Люди молча стоят у ограждения и смотрят.
Варивикки же в тот момент, когда на Пэллан свалился кусок раскаленного металла, готовились к войне с соседями. Эта раса называла себя аштаргами. Наши предки на Варвве приняли падение метеорита, этот космический несчастный случай, за провокацию аштаргов. За обходной маневр, за удар с фланга. И с радостью ответили. Аштарги, как выяснилось, тоже давно подумывали о маленькой победоносной войне. Вот так и получилось, что сначала спасательный караван послать не успели, а потом стало уже и некому.
Через сто лет после того, как были созданы Подземные Приюты, нам удалось набрать достаточное количество ресурсов на создание более эффективной противометеоритной системы. Генераторы были установлены на трех спутниках Пэллан – Ану, Баазе и Тускаре – таким образом, чтобы при первых признаках опасности укутать нашу планету тонким, но непробиваемым плащом силового поля. За время своего существования барьер автоматически сработал четыре раза. Трижды причиной послужили небольшие метеориты, путь которых на этом и закончился, а в хрониках появились восторженные записи. В четвертый раз на барьер налетел корабль космического торговца, о котором я уже упоминал. Именно благодаря этому щиту, делавшему вторжение на Пэллан весьма трудоемким, если не невозможным делом, ребята из Орионского Альянса говорили с нами отменно вежливо. Мы никогда особенно не стремились в космос. В отличие от рас, появившихся эволюционным путем, нас не томило желание узнать, а что же там, на далеких звездах. Мы знали, что там все так же, как и здесь, – и бывает даже хуже.
Так что, я считаю, деньги и ресурсы, пошедшие на создание спутниковых генераторов, все же были потрачены не зря. А про Подземные Приюты люди последнее время как-то подзабыли. Краем уха я слышал дискуссию насчет того, чтобы прикрыть их. Мы поверили в свою безопасность, гарантированную пеленой силового поля, и успокоились.
Я спускался вниз со странным чувством; у меня словно комок стоял в горле. Мне предстояло прикоснуться к тому, что было создано предками, пусть не такими уж далекими – Подземным Приютам было не больше трехсот лет. Людьми, отделенными от нас непроницаемой стеной времени, которые думали почти так же, как мы, ходили по нашей земле и так же заботились о себе и о ней. Никакой поход в музей не сравнится с этим.
И уж конечно, в музеях не встретишь тараканов размером с мотоцикл и с клешнями как бензопилы.
Они атаковали не сразу. Они дали нам миновать склад и углубиться в жилой сектор Приюта Вельчера. Они хотели отрезать нас от выхода и уничтожить. И если бы мы не прихватили с собой кое-что от крыс, им бы это удалось. Увидев огромную тушу, покрытую рыжими щетинками, я даже не испугался. Я очень удивился. И если бы Орузоси не закричал: «К бою!» – меня бы съели, пока я удивлялся. Туша проворно двинулась на меня, а я вскинул пиэрсу и отстрелил ему башку. Таракан сделал еще несколько шагов и рухнул на пол, подергивая ножками. Я улыбнулся, обернулся и увидел распахнутую дверь. За ней находился огромный зал. Возможно, в нем планировали крутить кино для развлечения беженцев или же проводить общие собрания.
Зал кишел тараканами. Казалось, стены и потолок обили рыже-бурой мохнатой тканью, и длинные ворсинки подрагивали от ветра. Самые любопытные высунули свои огромные, размером с мяч для сансы, головы в дверь и поводили длинными антеннами. Одна из голов потянулась к Кервину. Тот схватился за антенну и резким рывком сломал ее.
– Назад! – крикнул Орузоси.
Мы бросились бежать, а тараканы – за нами. По размерам они не превосходили человека и прекрасно маневрировали в коридорах, на людей же и рассчитанных. Метров через двадцать стало ясно, что далеко мы так не убежим. Коридоры, надо отметить, шли мягким зигзагом, каждый отрезок которого не превышал двадцати метров, и это тоже было нам на руку. Мы с Кервином, не сговариваясь, стали мочить этих тварей. Мы с ним часто играли вместе в сансу, и у нас все было уже отработано. Пока Кервин, высовываясь из-за угла, хлестал тараканов отломанной антенной по жвалам, я наводил пиэрсу и выставлял режим «огненного шара», максимальную мощность. Потом я стрелял, и пока огненная волна несла ошметки хитина в одну сторону, мы успевали пробежать метров сто в другую. Вскоре нашу тактику подхватили и Анша с Орузоси. Девушка подняла обгорелую ногу одного из тараканов, и дело пошло веселее. Увидев, как она ловко крутится, размахивая этой ногой, я наконец поверил, что она занималась борьбой на шестах (Анша рассказала об этом своем увлечении, когда мы сидели в кафе).
