– Ну ты даешь! Дальше ехать некуда! – возмутилась я, уворачиваясь и тем пытаясь спасти свою голову от рук подруги.
– Как это «некуда»? – удивилась дочь. – Не хватало еще менять свои планы! Но первым делом надо поймать беженца, пока он окончательно не свихнулся. Ишь, какая прыть, за ним и на машине не угонимся.
– Поймаем, довезем до первого поста ГАИ и объясним ситуацию, – поддержал жену Дим-2. – Вызовут специалистов и разберутся с человеком. Какой-то он невменяемый.
– Ну да… – согласилась я. – По крайней мере, станет ясно, что за тип такой: просто сумасшедший или сумасшедший с отягчающим обстоятельством – ограбленный.
Никто из нас не придал значения исчезновению Наташки. Должна же она довести до конца свою задумку. К машине мы вернулись без нее и жутко перепугались, услышав со стороны поля отчаянные призывы о помощи. Вроде бы рядом, но дым не давал возможности проверить это визуально.
– Как было бы замечательно, если бы Наталья просто присела на кактус, – в ужасе повторяла я на бегу, стараясь заглушить более страшные предположения.
– И потеснилась, уступив часть кактуса обскакавшему нас Димчику, – шмыгая носом, поделилась своим желанием бежавшая рядом дочь. – Он уколов боится, как-то резко оба передовика смолкли. Мы, вообще, в правильном направлении бежим?
– Тормозите! – раздалась откуда-то снизу Наташкина команда. – Здесь овражек.
– Дим-2 с тобой? – поинтересовались мы с дочерью, скользя по откосу.
– Он временно недоступен. Осторожно, на нас не наступите. Прямо по курсу тонкая рябина. Я на ней висю.
– Зачем? – удивилась я, вновь обретая былую уверенность в себе. Видимость перестала быть нулевой, я уже могла отличить подругу от окружающей среды. Рябина куда лучше кактуса.
– Затем! – огрызнулась Наташка. – Если бы выбрала правильное направление для достижения своей заветной цели, «я б тогда не стала гнуться и качаться». Послана сюда во спасение – противовесом. Димчик, долго еще?
– Все! – с облегчением выдохнул он. – Можете отпускать.
– Нет, не могу! – капризно возразила Наташка. – Обдерет как липку, причем вместе с одеждой. Нужен еще один противовес. Только не вешай назад сумасшедшего придурка. Чего ему в кустах не лежалось? Ленчик, будь добра, сорви меня с рябинушки, а? Только предварительно задвинь маму на задний план. Пусть она лучше поможет Диму-2 оттащить самоубийцу подальше. Надеюсь, это не будет последним поползновением в его молодой жизни. Мне бы хотелось сделать ему серьезное внушение. Жаль, под руками нет ничего внушительного. Типа дрына.
Я перестала слушать крамольные речи подруги. Пусть растет на рябине, пока не созреет и сама не отвалится. Разве у моей дочери хватит сил удержать дерево? Так и будут перетягивать крону то на одну, то на другую сторону, соревнуясь в предотвращении ободража. Хмыкнув, я бочком, как краб, направилась на помощь Дмитрию второму, тихо внушающему самоубийце любовь к жизни. Разумеется, на безопасном от рябины расстоянии. Из уважения Димчик позволил мне постоять рядом с собой, поручив держать утраченную было и вновь обретенную кроссовку незнакомца. Я ее всего один раз уронила на голову зятя, когда он склонился над бедолагой, пытаясь его усадить. Димчик меня за это еще и поблагодарил. Как мне показалось, от всей души. Но на всякий случай я отступила на пять шагов влево.
Судя по отсутствию шнурка, кроссовок, был задействован несостоявшимся самоубийцей в качестве личной удавки. Скорее всего, этой цели послужили оба шнурка, одного маловато будет. Взял да связал их вместе. Допекло парня! В таком случае зря ему по дороге попался потерянный кроссовок. Если бы не Наташка… Даже не хочу думать о последствиях!
