– Не делай из нее гения интриг, – засмеялась Вайнштейн. – Ну как она могла организовать твой переход к конкурентам? Да и зачем это ей?
Самойлова сложила руки на груди.
– На первый вопрос ответа не знаю, а на второй имеется. Кто у меня сейчас в «Кадре» заместитель?
– Юра, – ответила Софья Яковлевна. – Приятный юноша, но ему не хватает опыта. На мой взгляд, следовало назначить на эту должность Маркову. Но у нас в руководстве мало мужчин, думаю, поэтому твоим заместителем парнишка стал.
– Какая фамилия у Юры? – перебила Раиса.
– Барашков, – ответила Соня. – А что?
– Господи, как ты ухитрилась выжить в «Кадре»? – вздохнула Самойлова. – Юрий родственник Катьки, чего она не скрывает. Да и как правду закамуфлировать, если фамилии у них одинаковые?
– Не думала на эту тему, – призналась Софья.
– Наивняк ты, – укорила ее Раиса. – Теперь вспомни имя нашего нового главбуха.
– Валерия Львовна Барашкова.
– А главного художника как зовут? – продолжала Самойлова.
– Петя Барашков, – пробормотала Вайнштейн.
– Начальника отдела перевозок? – не успокаивалась Рая.
– Зинаида Сергеевна Барашкова.
– Ну, ясно? – усмехнулась Раечка. – Екатерина очень родственная дама. Так что у Марковой, пусть она хоть наизнанку вывернется, шансов сделать карьеру в «Кадре» нет, разве что она за какого&нибудь Барашкова замуж выскочит. Когда мне в замы Юру определили, я уже тогда все поняла. Собирайтесь, Раиса Ивановна, с вещами на выход… Выпереть меня по собственному желанию не удалось, вот Катька и устроила мне новое место. Не спрашивай как, не знаю. Имей в виду, ты на вылет следующая.
Вайнштейн не поверила Рае, подумала, что та переметнулась к конкурентам из&за высокой должности и большого оклада, а теперь пытается сохранить лицо, обвиняя Екатерину в интригах. Ну да, если Самойлова подалась за длинным рублем и местом начальника, то она вульгарная перебежчица и предательница, а коли ее выжила Катя, то, согласитесь, это другое дело.
После ухода Раисы ее кресло занял Юрий. Галина Маркова, считавшая себя кандидатом на освободившуюся должность, тоже ушла, вместо нее появилась Алина. А теперь угадайте фамилию новенькой…
Софья Яковлевна возмутилась поведением Кати и написала Исааку гневное письмо. Ройзман прислал ответ, состоящий из одного слова: «Разберусь». А в конце недели Екатерина пришла в кабинет к Вайнштейн, тщательно закрыла дверь и отчеканила:
– Если у тебя есть претензии к стилю моего руководства, то имей смелость высказать мне их в глаза. За моей спиной плести интриги и жаловаться тайком хозяину недостойно. Похоже, многолетняя дружба для тебя ничего не значит.
– Неужели ты вспомнила о наших приятельских отношениях? – воскликнула Соня. – Раечке ты тоже о них говорила, когда ее из «Кадра» выживала? Сейчас за меня взялась? Еще одному Барашкову ставка нужна?
Нелицеприятная тогда получилась у них беседа, они наговорили друг другу массу гадостей. Софья Яковлевна в конце концов потеряла самообладание и крикнула:
– О своих родственниках ты отлично печешься! Ну да, у тебя их армия, а у меня была одна Сусанна. И где она теперь?
Катерина отшатнулась к двери, взвизгнула:
– При чем тут я? Девчонка напилась на вечеринке и попала под машину. Кто в этом виноват? Что тебе Райка наболтала? Кинозвезда наша, все в камеру лезла с идиотской улыбкой… Да, я член большой семьи, мне повезло. А ты одна. Но это не повод Исааку врать. Имей совесть, скажи, кто из Барашковых плохо работает? Ты меня просто ненавидишь за то, что я генеральный директор, а ты сама всего лишь начальник отдела. А не надо было ногу ломать!
