— Алена гениально работала, — качала головой Мила, — у нее практически не случалось проколов, вот у меня пару раз бывали.
— Какие? — насторожился я.
Мила начала перекладывать на столе бумаги.
— Иногда начнешь договариваться, думаешь, все в порядке, отправишь человека, тот потратится, купит товар, привезет за три моря, и бац, не подходит. Либо внешний вид испорчен, либо фирма не та… да мало ли что бывает.
— И что делают потом «экономические» туристы?
Мила махнула рукой:
— Меня убивают, один даже в суд подал, впрочем, его можно понять! Ехал, тащил, и фиг вышел, да еще деньги в Москве выбросил на абсолютно бесполезные вещи. Хотя я на самом деле не виновата, и все клиенты перед отъездом подписывают контракт, где черным по белому написано: «Фирма „Злата“ не несет ответственности в случае несостоявшейся сделки».
У меня неожиданно вспотели ладони.
— Скажите, с Аленой тоже случались подобные казусы?
— Очень редко.
— Можете назвать фамилии и адреса недовольных ею клиентов?
Мила удивилась:
— В общем-то да, только зачем это вам?
— Очень надо.
— Извините, я не имею права разглашать служебную информацию, — твердо ответила девушка.
Я вытащил удостоверение.
— Вы из милиции, — протянула Мила, — а-а-а, значит, не клиент!
В ее голосе послышалось глубокое разочарование и легкое раздражение.
— Я не имею никакого отношения к государственным правоохранительным органам, — быстро сказал я, видя, как она мгновенно нахмурилась, словно летнее небо в душный полдень.
— Но тут написано…
— А вы внимательно прочитайте.
— Частный детектив, — провозгласила Мила. — Ой, вы как этот, ну, такой, с усами… Эркюль Пуаро!
— В общем, да, но он был намного старше, сантиметров на сорок короче и родом из Бельгии.
— И зачем вам адреса?
Я оперся локтями на стол.
— Милочка, меня наняли родственники Шергиной, чтобы найти убийцу Алены.
Девица стала пунцовой, на висках у нее проступили капельки пота.
— Убийцу?! Да вы что! Алена погибла в автокатастрофе, пьяная села за руль и не справилась с управлением.
— И кто вам это сказал?
— Олег Пантелеевич, вице-президент, велел не болтать, а клиентам говорить, что Алена уволилась, — растерянно пробормотала Мила.
— Вы дружили с ней?
Мила покачала головой:
— Нет, просто мы сидели в одной комнате, общались лишь по работе, она была отличным специалистом. Я про нее вообще ничего не знала, Шергина про свою личную жизнь не рассказывала. Замужем она не была, детей не имела, это, пожалуй, все, что я знаю. Ей звонили сюда кавалеры, но Алена очень быстро сворачивала разговор, впрочем, я, если могла, сразу выходила, когда понимала, что речь идет не о работе. Она лишь один раз чуть-чуть душу приоткрыла.
— Когда?
— Да недели за две до смерти, — пояснила Мила, — телефон у нее зазвонил…
Мила сразу смекнула, что у коллеги какой-то неприятный разговор, и выскользнула в коридор. Когда она вернулась, Шергина стояла у открытого окна с сигаретой.
— Извини, — быстро сказала она, — холод напустила. Вот сволочь!
— Кто? — осторожно поинтересовалась Мила. — Очередной клиент?
— Да нет, — скривилась Алена, — Андрей Лазуткин, хахаль мой. Прикинь, вчера ходили в ресторан, и ничего, а сейчас позвонил и заявил: извини, дорогая, полюбил другую. Представь, по телефону! Сволочь!
— Наплюй, — посоветовала Мила, — зачем тебе такой кадр?
Алена выбросила на улицу окурок и с треском захлопнула раму.
— Да я и не собиралась за него замуж, нужен он мне больно! Слюнтяй! Так просто время проводила, исключительно из-за постели, вот там с ним хорошо, а стоит одеться… Только меня никогда не бросали, я сама выбирала момент, когда нужно избавиться от любовника, и Андрей сильно ошибается, полагая, что может вышвырнуть меня, словно ненужную бумажку. Нет, я его сначала верну, а потом сама выгоню.
— Охота тебе возиться, — покачала головой Мила, — не проще ли другого завести?
Алена села на место.
— Мне надо Андрею хвост прищемить. Да и никого другого пока на примете нет.
— А Пыжиков? — оживилась Мила. — Он сюда только из-за тебя приходит.
— Кретин, — отрезала Алена, — нет, сначала с Лазуткиным разберусь.
Все, больше они на личные темы не разговаривали. Правда, Мила попыталась на следующее утро вновь завести разговор об Андрее, но Алена не пошла на контакт.