Мы ворвались в осушенный бассейн, наполнили его до половины трупами этих тварей, выбежали каким-то боковым коридором, миновали молчаливую и холодную компрессорную, и я уже совсем собрался спросить Орузоси, куда мы, собственно, бежим. Вход, через который мы попали в Подземный Приют Вельчера, находился совсем в другой стороне. Тут я увидел двери очень большого лифта – точнее его будет назвать грузовым, наверное. Орузоси жал на кнопку вызова, как неудачливый клиент жмет на кнопку возврата карточки в зажевавшем ее банкомате. Я срезал еще пару тараканов. Над дверями лифта вспыхнула красная лампочка, и они открылись. Мы радостно ввалились внутрь.
Тараканы – за нами.
Я переставил пиэрсу на ближний бой, и дальше у меня в памяти все смешалось. Сухой треск ноги, которой Анша охаживала тараканов, руки Орузоси, торопливо жмущие на клавиши вмонтированной в стену панели, и воинственные вопли Кервина. Вскоре мы остались на усеянном обломками хитина поле боя. Капсулу тряхнуло, и я в первый раз подумал о том, что мы ведь куда-то движемся. Не успели мы отереть слизь с рук и перекинуться парой слов, как лифт остановился.
– Где мы? – спросил я.
Орузоси не успел ответить. Створки дверей разъехались, и за ними обнаружились все те же темно-оранжевые морды со жвалами, которые (жвала, а не морды) рефлекторно задергались, увидев нас. Увидели тараканы нас, конечно, при помощи имевшихся на этих мордах глаз. О Двуликая, как это тяжело – писать книгу!
– Да сколько же вас здесь, – пробормотал я и дал залп от бедра.
Орузоси снова застучал по клавишам, двери начали закрываться, но тут одна из тварей исхитрилась, просунула внутрь клешню и со всей дури треснула по панели. Двери захлопнулись, свет погас. Механизм лифта взвыл от перегрузки, когда капсула помчалась неизвестно куда. У меня заложило уши. На очередном резком повороте мы попадали на пол и друг на друга. Я, к сожалению, упал слишком далеко от Анши, да и было слишком темно, чтобы быть в чем-то уверенным, но я, тем не менее, уверен – она упала на Орузоси весьма грациозно и непринужденно. Перед нами, сопляками, он имел неоценимое преимущество – возраст и опыт. Наверное, он даже знал, о чем нужно разговаривать с девушками. Не то чтобы я этого не умел, но я как-то больше по профессиональным темам – биоинженерия там, три способа развернуться в шкуродернике и все такое. А есть люди, и я сам знаком с некоторыми из них, которые изящно и просто умеют часами разговаривать о всяких разностях, не утомляя собеседника. Должен признаться, что я так и не постиг эту науку.
Капсула резко дернулась. Мы все впечатались лбами в стенку. Лифт снова тронулся с места, но на этот раз как-то неуверенно. Отдуваясь и взбрыкивая, капсула прошла еще километров пять и остановилась. Подождав немного и убедившись, что мотор сдох окончательно, Орузоси сказал:
– Уходим. Что тут нож баюкать?
Он пошуршал, доставая налобник из кармана и укрепляя его на голове. А я и не догадывался, что в карманах комбинезона что-то есть. Я немедленно полез туда, чтобы изучить, чем же я располагаю. Орузоси тем временем включил фонарик. Он аккуратно нажал в трех местах на стене лифта и снял одну из пластин. Мы выбрались наружу. Лучи фонариков перекрещивались на стенах сырого туннеля – везде и всюду, насколько я мог видеть, стены были испещрены многослойными натеками. Они вспыхивали разноцветными искорками в свете фонариков.
– Красота-то какая, – сказала Анша.
Мы прошли немного по туннелю, все больше удаляясь от капсулы. Вдруг механизм лифта издал предостерегающее ворчание. Я дернул Кервина за руку и втащил его в глубокую трещину. Капсула, сияя всеми огнями, с диким визгом пронеслась мимо нас.
– Ух ты, – пробормотал Кервин.
(На самом деле он, конечно, сказал не «ух ты», а пару тех слов, которые не принято писать в книжках.)
Я осторожно выглянул из трещины и увидел два огонька фонариков с другой стороны от монорельса. Орузоси и Анша тоже успели убраться с пути взбесившейся капсулы.– Что нам теперь делать? – спросила Анша.
– Что-что, – пробурчал я. Вспышка веселья истощила меня. – Звать Двуликую. Или Белого ждать. Итог не изменится.
Так звали богов, которых вельче успели придумать себе, когда считали, что остались одни на всей планете.