Треск и шум веток освобожденного деревца с синхронным визгом Натальи и Аленки отвлек мое внимание на себя. Я невольно дернулась, порываясь бежать на выручку, но была остановлена радостным воплем обеих. Кажется, обошлось без жертв. Даже рябину не выворотили с корнем. Для Наташкиного дрына. В таком случае, не стоит нарываться на очередную просьбу держаться подальше. Я с досадой всплеснула руками – жест, означающий мое смирение с собственным унизительным положением. Ну, что, мол, тут поделаешь, всю жизнь «стрелочница». Бестолковая кроссовка тут же вырвалась из рук и улетела. Невольно вжав голову в плечи, я ожидала очередной порции негатива. Не дождалась и решила, что в таком дыму даже обувь теряет ориентацию. Ан нет! Кроссовка точнехонько вернулся к хозяину, прямой наводкой угодив ему в ухо. Просто сам хозяин поздновато это осознал, хотя сразу же кувыркнулся на правый бок, сведя на нет все усилия Дима-2 придать ему сидячее положение. И с опозданием заскулил.
– Ну зачем вы его так, Ирина Александровна? – осудил мое поведение Дим-2.
Звонок на мобильник заставил его отвлечься, он отошел. Не буду же я влезать в его переговоры со своими оправданиями.
– Правильно она сделала! – бросила ему вдогонку Наташка. – Клин клином вышибают. Одну боль – другой. Пора наставлять безумца на правильный путь. Не тащить же его до машины волоком. Больно тебе, несчастный?
Она наклонилась над пострадавшим ухом и осторожно отняла от него ладонь парня.
– Фига себе вареник получился!.. Ирка, ты снайпер! Слушай, висельник, хватит стонать! Даю точную расшифровку широкого жеста Ирины Санны: эта твоя боль – ничтожная толика по сравнению с той, которую ты едва не преподнес своим родным и друзьям. Ну-ка, быстро сел. Если забыл, как это делается, я тебе напомню…
Незнакомец медленно принял сидячее положение, Наташка одобрительно погладила его по голове.
– Ты говорить можешь?
Он еле заметно кивнул, Наташка расстроилась.
– Надо же, а я надеялась, что ты бессловесный… В таком случае, тебе лучше мне не возражать и со мной не спорить. Просто отвечай на вопросы. Как тебя зовут?
– У меня завтра свадьба… – глухо проскрипел незнакомец.
– Надо же, какое счастье… – печально выдала Алена и тут же перестроилась на бодрый лад: – По крайней мере, свадьба это не похороны.
– Если на ней не хоронишь все свои лучшие надежды и мечты, – вклинилась я, внимательно наблюдая за физиономией парня. Сопляк! Года двадцать два – двадцать четыре. Физиономия приятная, с налетом пыли и интеллигентности. И никакой реакции на мои слова. Будем надеяться, что похороны свадебной программой не предусмотрены.
– Александр Сергеевич… – отрешенно промямлил юноша и, задумавшись, смолк.
– Пушкин, – с готовностью подсказала продолжение Наташка и, подхватив с сухой травы кроссовку, распрямилась. – Налицо положительная динамика – память возвращается. Давай, дружок, не будем ворошить прах великого поэта, он здесь совершенно ни при чем.
– Как раз «при чем», – возразил вернувшийся Дим-2. – Молодой человек представился нам по имени-отчеству. Зовут его так: Александр Сергеевич.
– Пашкин, – проскрипел экс-самоубийца.
– Пашкин, – согласился с ним Димыч.
– Ну ты же не будешь оспаривать наличие факта положительной динамики? – закусила удила Наташка. – К Александру Сергеевичу реально возвращается память, а ко мне… способность соображать. Алексаша, ты помнишь истинное назначение обуви?