— Вы дадите мне координаты недовольных ею клиентов?
Мила включила компьютер.
— Значит, так, пишите: Дюкин Мирон Сергеевич, потом Елистратова Наталия Федоровна и Колпаков Олег Анатольевич.
— Что у них стряслось, не знаете?
Мила стала наматывать на указательный палец прядку волос.
— Точно не скажу. Дюкин вроде на каких-то медалях погорел, у Колпакова с фото казус вышел, точно не знаю, он с Аленой шептался, когда я вошла, но он себя прилично вел. Услышала только, как Алена сказала: «Ладно, новые снимки недолго сделать».
— Хорошо говорить, — взвился Олег, — а мне время и деньги опять тратить.
— Ну так никто не виноват, что так вышло, — начала было Алена, но потом увидела входящую Милу и замолчала.
Мила не удивилась, в «Злате» не принято лезть в чужие дела.
А вот Елистратова! Та просто всю контору на уши поставила, пообещала бандитов наслать! Деньги назад требовала от Алены, да так грубо…
Я поблагодарил Милу, дошел до рецепшен и воспользовался телефоном. Секретарша не соврала, она не проявила никакого интереса к разговору, печатала какие-то бумаги, уткнувшись в компьютер.
— Хорошо, — велела Нора, — сначала поезжай к этой Елистратовой, сдается мне, что автор всех затей с кислотой, пакетом молока и газом женщина.
Я не стал спорить с хозяйкой, хотя придерживался совсем иного мнения. На жестокое преступление вряд ли способна хрупкая дама, тут явно замешан мужик.
Глава 13
Елистратовой не было дома, за закрытой дверью лаяла собака. Телефон, номер которого она дала сотрудникам «Златы», оказался мобильным. И я все время слышал одну и ту же фразу из трубки: «Абонент находится вне зоны действия сети, попробуйте позвонить позже».
Впрочем, ни у Дюкина, ни у Колпакова никто тоже не спешил ответить на мой звонок. Очевидно, они находились на работе и связываться с ними надо вечером.
Я приехал домой, отчитался перед Элеонорой, покормил Филимона «Докторской» колбасой и выбросил свои домашние тапки, вероломно описанные Василием. Потом вспомнил добрый совет, данный парнем с бриллиантовой сережкой, взял блюдечко с «Вискас» и, поставив его возле ботиночницы, позвал:
— Кис-кис-кис.
«Диверсант» лениво вылез в коридор.
— Иди, Василий, — лицемерно сказал я, — угощайся, мой ангел.
Кот сел около блюдечка и начал брезгливо обнюхивать малоаппетитное с виду содержимое.
Я постучался в дверь к Миранде:
— Ты уже дома?
— Угу, — ответила девочка, — зачем я тебе понадобилась?
Услыхав про поход в гости, она скривилась:
— Ненавижу шляться к бабкам! Настькина мать меня терпеть не может! Прикинь, на Новый год к ней отправили. — В голосе Миранды зазвучала обида. — Настька в кабак подалась, а меня к Соньке!
— Сонька — это кто? — решил уточнить я.
— Мать Настькина.
— Твоя бабушка?
— Ну вроде, — хмыкнула Миранда, — тетя-крокодил, у нее люди собрались, за стол сели и меня устроили. Правда, сначала Сонька мою тарелку на кухне оставила, только я ее принесла и со всеми осталась. Так она на меня все глазами зыркала, а едва куранты пробили, заявила: «Детям спать пора, ступай, Маша, незачем со взрослыми толкаться».
— Ты разве Маша?
— Нет, конечно, но Сонька говорит, что Миранда — это не имя, а собачья кличка. Я, естественно, в кровать не пошла, протянула руку к икре, хотела бутерброд намазать, а Сонька схватила меня и как зашипит: «А ну не трогай, это для гостей».
Я покачал головой. Да уж, любящая бабушка, приятная старушка, обожающая внучку.
— Твоя Соня в молодости, случайно, не в тюрьме работала?
Миранда захихикала:
— Клево придумал. Нет, русский язык в школе преподавала. Чуть что, орет: «Пушкина надо читать, там есть ответы на все вопросы». Я ее, правда, спросила: «А что ваш Пушкин советовал делать, если комп все время виснет?»
— Наверное, твоя бабушка разозлилась?
Миранда довольно прищурилась:
— Чуть не лопнула. Сначала синяя стояла, а потом как взвизгнет: «Тебя надо изолировать от общества!»
— Не обращай внимания, пожилые люди часто нетерпимы.
Неожиданно Миранда спокойно ответила:
— Старость — не повод для хамства.
Я изумился, девочка-то вовсе не глупа.
— Ты уж извини, но придется тебе сходить к моей матери, очень прошу!