– Ну, Белый уже с нами, – заметил Кервин, указывая на мой комбинезон.
– Что нам теперь делать? – спросила Анша.
– Что-что, – пробурчал я. Вспышка веселья истощила меня. – Звать Двуликую. Или Белого ждать. Итог не изменится.
Так звали богов, которых вельче успели придумать себе, когда считали, что остались одни на всей планете.
– Ну, Белый уже с нами, – заметил Кервин, указывая на мой комбинезон.
До того, как я угваздал его в глине и каменной крошке, он действительно был белым.
– Авенс, эта твоя шутка не удалась, – сказал Орузоси.
Анша тряхнула головой.
– Ты выведешь нас отсюда, Авенс? – спросила она.
– Да, сразу, как только ты скажешь мне, где находятся «здесь» и «отсюда», – ответил я.
– Я имею в виду, ты найдешь путь обратно к туннелю, где нас чуть не задавило сумасшедшим лифтом? – сказала Анша.
По ее лицу было заметно, что она сдерживается из последних сил.
– А, это без проблем, – кивнул я. – Но я не думаю, что нам от этого будет легче.
– Так, хватит нож баюкать, – сказал Орузоси. – Всем ужинать и спать.
– Ужинать? – удивился Кервин.
– В рюкзаке каждого из вас – запас еды на трое суток.
Некоторое время мы молчали. Был слышен только треск липучек на рюкзаках да взвизгивание молний. Потом запыхтели саморазогревающиеся банки с консервами, а затем каждый из нас зачавкал с громкостью, определяемой собственной деликатностью и воспитанием. За время ползанья по пещерам мне пришлось перепробовать уйму консервов, но должен признать, что эти, из специальной серии, сделанной для сотрудников госбезопасности, были самыми вкусными. Хотя, возможно, причина была в том, что мне еще никогда не доводилось есть консервы после драки с огромными клешнястыми тараканами. В продуктовый набор входило и несколько бутылочек с водой. Я выпил половину одной маленькой бутылочки, хотя с удовольствием выдул бы все четыре, что нашел в рюкзаке. Но воду надо было беречь. Орузоси показал нам, как включается подогрев в комбинезонах. Затем наш командир перегородил вход в грот при помощи переносного генератора силового поля, снял фонарик с потолка и выключил его. Я заснул раньше, чем стал различать оттенки черноты в окружавшей тьме.Проснулся я от каких-то кошмаров, хотя, что мне точно снилось, не помню. Я тихонько пробрался к выходу и выключил генератор. В темноте завозились.
– Куда? – сонно-командирским шепотом спросил Орузоси.
Мне очень хотелось ответить «Нож баюкать», но я сдержался.
– Посижу на пороге, – сказал я. – Если что, буду орать так, что тут мертвые встанут.
Анша хихикнула.
– Не отходи от грота дальше, чем на пятьдесят шагов, – сухо сказал Орузоси.
Я спустился из грота к небольшому подземному озеру, где и присел на поросшем мхом большом валуне. Фонарик пришлось выключить – его свет привлекал летучих мышей, маленьких и противных. Я машинально подумал о том, что, даже когда кончатся консервы, с голоду мы тут не пропадем.
Я знаю, что есть люди, которые ни за что не полезут под землю. Которые придут в ужас от одной перспективы оказаться в полной темноте, под огромными пластами земли. В тишине, наполненной призраками или иными тварями. Но мне всегда нравилось в пещерах. Мне было здесь уютно, как никогда не было в родном доме. Пласты почвы, нависающие надо мной, казалось, защищают меня от всех тех неприятностей, что можно встретить под открытым небом. Я хорошо ориентируюсь под землей и знаю, что, если я не захочу этого, меня здесь никто не сможет найти. Если бы не было точно известно, что варивикки произошли от животных, которые обитали на поверхности планеты, я бы сказал, что я и мои предки произошли от каких-нибудь кротов, в то время как прародителями других людей наверняка были существа вроде бабочек… или же рептилий. Но все равно в глубине души я считаю своими предками подземных жителей. Варивикки представляли собой конгломерат национальностей и рас, слившихся воедино в одном огромном плавильном котле, и весьма возможно, что кто-то из них начал карабкаться по ступенькам эволюционной лестницы именно во мраке пещер. Кто теперь знает? Что же касается призраков, то мне кажется, дело в том, что многие люди вообще боятся тишины. Вот не знаю почему. Что такого они боятся услышать внутри себя до такой степени, что, приехав на пикник в прелестный тихий лес, тут же врубают громкую музыку? Вешают на стенку квартиры радио и никогда не выключают его? Каких собственных призраков они отпугивают таким образом? Или, наоборот, они согласны на все – на компанию любых призраков и чудовищ, лишь бы не оставаться в одиночестве?Я растянулся на камне, любуясь оттенками окружавшей меня тьмы. Увидев свет фонарика – кто-то еще вышел из грота, – я даже немного рассердился. Но, с другой стороны, Кервин ближайшие полчаса был в гроте явно лишним. Не стоило сердиться на него – он проявил деликатность и такт, которого всегда так не хватало мне. Кервин присел рядом. Он поставил фонарик на минимальную мощность, но выключить не решился. Я хотел сказать ему, чтобы он не сажал батарейку, поберег заряд, что свет может привлечь летучих мышей и не только, но подумал о том, что он под землей первый раз. Для новичка Кервин, да и все остальные держались просто великолепно.
