— Оставь их в покое, — сказал Иг. — Я не хочу тебя убивать. Пытаясь вытащить вилы, ты только больше себе навредишь.
— Я не, — выдохнул Хеннити. — Пытаюсь. Их. Вытащить.
И тут же бросил все тело направо, вытаскивая древко вил, а вместе с ним и Ига из темноты в яркий свет дверного проема. Иг не понимал, что сейчас произойдет, пока оно не произошло, пока он не потерял равновесия и не вывалился из тени. Он отпрянул назад, дернул вилы, иззубренные концы прорвали плоть Эрика, и тот завопил.
Иг понимал., что будет дальше, и хотел убраться из дверного проема, обрамлявшего его, как красную мишень на черной бумаге, но времени ему не хватило. Прогремел выстрел, и первой жертвой пал слух Ига. Дробовик выплюнул красное пламя, и у Ига заложило в ушах. Мир мгновенно окутался неестественной, слегка неполной тишиной. Казалось, что правое плечо Ига задел проезжающий автобус; Иг, качаясь, шагнул вперед и упал на Эрика, который издал влажный кашляющий звук, похожий на собачий лай.
Ли оперся о порог и прыжком втянул себя внутрь, ни на секунду не выпуская ружья. Затем он неспешно встал во весь рост. Иг видел, как двигается затвор, ясно видел, как из патронника вылетает использованная гильза и, описав параболу, исчезает в темноте. Иг хотел поступить аналогично, ускользнуть в темноту, стать если уж мишенью, то хотя бы движущейся, но что-то держало его — Эрик. Эрик вцепился ему в локоть и никак не отпускал, хотел использовать то ли как костыль, то ли как щит.
Ли снова выстрелил, и дробь ударила Ига по ногам, они тут же подломились. И все же сперва он устоял: уперся вилами в пол и навалился на них всем своим весом. Но Эрик все еще держал его за руку и сам поймал часть дроби если не в ноги, то в грудь. Эрик рухнул на пол и дернул Ига следом за собой.
Там, где когда-то, столетие назад, был потолок, взвихрилось черное небо с люминесцентными облаками, а затем Иг ударился спиной о бетон, ударился так громко, что вздрогнули все его кости.
Он лежал рядом с Эриком, почти положив голову на Эриково бедро. Он не чувствовал больше своего правого плеча и всего, что было ниже коленей. Из головы его струилась кровь, небесная тьма опасно сгущалась, и он отчаянно старался не потерять сознание. Если сейчас он отключится, Ли его убьет. За этой мыслью последовала другая, что цепляться за сознание сейчас бессмысленно, что Ли убьет его безотносительно. И как-то издали он заметил, что все еще сжимает вилы.
— Ты попал в меня, мудила! — крикнул Эрик. Его голос доносился глухо, как сквозь мотоциклетный шлем.
— Могло быть и хуже, скажи спасибо, что ты жив, — сказал Ли Эрику, встал над Игом и направил ствол ему в лицо.
Иг, не глядя, ткнул вилами, поймал ствол между зубьев и рванул вверх и направо; дробовик выстрелил, и весь заряд угодил Эрику прямо в лицо. Бритый, с ожогами череп взорвался, как дыня, сброшенная с большой высоты. В лицо Игу плеснула горячая, почти обжигающая кровь, и он беспомощно подумал об индейке, разорванной взрывом. Змеи скользили в траве, поспешно расползаясь по дальним углам.
— Вот же мать твою! — сказал Ли. — Не «могло быть хуже», а и вправду стало хуже. Ты уж прости меня, Эрик, клянусь, я и вправду хотел убить Ига.
И он рассмеялся истерическим, совсем не веселым смехом.
Ли шагнул назад, высвобождая оружие. Затем он опустил ствол, Иг снова сделал выпад вилами, и ружье прогремело в четвертый раз. Дробь прошла чересчур высоко, попала в древко вил, и оно разлетелось в щепки. Трезубая головка вил улетела в темноту и звякнула по бетону, оставив Ига с расщепленной бесполезной палкой.