Выпалив последнюю фразу, Екатерина выбежала из комнаты, а Вайнштейн разрыдалась. Плакала она долго, никак не могла успокоиться. И вдруг сквозь слезы увидела, как в кабинет снова входит Катя. Барашкова бросилась обнимать Софью, просить прощения, достала из кармана крохотную бутылочку коньяка и сказала:
– Давай успокоим нервы.
– У нас на фирме строгий сухой закон, – напомнила Соня.
– Но мы&то начальство, – улыбнулась Катерина. – Давай тяпнем и помиримся. Готова взять в агентство любого твоего человека, приводи хоть сейчас.
Софья Яковлевна опрокинула рюмочку. Коньяк горячим комком проскользнул по пищеводу, упал в желудок и разлетелся в нем огненными каплями. Вайнштейн вообще&то не употребляла спиртное. И почему она в тот день согласилась выпить стопочку? Просто подруга, когда&то близкая, вложила пластиковый стаканчик в ее руку и сказала:
– Скорей глотай, станет легче.
И ведь действительно отпустило. Раздражение и злость исчезли без следа. Правда, вместо них появилась безграничная усталость, захотелось спать, предметы перед глазами стали расплываться. А до слуха долетел еле различимый голос Кати:
– Сонюшка, ну и развезло тебя! Ты обедала сегодня? Ложись скорей на диванчик. Эй, Маша, принеси подушку и плед из моего кабинета, у Вайнштейн давление поднялось, ей отдохнуть надо…
Софья Яковлевна в очередной раз прервала рассказ и направилась к никелированному агрегату, стоящему неподалеку на маленьком столике.
– Хочешь кофейку? Сейчас сама тебе эспрессо сделаю.
– Спасибо, у меня от него сердце слишком сильно колотится, – поспешила отказаться я.
Хозяйка кабинета включила чайник, бросила в чашку пакетик, залила его кипятком и опять вынула бутылку темного стекла.
– Тогда попробуй чай с моим успокаивающим. Поверь, вкуснее его ничего нет. Если не хлебнешь, честное слово, я навсегда обижусь. Ну, давай, давай!
Мне пришлось взять чашку и сделать крохотный глоток. Это был противный жидкий напиток, щедро сдобренный каким&то алкоголем. Спиртное имело необычный вкус, который не смогла перебить даже отвратительная заварка. Я ощутила присутствие аниса и передернулась.
Как только Софья Яковлевна, отхлебнув в первый раз свое гомеопатическое «успокаивающее», внезапно начала безудержно болтать, я удивилась, а по мере продолжения беседы изумлялась все больше и больше. Вайнштейн говорила о таких вещах, о которых даже самому близкому другу не всякий человек расскажет. А я для нее посторонняя, к тому же потенциальная заказчица. С чего вдруг она принялась откровенничать, нелицеприятно высказываться о Екатерине? Но сейчас нашелся ответ на этот вопрос.
К сожалению, и в фэшн-мире встречаются девушки, которые используют виски, джин и прочие крепкие напитки в качестве снотворного или антидепрессанта. Путь красавиц в мир большого алкоголя начинается с невинного коктейля, выпитого в момент стресса. Принятая доза неожиданно расслабляет и успокаивает. Поэтому, понервничав в следующий раз, девица опять тянется к какому&нибудь «Мохито». Да, на первых порах ей делается хорошо от простой смеси. Но очень скоро для достижения нужного эффекта понадобится две дозы, три, четыре… «Мохито» перестанет работать, бармен предложит водочки… Оглянуться не успеешь, как бутылки дома будут повсюду, и утро станет начинаться с глотка спиртного, налитого дрожащей рукой в стакан для зубных щеток.
Интересно, Катерина специально, с дальним расчетом, предложила Софье успокоиться коньяком после неприятной беседы? Или понятия не имела, во что могла вылиться ее дружеская забота?