Неожиданно Миранда спокойно ответила:
— Старость — не повод для хамства.
Я изумился, девочка-то вовсе не глупа.
— Ты уж извини, но придется тебе сходить к моей матери, очень прошу!
— Ради тебя я готова на все, — с жаром заявила Миранда.
— Вот и здорово, одевайся, только сделай одолжение, надень платье.
— Без проблем, — кивнула Миранда.
Успокоенный, я отправился в свою комнату, влез в смокинг, причесался и вновь пошел к Миранде.
— Иду, — ответила девочка и распахнула дверь.
Я онемел. Миранда натянула ярко-красный футляр из материала, похожего на бархат. Очень узкое вверху, внизу платье просто превращалось во вторую кожу, поэтому модельер, придумавший фасон, предусмотрел разрез от пояса до пола. Миранда стояла чуть боком, выставив вперед ногу. Такую позу частенько избирают манекенщицы, чтобы смотреться особенно соблазнительно. Я невольно опустил глаза вниз. Так вот почему девочка кажется неожиданно высокой. Она надела босоножки, состоящие из узенького ремешка и бесконечного каблука. Но нижняя часть наряда выглядела вполне прилично по сравнению с верхней. Ни рукавов, ни плеч у платьишка не было, оно заканчивалось корсажем, из которого вываливалась неожиданно большая грудь странного цвета. Очевидно, Миранда, как дамы девятнадцатого века, напудрила декольте. На правом плече у нее блестела татуировка: красно-зеленый дракон с разинутой пастью, левое обвивал растительный орнамент. Но самая невероятная метаморфоза случилась с головой. Лицо покрывал густой слой тонального крема, глаза щетинились слишком черными ресницами, веки стали сине-зелеными, и издали казалось, что ребенку кто-то наставил «фонарей», брови превратились в прямые линии, бегущие от переносицы к вискам. Волосы Миранда начесала, уложила в «башню», а сверху воткнула птичку, сделанную из бисера. Во времена моего детства подобными украшали новогодние елки. В результате всех предпринятых усилий вполне симпатичная девочка стала выглядеть, как потрепанная вокзальная проститутка лет двадцати.
— Готова, только сумочку возьму, — прочирикала страшно довольная дурочка.
Я наконец обрел дар речи:
— Прости, дорогая, нет ли в твоем гардеробе чего-нибудь другого?
— О чем ты? — удивилась Миранда. — Знаешь, сколько стоит это платье и туфли? Вообще говоря, они не мои, а Настькины.
— Замечательно красивые, вижу, — быстро сказал я, — но лучше надеть простую белую кофточку, черную юбочку, смыть макияж, а из волос сделать хвостик.
Пару мгновений Миранда смотрела на меня, не моргая сине-зелеными веками. Потом надула намазанные ярко-красной помадой губки.
— Тогда отправляйся без меня, я уродкой не поеду! Да кто сейчас ходит в белой кофточке? Ваня! Ты отстал от моды!
Я тяжело вздохнул и описал Миранде ситуацию, в которую попал. Девочка возмутилась:
— Ну и сволочи! Ты же старый!
Я кивнул:
— Конечно, только Николетта в гневе, сделай милость, помоги мне.
Неожиданно Миранда оживилась:
— Здорово!
— Чего же хорошего?
— Я собираюсь после школы идти на актерский, я талантливая, ты не волнуйся, такую пусеньку изображу. У нас в классе есть Ленка Мостова, от нее все учителя тащатся, знаю, что твоей матери надо.
— Отлично, — обрадовался я, — ступай переодеваться.
— Но у меня только джинсы!
Я взглянул на часы:
— Вот что, поедешь прямо так, возле дома Николетты огромный универмаг, найдем тебе подходящий наряд, только умой лицо.
В торговом зале мы произвели фурор. Когда Миранда, семеня ногами в босоножках, шла сквозь толпу, народ застывал. Хорошо еще, что девочка накинула на себя коротенькую дубленочку и ополоснула мордочку. Когда мы наконец добрались до нужного прилавка, моя спутница вздохнула:
— Что-то холодно!
— Еще бы! Почему ты поехала в босоножках? Надо было сапожки надеть!
— У меня только кроссовки, — возразила Миранда, — прикинь, как они подходят к этому платью.
Я хотел было сказать, что девочка ее возраста, одетая холодным февральским вечером в вызывающе обтягивающий наряд для коктейля и обутая в пляжные босоножки, выглядит еще более глупо, но сдержался. В конце концов, ребенок не виноват. Где ему было набраться хороших манер и воспитать вкус? Похоже, бабушка более чем специфическая личность, матери совершенно наплевать на дочь, а с отцом Миранда, скорей всего, и незнакома.
В отделе, где торговали готовым платьем, скучали две продавщицы, не слишком-то оживившиеся при виде нас.