— Ты не мог бы полежать немного спокойно? — спросил Ли, передернув затвор.
Он отшагнул назад, направил ствол Игу в лицо с безопасного расстояния в четыре фута и нажал на спуск. Курок сухо щелкнул, но и только. Ли нахмурился, приподнял тяжелый, двенадцатого калибра дробовик и разочарованно его рассмотрел.
— Неужели эти штуки вмещают только четыре патрона? — сказал он. — Дробовик-то не мой, а Эрика. Я бы пристрелил тебя еще прошлой ночью, но всякие там эти судебно-медицинские экспертизы… А сейчас беспокоиться ровно не о чем. Ты убил Эрика, он убил тебя, а я ни при чем. И все вполне осмысленно. Жаль только, патроны у Эрика кончились, и ему пришлось забить тебя до смерти прикладом.
Ли развернул дробовик и вскинул его, держа обеими руками за ствол. Игу на секунду подумалось, что Ли наверняка проводит какое-то время на площадке для гольфа — он замахивался привычно и непринужденно, а затем приклад ударил Ига по голове. Удар пришелся по одному из рогов, раздался громкий треск; Иг отлетел от Эрика и покатился по гладкому полу.
Он остановился лицом вверх, задыхаясь, и начал ждать, пока мир перестанет вращаться. Небеса качались, звезды медленно падали, как хлопья в «снежном шаре», который хорошенько встряхнули. Рога гудели, как камертон. Впрочем, они приняли на себя удар, сохранили его череп.
Ли подошел поближе, занес дробовик и опустил приклад на правое колено Ига. Иг завопил и сел, хватаясь за ногу рукой. Было такое ощущение, что колено разбилось на три отдельных куска и края осколков цепляются друг за друга. Впрочем, вслушиваться в ощущения времени не было — Ли ударил Ига по макушке и вновь уронил его на спину. Щепастая палка, оставшаяся от древка вил, куда-то улетела. Небо продолжало свой тошнотворный хоровод.
Ли размахнулся и изо всех, сколько мог, сил ударил Ига прикладом между ног, по яйцам. Иг не смог закричать, у него не было для этого воздуха. Он дернулся, перевалился на бок и согнулся пополам. Твердый белый узел боли поднялся из паха к печени, почкам и кишкам, расширяясь, как отравленный воздух, заполняющий воздушный шар, затопляя весь мир всеохватным ощущением тошноты. Тело Ига до предела напряглось в старании побороть тошноту, сжалось, как кулак.
Ли отбросил дробовик, звякнувший на полу неподалеку от Эрика. Затем он начал бродить по помещению, явно что-то высматривая. Иг не мог говорить, его легкие почти не получали воздуха.
— Так куда же Эрик дел эту свою пукалку? — размышлял Ли. — Ты знаешь, Иг, ведь ты меня одурачил. Просто удивительно, что ты делаешь с людьми. Как ты заставляешь их все забывать. Стираешь их память. Заставляешь их слышать голоса. Я ведь правда думал, что это Гленна. Я уже ехал сюда, когда она позвонила мне из парикмахерской и велела отправляться на хрен. Ну, что-то в этом роде. Ну ты поверишь? Я сказал: «О'кей, я отправлюсь на хрен, но каким образом ты вытащила свою машину?» — а она сказала: «Чего ты там такое лепишь?» Можешь себе представить, что я тогда чувствовал. Словно я вообще сошел с ума. Словно весь мир сошел с ума. У меня уже было, что я так себя чувствовал. Совсем еще маленьким я упал с забора и повредил голову, а когда очнулся, луна дрожала, словно вот-вот упадет с неба. Я пытался однажды тебе рассказать, как я ее починил. Починил луну. Я навел с небесами порядок. А теперь наведу порядок с тобой.
