— Ни фига себе! Прямо-таки секреты мадридского двора…
— Ты, командир, мне, как снайперу, веришь?
— Спрашиваешь!
— Так вот учти, что на ее снарягу, ту, что она с собою таскает, можно пятерых таких, как я, с головы до ног обмундировать и вооружить! И еще нехило останется. Вот и подумай. Мог ли рядовой опер в вашей конторе себе заказать копию маузера Дзержинского да с ним на службу и ходить?
— Да ты что?! Умом двинулся? Ему тот маузер знаешь куда засунули бы?
— Разве? А вот она такое себе позволить может. Рядовой снайпер, да? Старший лейтенант?
— Подожди… — чешу я в затылке. — Что-то у вас не стыкуется. Вы же вместе, почитай, год рядом были. Что ж ты сразу-то ее не опознал?
— Оттого и не опознал, что изменилась она сильно. Девчушки симпатичной и след простыл давным-давно. Лицо другим стало. Как ни удивительно, даже походка поменялась. Голос чуть другой, тональностью ниже. Не тот уже человек, совсем не тот. Только почерк и выдает. Да оружие приметное. Такого больше ни у кого нет. Да, как видишь, и меня она тоже не сразу признавать захотела, хотя и могла.
— Отчего же?
— Не обо всем, командир, вспоминать охота. Мне тоже. А уж ей-то каково! Словом, когда я тебе говорил, что Гадалку не видел, — не врал! Не видел я ее в деле. Галчонка помню, а вот Гадалку — уже нет. Разные это люди. Почерк разный, ежели ты понимаешь, об чем я говорю. Да и сейчас бы предпочел ее не признавать, сам понимаешь…
— Отчего?
— Не всеми знакомствами гордиться можно. Вот ежели бы ты, например, с Чикатило знаком был, то стал бы про то всем рассказывать?
— Ты что? Нет, конечно, не стал бы.
— Ну, вот и тут ситуация похожая. У нас, знаешь ли, тоже кое-какие правила неписаные есть. И тех, кто их нарушает, не очень-то жалуют. Поздороваться при встрече, ясен пень, не откажутся. Но вот за стол посидеть уже не пригласят.
— Да… бывает… Ну лицо-то у нее и сейчас вполне себе ничего! Я представляю, какой она раньше-то была!
— Свят-свят-свят! Безопаснее на минном поле плясать — там шансов больше. Забудь про то, командир, как про страшный сон! И впредь никогда не вспоминай! Других, что ли, баб в округе нет?
— Х-м-м… Ну, вообще-то ни одной… Ладно! Бог с ней! На нашей стороне — и ладно.
— Она, командир, всегда на одной стороне. На своей. И уж как это совпадает с нашими планами и до какой степени — одному богу ведомо. Ты как знаешь, а я за ней посматривать буду.
— Да как знаешь… Мешать тебе не стану. Справишься?
— Черт ее знает… Видишь ли, у нас с ней уровень разный. Я-то обыкновенный войсковой снайпер. И работать привык именно в этом качестве. А она… Раньше таких ликвидаторами называли, не знаю, как сейчас. Мы с ней по абсолютно разным методикам работаем. Да и потом… Я ж ее здесь не засек, хотя и почуял. Постараюсь…
Закончив разговор, возвращаюсь к текущим делам. Раненых тащить с собою стремно, никому не известно, что там нас ожидает. Да и место это, так или иначе, кто-нибудь вновь захапать постарается. А вторично такого фокуса допускать никак нельзя. Поэтому оставляю здесь десяток бойцов. Связываюсь по рации с Рудным и прошу озаботиться направлением сюда постоянного гарнизона. Заодно и раненых обратным ходом заберут. Это вопрос срочный, и тянуть здесь некогда.
Собрав оружие и припасы, грузим все трофейное добро в грузовики. В домах отыскался еще и склад награбленного добра. Осмотрев его, испытываю горячее желание еще раз расстрелять здешних обитателей. Всех, без какого-либо исключения.
Их тут оказалось двадцать восемь человек. И пятеро женщин. Причем одна из них была с оружием и погибла, можно сказать, на боевом посту. Вот так… Весело живем, нечего сказать…
Кстати, судя по обустройству домов, квартировало тут гораздо больше народу, чем мы положили. И это тоже явилось неприятным открытием.
