Не увенчалась успехом и другая попытка — установить, откуда РТ-икс ведет передачи. Линия пеленга пролегла через всю Германию, вышла за ее пределы и, продолженная по территории Бельгии и Франции, уткнулась в Атлантику. Координаты же КЛС вообще остались неизвестными.
«Четырнадцать градусов к северу от Кранца». Несколько машин с пеленгаторами отправились по этому маршруту. Дни шли за днями, а РТ-икс молчала… Наконец, когда в Кранце уже готовились отозвать пеленгаторы, рация снова вышла в эфир и оставалась в нем около пятнадцати минут. Ее хорошо слышали операторы машин и в самом Кранце. И что важнее — удалось наконец поймать КЛС, Нити пеленгов, прочертив карты, сошлись на Москве.
С этого часа все стационарные пеленгаторы абвера, ВВС, флота и подвижные установки радио-абвера, получив приказ Фельгибеля, искали РТ-икс. Около двух тысяч специалистов занимались передатчиком.
Эксперты заверили Фельгибеля, что РТ-икс, по всей вероятности, работает из Германии, и подвижные пеленгаторы получили распоряжение искать РТ-икс в империи — вдоль линии пеленга. Разбившись на отряды, машины двинулись на прочес. Делая по нескольку километров в день и ни на секунду не прекращая наблюдения за эфиром, 621-я радиорота и до десятка отдельных радиовзводов дошли до старой границы рейха, пересекли ее и углубились на территорию Бельгии.
Фон Бентивеньи, получив рапорт Фельгибеля, стал на сторону экспертов. Что могут делать русские разведчики в Бельгии? Нелогично полагать, что они рискнут удалиться от таких важных источников сведений, как центральные ведомства рейха. На периферии им достанутся лишь крохи, третьесортные данные, которые едва ли удовлетворят требованиям Центра… Нет! Нет! Нельзя же всерьез считать, что Центр — разведуправленне самого Генштаба! — польстится на пустяки. Источники в Берлине. Следовательно, радиоточка должна быть возле них. В крайнем случае — где-то в Германии. Это азбука.
С таким выводом фон Бентивеньи и Фельгибель отправились к Канарису. Против их ожидания адмирал отнесся к версии весьма скептически. Через генерала СС Закса, осуществлявшего координацию абвера и СД, был конфиденциально проинформирован Гейдрих. Шеф гестапо Генрих Мюллер тут же заверил последнего, что у него нет никаких данных о наличии какой-либо подозрительной группы лиц в местностях вдоль линии пеленга. «Во всяком случае, в Германии их быть не может!» — утверждал Мюллер.
Тем временем Кранц и подвижные пеленгаторы с удивлением отметили появление в эфире еще одной станции с позывными РТ-икс, вызывавшей Центр на совершенно других частотах. Обе рации работали из одного места и в одно время. Неделю или полторы спустя к ним присоединилась третья, но пеленг у нее был уже иной…
Передатчики Венделя и Аламо в Брюсселе и Сезе в Остенде, зарегистрированные надлежащим образом, попали в зловещий каталог радио-абвера.
Случилось это в ноябре 1941 года.
621-я радиорота не мешкая ринулась в Брюссель. Специальная команда гестапо и СД, подчиненная лучшему специалисту РСХА гауптштурмфюреру Панвицу, была сформирована в Берлине и снабжена всеми техническими новинками, какими только располагала имперская радиопромышленность. Среди них был индукционный пеленгатор, реагировавший не на сигналы рации, а на ее магнитно-силовое поле.
Шеф абвера в Париже Райле получил указание помочь Панвицу в Брюсселе надежными специалистами и агентурой. Число участников поисков РТ-икс увеличилось еще на тысячу с лишним человек.
Итак, против трех тысяч! Крохотная группка — меньше отделения солдат! — и целая армия, вооруженная мощной техникой, опиравшаяся на опыт и всестороннюю помощь центральных аппаратов РСХА, абвера и гестапо и подключившая к операциям немного спустя еще и регулярные части вермахта! В Берлине считали, что исход предрешен.
В Брюсселе 621-я радиорота расквартировалась в старых казармах Леопольда. Машины разъехались по окраинам, охватив город плотным кольцом. Помимо них, в поисках участвовали «радиопалатки» — новинка, изобретенная в «Команде Панвица». Палатки были замаскированы под ремонтные передвижные пункты «Пост-Бельжик», ведавшей телефоном и телеграфом. Солдаты, переодетые в штатское, для видимости ремонтировали кабели, а операторы, укрывшись в палатках, контролировали эфир… «Радиопалатки» стояли в открытую; ими никто не интересовался.
Все было готово.
Но РТ-икс пропали.
