- Привет, землячок. Ждешь кого?
- Жду, но не тебя, - водила, мельком глянув на Васю, вновь уткнулся в газету. Тот не стал обижаться. Просто вынул из кармана пятьдесят долларов и опустил их в приоткрытое окошко, прямо на разворот.
- Дело есть.
- Так бы и говорил, - сразу оживился парень. Газета вмиг сложилась как бы сама собой, а зеленая полсотня испарилась в неизвестном направлении. Куда ехать?
- Архыз.
- М-мда, - враз погрустнел водитель. - Наших там сейчас не очень жалуют. Еще бы - из автономной области да сразу в республику переквалифицироваться - это тебе не халам-балам.
Видно было - не очень хочется ему ехать в эту Тьму-Таракань. Но и баксы жалко назад отдавать - пригрелись, видимо, в кармане.
- Сколько с тобой людей?
- Всего полтора десятка, - прикинул в уме Шкаф.
- Мало даешь, - решительно вынес приговор парень. - Мне в прошлую поездку там стекло боковое высадили. Из пневматического ружья. А могли из натурального шандарахнуть, очень даже запросто. Риск, по-твоему, или не риск?
- Риск, - не стал спорить Шкаф. И вторая полсотня упала в окошко водителя. - А как же те, кого ты ожидаешь?
- Их поезд на четыре часа опаздывает.
Жил старик на самой окраине аула, на ровной, как стол, скалистой площадке. От неё уходил круто вниз склон, поросший смешанным лесом. А в самом низу расщелины весело журчала по камешкам и валунам небольшая горная речка.
- Большой Зеленчук, - пояснил старик. - Это она только недавно успокоилась. А ранней весной, после таяния снегов, деревья с корнями корчевала. Ну, вот и мои хоромы, - он подвел бригаду к маленькой скособоченной хижине в тени большой раскидистой чинары, с оградой из сосновых слег вместо забора. За хижиной - досчатый сарай, примерно вдвое больше самого жилища, а по периметру ограды были свалены пакеты красного полуторного кирпича в полиэтиленовой упаковке, штабеля разнокалиберной доски и прочие стройматериалы типа мешков с цементом, огромной кучи песка, гравия... Все это лежало где попало и как попало, наводя на невольную мысль о постройке временного редута, или нашествии татаро-монгольской Орды. И никакого намека на домашнюю живность.
- Заходите в дом, - радушно пригласил Аслан.
- Куда? - изумился Толик, а все остальные расхохотались. Действительно, в этой сакле можно было разместить от силы человек восемь, и то вповалку на полу.
- Такой хате мобильник подходит, как ишаку подаесной мотор, - прыснул Хопер в кулак. - Вот уж точно - в нищете, да не в обиде.
- Нет уж, мы как-нибудь на улице, - Виктор Иванович уселся на лавку за длинный досчатый стол под все той же чинарой у стеня хижины. Остальные последовали его примеру. - А в сарае у тебя что?
- Сейчас сено, две овцы и пять собак-помощников, - ответил старик, - а раньше кур держал, индюков. Собаки, кстати, не кусаются.
А кого сеном кормишь? - указал Виктор Иванович на пустой двор.
- Ягнят, которых на зиму забираю домой с пастбища.
- Так остальные овцы у тебя на пастбише, - догадался Вася. - И много?
- Не считал, - признался Аслан. - Ими наемные пастухи заведуют. Но тысячи полторы, пожалуй, наберется. А может, две.
- Сколько-сколько? - Хопер, не удержавшись на ногах, шлепнулся на лавку рядом с Шумейко.
- В нищете, говоришь, дедушка живет? - скосил на него тот насмешливые глаза.
- Ага, - согласился тот, хлопая глазами. - Наш мясокомбинат столько голов в год не перерабатывает. - Пожалуй, индюками и прочей живностью тоже не стоит интересоваться. Еще на инфаркт нарвешься, от зависти. Теперь я понимаю, откуда у него мобильник. И откуда взялся насос высокого давления, поднимающий воду из речки на такую высоту. А ещё японская дизельная электростанция-автономка. Знаешь, я ничуть не удивлюсь, если где-нибудь под скалой мы на "Мерс" наткнемся. Но почему такая хибара?