— Мне надо, чтобы эта девочка выглядела, как ребенок двенадцати лет, — попросил я.
Одна из девушек лениво спросила:
— Размер?
Миранда сняла дубленку. Торговки сначала вытаращили глаза. Потом одна растерянно сказала:
— Кажется, сороковой, как думаешь, Катька?
— Нет, Светка, — ответила вторая, — по плечам пройдет, а в груди застрянет, у нее же размер четвертый, не меньше.
— Боюсь, ничего не подберем, — повернулась ко мне Катерина, — нестандартная фигура, плечи мелкие, бюст крупный. Только на заказ, или по бутикам ищите!
— Да у меня груди-то нет, — сообщила Миранда и щелкнула себя по выпирающим окружностям, — это лифчик такой, с силиконовыми вставками!
Продавщицы переглянулись и принялись носить наряды. На десятом я приуныл.
— Разве это детское?
— Сейчас так шьют, — пожала плечами Света, — как для взрослых, только маленького размера.
— Понимаете, я хотел нечто вроде пионерской формы — простая юбочка плиссе, белая кофточка…
— Вряд ли такое найдете, — покачала головой Света, — купите ей джинсы.
— Знаете что! — воскликнула Катя. — Ступайте на первый этаж, у лифта налево, магазин «Интим», там точно есть то, что вам нужно.
— Вы уверены? — переспросил я, удивленный в душе, что отдел, торгующий детской одеждой, носит столь странное название.
— Идите-идите, — велела Света, — только туда, Катюха права.
Мы проделали обратный путь, нашли павильончик с зашторенной дверью, вошли внутрь, и я обомлел. На полках лежали гуттаперчевые фаллосы, у стены стояла резиновая кукла с вульгарно разинутым ртом, везде развешаны плетки, ошейники и белье из кожи. Все ясно — дурно воспитанные продавщицы, решив поиздеваться над невыгодными покупателями, отправили нас в секс-шоп.
— Пошли, — велел я Миранде, — мы не туда попали.
— Туда-туда, — выскочил из-за прилавка паренек с бейджиком «Консультант Виктор», — не стесняйтесь, говорите, что вам нужно.
— Нет-нет, мы явно не к вам, мне хотелось приобрести одежду для девочки, типа пионерской формы.
— Пожалуйста, — заявил Виктор и выбросил на прилавок темно-синюю плиссированную юбочку и простую белую блузку.
Я изумился:
— Ну надо же! Это то, что нужно.
— Я сказал вам, у меня все есть, — улыбнулся парень, — еще гольфы, туфельки и галстук, думаете, вы один такой любитель?
— Галстук — это лишнее, — пробормотал я, глядя, как Миранда, путаясь в платье, идет в примерочную.
— Многим нравится, — усмехнулся Виктор, — возьмите тогда капроновые бантики, тоже прикольно получается.
Спустя полчаса Миранда стала выглядеть так, как смотрелись мои одноклассницы на седьмом году обучения.
Виктор ловко запаковал красное платье и босоножки, отдал мне пакет и, подмигнув, сказал:
— Завидую, она очаровательна.
— Это совсем не то, что вы подумали! Девочка — дочь моей знакомой!
— Конечно-конечно, — закивал торговец, — удачного вечера и не спокойной ночи.
С тяжелым сердцем я вышел из секс-шопа, вот уж не предполагал, что самую обычную одежду для маленькой девочки можно купить лишь в отделе для извращенцев!
Николетта сама распахнула дверь и грозно сдвинула брови:
— Ну?
Я подтолкнул Миранду. Девочка боком втиснулась в прихожую и пролепетала:
— Здравствуйте, тетя Николетта.
Потом она сняла дубленку.
— Да ей лет двенадцать! — подскочила маменька.
— Мне скоро исполнится тринадцать, — прошептала маленькая актриса и опустила вниз нахальные глазки.
— Ступай помой руки, — велела Николетта.
Миранда покорно пошла в ванную.
— Ну что за люди! — злилась маменька. — Весь вечер мне намеки делают, сейчас увидят и замолчат. Какие мерзавцы! Маленький ребенок! Знаешь, Ваня, что мне рассказали?
— И что же?
— Будто ты привел в салон к Валерию абсолютно невероятное существо, вокзальную малолетнюю «прости господи», велел превратить ее в блондинку, а потом завалил на диван в холле и принялся целовать и раздевать!!!
— Даже обидно, что ты поверила в такую глупость, — возмутился я, — если не секрет, кто автор информации?
— Первой позвонила Вика Хогарт, а потом уж остальные телефон оборвали, — сердилась Николетта. — Ну ладно, сейчас они вас увидят и заткнутся! Ступай в гостиную.