Молчание их было вызвано двумя причинами. Первая заключалась в том, что Сент-Альбер принял решение превратить брюссельские рации в запасные. Помимо сведений, собранных Гроссфогелем через клиентуру «Симэкско», в Брюсселе мало что удавалось получать. Основные данные добывались в Париже, куда по делу и без дела сотнями наезжали высокопоставленные деятели третьего рейха и где Поль, укрепив знакомства в комендатуре, имел поистине неисчерпаемый кладезь информации.
Вторая причина была сопряжена с Райтом… Где и как он познакомился с Маргарет Барча, разведенной супругой промышленника Зингера, Поль так и не узнал. Связь Райта и Маргарет, вначале скрытая, к осени перестала быть секретом для Гроссфогеля и Поля.
Сент-Альбер насторожился: что и в каком объеме известно Маргарет? Райт успокоил его:
— Эля думает, что я финансист. И только.
— Эля?
— Я так ее зову.
— Понимаю, — сказал Поль. — Но… Извините, наверное, с этого и следовало бы начать: вы серьезно относитесь к Маргарет?
— То есть?
— Вы любите ее?
Разговор был трудным, и обоим не хватало слов. И хотя Райт, как мог, успокоил Поля, профессиональная осторожность взяла верх: до поры до времени брюссельские рации были законсервированы, а передатчик Огюстена Сезе в Остенде сократил программу: трижды в день по семь-десять минут.
Поступая так, Сент-Альбер действовал с чистым сердцем: дело от этого не страдало. Одновременно Поль обдумывал замысел, родившийся в связи с появлением Маргарет. Реализация замысла, с одной стороны, давала большие шансы уберечь любимую Райта от возможных полицейских неприятностей, а с другой — позволяла группе расширить сферу действий. Поль запросил Директора и через неделю получил ответ — Центр одобрял его шаги. В той же депеше содержалось указание о запасных шифрах, частотах и расписании связи.
7
Директору 212241. 18.00. № 681. Источник: «Сусанна».
Генеральный штаб предложил, чтобы линия фронта немецких войск, начиная с ноября и на весь зимний период, проходила от Ростова через Изюм, Курск, Орел, Брянск, Дорогобуж, Новгород, Ленинград. Гитлер отклонил и это предложение и отдал приказ начать шестое по счету наступление на Москву, для осуществления которого будут использованы все наличные средства. В случае неудачи немецкие войска не будут располагать резервами.
(Радиограмма Центру. Ноябрь, 1941 г.)— Уезжайте-ка в «Зону», Райт. Боюсь, в Брюсселе скоро станет нестерпимо жарко.
— Это приказ?
— Совет… Впрочем, и приказ тоже… С собой возьмите Маргарет, там ей будет спокойнее. Правительство Виши декларировало независимость от немцев, и хотя это не более чем фраза, она все-таки обязывает Петена соблюдать видимость суверенитета. Во всяком случае, в «Зоне» полицейский режим мягче здешнего… У Маргарет, по-моему, ребенок?
— Девочка. Десять лет.
— Значит, решено?
Райт угрюмо кивнул. За эти дни он похудел и ссутулился.
— А паспорт?.. А пропуск?..
— Пропуск я вам приготовил. К сожалению, фальшивый. Паспорт возьмете из уругвайского комплекта. Как вам нравится имя Альфонсо де Бариентос?.. Кстати, удовлетворите мое любопытство: почему в Брюсселе вас зовут Маленьким шефом?
— Потому что Большой шеф — вы.
— Кто это придумал?
— Не я. Может быть, Вендель, а может, и Гроссфогель. Разве это важно?
— Пожалуй, нет… Руководство группой передайте Эрнстрему. Гроссфогель должен переехать в Париж. В Марселе, когда осмотритесь и устроитесь, оборудуете радиоквартиру. Сдается мне, что гестапо вот-вот дотянется до Парижа.
Пожимая руку Райта, Сент-Альбер почувствовал, как она холодна, и пожалел его. Тревоги за безопасность Маргарет совсем извели товарища. Ничего, в Марселе оба отдохнут, а девочка сможет нормально ходить в школу…
По правде говоря, Поль не только из-за этого отсылал Райта. Маргарет не входила в группу, но могла знать о ней, хотя Райт и утверждал, что ни словом не упоминал о Лео, Венделе и других товарищах. Все же будет лучше, если от Брюсселя и его и Маргарет отделят сотни километров. Так надежнее…
Райт уехал в первой декаде ноября, а в конце второй из «Зоны» пришла открытка. Марка на ней по рассеянности отправителя была приклеена вверх ногами. Райт давал знать, что устроился и нашел место для рации.