- А зачем им дворец со старухой? - пожал плечами Шумейко. - Это сейчас мода пошла на них. И все-равно, здесь что-то нечисто.
Тем временем Аслан с помощью Васи уже разделывал посреди двора обеих овец из сарая. Собаки - лохматые кавказцы, крутились рядом, умильно заглядывая им в глаза - выпрашивали подачку.
- Не многовато ли, аксакал? - подошел к ним Толик.
- Давай, помогай приятелю резать и замачивать мясо, - скомандовал тот вместо ответа. - А мы с вон тем красавцем и ещё кем-нибудь, - он указал на Хопра, - пойдем вниз, в долину - поймаем пару индюшек.
Захватив с собой ещё пару добровольцев и мешки, Аслан довольно шустро засеменил вниз по склону. Остальные еле поспевали за ним. Вскоре они вернулись, по двое волоча каждый мешок. Хопер выглядел плачевно.
- Нет, я таки помру, наверное, от зависти, - жаловался он Шумейко. - У этого старика индюки величиной со страуса. Они там в долине под чинарами пасутся, прошлогодние шишки выковыривают. Я пытался сосчитать... - он безнадежно махнул рукой и пошел собирать дрова для мангала.
Кроме мангала, в хозяйстве Аслана нашелся огромный трехведерный казан и, когда все, уже вечером, расселись за длинным столом под чинарой, на нем, кроме кувшинов с вином и плова, паровал ароматный плов. Вино разливали в такие же глиняные кружки.
- Ну, за именинника? - старик поднялся над столом, легко удерживая в руке поллитровую посудину.
- Послушай, Аслан, - в знак уважения Толик тоже встал. - Не знаю, как у вас, а по нашим обычаям первый тост подымают за хозяйку дома. Почему твоей жены до сих пор нет дома?
И Аслан вмиг преобразился: осунулся и скис. Даже постарел, кажется, лет на десять. Пожевав немного сухими губами, он молча сел на место и так просидел с минуту.
- Нет моей Нади здесь, сынки. И не будет больше. Наврал я вам, что мы с ней живем.
- Умерла? - тихо спросил Хопер, отставив свою кружку.
- Нет, хвала Аллаху. - Но после образования нашей республики в ауле однажды собрался совет старейшин. Обиды на русских копились долго, ещё с того времени, когда Сталин в одну неделю выселил наш народ с этих гор в Сальские степи. И потом...я хорошо говорю по-русски? - спросил он у Толика.
- Лучше некоторых русских, - чистосердечно признался тот.
- Вот в этом-то все дело. Горные татары, черкесы, абазины и сваны хотят говорить на своем родном наречии, поддерживать свою религию, традиции, чтить веками создаваемые уставы. А вы, русские, хотите все здесь переделать по-своему. Разве это справедливо? - с горечью обернулся старик к Виктору Ивановичу. Тот виновато опустил глаза.
- Я не компетентен решать такие вопросы за свое правительство.
- А кто компетентен? Те, кто научил наших детей колоться наркотиком и выходить на трассу в тринадцать лет? Кто принес в наши аулы телевидение, а вместе с ним разврат и разбой? Нам не нужны ваши обычаи и нравы, мы хотим жить по своим. Так решили все аксакалы. Русским Россия, карачаевцам и черкесам - их горы. Так было и так будет. Моя Надя русская. Поэтому ей пришлось уехать отсюда к сестре в Россию. Я сам проводил её на вокзал. Надеюсь, вы меня поймете, - старик вновь поднял кружку с вином, - ну что, все-таки за тебя, Анатолий?
- Но как же... мы ведь тоже русские, Аслан, - тот внимательно посмотрел на него.
- Вы гости. А гость любой нации - для хозяина святой человек, - просто сказал старик, простирая над столом руку с крепко зажатой посудиной.