Юноша посмотрел на Наташку, нахмурился и внятно произнес: «Да». Подруга обрадовалась и посоветовала продемонстрировать это на деле. Важно только не брать пример с Ирины Санны, пытавшейся примерить кроссовку на его левое ухо. Судя по размерам последнего, башмак в ближайшее время будет ему тесноват.
– Где я? – достаточно спокойно спросил Александр Сергеевич и посмотрел на Дима-2.
– В походно-полевых условиях, рядом с Минским шоссе. Точное местоположение назвать не могу, – ответил он и, предваряя следующий вопрос, пояснил: – Мы здесь в результате случайной технической остановки, ты – случайное к ней приложение. Обнаружен в бессознательном состоянии в придорожных кустах.
– Со мной была… был бумажник… – буравя нашего Дмитрия второго напряженным взглядом, – заявил юноша.
– Уже слышали, – пожал плечами Димчик. – Так же как и то, что при тебе была еще и машина. Или ты при ней. Но извини, ни бумажника, ни машины мы не видели.
– Он, что… хочет сказать?.. – медленно наливалась яростью Наташка.
– Ничего он не хочет сказать! – оборвала ее я. – Это на него отрицательно действует твоя предсказанная положительная динамика. Попробуем кое-что уточнить. Откуда, куда, с кем и на чем конкретно ты, Александр Сергеевич, ехал?
– Из Москвы в Козельск на своем стареньком «мерсе», – четко отрапортовал юноша и, немного помявшись, неохотно проскрипел: – С очень большими деньгами.
Все, кроме нас с Димом-2, ахнули, мы с ним вздохнули с облегчением и понимающе переглянулись. Приятно иметь дело с умными людьми – это я о нас двоих.
– Ну вот ты и подтвердил несостоятельность своих подозрений в отношении нашего коллектива, – улыбнулся Димыч. – Завладев твоими деньгами и машиной, грабителям совершенно ни к чему приводить тебя в чувство и в дальнейшем спасать от суицида. Предлагаю такой вариант: все садимся в машину и едем по этой проселочной дороге. Возможно, машину Александра Сергеевича бросили где-нибудь поблизости. Она для нынешних обладателей твоих миллионов просто ненужный балласт.
– Не факт, – возразила я. – В случае ее обнаружения порядочными людьми, легко установить личность владельца и связать ее с безымянным трупом в соседних кустах или на рябине.
Установившаяся тишина меня насторожила. Неужели наш коллектив разуверился в существовании порядочных людей? Да взять хотя бы нас…
– Ирина Александровна имеет в виду несостоявшийся труп Александра Сергеевича Пашкина, – немного напряженно пояснил Дим-2.
Я поспешно это подтвердила. Зачем нам еще какие-то трупы? Достаточно и одного… Если грабители надумают вернуться и проверить его наличие на месте.
Все как-то быстро мобилизовались к отъезду. Дим-2 предусмотрительно унесся к машине, причем со значительным отрывом. В результате она была подана нам как раз в тот момент, когда мы выбрались из оврага на проселочную дорогу. Правильное решение, уж очень трудным был переход. Александр Сергеевич, плетясь на трясущихся ногах, то и дело выражал желание присесть. Обеспечивая ему поддержку, мы с Наташкой активно возражали – не время расслабляться. В знак протеста он иногда повисал на наших руках, приходилось тащить его волоком. Увлекательное, скажу вам, занятие, принимая во внимание жару и дымовую завесу. Правильность направления где-то впереди контролировала Алена.
– Выхожу одна я на дорогу! – раздался ее радостный крик оттуда, откуда не ждали. Такое впечатление, что ходили втроем по кругу. Александр Сергеевич неожиданно воспрял духом, перестал трястись и предпринял попытку рвануть на голос Алены. Надо полагать, открылось второе дыхание. Зато у нас с Наташкой перехватило первое. Оторвавшись от ведомого, мы распались по обе его стороны и обессиленно брякнулись на колени. Ведомый выпал вперед.
