– Иди ты… к Мише, – посоветовала Лена.
На это Алла мгновенно выхватила из кармана курточки мобильный телефон. Переговоры начались и закончились. Мгновенно. Хороший мальчик Миша успел уже соскучиться и был согласен на все. Даже на Тунис.
– Нет, солнышко. Мы полетим на Кипр, – пропела Алла. – Я сейчас приеду. Жди.
Запихивая мобильный телефон обратно в кармашек курточки и доставая оттуда ключи от машины, она сказала:
– Мальчики, свидание отменяется. Маму надо слушаться, а маме нравится Миша.
– А может, переносится? – попытался вскочить в последний вагон уходящего поезда Леонидов. – Телефончик не оставите?
– Записывай, – улыбнулась Алла.
Он поспешно выхватил из кармана свой мобильник, чтобы забить номер в записную книжку. А мобильник у него был… Словом, Аллочка оценила. Движением выщипанных в ниточку бровей она обозначила удивление:
– Вы точно из милиции?
– Почти.
– Что значит «почти»?
– Для этого, милая девушка, надо рассказать мою биографию. Я делаю это в двух видах: устно и письменно. В приятной компании, за бокалом вина и начальству. Вы как предпочитаете?
– Ну, поскольку я не начальство… Звони!
Она рассмеялась, тряхнула рыжими кудрями и махнула рукой: чао! Вскоре автомобиль небесного цвета скрылся из виду.
– Итак, Лена, – строго сказал Алексей, – поговорим без свидетелей. Что у вас с Белкиным?
– Ничего. Ровным счетом ничего. Мне бы хотелось, чтобы было, но… Мои родители не такие богатые, как Алкины, – с сожалением сказала девушка. – И машины у меня нет.
– Это существенно? – спросил Алексей.
– Спрашиваете! Видели, как она со мной обращается? Валера… Он живет с моей однокурсницей. С Машей.
– Стоп-стоп-стоп… Это у которой талия тоньше? – спохватился вдруг Алексей.
– Не поняла?
– Вы просто не слышали начало разговора. Скажите, Алла знает Машу?
– Они не дружат.
– Но знакомы?
– Тусуются в одной компании, – нехотя сказала Лена.
– Как тесен мир! Значит, Белкин живет с Машей, а вы ревнуете.
– А чем я хуже? – резонно заметила Лена. – Тем, что у меня машины нет? Но я заработаю. Я, между прочим, сама в институт поступила. И не на платное, как они. У меня медаль. Золотая, – тихо добавила она. – Я заработала ее честно, своим трудом. Мне мама с папой дорогих игрушек не покупают.
– Но мобильный телефон у вас новой модели, с фотокамерой, – резонно заметил Алексей Леонидов, который понимал толк в дорогих игрушках.
– Я на него сама заработала. Не надо на меня так смотреть. Этим я не занимаюсь, – презрительно сказала девушка. – Что касается Валеры… Да, он мне нравится! Я увидела его сегодня и решила во что бы то ни стало дождаться. Поговорить с ним. Без свидетелей. В прошлый раз он сбежал через черный ход.
– У него есть ключ?
– Должно быть, его Рощин выпустил. Как и сегодня.
– Сегодня?
– Ну да. Потому что он вышел через черный ход.
Алексей сглотнул слюну. Только бы не спугнуть удачу! Рощин не мог выпустить Белкина. Ибо труп не мог запереть за убийцей дверь. Если только Белкин вышел из дома раньше Самарина.
– Во сколько это было? – осторожно спросил он.
– Пришел он к Рощину часа в два. Я как раз возвращалась с рынка. Ездила в Черкизово кое-что из одежды прикупить. Это они в бутиках одеваются. А я говорю, что там одеваюсь. Куплю тряпку на рынке, по дешевке, и к Маргарите Лепаш…
Барышев сделал стойку. Опять эта Лепаш! Алексей вновь тронул его за руку: спокойно. Главное, не спугнуть удачу.