- Значит, за дружбу? - Толик первым сдвинул свою.
- Без границ, - просто добавил Виктор Иванович.
- И за любовь без расовых дискриминаций, - более витиевато, но в точку выразился Хопер. Остальные молча поддержали этот растянутый тост...
- А хотите, я вам покажу план будущего дома? - спросил вдруг Аслан, протягивая Толику несколько листков бумаги, пробитых степлером. - Это черновик. Смотри, мне бы вот здесь, наверху, мансарду, с верандочкой на восток. Чтоб первым возносил хвалу аллаху.
- Извини, аксакал, мы обсуждаем нюансы только на трезвую голову, Толян сложил листки вчетверо и засунул их в нагрудный карман рубахи. Утром вместе и посмотрим.
- Между первой и второй перерывчик небольшой, - зажевав шашлыком терпковатый вкус вина, Вася Шкаф потянулся к кувшину по новой.
- Стоп, - придержал его руку Толян. - Сперва нужно позвонить ребятам.
Отозвался Женя Белов по прозвищу Калория.
- Ты жив, Толян? - задал от избытка чувств идиотский вопрос. - Мы тебя все поздравляем. И присоединяемся. Только сними сперва груз с наших душ.
Толик понял, о чем он. И вкратце обрисовал будущее положение с дачей. Поняв, что премиальные им все-таки светят, Женька совсем офонарел.
- Слушай, Толян, тогда мы отвязываемся на сегодня,а?
- Ясный хрен, - разрешил тот. - И куда, если не секрет?
- Ну не на местную дискотеку же. Здесь неподалеку база с альпинистами имеется. Вернее, с альпинистками - мужиков раз-два и обчелся. У них тоже дискотека. Так мы туда.
- С богом, - напутствовал Калорию Толик. - Только глядите там в оба призрак бродит по Европе, призрак спидолизма.
На том и закончили разговор. Слышимость была отличная.
- А теперь - танцуют все! - объявил Толян, поднимая вновь наполненную кружку. Что он имел в виду, поняли...
На том и закончили разговор. Слышимость была отличная.
- А теперь - танцуют все! - объявил Толян, поднимая вновь наполненную кружку. Что он имел в виду, поняли...
Очнулся Поняков от неприятного чувства - солома лезла в нос, уши, за воротник рубахи. Но больше всего в нос. Что за черт - опять солома! Ему что, так и суждено всю жизнь в скирдятниках проходить?
Толян оглушительно чихнул и, подняв голову, огляделся. Огромное помещение, наполовину забитое сеном. А вокруг, как после сражения под Ватерлоо - трупы, трупы...Он мотнул головой, отгоняя дурацкое сравнение почти по всему сеновалу храпели его друзья-товарищи из бригады. Собаки свернулись калачиками в самом дальнем углу сарая.
Судя по лучам, пробивающимся сквозь дыры в шифере, солнце успело подняться раньше бригадира. Он продрал заспанные очи кулаками, зевнул и помотал головой из стороны в сторону ещё раз. Ничего, не ломит. Только гудит внутри, словно рой пчел расстревожил. И во рту ощущение не из приятных - словно мыши нагадили за ночь. А бригада продолжала дрыхнуть как ни в чем не бывало. Притомились, бедняги, шашлык с пловом перемалывая! Ничего, он знал, как их поднять. Толик приставил ладони рупором ко рту и заорал во всю мощь легких, продирая глотку.
- Раствор давай!
Этот магический клич подействовал эффектом разорвавшейся мины. Собаки, жалобно взвыв, рванули к выходу, будто наскипидаренные. А люди, как очумелые, посхватывались на ноги, тычась в разные стороны, словно слепые кутята. Толик, понаблюдав за ними, вновь покатился на подстилку из сена от хохота. Проснувшись окончательно, Хопер с неодобрением посмотрел на него.
- Знаешь, что сказал как-то по этому поводу Дюма-отец? "Никогда не следует быть исключением. Если живешь среди сумасшедших, надо и самому научиться быть безумным". Иными словами - а не пойти бы ли вам, уважаемый бугор...