За все время, что я живу в доме Барашковых, я не видела, чтобы кто&либо из членов семьи баловался крепкими напитками. Впрочем, пиво они тоже не употребляют. Илья Львович чаеман, для него в буфете держат банок сорок разных сортов чая. Нюрочка обожает травяные напитки, сама их составляет. Катя с Леонидом пьют за завтраком какао, а на ночь по стакану молока с медом. Ужасная гадость, на мой вкус, но им это очень нравится. От Кати никогда не пахнет мятной жвачкой, я ни разу не замечала у нее бегающего взгляда, трясущихся рук или безумной жажды по утрам.
А вот Софья Яковлевна на моих глазах многократно прикладывалась к «успокаивающему». Думаю, в темно-зеленой бутылке у нее коньяк, сдобренный какой&то травяной отдушкой. Сейчас в магазинах можно найти любой алкоголь, и Вайнштейн подыскала настойку с запахом, смахивающим на лекарственный. А потом аромат выпитого она забивает мятными конфетами. Надо сказать, весьма успешно. Сначала&то я подумала, что женщина принимает нечто вроде капель датского короля, а потом жует жвачку. И лишь сейчас, пригубив ее чай, с запозданием сообразила, что к чему. Очевидно, у меня в роду были жирафы, иначе б до меня намного раньше дошло, почему глаза собеседницы постепенно краснеют, а движения делаются суетливыми.
Хозяйка кабинета шумно вздохнула, наклонила бутылку с «лекарством» над чашкой, одним глотком выпила содержимое, икнула и слишком громко сказала:
– Катька привела в фирму свою дочь Лизку. Нереально глупая девица! В голове у нее труха, рекламным бизнесом она заниматься не желает, зато поет в какой&то группе «Воющие сиськи» и считает себя Селин Дион. А уж какая хитрая! При матери одно говорит, без нее другое. Понятненько мне стало… ик… ик… куда ветер… ик… дует! Хочешь еще чайку? Очень вкусный… ик…
Хозяйка кабинета шумно вздохнула, наклонила бутылку с «лекарством» над чашкой, одним глотком выпила содержимое, икнула и слишком громко сказала:
– Катька привела в фирму свою дочь Лизку. Нереально глупая девица! В голове у нее труха, рекламным бизнесом она заниматься не желает, зато поет в какой&то группе «Воющие сиськи» и считает себя Селин Дион. А уж какая хитрая! При матери одно говорит, без нее другое. Понятненько мне стало… ик… ик… куда ветер… ик… дует! Хочешь еще чайку? Очень вкусный… ик…
– Нет, – решительно отказалась я. – И вам больше не надо.
– Почему это? – возмутилась мадам. – Мой кабинет, мои напитки, все тут пока мое. И я отсюда не уйду. Я Катьке не Райка! Где мои к-к-капельки?
Мне стало понятно, через пару минут Вайнштейн вольет в себя еще одну порцию коньячной смеси и станет невменяемой, поэтому, отбросив всякие предосторожности, я спросила напрямик:
– Может, вы помните, какое платье, а главное, какие туфли были на Екатерине в день десятилетнего юбилея агентства до того момента, как она продемонстрировала вам ногу в черной лодочке?
Вайнштейн закрыла глаза, уронила подбородок на грудь, издала похожий на хрюканье звук, подняла веки и заорала:
– Туфли? Платье? Боишься меня, сучонка? И правильно, трясись!
Дверь в кабинет приоткрылась, на пороге появилась Лиза.
– Степа, ты? – удивилась она.
Я не успела ответить. Софья Яковлевна резко встала, выбросила руку вперед и завопила:
– Райке ты должность устроила, а меня вон гнать? Ни хрена не выйдет! Да я… тебя… да я… тебе… Катька, кинозвезда ты наша! На экране больше всех мелькала.
– Ой, мама… – прошептала Лиза и прикрыла рот рукой.
Вайнштейн сделала шаг, пошатнулась и рухнула на пол.