– Марго – просто волшебница! – восторженно сказала Лена. – Вообще-то она работает у Рощина, шьет театральные костюмы. Талантливый модельер. Но не везет. Знаете, как бывает? Есть талант, а есть обстоятельства. У Марго было такое обстоятельство: Евгений Рощин. Она всю жизнь вращалась вокруг него, как планета вокруг Солнца, и не могла оторваться. Чем-то Рощин ее держал. Это был человек злого обаяния. Настоящий демон! А Марго… Подумать только! Она всю жизнь была ему верна! Моя мама хорошо знает ее маму, поэтому Марго мне и помогает. Там прихватит, там сделает вставку, модную деталь, и вещь заиграет. Еще она мастер подбирать аксессуары. К ней все ходят, даже мать Аллы. Вероника Павловна. Только она в этом никогда не признается. Да что это я? Вы же о Белкине. Так вот. Я возвращалась с рынка, а он шел к Рощину. В джинсах, в голубом свитере и легкой куртке, через плечо спортивная сумка. Я его окликнула, Валерий обернулся, увидел меня и поспешно шмыгнул в подъезд. Мне терпения не занимать. И настойчивости. Подумала: дождусь. Хотя бы он вышел за полночь. Я отнесла купленные вещи домой и заняла позицию у черного хода. Ждать пришлось почти до четырех часов.
– Вы уверены, что до четырех? – спросил Алексей.
– Конечно! Я посмотрела на часы: было без пяти минут четыре. Он выскользнул из двери черного хода. И стал озираться по сторонам.
– Как он выглядел?
– Плохо. Был чем-то напуган. Одет как-то небрежно. Пуговица на рубашке оторвана, волосы растрепаны. Я думала, может, навязчивая поклонница? Не одна же я такая! Но на улице никого не было. Так, редкие прохожие, но они не задерживались. И еще… Вещь, которая меня поразила…
– Какая вещь, Лена? – подался вперед Алексей. И добавил: – Поймите, это очень важно! При нем было что-нибудь необычное?
– Скорее, не было. Понимаете, у меня дома десятки его фотографий. Его лицо я изучила до мельчайших деталей. О! У него прекрасное лицо! Высокий лоб, большие синие глаза, темные ресницы и брови, нос короткий, широкий, но он его не портит, а губы пухлые. Как у девушки. Над верхней губой – тонкие темные усики. Они ему так шли! Я просто не представляла себе Валеру без усиков! А тут… Он их сбрил! Можете себе представить? – Она по очереди посмотрела на Леонидова и Барышева. – Валера без усиков?
– Может, новая роль? – предположил Алексей. – Усики – это ведь мелочь. Отрастут.
– Да, я понимаю. Но меня это неприятно поразило. Впрочем, он и без усиков очень красивый. Я просто не привыкла… Он выскользнул из подъезда, и тут я его окликнула…
Лена вдруг замолчала. Пауза, долгая пауза.
– Вы его окликнули, – напомнил Алексей.
– Он так испугался! Даже затрясся весь! А я расстроилась. Неужели же так ему противна? Белкин тут же: «Чего ты хочешь?» Я растерялась и говорю: «Автограф». А он: «Сейчас я очень спешу. Как там тебя?» «Лена», – говорю я. «Лена, я спешу. Приходи после спектакля ко мне в гримерку, все получишь». Я совсем растерялась: «После какого спектакля?» А он: «Да когда хочешь!» И все. Убежал. Я не знала, радоваться мне или огорчаться. Ведь он даже имени моего не помнит!
– Теперь запомнит, – мрачно пообещал Барышев.
– На всю жизнь, – добавил Алексей.
– Почему?
– Это вам следователь скажет.
Он не просто так это сказал. Не к слову. Из подъезда и в самом деле выходил следователь. Старший следователь прокуратуры, прижимая к груди толстую папку. За ним семенил один из оперативников, тот самый, маленький, кургузый, с капитанскими погонами на плечах.
– Барышев, – недовольно сказал следователь, – ты куда пропал? Соседей пора опрашивать.
– Да я опрашиваю, – пробубнил Серега.
– То есть? Самодеятельностью занимаешься?
«Вот сейчас этот надутый индюк все испортит», – подумал Алексей.