Ноябрь 1941-го…
В ноябре в Париже еще тепло; идут дожди, и вдоль улиц, чернея в желобах, течет густая, насыщенная грязью вода. Смешиваясь с испарениями, над тротуарами стелется сладкий запах печеных каштанов. В подворотнях трещат угольями жаровни: маленький пакет лакомства стоит десять су, большой — тридцать… Лакомство бедняков. Поль любил его, хотя каштаны обжигали пальцы и нёбо, вязли на зубах.
Грея руки о пакет, Сент-Альбер брел в контору на рю Марбеф и думал о Париже, Райте, предстоящей вечером встрече с генералом (встрече, которой он так искал!) и о тех, кто сейчас, в эти часы, в снегу по колено, оглушенные собственным «ура!», тяжело бегут по белой целине с трехлинейками наперевес, отбивая врага от безвестной деревеньки… От тысяч деревень и сел… От сотен городов… От Москвы.
Сводки ОКБ и ставки фюрера трубили о победах и скором падении Москвы и Ленинграда. Сообщалось об эвакуации советских правительственных учреждений в Куйбышев, «о паническом бегстве комиссаров». На 7 ноября был назначен парад частей вермахта на Красной площади. Правда, по не зависящим от фюрера причинам он не состоялся, и перед Мавзолеем, как обычно в этот день, торжественным маршем прошли советские солдаты… С парада — на фронт… «Последний марш сталинских фанатиков» — так было написано в корреспонденциях геббельсовских пропагандистов…
Сообщение о состоявшемся параде и речи И. В. Сталина 7 ноября, услышанное Сент-Альбером, Лео и Дюбуа по радио, вселяло надежды на перелом.
— Бошам крышка! — воскликнул экспансивный Дюбуа.
Гроссфогель, перебравшийся к этому времени в Париж, поднял на Рене большие, всегда печальные глаза. Сказал, прикусывая губу:
— Нашим отчаянно трудно…
Сент-Альбер промолчал. Он и сам знал, что трудно. На всех фронтах. В том числе и на том, что был здесь, в Париже. Правда, трудности эти не шли в сравнение с безмерными тяготами, выпавшими на долю тех, кто сходился с врагом грудь в грудь, но смерть везде есть смерть: и на поле битвы, и на Елисейских полях…
«Команда Панвица» со своими пеленгаторами переполошила парижское СД. Штабы огораживались колючей проволокой и брустверами из мешков с землей, за которыми, нацеленные в прохожих, тускло поблескивали пулеметы. Шеф СД издал инструкцию о государственных тайнах, согласно которой чуть ли не любая бумажка, исходившая из военных инстанций, считалась секретной… Бывая в штабах, Сент-Альбер все чаще замечал во взглядах собеседников, обращенных на него, затаенное или явное недоверие. Его не подозревали, о нет! Просто сторонились, как любого, кто не имел счастья принадлежать к расе господ.
Гроссфогель был немцем, и Сент-Альбер в полной мере использовал это обстоятельство, постепенно передав ему свои знакомства в имперских инстанциях. У Лео оказался, кроме прочих, божий дар располагать к себе деловых партнеров, особенно тех, кто только что приехал с фронта и мечтал отдохнуть и поразвлечься. Расходы на хождение по ресторанам, пользовавшимся репутацией «приличных», и на хороший коньяк подтачивали личный счет Сент-Альбера — он далеко не был миллионером! Но дело есть дело, и Поль подписывал банковские чеки.
Счет таял. Это было плохо, тем более что Полю предстояло снять с него несколько десятков тысяч франков, по возможности в кратчайший срок обменять их на черной бирже на швейцарскую валюту и с помощью Райта отослать в Женеву по адресу, указанному Центром. Дюбуа нашел подпольного спекулянта, готового взять на себя хлопоты по обмену: куртаж, запрошенный им, был чудовищным. «За риск», — заявил спекулянт, искренне полагавший, что Сент-Альбер, как и его коллеги по парижскому деловому миру, готовится к черному дню. Поскольку иного выхода не было, Поль согласился. Он изъял нужную сумму из основного капитала, а Деме отвез швейцарскую валюту в Марсель и вручил ее Райту вместе с телеграммой Центра, гласившей:
От Директора Райту. «Норду» дано указание. К вам прибудет… Райт и передаст новые инструкции. Он представится вам, сказав, что имеет задание Директора… После этого вы предложите сигарету и сами возьмете одну. Он зажжет вашу сигарету зажигалкой и скажет, что она совсем новая. Вы спросите, Райт ли он. Он подтвердит это и сошлется на мою телеграмму. У Райта есть радиокод, инструкции и деньги для вас… Директор.
Вместе с шифровкой Райт получил инструкции для неведомого «Норда», жившего в Женеве на рю де Лозанна, 113. Вернувшись, Деме сказал, что Райт начал хлопотать о визе…
— И для Маргарет? — словно вскользь спросил Поль.
