город. Иногда ее воины приезжают в Москву, наблюдают, вербуют осведомителей среди человских магов, в общем, стараются быть в курсе главных событий. Они узнали о крахе моей карьеры, отметили, запомнили, а три года назад оябун клана серьезно пострадал в авиакатастрофе, Тори разыскал меня в Ростове и попросил помочь. Я не стала отказывать.
— А как же заповеди Целителей?
— К тому времени я существенно продвинулась в разработке Куколок и задумывалась над тем, с чьей помощью смогу наладить их использование. Клан якудза показался мне идеальным вариантом. — Олеся хладнокровно раздавила в пепельнице сигарету. — Можно сказать, что мы счастливо нашли друг друга. Японцы искали клиентов и обеспечивали активизацию артефактов, я поставляла заготовки.
— Вас не волновало, кого самураи использовали для активизации артефактов?
И снова в глазах женщины мелькнула боль.
— У якудза много врагов, Тори обещал отдавать Куколкам только тех, кому все равно не жить. — Олеся достала еще одну сигарету. — Это я и имела в виду, когда говорила, что мы счастливо нашли друг друга.
— Необходимое зло?
Она пропустила замечание наемника мимо ушей.
— Я прекрасно понимала, что рано или поздно все откроется, что Тайный Город прознает о нас, накажет меня за использование запрещенной технологии. Я была готова к любому наказанию, я не считала себя виновной. — Олеся смяла сигарету. — Но каково же было мое изумление, когда Екатерина Федоровна позвала меня в больницу и сообщила, что подозревает в коммерческом производстве Куколок Реваза!
* * *— Известие о том, что все это время Целители хранили тайну Куколок, повергло Старостину в шок. Оказалось, что люди, которых она любила и которым верила, просто наблюдали за тем, как умирает ее сын, не решаясь, в силу своих принципов, применить это средство. Абсолютное средство.
— И она стала мстить.
— Олеся сказала, что была готова сознаться Екатерине Федоровне в том, что восстановила технологию изготовления Куколок, но, услышав ее слова насчет Реваза, мгновенно поняла, в чем дело. И прямо там, в больнице, у кровати Екатерины Федоровны, Олеся приняла решение завалить всех, кто был виновен в смерти ее ребенка. Она подставила Кабаридзе, подсунув Мехрабу и Екатерине Федоровне новые «доказательства» его вины, настояла на своем, весьма запутанном плане, а в нужный момент пригласила наемного убийцу со стороны. И никто не удивился смерти Екатерины Федоровны. Все знали, что Целитель, запустивший производство Куколок, способен нанять киллера. Вот только Реваз тут был ни при чем. — Кортес помолчал. — Зверь, проснувшийся в душе Старостиной, требовал абсолютной мести. Старуха и профессор должны были не просто умереть, но пережить тот ужас, через который прошла Олеся — смерть близких. У Екатерины Федоровны должна была умереть дочь, у Кабаридзе — Маша.
— Правильно! — Неожиданно громко и очень жестко произнесла Яна. — Все правильно! — Золотые глаза гиперборейской ведьмы буквально протаранили Кортеса. — Какое наказание ты ей определил?
Наемник внимательно посмотрел на подругу.
— Я приказал ей навсегда покинуть Тайный Город. И навсегда забыть о Куколках Последней Надежды.
— И чем она заплатила за столь мягкий приговор?
— Технологией производства Куколок. — Кортес достал из кармана несколько листов бумаги и положил их на колени девушки. — Теперь за эту технологию отвечаем мы.
— Олесе повезло, что ее судил воин, — улыбнулась Яна.
— Я не судил, — буркнул наемник, — я наказывал. Судить Олесю не за что.
* * *Москва, аэропорт Шереметьево-1
Они стояли у стойки регистрации. Стояли молча, держась за руки и не в силах оторвать взгляд друг от друга. Билет в Ростов и маленькая сумка на плече. Основной багаж отправили вчера, медицинский центр, квартира, машина, все продано. Возвращаться в Тайный Город Олеся не собиралась.
— Жаль, что все закончилось так.
— Действительно жаль?
— Да. — Артем улыбнулся. — Помнишь, ты проверяла в казино примету? Нам не очень повезло… быть вместе.
— Прости меня. — Олеся чуть крепче сжала руку наемника. — Прости.
