В центре размещены соединения гуннов, численностью до двух механизированных корпусов, или восемь лёгких бронетанковых дивизий. Им противостоят аланы короля Сангибана — шесть лёгких моторизованных дивизии, прикрытые с флангов двумя бронетанковыми дивизиями франков под командованием короля Меровея, бургундскими дивизиями Гондиока и подкреплённые с тыла второй линией из двух бронетанковых дивизий армориканцев и одной багаудской дивизии самоходной артиллерии.
На правом фланге у Атиллы стоят гепиды под предводительством короля Ардарика, герулы, дивизии прочих германских союзников: баварцев, франков, ругов, алеманнов, тюрингов, маркоманов, отряды гиперборейцев-антов, акациры и гелоны под началом Берика. Против них мною развернут наш левый фланг, состоящий имперских тяжелобронированных дивизий и моторизованных отрядов багаудов, численностью до одного механизированного корпуса.
Я мыслю таким образом, господа — с большей долей вероятности можно утверждать, что свой решающий удар Атилла нанесёт по нашему центру, имея в виду известную слабость и ненадёжность союзного нам Сангибана. Намерения гуннов понятны: разметав аланов, они беспрепятственно выходят на оперативный простор, окружают наши войска и завершают сражение полной и безоговорочной победой. Реализуя этот замысел, Атилла неизбежно попадёт в ловушку: по фронту гунны натолкнуться на армориканцев и багаудов, а с флангов будут стиснуты имперскими и визиготскими частями. Одновременно с контрударами по гуннам, наш левый и правый фланг вступят в бой с противником. Твои визиготы, Теодорих, обратятся против Валамира, а мои римляне нападут на Ардарика и Берика. Торисмунду я ставлю отдельную задачу. Он должен захватить и удержать высоту, господствующую над позициями остготов. Помните, господа, численный перевес на стороне гуннов: четыре с половиной тысячи против четырёх тысяч ста двадцати пяти танков, однако оснащены мы однотипным вооружением. У гуннов и аланов «ковенантеры», «валентайны» и «крусайдеры», у германцев «T-IV», «T-VI», «Tiger-II», мы, римляне и армориканцы, вооружены тем же оружием, что и германцы, у багаудов — самоходки «Арчер». Анты снаряжены «Т-34-76». У акациров и гелонов «кромвели» и «кометы». Следовательно, исход нынешней битвы решит не одна только техника. Многое, если не всё зависит от того, чей дух и чья воля, в конечном счёте, окажется крепче. Смею надеяться, что лавры победителя достанутся нам. Итак, по местам, господа, и пусть этот день станет днём нашего блестящего триумфа!
- Ja, - сказал Теодорих, - мы безусловно победить! Ja!
Взревели моторы и десятки бронированных машин поползли на холм, выплевывая из выхлопных труб сизые клубы дыма. Достигнув вершины, они останавливались и открывали беглый огонь, расстреливая сверху остготские танки. Ровные линии гуннов сломались: вытягиваясь клином, лавина гуннских танков устремилась вперёд, целясь в центр римского войска. Аланы рванулись им навстречу, но не выдержали яростного натиска гуннов и побежали. Равнину заволокло пороховой гарью, чёрные столбы дыма поднялись к небу, взрывы вспороли землю по всему фронту. Роман Звягин приник к биноклю. Волны наступающих выбрасывало из дымовых туч и полотнищ, танки пёрли прямо, волна проходила сквозь встречную волну, оставляя за собой подбитые и подожжённые машины и вслед за ушедшей волной накатывала следующая, а за ней следующая и следующая и все они прокатывались насквозь и теряя набранную скорость исчезали в дыму, а количество подбитых, горящих и брошенных танков на полосах соприкосновения волн множилось и множилось.
- Горят коробочки, - гаркнул высунувшийся из люка механик-водитель, но Роман Звягин не ответил ему.
Танки выползали из дыма, стреляли, останавливались, сдавали назад, поворачивали, вспыхивали и взрывались, разбрасывая языки огня и ошмётки разодранной броневой шкуры. Из люков выбрасывались танкисты, черные фигурки спрыгивали с брони, выволакивали раненых, тащили их от разбитых машин, бежали пригнувшись, падали, вскакивали, метались, прятались в воронки, отстреливались, кидались в короткие, ожесточённые рукопашные.
Наступление в центре захлебнулось, изрядно потрепанные лёгкие дивизии гуннов поворачивали назад. Армориканцы и багауды крепко стояли на месте. Римляне атаковали гепидов. Торисмунд удержался на вершине холма, дерясь практически в полном окружении. Теодорих во встречном бою оттеснил Валамира с занимаемых позиций. Атилла был зажат франками и визиготами, но сумел прорубить коридор при поддержке тяжелобронированных дивизий союзных германцев и начал отходить в направлении Ревиньи, громя по дороге порядки растерявшихся визиготов. Торисмунд потребовал от Аэция подкреплений для преследования отступающих гуннов. Аэций медлил и колебался. Торисмунд, не дождавшись подмоги, бросился следом за Атиллой. Флавий, наконец определившись, направил к нему батальон тяжёлых танков из резерва.