Но все испортить следователь не успел. События, которые вслед за этим разыгрались в маленьком тихом московском дворике, достойны отдельного о них рассказа.
Ибо этого не ожидал никто.
Туше
Сначала появилась женщина. Должно быть, из облака. В худшем случае, из пены морской. Ее силуэт был соткан из лучей заходящего солнца, ибо светился. Тревожно, багрово. Сгущались сумерки, лица женщины не было видно. Но Алексей почувствовал, как земля уходит из-под ног. Такую небесную красоту он видел только однажды. Несколько лет назад, когда искал убийцу Серебрякова. Жена Александра была вне конкуренции, о красоте любимых женщин говорить не принято. Само собой, что им нет равных. Женщина приближалась, а стук его сердца усиливался. Стоящий рядом Серега Барышев переступил с ноги на ногу и покачал головой: «Да-а-а…» Следователь вцепился в папку, сопровождающий его кургузый капитан споткнулся и сказал: «О, черт!»
Это был не черт. Это была Женщина. Она не шла, летела. Уже по походке было понятно: идет красавица. Алексею хотелось зажмуриться, чтобы не видеть ее лица. Заходящее солнце не слепит, но взгляд от него не оторвать. И зрелище это хочется наблюдать снова и снова. Он уже понял: неизбежно. Следующие несколько дней его мысли будет занимать багровый закат.
– Идет Маргарита Лепаш, – с завистью в голосе сказала Лена. И добавила: – Между прочим, ей тридцать семь.
«Ошибаешься. У красоты нет возраста», – подумал Леонидов, и в этот момент женщина приблизилась настолько, что стали видны детали. Она была среднего роста, но сложена, что называется, косточка к косточке. Вся, от маленьких ступней до русой макушки – совершенство. Черты лица правильные, щеки немного впалые, носик маленький, идеально прямой, а рот большой. Губы словно бы обведены коричневым карандашом, а глаза… Он затруднялся определить их цвет, ибо сгущались сумерки. Но уже понял – это что-то необычное. Маргарита Лепаш была одета в брючный костюм оливкового цвета: короткий пиджак и брюки клеш, из-под которых выглядывали туфли с длинными острыми носами. Косынка на шее завязана как-то по-особому и украшена зажимом необычной формы. В ушах такой же формы клипсы. К груди она прижимала объемистый сверток. Судя по тому, как она его держала, в свертке было что-то легкое. Возможно, ткань или театральный костюм. Алексей уже знал, что она работает у Рощина. А что может быть в руках у театрального художника-модельера?
– Гражданочка… – Следователь кашлянул. Видимо, уже знал, что перед ним любовница Евгения Рощина. И решил тут же ее допросить.
Она заметила милицейскую машину во дворе и незнакомых мужчин у второго подъезда, в котором жил ее любовник Евгений Рощин. И Лену, которой еле заметно кивнула. Потом Маргарита Лепаш спросила у окликнувшего ее мужчины:
– Что случилось?
Голос у нее был низкий, бархатный. Задав свой вопрос, Маргарита Лепаш поочередно глянула на стоящих у подъезда мужчин, ожидая ответа. Те опустили глаза. Леонидов повернул голову к следователю, как бы говоря – раз начал, продолжай.
И в этот момент к шлагбауму подъехал черный «форд». Из него выскочил мужчина среднего роста, широкоплечий, темноволосый. И нечеловеческим голосом закричал:
– Рита!!!
Это был крик отчаяния. Она вздрогнула и обернулась.
– Самарин, – удивился Серега Барышев. – Это Самарин!
– Вернулся, ценный свидетель, – произнес Леонидов.
– Задержать, – коротко сказал следователь.
Самарин уже бежал к ним. Точнее, к Маргарите Лепаш. И протягивал к ней руки. Она уже поняла: случилось что-то ужасное. Не добежав до нее буквально два шага, Самарин вдруг словно споткнулся. Понял, наконец, что за люди рядом с ней. И остановился. Руки его бессильно опустились.
Она сама кинулась ему на грудь. Сверток упал на землю.
– Рома, Рома, что случилось?
– Рита, прости, – сказал он, беспрестанно целуя ее в русую макушку.