Связываюсь с Орешником и излагаю ему ситуацию. Заодно рассказываю и про Гадалку, не называя, впрочем, ее по имени и позывному. Мой собеседник подтверждает факт ее нахождения в данном месте. Уже плюс!
— Орешник — Удаву.
— В канале.
— Сюда людей прислать можешь? Место стремное, бросать нельзя. Я своих оставил, но немного их.
— Посмотрим. В принципе, можно. Оружие и снаряжение есть, продуктов с собой дам, но не слишком много.
— Мы тоже кое-что оставим. На первое время хватит, а дальше подвезут.
Оговариваем с ним пароли и условные обозначения. Тут я ничего из головы не выдумывал, а, вытащив составленный для меня связистами список, шпарю прямо оттуда. По ходу разговора начинаю замечать изменение отношения корреспондента. Он уже не отвечает односложно, ответы становятся более конкретными и развернутыми. Хм, с чего бы это?
Пользуясь ситуацией, подробно выясняю у него про дальнейшую дорогу. Ответ, откровенно говоря, меня не очень порадовал.
— Есть еще пара деревень. Когда мои ребята их проезжали, целые были. Связи никакой с ними и тогда не было, а что сейчас там происходит — одному богу ведомо.
Вот это называется — порадовал! Ладно, скоро Гадалка подъехать должна, надо будет у нее поспрашивать. Она-то по тем местам позже проезжала, что-то наверняка подсказать может.
Но возвратившийся назад наш водитель пояснил, что в целях экономии топлива никуда она не поедет, а будет ждать нас на своем месте. Ну… в целом-то верно, хотя я предпочел бы ее перед глазами иметь.
На КПМ мы оставляем еще один пулемет вместо уничтоженного нами при штурме. На крышу, в ту самую башенку, затаскиваем «АГС». Тот еще подарочек будет для любых незваных гостей. Оставляем два ящика гранат. По местным реалиям — аргумент почти непрошибаемый. Навряд ли у уцелевших бандитов хватит сил, чтобы захватить обратно отбитый у них объект. За два часа насыпали полсотни мешков с землей и затащили наверх. Выложили из них более-менее приличное укрепление. Можно бы и больше, да, боюсь, крыша не выдержит.
Ну, наконец, все!
А дело-то уже к вечеру…
Ну и что прикажете делать? Ехать вперед? И искать там ночлег? Или здесь заночуем? Часа три-четыре светлого времени у нас есть, это, как ни верти, километров тридцать проехать можно.
Ладно, решено — едем!
Прощаемся с остающимися ребятами, хлопаем друг друга по плечам и рассаживаемся по машинам. Уходит вперед головная походная застава.
Сколько раз за свою жизнь я уже вот так прощался с остающимися или уходящими куда-то ребятами? Жали друг другу руки, хлопали по плечам и обещали скорую встречу. И многих ли из них удалось вновь повстречать?
Свернет не в ту сторону водитель.
Продерет глаза от дремы сонный боевик в засаде.
И все.
И никакой встречи уже не будет.
А ты будешь выходить на границу блокпоста, смотреть вдаль и спрашивать у проезжающих новости, втайне надеясь услышать там знакомую фамилию. Новости тоже бывают разными. Какие-то из них можно пропустить мимо ушей, позубоскалив на эту тему с сослуживцами. А вот после других ты будешь сидеть вечером в блиндаже и, разливая водку по кружкам, косить взглядом на одну, накрытую куском черного хлеба…
Проехав по узкой, местами частично заваленной упавшими деревьями, дороге, мы наконец выбрались на что-то более-менее приличное. Во всяком случае, скорость тут же прибавили. И уже через пару километров с головной машины пришел сигнал — кто-то замечен на дороге.
Надо полагать, нас встречает Гадалка.
Так и оказалось.
Сама она сидит на поваленном дереве, почти сливаясь с окружающей растительностью. В стоящей рядом «буханке» за рулем восседает мрачного вида мужик, заросший седоватой щетиной.
Наш «Мамонт» останавливается около них.
Водитель «буханки» оценивающе осматривает монстромобиль и уважительно цокает языком. Врубился дядя в тему!
Галина легко поднимается на ноги.
— А вот и мы! — спрыгиваю на землю. — Поди, заждались нас уже?
— Ничего. Зато подремала немного.
— А что там дальше по дороге будет? Вы же с той стороны ехали?