– Ну и влипли же мы, – сказал он. – Хотя прикольно, правда?
– Да, – сказал я. – Без тебя меня точно порвали бы.
Довольный Кервин усмехнулся.
– Бардак у них на «Медузе» полный, – сказал он. – Я бы на твоем месте оттуда уволился бы. Сколько эти тараканы народу сожрали, пока из лабораторий просачивались? И все молчком же.
Мысли Кервина во многом перекликались с моими. Преимущества терраформирования в том, что ты твердо знаешь – ни один биологический вид на твоей родной планете никогда не самозарождался. Данных о том, насколько хороши варивикки были в генетике, не сохранилось. Судя по имевшимся описаниям, та цивилизация больше любила играться с железками, чем с цепочками хромосом. Но кое-что наши предки все-таки умели. Как я уже говорил, вельче сохранили знания об основах биоинженерии во время Бесконечной зимы, а потом приумножили их и творчески развили эту отрасль науки. Биоинженерия стала одним из наших козырей при вступлении в Альянс. Согготы оказались редким товаром, на который тут же нашлись охотники. Я слышал о большом правительственном заказе, который разместило на Пэллан королевство Саэдран, – они хотели приобрести «дерево печеней». Этот соггот должен был состоять из кормового ствола и множества печеней с самыми разными комбинациями генокодов, чтобы подойти самым разным пациентам. Насколько мне было известно, контракт был заключен, успешно выполнен, и рекламаций от Саэдрана не поступало. «Медуза» вполне могла взять заказ помельче… и не особо афишировать его. Секретность могла быть условием заказчика, а могла быть вызвана и тем, что у нас, на Пэллан, не очень-то любят всякие военные штуки. А твари, с которыми мы столкнулись, были явно предназначены для убийства. Допустим, думал я, «Медуза» взяла заказ у кого-нибудь из инопланетян. Часть модификантов сбежала и теперь сидит в Приюте, жрет консервы и размножается. В соседнем Приюте они оказались так же, как и мы, – кто-то ткнул клешней в кнопку лифта, двери и открылись. «Медуза» вырастила новых согготов… и тишком обратилась в госбезопасность, чтобы те очистили Приюты от жертв эксперимента. А те пошли им навстречу – ведь если информация об этом просочится, будет страшный скандал и потеря деловой репутации на космическом уровне. А нас наняли потому, что подросткам можно платить меньше.
– Обязательно уволюсь, – кивнул я. – Вот не выходя на работу прям ни дня.
– Но для этого надо сначала вернуться, – заметил Кервин. – Ты хоть примерно представляешь, где мы находимся?
– Я тут прикинул кое-чего, – сказал я. – Могу рассказать, если интересно.
– Конечно, интересно! – энергично воскликнул Кервин.
Я взял в руки валявшуюся на песке узловатую палочку.
– Свети сюда, – сказал я.
Кервин наклонился, и я принялся в свете фонарика чертить на песке:
– Подземный Приют Вельчера – самый северный. Значит, мы сейчас южнее, чем были. Но мы не знаем, двигались мы на запад или восток.
– Надо спросить у Орузоси, куда он нас отправил, – заметил Кервин.
– Освободится – спросим, – согласился я и продолжал: – Два ближайших к нам Приюта – это Приюты Карнаги на западе и Стаами на востоке.
Я нарисовал два неровных кружка и поставил около каждого знак вопроса.
– После этой остановки мы успели поехать еще куда-то и проделали часть пути. Здесь сыро и нет сплошного скального массива. Туннель проложен через уже существовавшие пещеры – иначе здесь не было бы этих ответвлений. В Карнаги я не бывал и ничего не могу сказать.
– Карнаги вроде стоит на твердой скалистой платформе, – припомнил Кервин. – Там же кратер Небесного Огня находится. Помнишь, нам в школе говорили, что он просто выплавлен в земле. Если бы там имелись подземные воды и туннели, то вода бы заполнила кратер. Было бы просто большое озеро. А там дырка.