Иг услышал визг железных петель открываемой топки и ощутил почти болезненный всплеск надежды. Чернохвостый гремучник расправится с Ли. Ли протянет руку в дымоход, и змея его укусит. Но затем он услышал, как Ли идет назад, шаркая подошвами по бетону. Он только открыл дверцу, возможно, чтобы было больше света, и продолжал искать револьвер.
— Я позвонил Эрику, сказал, что, по-моему, ты здесь, что ты задумал что-то непонятное, и нам нужно тебя прижать, не знаю уж, насколько круто. Я сказал, что ты был когда-то моим другом, а потому нам бы лучше разобраться с тобой неофициально. Ну, ты знаешь Эрика, мне не пришлось его долго уговаривать. Даже не потребовалось говорить ему, чтобы прихватил дробовик и револьвер, он сам догадался. Знаешь, я в жизни своей не стрелял из ружья. Даже не заряжал его. Мать всегда говорила, что ружья и пистолеты — это правая рука дьявола и она не потерпит их в доме… А-а, ну все-таки лучше, чем ничего.
Негромкий металлический скрежет; Ли подобрал что-то с пола. Волны тошноты накатывали все время; Иг уже мог дышать, хотя и крошечными глотками. Он подумал, что еще минута покоя, и он наберется сил, чтобы сесть, чтобы сделать последнюю попытку. А еще он думал, что за минуту получит в голову пять пуль тридцать восьмого калибра.
— У тебя, Игги, сплошные фокусы, — сказал Ли, возвращаясь назад. — Ну вот как это было пару минут назад? Когда ты кричал отсюда голосом Гленны. Какой-то частью я снова во все поверил, поверил, что это и вправду она, хотя при этом прекрасно знал, что она сейчас в парикмахерской. Голоса, Иг, — это высший класс, но не такой высший, как вылезти из сгоревшей машины без единой царапины на теле. — Ли стоял над Игом и держал в руке не револьвер, а головку вил. — Как это вышло? — спросил он. — Как ты стал таким рогатым?
— Меррин, — сказал Иг.
— Так что насчет Меррин?
Голос Ига дрожал, звучал еле слышно, едва ли громче обычного выдоха.
— Меррин, — сказал Иг.
— Так что насчет Меррин?
Голос Ига дрожал, звучал еле слышно, едва ли громче обычного выдоха.
— Без Меррин в моей жизни… я был бы таким.
Ли опустился на одно колено и всмотрелся в Ига с искренним, похоже, сочувствием.
— Я ведь тоже ее любил, — сказал он. — Думаю, любовь превратила в дьяволов и тебя, и меня.
Иг открыл рот, чтобы что-то сказать, а Ли положил руку на его шею, и все зло, совершенное им когда-нибудь, хлынуло в Игово горло, как некая леденящая едкая жидкость.
— Нет, я думаю, было бы ошибкой позволить тебе говорить, — сказал Ли и занес над головой вилы, направив зубья Игу в грудь. — Да, впрочем, нам больше и не о чем разговаривать.
Раздался трубный глас, резкий оглушительный вой, звук предстоящей автомобильной аварии. Ли дернул головой и взглянул на дверь, где стоял на одном колене, поднеся трубу к губам, Терри Перриш. За это мгновение Иг сел, оттолкнул в сторону руку Ли, схватил его за лацканы куртки и ударил головой ему в живот, вбил рога в желудок Ли. Удар отдался у Ига в позвоночнике. Ли хрюкнул — негромкий простейший звук выходящего из него воздуха.
Рога словно прилипли к влажным присоскам, их было никак не высвободить. Иг покрутил головой из стороны в сторону, все расширяя пробитые дыры. Ли обхватил руками голову Ига, пытаясь его оттолкнуть, а Иг его снова боднул, преодолевая упругое сопротивление. Он ощутил запах крови, мешавшийся с каким-то другим запахом, мерзкой вонью недельной помойки — наверное, от проколотых кишок.
Ли положил ладони Игу на плечи и толкнул, пытаясь снять себя с рогов. Они высвободились с хлюпаньем, похожим на звук, издаваемый резиновым сапогом, когда его вытаскивают из глубокой грязи.