- А вот этого не надо, - перестав ржать, запротестовал Толян. Обижаясь сам, не обижай других - это уже чисто мое выражение.
Хопер, ничего не ответив, с надутым видом продефилировал мимо него к выходу, а через минуту снаружи раздался его истошный вопль.
- Да что ж вы делаете, извращенцы?!
Тут уж все кубарем покатились с сеновала, поспешая ему на помощь. Взорам открылась потрясная картина - лохматые зверюги с упоением подметали со стола остатки вчерашнего пиршества. Обглоданные до блеска шампуры сиротливо валялись под столом, избавленные от присутствия на них подкопченных кусков мяса, а овчарки в пять пастей наворачивали остатки плова из казана, став на его край передними лапами. Спасать уже было нечего. Даже остатки индюка исчезли из большой кастрюли, крышка которой валялась рядом с ней. Завидев высыпавших из сарая людей, собаки и не подумали убегать - лишь ещё с большим остервенением заработали челюстями.
- Во дают! - восхищенно облизнулся Серега Швец. - Пропадать, так с музыкой. Видать, не впервой.
Вася Шкаф, выскочив из деревянного туалета на задах, первым делом метнулся к кувшинам. Проверив все четыре, даже присвистнул от разочарования.
- Пусто, как у меня в брюхе на данный момент. Слушай, бугор, а где же хозяин?
- В халупе этой, наверное, где ж ему ещё быть, - пожал плечами Толян.
Он подошел к расхлябанной двери и, крякнув от неожиданности, снял с её полотна квадратик бумаги, пришпиленный к доске кухонным ножом.
- Эй, орлы с куриными перьями, а летите-ка сюда, - позвал остальных. Здесь послание от нашего дедушки. Итак, оглашаю.
"Ребята, не трожьте собак - пусть как следует вымоют посуду. Я уехал по личному делу, вернусь через два дня. Будьте как дома, продукты в холодильнике, холодильник в сакле. Вино в подвале."
- Вот это ни фига себе заявочка! Теперь я понимаю, в каком смысле Аслан вчера назвал этих лохматых оглоедов помощниками, - Толик растерянно поскреб в затылке. - Но куда же старик смылся? Да ещё на целых два дня. А нам-то что делать?
- Как что? - Шкаф подошел и ткнул пальцем в бумажку. - Здесь написано - вино в подвале. А я знаю дорогу - вчера с дедом спускался. Значит, будем завтракать.
- А потом?
- А потом - фьюить! - Вася изобразил ладонями крылышки. - Полетим домой, то есть, я хотел сказать - на стройку.
- Это общее мнение? - Толик повернулся к бригаде. Все промолчали, даже Виктор Иванович.
- Ну что ж, давайте завтракать, коли так, - пожал он плечами и решительно толкнул входную дверь. Все гурьбой ломанулись за ним - интересно же посмотреть, как живут твои соседи с гор. Угрюмые подслеповатые окошки. Подкопченные стены и провисшие потолочные балки, давящие на голову. Полы из пары слоев рубероида, постеленного прямо на голый камень. Обстановка...
- Мать твою Марусей звали! - выразил Юра Котелок общее мнение.
Телевизор "Панасоник" последней модели на шведской стеклянной тумбочке, трехкамерный "Стинол" двухметровой высоты, кожаное кресло "Тюльпан", видеомагнитофон, СВЧ, даже компьютер "Пентиум-3". Все, кроме "Стинола", в упаковке, пахнущее особым ароматом новизны - составляло такой разительный контраст с закопченными стенами и провисшими балками, что волосы шевелились на голове и мурашки бегали по коже. Мистика, средневековье пополам с модерном - это было потрясающе!
- Братцы, я знаю, что это! - восторженно зашептал сзади Серега Кот. Это начинка для нового дома.