Бесстрастный голос объявил, что следует поторопиться на посадку. Олеся прильнула к груди Артема, он поцеловал ее светлые волосы.
— Я люблю тебя, Тема, очень люблю… Молчи! Не говори, не надо. Мы оба знаем, что наши дороги расходятся.
Олеся еще крепче прижалась к Артему. Прижалась так, чтобы навсегда запомнить его руки, его запах, его силу. Прижалась так, чтобы навсегда запомнить его уверенную улыбку и веселые глаза. Прижалась так, чтобы истории, которые она будет рассказывать своему ребенку о его отце, дышали только любовью.
Срок небольшой, но Олеся была слишком опытным врачом, чтобы ошибиться. Маленький огонек жизни уже несколько дней горел в ее чреве. Маленький огонек, зажженный любимым мужчиной.
* * *Москва, Старый Арбат
Все было именно так, как предсказывал молодой следователь из Ллойда. Или не из Ллойда? По молчаливому согласию, и Балдер, и Галли не обсуждали последние события, отложив серьезный разговор до возвращения в Штаты. Слишком много информации свалилось на фэбээровцев, слишком много довелось увидеть, пережить, и им захотелось просто отдохнуть, расслабиться, посмотреть город…
Все было именно так, как предсказывал молодой следователь из Ллойда. Или не из Ллойда? По молчаливому согласию, и Балдер, и Галли не обсуждали последние события, отложив серьезный разговор до возвращения в Штаты. Слишком много информации свалилось на фэбээровцев, слишком много довелось увидеть, пережить, и им захотелось просто отдохнуть, расслабиться, посмотреть город…
И все было именно так, как предсказывал молодой следователь из Ллойда. С точностью до буквы. Сытный обед в ресторане русской кухни, увенчанный блинами с икрой и запотевшим графинчиком водки. Шапка-ушанка с кокардой имперского пехотинца, купленная у словоохотливого арбатского торгаша. Там же приобретены оренбургский платок, четыре матрешки и поделки из Хохломы. После этого Сана сочла экскурсионную программу законченной, но Вольф предложил немного прогуляться по городу, кривые улочки которого произвели на привыкшего к прямолинейным стритам американца неизгладимое впечатление. И увешанные пакетами фэбээровцы медленно побрели по осенним переулкам, вдыхая неповторимый, чуть горьковатый аромат уходящего лета.
— Не понимаю, на что здесь можно смотреть, — пробубнила Галли, сворачивая в очередной закоулок. — Не дома, а домики. И все такие маленькие, как будто не настоящие.
— Это душа города, — негромко ответил Балдер. — Кремль, магазины, проспекты — лицо. Туристическая открытка. Дух Москвы скрыт здесь.
— И зачем он тебе?
— Интересно.
Сана с удивлением посмотрела на напарника. Хитрая афроамериканка давно заметила, что после встречи с инопланетянами Вольф стал вести себя очень странно. Казалось бы: сбылась мечта всей жизни, они стали свидетелями редчайшего, возможно, даже исторического события, которое может запросто перевернуть жизнь на планете! Эмоции и впечатления должны извергаться вулканом! А Балдер замкнулся, все больше молчал, ограничиваясь односложными ответами, и думал, думал… О чем это, интересно?
«Псих!» Сана пожала могучими плечами и достала из пакета очередной гамбургер. Несмотря на плотный обед, она не смогла пройти мимо знакомой с детства вывески «Макдоналдса» и теперь шагала по Москве, довольно чавкая стандартными бутербродами.
— Вольф, не пора ли нам возвращаться?
— Не пора.
— Мне скучно.
— Наслаждайся, пока мы здесь.
— Чем?!
— Незнакомой жизнью.
— Вольф, ты серьезно? — Галли даже забыла жевать и, морщась, проглотила кусок бутерброда целиком.
— Я абсолютно серьезен, — подтвердил Балдер. — Задумайся, Сана, только задумайся: ведь этот город древнее, чем наша страна. Он был столицей за сотни лет до «Мэйфлауэра»! Сколько тайн, сколько загадок могут хранить его камни!
— Какие еще загадки! — хмыкнула Галли, разворачивая «биг-мак». — Провинция! Европейская помойка, а все жители наверняка расисты. Ты видел здесь хотя бы одного афроевропейского полицейского? Дикое место!!