— Отчасти. В ту деревню, что дальше от нас, мы заезжали. Там люди делом занятые, у них сейчас сельхозработы полным ходом идут. Они нам и рассказали, что слышали где-то на дороге выстрелы. Не ружейные, здесь народ в этом хорошо разбирается. Вот мы в следующую деревню и не совались, объехали стороной.
— Есть объезд?
— Есть. Только тропка там узкая, грузовики не пройдут.
— Да… значит, хотим мы того или нет, ехать придется прямо?
— Можно часть машин отправить тропой, они обойдут деревню с фланга и выйдут к ней с противоположной стороны. Как раз в тылу и окажутся. Мало ли… Кто его знает, что это за выстрелы такие были?
— Своих товарищей найти хотите?
— Нет. Я видела у бандитов их машину, так что ребят в живых, скорее всего, уже нет…
Блин! Вот что мучило меня добрую половину дня!
Трофейная машина уиновцев! Ее не было на КПМ!
— Есть объезд?
— Есть. Только тропка там узкая, грузовики не пройдут.
— Да… значит, хотим мы того или нет, ехать придется прямо?
— Можно часть машин отправить тропой, они обойдут деревню с фланга и выйдут к ней с противоположной стороны. Как раз в тылу и окажутся. Мало ли… Кто его знает, что это за выстрелы такие были?
— Своих товарищей найти хотите?
— Нет. Я видела у бандитов их машину, так что ребят в живых, скорее всего, уже нет…
Блин! Вот что мучило меня добрую половину дня!
Трофейная машина уиновцев! Ее не было на КПМ!
А я-то тоже хорош… не врубился в это сразу…
— Так, ребята, слушаем сюда!
Коротко поясняю смысл своих слов.
Потеряшка хмурится.
— Ты думаешь, командир, они сюда рванули?
— Ты сам КПМ осматривал, видел, сколько там народу размещалось. И где они все? Точно не в нашу сторону поехали. Могли и сюда.
— Не сходится, — покачав головой, отвечает мне Галина. — Стрельбу слышали три-четыре дня назад. Они могли тут бывать, это так. Поехать сюда еще раз — такое тоже вполне возможно. Но не факт, что и сейчас они здесь. На дороге были еще развилки, не исключено, что свернули туда.
После короткого совещания вперед уходят три машины. «Буханка» Гадалки, один «Мамонт» и один «уазик». Их задача — заблокировать дорогу и не дать бандюкам возможности удрать в ту сторону. Судя по карте, тут никаких ответвлений в стороны нет, сворачивать некуда. Если только пешком да по лесу.
А наша колонна, выдвинув в голову бронетранспортер, медленно двинулась вперед. Мы выждали час. Этого времени должно было хватить, чтобы ушедшие в лес машины успели добраться к своей позиции.
Под колесами медленно уползает назад пыльная дорога. Уже скоро начнет смеркаться, надо успеть до темноты!
Смотрю на карту. Еще километр…
Какие-то запахи… Что это?
Горелым пахнет?
Похоже…
— Ребята! Прибавили скорости!
Черт с нею, со скрытностью!
Поздно…
Дома уже догорали…
Судя по всему, основное действие развернулось здесь утром. Тогда мы еще готовились к нападению.
Боя не было. Да и кому здесь было воевать? На всю деревню тут нашлось шестеро мужчин. И только один из них был с оружием. В дорожной пыли, рядом с его телом, лежала магазинка тридцать второго калибра. Рядом валялись две стреляные гильзы. Успел-таки мужик пальнуть пару раз. А вот попал или нет… Хотелось надеяться, что попал — местное население косоглазием и криворукостью отнюдь не страдало.
— Сколько домов уцелело? — ни к кому конкретно не обращаясь, спрашиваю я.
— Два… только стены закоптились. Не дошел до них огонь.
— Живые?
— Никого…
Черный жирный пепел лежит здесь везде. Остатки домов, тела людей — все закутано черным саваном. От наших шагов вверх вздымаются небольшие пепельные облачка. Через некоторое время мне кажется, что и на зубах уже скрипит сажа.
— Командир!
Это Гадалка.
— Что такое?
— Есть след. Пеший. Несколько человек прошло вон туда, — она указывает рукой.
Срывая с плеч оружие, поднимая пепельные вихри, мы все бежим в указанную ею сторону. Только бы успеть!
Наверное, их отвели сюда тогда, когда деревня еще не горела.
Ни у кого из женщин не было на одежде пепельных следов.
Как долго они после этого прожили?
Не знаю…
Их насиловали всем скопом, надо полагать, бандиты не раз передавали свои жертвы из рук в руки.