Ли сложился пополам и упал на бок, обхватив руками живот. Иг тоже не мог больше сидеть, упал и обмяк на бетоне. Он все еще смотрел на Ли, лежавшего почти что в позе зародыша, обнимая себя, с закрытыми глазами, распахнув рот до предела. Ли уже больше не кричал, не было для этого воздуха, а закрытыми глазами он не мог видеть скользящего мимо полоза. Полоз искал место, куда бы спрятаться, куда бы уползти из этого бедлама. Проползая мимо, он повернул голову и кинул на Ига отчаянный золотой взгляд.
Туда, мысленно посоветовал Иг, указывая подбородком на Ли. Прячься. Спасайся.
Полоз помедлил, взглянул на Ли и снова на Ига; во взгляде змеи ощущалась несомненная благодарность. Она отклонилась от прежнего пути, скользнула по пыли на гладкий бетон и начала заползать в до предела разверстый рот Ли.
Глаза Ли распахнулись, и здоровый и полуслепой, они сияли чем-то вроде экстатического ужаса. Ли попытался сомкнуть челюсти, но, укусив змею толщиной в три дюйма, он только ее испугал. Ее хвост яростно задергался туда-сюда, она стала еще быстрее заползать в горло Ли. Ли хрипло, придушенно застонал и отпустил свой пробитый живот, пытаясь схватить змею, но та без труда ускользала из мокрых от крови ладоней.
Подбежал, спотыкаясь Терри.
— Иг? Ты…
Но, увидев Ли, бьющегося на полу, он замер на месте. Ли лежал на спине и кричал, хотя трудно себе представить, как ему удавалось издавать какие-то звуки горлом, полным змеи. Его пятки колотили по полу, лицо настолько побагровело, что казалось черным, сосуды на лице едва не лопались. Плохой, поврежденный глаз все еще смотрел на Ига с чем-то близким к изумлению. Этот глаз казался бездонной черной дырой, в которую спускалась винтовая лестница из бледного дыма, ведущая в глубины, уйдя в которые душа никогда не вернется. Его руки вяло лежали по бокам, из открытого рта висели добрых восемь дюймов полоза, длинный черный запал, присоединенный к человековидной бомбе. Змея не шевелилась, попалась на обман, сделала серьезнейшую ошибку, пытаясь спрятаться во влажном тесном туннеле глотки Ли Турно. Она не могла ползти дальше, но не могла и выскользнуть назад. Игу было ее жалко. Не лучший способ умереть: застряв внутри Ли Турно.
Боль возвращалась — из паха, расшибленного плеча и перебитых коленей, как из четырех притоков, вливающихся в глубокий резервуар тошноты. Иг закрыл глаза, чтобы как-нибудь унять свою боль. Затем на некоторое время все смолкло в старой литейной, где бок о бок лежали человек и демон, хотя кто из них кто — это еще вопрос для серьезного богословского спора
ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ
Тени плескались по стенам, вздымаясь и опадая, темнота приходила волнами. Мир тек вокруг Ига, и тот старался удержаться на поверхности. Какой-то своей частью он хотел погрузиться, убежать от боли, прикрутить громкость в своем изуродованном теле. Он уже отплывал от себя, боль уравновешивалась сонным растущим ощущением плавучести. Над головою медленно струились звезды, слева направо, словно он лежал на спине в Ноулз-ривер, отдавшись течению.
Над ним склонился встревоженный, озабоченный Терри.
— Все путем, Иг, все путем. Я сейчас тут кой-кому позвоню. Мне нужно сбегать к машине за телефоном.
Иг улыбнулся, пытаясь его успокоить; он хотел сказать Терри, что всего-то и надо, что его поджечь. Канистра стоит у стены, плеснуть на него бензином, кинуть спичку, и все будет в порядке. Но ему не хватало воздуха, чтобы вытолкнуть из себя слова. И горло его было слишком ободрано, чтобы что-либо говорить. Ли Турно проделал над ним серьезнейшую работу.