- Да что ты говоришь? - с насмешливым фейсом повернулся к нему Хопер. - Ну, если ты такой умник, может быть, объяснишь остальным профанам - для кого все это? Особенно "Пентиум". Никак дедушке в Интернет захотелось, а?
- Нестыковочка, - Кот смущенно заскреб макушку. - Вчера вечером Аслан мне сам признался, что боится новой техники, даже к калькулятору относится с опаской.
Толян распахнул по очереди все дверцы холодильника - он был забит бараниной и индюшатиной до отказа.
- А ну, набирайте мяса и пошли отсюда на свежий воздух.
Свежий шашлык готовили молча. Тостов под вино из подвала не было. И только когда все насытились и дружно задымили сигаретами, Толик нарушил молчание.
- Ну, что скажете, гости дорогие? Попили, поели, пора и честь знать, да? А все это добро после нашего отъезда пусть растаскивают местные бомжи и алкашня подзаборная. Вы думаете, здесь таких не имеется? Ошибаетесь, уверяю вас - они теперь существуют по всему СНГ - слава Богу, наплодили власть имущие! Чего молчите, работнички-профи? Кому скажем спасибо за теплый прием и кров над головой, пусть даже на сеновале?
Виктор Иванович первым взглянул ему прямо в глаза, не отводя взгляда.
- Я знаю, ты предлагаешь остаться здесь до возвращения старика. А что будем делать? Не перетаскивать же кирпичи с места на место, как он предлагал там, на перроне.
- Я скажу, что мы будем делать. Прямо со следующего часа, - Толик запустил руку в карман рубашки и вынул оттуда вчетверо сложенные листы. Мы будем строить дом.
Глава 9. С Л И Ш К О М Г О Л Ы Е Ф А К Т Ы .
Москва, Северо-Западный район, наше время.
Как только окончилось закрытое совещание акционеров компании "Линия плюс", Лилиана Викторовна сразу утратила всю свою чопорность. Закрыв двери офиса за последним сотрудником фирмы, она с очаровательной улыбкой бесцеремонно влезла на колени шефа и непринужденно чмокнула его в гладко выбритую щеку.
- А теперь ты ответишь на несколько моих вопросов. Официальное время Романа Юрьевича Боровикова закончилось, наступил черед приема по личным вопросам просто Ромы. Возражения имеются?
- Ни в коем случае, киса, - Роман Юрьевич ответал ей взаимным поцелуем, одной рукой охватив тонкую талию своего заместителя, а другой ласково провел по её изящной спине между лопатками. Лиля тут же выгнулась, томно прикрыв пушистыми ресницами огромные глаза - только что не замурлыкала. Ее грудь, обтянутая золотистым крепом с глубоким декольте, произвела на пожилого шефа магическое действие: его дыхание участилось, в глазах блеснул алчный огонек, а губы потянулись к ложбинке меж двух соблазнительно-упругих полушарий.
- Ап! - Лиля выскользнула из его объятий, словно змея и, мягко спрыгнув на пол, погрозила пальцем. - Но-но, старичок! Ишь, расшалился.
- Но почему, киса? - Роман Юрьевич козлом скакнул к двери офиса и щелкнул задвижкой. Затем пошел на нее, расставив руки. - Я тебя вытащил из дерьма четыре с лишним года назад. Купил трехкомнатную квартиру здесь, в Москве...
- На окраине Москвы, - с улыбкой уточнила Лиля, скрестив руки на груди.
- Но это все же Москва! А не твои бывшие вонючие Нью-Васюки. Все эти годы я тебя нежил и баюкал на своей груди, страстно любя и надеясь на такую же ответную любовь.
- Ха, ну ты даешь! - снова перебила его Лиля. - О какой страстной взаимной любви может идти речь между двадцатитрехлетней соплячкой и её шестидесятилетним дедушкой? Ты меня убил!
Роман Юрьевич встал, как вкопанный, опустив руки и с горечью поглядел на нее.
- Скажи, мало я тебе денег перелопатил за эти годы? И в связи с этим могу ли надеяться хоть на какое-то ответное чувство?