– Стойте! Это не та дорога! – Радости в возгласе дочери как не бывало. – Здесь какой-то перекресток.
– Стои-им! – отозвалась подруга и уселась поудобнее. – Алексаша, ну куда ты на карачках несешься? На локтях и коленках мозоли набьешь. Мы за тобой бегать не будем. Сдай назад. Надо держаться вместе.
– Да вот же она, дорога, – отозвался Александр Сергеевич, скрываясь в сером пространстве. – Слышите урчание машины?
– Замечательно, – уныло согласилась Наташка. – А вдруг это вражеское урчание вражеской машины? Эй, штурман, притормози и сверкни голыми пятками – будут нашим ориентиром. На голос я уже не поплетусь.
Дорога и в самом деле оказалась всего в десяти шагах. Обеспокоенная отсутствием дочери, я направилась было искать перекресток, но подъехавший Дим-2 вовремя подсказал, что лучше задействовать машину. Через пять минут все были в сборе и дружно жаловались на головную боль.
3
Алексаша наотрез отказался исповедоваться на ближайшем посту ГАИ. Именно потому, что сотрудники сообщат о происшествии куда надо. А заодно и сами подключатся к поискам. Сослался на то, что второй раз потерю своих миллионов точно не переживет. Ему самому надо вспомнить все и разобраться с воспоминаниями. Какая-то каша в голове. Уточнять детали не стал. Мы и не настаивали. У меня сформировалось собственное предположение по поводу его решения. Ну боится человек вопросов о происхождении суммы в миллионах. Был бы олигархом – не боялся. Да никто бы ему такие вопросы всерьез и не задал. Пока не слиняет за границу. Будем надеяться, что Алексаша деньги не украл. Продал какую-нибудь недвижимость, правда, для этого ее надо иметь. Тогда еще один, запасной, вариант: являясь предпринимателем, сэкономил на уплате налогов. В этом случае ему есть чем утешиться. Достаточно вообразить, что деньги у него не умыкнули, просто он эти налоги заплатил. Вместе со штрафом. И еще легко отделался.
Сидя на заднем сиденье справа, Алексаша вел себя беспокойно, благодаря чему мы с Наташкой тоже. Время от времени он дергался, ерошил волосы, подскакивал, бормоча себе под нос непонятные фразы, и тем вносил существенный дискомфорт в общий прохладный микроклимат салона. Его «как же я теперь ему в глаза посмотрю?», «я не хотел!» и «вот стерва!» накалили обстановку до предела. Я сунула ему в руки пластиковую бутылку с водой, предложив сделать пару глотков, чтобы загасить пламя гнева. Алексаша поблагодарил, вцепился в емкость двумя руками, но, кажется, так и не понял, что с ней делать.
Первым не выдержал Дим-2. Съехав на обочину, он предложил Александру Сергеевичу определиться со своими планами, ибо они наверняка противоречат нашим. Учитывая сложную ситуацию, в которой он оказался, мы готовы доставить его к месту назначения – в славный город Козельск.
– Кажется, мы туда и сами собирались, – шепнула мне на ухо Наташка. – Я же тебе говорила, что, указывая маршрут поездки, Димка козлов поминал. Интересно, – повысила она голос, – как называются жители этого города? Козляне? Или козлевичи?
– Козельцы. Или козельчане, – встрепенулся Алексаша и мрачно выдал: – Буду очень признателен, если доставите меня в город. Дальше я как-нибудь сам. Первым делом стерву Аньку придушу!
В доказательство серьезности своих намерений Алексаша скрипнул зубами и так сжал пластиковую посудину, что из нее фонтаном выплеснулась часть воды. Прямо ему на колени.