– Гражданин Самарин, вы задержаны. По обвинению в убийстве, – фальцетом сказал вдруг следователь.
Маргарита Лепаш отшатнулась от обнимавшего ее мужчины:
– В убийстве? В каком убийстве?
И тут же сдавленно ахнула:
– Женя…
– Рита, – потянул ее за руку Самарин.
– Пусти! – крикнула она, вырвав руку. И буквально накинулась на стоящих у подъезда мужчин: – Женя? Где Женя? Пустите меня! Пустите!
Она хотела прорваться в подъезд, но Самарин сказал:
– Держите же ее! Ей нельзя этого видеть!
Мужчины послушались. Маргарита Лепаш неистовствовала. Кургузый капитан, на щеке у которого мигом появилась царапина, ахнул и отступил. Но Барышев стоял как скала. Поняв, что в подъезд ей не прорваться, Маргарита Лепаш кинулась вдруг на Самарина. Размашисто ударила его по лицу ладонью:
– Не прощу! Никогда не прощу!
Потом еще раз, еще. Самарин даже не пытался закрыться.
– Надо врача… – растерянно сказала Лена. И тут силы Маргариты Лепаш иссякли: она застонала и вся вдруг обмякла. Алексей подумал, что женщина может упасть в обморок, и крикнул Сереге:
– Помоги!
Они подхватили ее и повели к скамейке.
– У тебя там судмедэксперт работает, – обратился Алексей к следователю. – Все ж таки медицина. Скажи, пусть спустится. Надо успокоительного. А лучше укол.
Тот без возражений достал мобильный телефон.
– Степаныч, спустись. Женщине плохо. А я тебе сказал иди вниз! – повысил он вдруг голос. И Барышеву: – Ну, что ты стоишь? Надень на него наручники! – и кивнул на Самарина.
Тот покорно протянул руки. Серега, сопя, полез в карман.
– Гражданин Самарин, вы задержаны по подозрению в убийстве Петра Андреевича Волового. Сегодня в пятнадцать часов семнадцать минут, согласно показаниям свидетелей, вы совершили на него наезд.
– Что-о?!
Самарин удивился так искренне, что Алексей с торжеством посмотрел на Серегу Барышева: ну? А что я тебе говорил? Маргарита Лепаш тоже удивилась, потому что перестала рыдать и подняла голову. В ее глазах зажегся огонек надежды:
– Значит, убит Петя? А Женя жив?
– Увы, – поморщился следователь. – Евгений Рощин тоже убит. Заколот шпагой. Согласно предварительным данным экспертизы, смерть наступила между тремя и четырьмя часами дня.
– О-о-о… – застонала Маргарита.
В этот момент из подъезда вышел судмедэксперт и возмущенно сказал:
– Что случилось? Я вам не «скорая»! Если кому-то плохо, звоните по 03!
Увидев Маргариту Лепаш, он осекся. Даже окутанная облаком печали и вся в слезах, она была прекрасна. Судмедэксперт тут же присел на скамейку рядом с ней, положил пальцы на тонкое запястье и тихим голосом стал задавать какие-то вопросы. Потом отпустил руку и полез в свой чемоданчик.
Самарин стоял ошарашенный. Все его мысли были заняты Маргаритой Лепаш, но, похоже, смерть Волового потрясла не меньше. Наконец, Самарин сказал:
– Петя убит? Этого не может быть!
– Кончайте притворяться, гражданин Самарин, – презрительно ответил следователь. – Барышев, надо осмотреть его машину. Найдите понятых.
Тот тут же посмотрел на Лену:
– Поможете?