Терри сжал ему руку, и Иг случайно узнал, что его старший братишка в седьмом классе списал ответы на тест по географии у мальчика, сидевшего перед ним.
— Я сейчас вернусь, — сказал Терри. — Ты меня слышишь? Буквально через минуту.
Иг кивнул, благодарный, что Терри взял на себя все заботы.
Терри отпустил руку Ига, встал и исчез из виду.
Иг слегка откинул голову и посмотрел на красноватый свет свечей, колыхавшийся между старыми кирпичами. Непрерывное движение света убаюкивало, углубляло чувство зыбкого парения. Потом пришла мысль, что, если есть этот свет, дверца топки должна быть открыта. Правильно, ее открыл Ли, когда что-то искал на полу.
А затем Иг понял, что сейчас будет, и это понимание выбило его из сонного ступора. Терри сейчас увидит телефон, Гленнин телефон, аккуратно положенный в топке на одеяло. Нельзя, чтобы Терри совал туда руку. Терри, который в четырнадцать лет едва не умер из-за того, что его ужалила пчела, уж ему-то точно нужно держаться, на хрен, подальше от этой топки. Иг попытался крикнуть брату, предостеречь, но все, что у него получилось, — это какой-то надтреснутый свист.
— Минутку, Иг, — сказал Терри из другого конца помещения. Он говорил словно сам с собой. — Потерпи немного, Иг… Подожди! Эй, Иг, нам крупно повезло. Никуда ходить не надо, телефон здесь.
Иг повернул голову и вновь попытался его остеречь, даже сказал целое слово: «Терри». Но затем его горло снова мучительно сжалось, и больше он ничего не сказал, да к тому же Терри даже не оглянулся на звук своего имени.
Он просунулся головой в дверцу и взял телефон с комкастого одеяла. При этом один из углов распрямился, и Терри замер, увидев петли лежавшей под одеялом змеи, чешуйки, похожие в свете свечей на отшлифованную медь. Послышался сухой, кастаньетный стук гремушек.
Змея развернулась и ударила Терри в запястье со звуком, который был слышен Игу даже на расстоянии двадцать пять футов, словно комком теста в стенку. Телефон отлетел в сторону. Терри закричал и резко выпрямился, врезавшись черепом в чугунную дверцу. От удара он рухнул на матрас, вскинув предварительно руки; его голова и плечи повисли внутрь топки.
Змея так и не выпустила его запястья. Терри схватил ее и дернул. Зубы чернохвостого гремучника располосовали ему руку и высвободились; тогда он снова свернулся и снова ударил, вонзив зубы в левую щеку Терри. Терри схватил его за середину тела и дернул, змея его отпустила, подобралась в комок и ударила в третий раз, затем в четвертый. При каждом ударе раздавался звук, словно кто-то тренировался с боксерской грушей.
Терри выбрался из топки и упал на колени, теперь он держал змею почти за конец хвоста. Он оторвал ее от себя, вскинул вверх и ударил об пол, словно выбивая из нее пыль. По бетонному полу разлетелись кровь и змеиные мозги. Терри откинул ее от себя, она развернулась и упала на спину. Ее хвост бешено бил по полу. Затем это дерганье стало утихать, хвост уже мирно качался из стороны в сторону, а потом и совсем замер.
Терри стоял перед топкой на коленях, опустив голову, как человек углубленный в молитву, преданный прихожанин церкви Святой Всеобъемлющей Топки. Его плечи поднимались и опускались, поднимались и опускались в такт дыханию.
— Терри, — сказал Иг почти разборчиво, но Терри не повернул голову и не посмотрел на него.
Если Терри его и слышал — Иг не был в этом уверен, — значит, он не мог ответить. Терри приходилось экономить каждый драгоценный глоток воздуха для непомерных усилий по заполнению легких новой порцией воздуха же. Если это анафилактический шок, то в ближайшие минуты ему потребуется адреналин, или его задушат, раздувшись, ткани его собственного горла.