Потом добили… большинство выстрелами, а одну девушку отчего-то забили прикладами. Что уж она им такого сотворила?
Оборачиваюсь на звук.
На траве, возле тела молоденькой девушки, сидит Галина. Снайпер гладит своей рукой ее тонкую руку. Да это совсем еще девчонка, ей на вид лет пятнадцать.
Подхожу ближе.
— Она умерла не так давно, — глухо говорит Гадалка. — Ей стреляли в спину, но малость не рассчитали. Видишь?
И она приподнимает руку лежащей.
— Трупное окоченение еще не наступило. А это значит, что она умерла совсем недавно. Если бы мы не ждали…
— Да… но кто мог знать?
— С такими ранениями долго не живут.
Не сразу до меня доходит смысл ее слов.
— Ты хочешь сказать…
— Они где-то рядом.
Бегом несусь к ближайшей машине. Рация включена — хорошо!
— Носорог-2 — Каа!
— В канале!
— Обстановка?
— Тихо.
— Боевая готовность!
Рассыпаемся по округе.
Следы… где же они?
«Буханку» уиновцев мы нашли через час. Видимо, обостренное чутье подсказало бандитам наличие погони. А может быть, наша засада чем-то себя выдала. Не знаю… во всяком случае, машину они бросили и ломанулись в лес.
— Движок теплый еще, — трогает капот Потеряшка. — Далеко уйти не могли.
Передо мною выбор. Искать в лесу бандюков? Тогда мы опоздаем к основной встрече. Да и не факт, что все из нас туда попадут — бандюки вооружены и дорого отдадут свои жизни. Что будет с людьми, которые сейчас идут нам навстречу? Что будет с теми, кто ждет нас сейчас среди радиоактивных развалин Печоры? Сколько из них этой встречи не дождется? Бандиты уходят, нам они не опасны. Но есть и другие люди, те, кто не может дать им должный отпор. Неужели их жизнь менее ценна, чем жизнь тех, к кому мы везем наши запасы?
— Товарищ майор!
Галина.
— Да?
— Пусть колонна следует дальше. Передайте водителю моей машины, чтобы ждал меня здесь. Он поймет.
— А…
— Я вас догоню. Дальше все чисто, и моя помощь вам больше не понадобится.
Не успеваю еще сообразить хоть что-нибудь, как сбоку подходит Потеряшка.
— Вместе? — вопросительно смотрит он на Галину.
Та вместо ответа поворачивается ко мне.
— Не возражаю, — киваю я.
— Потеряшка, ты и сам не пацан, должен все понимать… — смотрит она уже на него.
— Не надо. В курсе делов, — отвечает тот.
— Второй номер? Соло?
— Второй.
— Мы готовы, товарищ майор, — снова оборачивается Галина ко мне.
Галина ли?
Нет.
Теперь я понимаю, что тогда хотел сказать мне Рогозин. Передо мной стоит Гадалка. И в ее красивых глазах я абсолютно точно читаю приговор всем тем, кто сейчас убегает от нас по густому лесу. Они еще могут бежать, материться и щелкать затворами, видя угрозу в каждом шевелении листвы. Но все эти бандиты уже мертвы. Только сами этого еще не осознали до конца. Мне становится ясно, что же чувствовали те самые снайперши перед своей смертью. Наверное, это жуткое ощущение — понимать, что все твои потуги, как бы они ни были сильны, не могут ни на минуту оттянуть страшную развязку.
— Ну… с богом, ребята! — отступаю в сторону, освобождая им проход.
Гадалка лезет в подсумок и вытаскивает оттуда запасной магазин к винтовке. Я вижу пули, головки которых имеют темно-серый цвет. Это те самые… память услужливо показывает мне зияющие раны на спине бандита в башенке.
Сухо щелкнув фиксатором, встает на место магазин.
Не произнеся больше ни слова, снайперы уходят в сторону леса.
Оборачиваюсь к бойцам.
— Ну, куда ждем? Яму приготовьте, надо женщин похоронить.
Спустя час наши машины отъезжают от невысокой насыпи. Имен погибших мы не знаем, и поэтому на вкопанном в землю кресте их нет. Но мы помним… Помним все. Сгоревшие дома и покрытую черным пеплом землю. Трупы погибших и горящие надеждой глаза еще живых. Мы слышим их голоса и видим идущую по пыльной дороге колонну. И идем к ним навстречу…