Лена. Леонидов отрицательно покачал головой. Мол, сегодня мне хватит. Выручила дворничиха. Гордая возложенной на нее миссией, она вслед за сотрудниками милиции пошла к машине Самарина. Леонидов решил пропустить воскрешение Маргариты Лепаш и тоже двинулся к стоящему перед шлагбаумом черному «форду». Что ж. При первом же взгляде на машину отпадали всякие сомнения. Повреждения были на лицо. Помятое крыло, разбитая фара. Видно, все видно. А при ближайшем рассмотрении видна и засохшая кровь. Итог подведет экспертиза, но и так все понятно. Именно этот черный «форд» сбил сегодня Петра Волового. А потом раздавил его могучую грудную клетку задними колесами. Уже совсем стемнело. Зажглись фонари. Под одним и стоял черный «форд», вызвавший такой интерес у публики. А конца края все не было видно. Хорошо, конечно, когда преступление раскрывается по горячим следам, но люди не машины. Алексей был уверен: при такой спешке и напряжении что-то важное обязательно пропустят. А ведь от этого зависит судьба Самарина! Он не мог понять, почему этот человек вызывает у него симпатию. Ассоциативно? Четыре мушкетера. Гм-м-м… Если Воловой – Портос, Рощин – д’Артаньян, то Самарин может быть только благородным Атосом. Но нельзя заочно проникнуться симпатией к человеку только потому, что он похож на книжного героя. Которого и не было никогда! Который родился, сражался, любил и умер только в фантазиях автора. И нельзя перекладывать выдуманную историю на четырех друзей только потому, что их тоже четверо и в юности они занимались фехтованием в спортивном клубе «Рапира». Долой штампы! Если он не оторвется от них, преступление никогда не будет раскрыто. Ибо Воловой не Портос, а Рощин не д’Артаньян. А Самарин вовсе не благородный граф, владелец лесов и угодий, а простой шабашник в угодьях других людей. Но ведь Настя Воловая сказала…
Глава четвертая
Защита – ответ
Пока осматривали машину Самарина, Маргарита Лепаш успела прийти в себя. Во всяком случае, она взяла себя в руки. Рыдать перестала, прорваться в квартиру Рощина больше не пыталась. Тем временем оперативная группа закончила свою работу и из подъезда вынесли труп. Вот тут Алексей испугался. Будет истерика. Надо было увести ее домой. Но он ошибся. Женщина словно окаменела. Тело было с головой накрыто брезентом. При жизни Евгений Рощин производил впечатление человека значительного, никто бы не посмел назвать его маленьким или тощим. Едва начав говорить, он словно бы увеличивался до невероятных размеров, а слушатели сжимались. Бездыханное же тело его казалось невесомым. Двое мужчин легко несли носилки. Оказалось, Рощин был невысок ростом и чрезвычайно худ. Под брезентом еле угадывались очертания. Но она угадала. Посмотрела на следователя прокуратуры, мигом определив, от кого все зависит, и тихо, но настойчиво сказала:
– Я хочу с ним попрощаться.
Тот еле заметно кивнул санитарам: задержитесь, мол, не убудет. И деликатно отвернулся в сторону. Отвернулся и Барышев. Во все глаза на происходящее смотрели двое: Алексей Леонидов и Роман Самарин. Последний с искаженным лицом. Алексей никак не мог понять: что это? Какие чувства испытывает Самарин? Ревнует – это несомненно. Но есть что-то еще.
Маргарита Лепаш неверными шагами подошла к носилкам и откинула брезент. Алексей видел, как она нагнулась и поцеловала Рощина в тонкие губы. Потом еле слышно что-то зашептала ему на ухо. Слов он не разобрал. Самарин стоял ближе, должно быть, ему было слышно. Потому что он даже зубами заскрипел. Алексей вдруг четко увидел подковообразный шрам на его щеке, под левым глазом. Шрам еле заметно подергивался, вместе с щекой. А ведь такой человек может и убить!
– Какая была любовь! – еле слышно сказала стоящая рядом Лена.
И Алексей с ней согласился.
Прощание было коротким. Маргарита Лепаш тыльной стороной ладони смахнула слезы со щек и опустила на место брезент. Алексей понял одно: убийцу Рощина она не простит никогда. И Самарин тоже это понял.
– Несите, – сказал санитарам следователь. Потом обратился к Маргарите Лепаш: – Вы должны прийти ко мне в прокуратуру и дать показания. Нам надо установить круг общения…
Она метнула злой взгляд на Самарина:
– Мне нечего сказать.
– И все же.
– Послушайте, – вмешался Самарин, – отпустите женщину. Разве вы не видите, что ей плохо?