— Нет, только для себя.
— А Маргарет?
— Она неплохо устроилась. Живет в пансионе, довольно дорогом, и, кажется, счастлива.
— Дай бог! — искренне сказал Поль.
Какое-то время он помнил об этом разговоре, но потом забыл. На очереди стояли другие дела — не менее важные.
«Техник», подслушивавший разговоры на станции, известил Сент-Альбера, что начальник финансовой службы при штабе оккупационных войск полковник Петерейт попал в историю с бриллиантами и не знает, как из нее выпутаться. Гроссфогель немедленно навестил полковника и вышел из его кабинета без чека на пятьдесят тысяч франков, но с кое-какими документами в кармане. Поль, прочтя их, загрузил все свои рации работой: документы имели самое непосредственное отношение к оперативным планам зимней кампании.
Второстепенные материалы Деме переправил в Брюссель — для двух РТ-иксов. Вендель и Аламо ежевечерне выходили в эфир, не догадываясь, что за ними уже следят…
Два взвода 621-й радиороты, сотрудники брюссельского СД и люди из «Команды Панвица», выделенные им в помощь, прочесывали столицу Бельгии — квадрат за квадратом. Пеленгаторам никак не удавалось точно привязаться к рациям, выходившим в эфир на считанные минуты. Линии пеленгов упорно не хотели перекрещиваться в точке, операторы вычерчивали на карте треугольники, равные целым кварталам с десятками домов. Панвиц, прилетевший в Брюссель на связном «физелершторьхе», чертыхался, подгоняя специалистов и требуя сузить площади поисков… Вдобавок один из РТ-иксов больше не прослушивался; операторы полагали, что он переменил диапазон, и теперь пытались отыскать его на иных частотах.
— Если и второй исчезнет, я приглашу в команду гестапо, — пообещал Панвиц. — Не вынуждайте меня на крайности, господа.
Этими словами он закрыл очередное совещание офицеров в Леопольдказерне.[17] Но угроза не помогла: РТ-икс был неуловим.
Выход нашел оператор — штаб-ефрейтор, бывший инженер с заводов ЛЕГ. Очертив на плане Брюсселя два кружка — в районах Моленбек и Эттербек, где укрывались РТ-иксы, он предложил в те часы, когда рации находятся в эфире и ведут передачи, на несколько секунд выключать свет в домах — последовательно, дом за домом. Перерыв в передаче, зафиксированный слухачами, давал возможность определить адрес.
Панвиц пришел в восторг, пожалев только, что идея родилась поздновато: второй РТ-икс молчал.
Две недели инженеры и диспетчеры брюссельской энергосистемы в промежутке между 16.05 и 16.35 отключали электричество в Моленбеке.
В декабре настала очередь рю дез Аттребат.
Карлос Аламо, занявший квартиру Сент-Альбера после его отъезда в Париж, жил один. Гости на вилле бывали редко, и хозяйка, любопытная, как все одинокие старые девы, не могла похвастаться, что знает о жильце больше того, что он сам пожелал ей сообщить: уругваец, коммерческий агент ряда латиноамериканских фирм. Дружил он только с финским студентом господином Эрнстремом, нравившимся хозяйке. Белокурый, добродушный, он забавно коверкал слова, пытаясь примирить резкое произношение северянина с мягкостью галльского языка. Больше всего господин Эрнстрем любил читать, и с его появлением библиотека виллы обогатилась двумя или тремя десятками томиков: французской классикой, переводными детективами и галантными романами.
12 декабря в доме 101 мигнуло и погасло электричество. Лампа под потолком комнаты сеньора Аламо не горела считанные секунды, и он поспешил вновь надеть наушники, которые уронил, хватаясь за пистолет. За стеной было тихо, и Аламо нажал на ключ, вызывая КЛС.
— Он здесь, — сказал оператор Панвицу, отметив на плане дом черным крестиком.
Панвиц поднес к губам микрофон.
— Немедленно убрать все машины из квартала. Повторяю — все и немедленно.
…13 декабря в 16.05 дом номер сто один был окружен батальоном СС. Панвиц и два десятка агентов в штатском ступили на лестницу через три минуты после того, как РТ-икс отстучал первые цифрогруппы. Поверх ботинок гауптштурмфюрер а и его сотрудников были надеты войлочные тапочки, какими пользуются надзиратели тюрем.
Трое гестаповцев внизу связали хозяйку и заткнули ей рот.
В 16.10 (время, отмеченное Панвицем в рапорте Фельгибелю) была дана команда ворваться в комнату Аламо — Панвиц надеялся, что радист, захваченный врасплох, не успеет уничтожить шифр.