— Я уверен, что мы так и не узнали ни одной московской тайны. — Вольф не услышал презрительных высказываний напарницы. — У меня ощущение, что мы ткнулись лбом в ворота, нам дали конфетку, и мы, обрадованные, убежали восвояси. А на самом деле это была не конфетка, а пинок под зад.
— Почему ты так думаешь? — Сана на собственном опыте убедилась, что предчувствия редко обманывали Балдера, и афроамериканка насторожилась.
— Не знаю. Просто мне так кажется.
Пару секунд перемазанная соусом Галли обдумывала слова напарника, а затем махнула рукой:
— Какие здесь могут быть тайны, Вольф? Это же не Америка!
— Это действительно не Америка.
Голос Балдера остался ровным и спокойным. Он совершенно не удивился, словно увидел то, что ожидал. Но проследившая его взгляд Сана не смогла удержаться от изумленного вскрика.
— О боже!
Из-за ветвей густого кустарника на специального агента Галли боязливо таращился грязный зеленый монстр.
— Что это? — выдохнула Сана.
— Чье-то домашнее животное, — безразличным голосом отозвался Балдер. — Видишь ошейник?
Монстр наполовину высунулся из кустов, жалобно посмотрел на оторопевшую афроамериканку и неуверенно дернул ее за объемистый пакет.
— Он голоден!
Галли отдала зеленому недоеденный «биг-мак» и не сводила глаз с активно заработавших челюстей монстра.
— Нас провели, как фермера на ярмарке, — прошептал Вольф. — Плутон! Думаю, они хорошенько посмеялись.
Балдер погладил создание по лысой голове, оно вздрогнуло, но не двинулось с места — в пакете Саны было еще много бутербродов.
— Что мы будем делать?
— А что мы можем сделать?
— Мы должны его захватить!
— Мы уже захватили одного монстра.
Ответить на такое непатриотичное замечание Галли не успела.
— Я его нашел!
— Не ты, а я!
— Мля! Наконец-то!
— Ща башку снесу!
— Типа, повезло!
— Кто-нибудь, позвоните фюреру и скажите, что мы нашли голема. Пусть нас не вешают!
Зеленый уродец отбросил бутерброд и с визгом бросился к Контейнеру.
— Грэмми!
Из-за угла нарисовался черный квадрат «Мерседеса», а Сану и Вольфа окружил десяток малорослых, но очень возбужденных коротышек в кожаных штанах и красных банданах.
— Эй, челы, если не хотите прослыть придурками, помалкивайте о том, что видели. Договорились, мля?
— Мы американские граждане, — неуверенно начала Галли. — Вы не имеете права задерживать нас и причинять нам…
К сожалению, речь храброй афроамериканки звучала на английском языке, и ее смысл ускользнул от понимания дикарей. Но главное до них дошло.
— Иностранцы.
— Варяги, мля!
— Бундесы, — определил образованный Иголка. — Они там все негры.
— Второй, типа, на негра не похож, — усомнился обнимающий голема Контейнер.
— Перековался, сука.
— Хорошо, что эти олухи оказались поляками, — решил Копыто. — Вряд ли они вообще поняли, что видели. Эй, макаронники, мир — дружба! Ферштейн?
— Ла бамба бамба, эль ниньо! — щегольнул сложной фразой Иголка.
— Си ю туморров! — подвел итог Копыто. — Мерри кристмас, уроды!
Красные Шапки погрузились в джип и резко сорвались с места, окутав фэбээровцев густым облаком выхлопных газов.
— О чем они говорили? — прошептала Сана. — До Рождества еще четыре месяца.
Вольф покачал головой:
— Буду учить русский язык. Обязательно.
Примечания
1
Сятэй («младший брат») — командир бригады боевиков в клане якудза.
2
Камбу — общее обозначение высших иерархов клана якудза.
3
Кедай (брат, коллега) — обращение членов клана якудза.
4
Вакагасира («второй человек») — один из высших чинов в иерархии клана якудза.
5
Кицунэ — в японской мифологии лиса-оборотень.
6
Оябун — глава клана якудза.
7
Со-хомбуте («глава штаб-квартиры») — один из высших чинов в иерархии клана якудза.
8
Даймон — значок с эмблемой клана якудза.
9
Обряд юбицумэ — ритуальное отрезание фаланги пальца провинившимся членам клана якудза.