Глава 22
Я кинулась к упавшей Софье, присела около нее и убедилась, что она дышит. Вернее, храпит. Вайнштейн напилась до свинского состояния.
Лиза бросилась в коридор. Спустя минут пять комната стала наполняться народом. Прибежала и Катя, она сразу сказала:
– Степа, можешь зайти в мой кабинет?
Я кивнула.
– Что случилось? – спросила она, когда мы вошли в ее офис. – Выпьешь чаю?
– Спасибо, нет, – отказалась я. – Софья Яковлевна предложила мне кофе и угостила тортом. Потом мы стали беседовать, а Вайнштейн постоянно пила, как она говорила, успокаивающее. Затем вдруг вскочила, закричала и упала. Как произошло падение, видела Лиза.
– И что она говорила перед тем, как рухнуть? – жадно поинтересовалась Барашкова.
– Пардон, я не разобрала, – соврала я, – несла какую&то чушь.
Катя сложила руки на столе.
– Прошу у тебя прощения. Отвратительная ситуация. Оказывается, почти вся фирма обсуждает привычку Сони наливаться спиртным. Начальник, как водится, узнает обо всем последним. Я взяла на работу много родственников, они в курсе нашей многолетней дружбы с Вайнштейн, вот и не хотели меня расстраивать. Очень глупо! Коллеги проводили с Софьей воспитательные беседы, пытались объяснить ей, что пить нельзя. И что получилось? Хорошо, что Вайнштейн скрутило при тебе. Ты, Степанида, родной человек, позор внутри семьи останется.
– Конечно, – пообещала я, – мы, родня, должны поддерживать друг друга.
Лицо Катюши разгладилось.
– Еще раз извини. Ты замечательная девочка.
– Ты ни в чем не виновата, – потупилась я.
– Я несу ответственность за сотрудников, – помрачнела Катя. – Конечно, мы Соню в беде не бросим. Найду ей хорошую клинику, мы оплатим лечение. Твоим заказом займется Лиза.
– Лиза? – переспросила я.
– Моя дочь, – уточнила Екатерина. – Это не первая ее работа с клиентами. Елизавета креативна, с богатой фантазией, трудолюбива. Пока Софья Яковлевна будет бороться с проблемой, Лизонька заменит ее на посту начальницы отдела. А вот и она. Лиза, ступай со Степой в вип-переговорную и начинайте работу. Прежде чем наш юротдел займется составлением договора, необходимо понять, чего именно хочет «Бак».
– Ладно, – тоскливо протянула креативная и трудолюбивая новая глава отдела фирмы.
– Дорогая, Степа наша родственница, косяков быть не должно, – строго заявила мать.
– У меня сегодня концерт, – заныла дочка, – ребята ждут.
– Милая, мы давно договорились, что хобби не должно мешать работе. – Глаза Екатерины сузились. Затем она чуть повысила голос: – Галина, подайте в первую переговорную ваш замечательный фирменный чай.
– Конечно, уже завариваю, – отозвалась из&за незакрытой двери секретарша.
– Двигаем, – пробубнила Лиза, хмуро глянув на меня. – Налево, третья дверь.
Когда Галина принесла поднос, дочка генерального директора злым голосом приказала:
– Оставь, сами чашки возьмем.
Помощница Кати быстро удалилась.
– Надеюсь, ты не хочешь наливаться этим дерьмом? – спросила Лизавета. – Галка делает бурду, кладет сахар прямо в заварку.
– Фу! – в тон ей воскликнула я.
Пару секунд мы сидели молча, потом Лиза прошептала:
– Тебе охота сейчас о делах тереть?
– Нет, – тоже тихо пробормотала я. – Вообще&то у меня свободный месяц, я ищу квартиру. Роман Глебович меня отпустил. А потом его злая муха укусила, и он приказал мне в «Кадр» ехать.
– Сколько дней у тебя есть на подготовку рекламной кампании? – деловито осведомилась Елизавета.
– Два месяца, – ответила я.
У Лизы загорелись глаза.