– Фига себе! – очередной раз возмутилась Наташка. – Этот козелченочек сотворил мокрое дело и лишил нас стратегического запаса воды. Да он просто маньяк! Навязчивая идея кого-нибудь угробить стала смыслом его жизни. Не удалось покончить с собой, так ищет другую жертву. Вы уверены, что надо везти его прямо к цели – душить какую-то Аньку? Только что была генеральная репетиция. Ирка, да отними у него полузадушенную бутылку.
– Он не отдает, – пожаловалась я, не предпринимая попытки изъять пластиковую емкость. Если у парня руки чешутся, так пусть себе развлекается с ней. Наташке хорошо командовать, я между ней и козелчоночком в качестве фильтра из надоевшей рекламы, «Барьер» называется. В полном смысле «фильтрую базар».
– Ну и что будем делать?
Вопрос Дмитрия Второго был задан бесцветным, как вода, голосом. Я сразу поняла: с минуты на минуту следует ожидать гроздьев его гнева. Димыч перестал сочувствовать Александру Сергеевичу. Выкинет парня из машины, несмотря на то что кроссовки у него без шнурков.
– Кто такая Анька? – отвлекла я внимание зятя на себя. Он удивленно на меня воззрился. При всем уважении ко мне не мог понять, почему за ответом обращаюсь именно к нему.
– Так стерва же… – миролюбиво пояснила Алена. – Молодой человек сам сказал.
– Да все нормальные бабы – стервы! – отрезала Наташка и, прикусив язык, покосилась на Димыча. Поняв, что погорячилась, добавила: – Кроме нас, ненормальных.
Дим-2 фыркнул, но не возразил. Наверняка решил, что против истины не попрешь. Он задумчиво смотрел куда-то вперед, слегка поигрывая пальцами по рулю.
– Может, у Аньки врожденная стервозность? – встала на ее защиту Алена. – Допустим, плохая наследственность или она – закономерный результат неправильного воспитания.
– Тогда выхода нет. Пашкину придется передушить все поголовье Анькиной семьи, – вздохнула Наташка. – Надо его высаживать. Нельзя же быть соучастниками этого бессмысленного преступления. Одна надежда: пока он до своего Козельска дошкандыбает пехом, выдохнется. И физически, и морально. Вместе с кроссовками. Лучше бы их вместо себя на рябине повесил.
– Так кто такая Анька-стерва? – как бы между прочим спросил Димыч.
Вопрос повис в воздухе и заставил его обернуться назад. На физиономии зятя отразилось полное недоумение.
– Похоже, зря сотрясаем воздух, Пашкин спит… – протянула Алена.
– То-то думаю, почему он отмалчивается? – обрадовалась я и слегка толканула Алексашу локтем в бок, синхронно продублировав вопрос об Аньке-стерве.
Алексаша вздрогнул, выронил бутылку с остатками воды и четко доложил:
– Анька – невеста.
– Свадьбы не будет! – быстрее всех догадалась Наташка. – Будут похороны.
– Свадьба будет, – страдальческим тоном поведал Алексаша, пытавшийся нашарить внизу оброненную бутылку. Пустая трата времени и сил, я давно уже подгребла ее ногой ближе к себе. Боялась повторной демонстрации процесса удушения Аньки на примере бутылки.
– Ну да… Свадьба будет, – пробормотала Наташка, – похороны тоже. Мероприятия разные, одно другому не мешает.
– Не знаю, чем Анька тебе насолила, но, может, не стоит на ней жениться? – предложила я. – Будете жить сами по себе долго и счастливо. Главное, умрете не в один завтрашний день. Она с твоей помощью физически, ты – морально, как личность. Если вендетты не будет. Не думал на эту тему?
– Только об этом и думаю, но разве Денис меня послушает?
– А ему-то какое до этого дело? Кто он, вообще, такой? – вспыхнула Наташка. – Ирка, прекрати затыкать мне рот своим локтем! Вот толкает меня в бок! Себя толкай.
– Себя не получится.
– Помочь?
– Денис – мой лучший друг, – не обращая внимания на нашу перепалку, наставительно поведал Алексаша. – Почти единственный.