– Есть отличная идея…
И тут у нас одновременно зазвонили мобильные. Лиза вытащила телефон и отошла к окну, а я осталась на прежнем месте. Увидела на экране знакомые цифры, подумала, что опять меня достает полоумная Дарья, подруга покойной Ирины, и сердито сказала в трубку:
– Хватит трезвонить, надоела. Если не прекратишь, будет плохо.
– С кем это ты такая суровая? – ответил Филипп.
– Ой, привет! – обрадовалась я. – Представляешь, ко мне привязалась невменяемая девушка по фамилии Мамонтова…
Журналист молча выслушал мой рассказ и стал меня успокаивать.
– Начало весны провоцирует обострение душевных заболеваний. Нам в эфир в марте звонит рекордное количество шизиков. Не обращай внимания, ей скоро надоест. Как насчет поесть вместе? Я разузнал много интересного.
Я покосилась на Лизу и поняла, что она увлечена своим разговором.
– Я тоже не зря время провела.
– Где пересечемся? Ты в каком районе? – деловито осведомился Филипп.
– Пока сижу в переговорной агентства «Кадр», но надеюсь в ближайшее время удрать, – поделилась я планами.
– Сворачивай беседу, если она пустая, – распорядился Корсаков. – Через сорок минут подъеду к ресторану «Глупый гусь», он в трех шагах от тебя. Займу лучший столик, подтягивайся.
– Постараюсь не задерживаться, – обрадовалась я.
– Не обещай невозможного, – засмеялся Филипп, – девушки всегда опаздывают.
Меня неожиданно укусила ревность. И много у владельца радиостанции знакомых девиц, не приходящих вовремя на свидание?
– Молчание знак согласия, – весело сказал Корсаков и повесил трубку.
– Так что за прекрасная идея залетела в твою голову? – осведомилась я, когда Лиза вернулась к столу.
Барашкова схватила чашки и быстро вылила их содержимое в кадку с фикусом.
– Эй, там же горячая вода, – напомнила я. – Не жаль растения? Говорят, они способны ощущать боль.
– Фигня, – отмахнулась Елизавета, – этому точно плохо не станет, оно искусственное.
– А выглядит, как настоящее, – восхитилась я.
– В общем, так. Времени у нас навалом, – тоном Лисы Алисы, упрашивающей Буратино купить ей поесть, продолжила Лиза, – и мы с тобой родня…
Я заулыбалась. Похоже, фраза «мы с тобой родня» служит в клане Барашковых паролем. Тот, кто ее произносит, абсолютно уверен, он получит помощь и содействие по полной программе.
– Короче, я прикрою тебя, – чирикала Лизонька, – ступай по своим делам. Я здесь посижу часок, затем матери отчитаюсь, совру, что мы обо всем договорились, а детали будем обмозговывать на неделе. Видишь, как я тебя люблю? А вот ты ко мне не очень внимательна. Вчера обещала макияж сделать, и фигушки. Сегодня история повторилась. Забыла, о чем мы накануне вечером договаривались?
– Черт! – вырвалось у меня. – Наверное, пора идти в аптеку за таблетками от маразма. Пожалуйста, не сердись!
Елизавета хитро улыбнулась.
– Я не обидчивая, но злопамятная. За тобой должок будет. О’кей?
– Ладно, – кивнула я, – еще раз извини.
Лиза вскочила.
– Поедешь не на общем лифте, – предупредила она, распахнула дверь, выглянула в коридор, поманила меня рукой и показала пальцем на стеклянную створку в конце галереи.
Я кивнула, на цыпочках добежала до двери и обернулась. Лизочки и след простыл. Она не собиралась задерживаться в переговорной! Оставалось лишь удивляться ее умению добиваться своего. Елизавета так повернула дело, что я испытываю к ней благодарность за то, что вырвалась из агентства. Интересно, как бы она отреагировала, ответь я: «Нет. Надо сейчас составить план сценария. Будем работать до вечера». Точно бы не обрадовалась, потому что у хитрюги полно своих планов на вечер.