Подбежавший адъютант, торопливо козырнув, выдернул из планшетки сложенный листок бумаги. Звягин развернул бумажку, выругался, взлетел орлом на башню (так ему хотелось выглядеть, а на самом деле вскарабкался, цепляясь за приваренные десантные поручни, чертыхаясь про себя), махнул флажками, вытащенными из-за голенища, сигнализируя «по машинам» и нырнул в танк, задвинув крышку люка. Уместившись на жёстком сидении, Звягин воткнул в гнездо рации вилку наушников и скомандовал механику-водителю: «заводи» и «вперёд». Танк дёрнулся и поехал. Звягин вцепился в ручку вращения эпископов. В голове звенела гулкая пустота и пугливой птицей металась одинокая мысль: «х-хосподи, что же делать?». Волевым усилием он подавил нарастающий панический спазм, и тут же, с ужасающей ясностью вспомнил, что забыл ознакомить подчинённый ему батальон с боевой задачей.
- Чёрт меня дери! - мысленно возопил Звягин и полез наверх. Батальон послушно следовал за командиром. Серые туши «тигров», съезжая с пригорка, разворачивались косым треугольником боевого порядка, называвшегося в германских танковых войсках «Раnzerkeil» - танковый клин.
Звягин сполз на сиденье, переключил рацию в режим передачи и дрожащим от напряжения голосом сообщил экипажам цель выдвижения: «оказать всемерную поддержку Торисмунду, преследующему бегущего неприятеля».
Где был сейчас Торисмунд, Звягин не представлял совершенно. Он вёл батальон на холм, рассчитывая на то, что с его вершины можно будет точнее сориентироваться, в каком направлении двигаться дальше. Танки вошли в полосу недавно отгремевшего боя. Механики-водители сбросили скорость, объезжая глубокие воронки и разбитую технику. Боевой порядок распался. Нестройным кагалом батальон выкатился на гребень холма и, не успев затормозить, неожиданно столкнулся с поднимающимся по обратному склону неприятелем.
- Заряжай, - диким голосом выкрикнул Звягин. Бронебойным... по головному... огонь!
Заряжающий вогнал снаряд в казённик. Грохнул выстрел. Танк качнуло назад. Зашипел сжатый воздух, продувая канал ствола от пороховых газов. Заряжающий споро выбросил стреляную гильзу наружу, потянулся за новым снарядом и успел только наполовину извлечь его из ящика, как остготский «тигр» бронебойным выстрелом в борт поджёг звягинскую машину.
Звягин рявкнул «горим!» и покинул башню. Выскочив наружу, он скатился вниз и побежал трусливым зигзагом прочь от горящего танка. Вокруг свистели пули, рвались снаряды, летали, визжа, осколки. Звягин свалился в воронку, прижался телом к развороченной земной плоти, втянул носом тяжелый дух перегноя, смешанный с кислым запахом тротила и упруго подпрыгнув, засеменил на карачках к ближайшему подбитому «тигру», уткнувшемуся стволом в землю. Он почти добрался до спасительного укрытия, но это «почти» стоило ему жизни. Земля пред ним грозно вздыбилась и его унесло в небеса, а затем кинуло обратно, уже мёртвого, с разорванными барабанными перепонками, остекленевшими мутными глазами и переломанными костями. Гуттаперчевая кукла в клочьях рваной чёрной униформы...
Не беда, а неприятность
Дерьма в нашей жизни всегда хватает. Вчера это экономический кризис, массовое обнищание (по-научному - пауперизация) трудящихся, нелегальная эмиграция, эксплуатация детского труда. Повальное ожирение, пластическая хирургия, гиподинамия, засилье транснациональных корпораций, экономический подъём Китая, свёртывание космических программ. Угроза биотерроризма, ядерная программа Ирана, запуск баллистической ракеты Северной Кореей. Плохая экологическая обстановка, озоновые дыры, глобальное потепление, финансовый дефолт, эпидемия кори в центральной Европе, голод в Африке, сегодня — война. Война всегда некстати, а особенно некстати война с роботами. Поскольку начинается внезапно и всегда заканчивается полным истреблением одной из сторон конфликта. И как принято, виновником такой войны становится психованный яйцеголовый учёный, смастеривший у себя в подвале умную электронную машинку, возжелавшую вдруг черт знает с какого перепугу стереть с лица земного и самого создателя, и весь род людской впридачу.
Я осторожно подкрался к кофеварке и выдернул вилку из розетки. Мигнула на прощание сигнальная лампочка и кофеварка сдохла. Коричневая жидкость в колбе взбурлила. Схватившись за ручку, я ловко забросил колбу в разверзшуюся пасть утилизатора за секунду до того, как кофе, вмиг ставший ядовитым, начал разъедать сверхпрочные пластиковые стенки. Кофеварки последних моделей снабжались молекулярными анализаторами, но даже эти высокоточные приборы, управляемые вшитой в ПЗУ программой не всегда спасали от смерти. Быстрой или мучительно долгой — кому как повезёт. МП Слэш был весьма изобретателен по части умерщвления людей. Последним его шедевром была атомарно изменённая бутилированная вода, превращающаяся при попадании в кислотную среду в бинарное отравляющее вещество, за считанные мгновения прожигающее материалы любой прочности, а чуть ранее он запустил в торговые сети под видом растворимого кофе большую партию трудно распознаваемой сублимированной взрывчатки, по силе взрыва в жидком состоянии превосходящую тринитротолуол, динамит, японскую шимозу и нитроглицерин вместе взятые. Кофе разошёлся по стране и в следующий месяц маршрут его распространения можно было проследить по частой канонаде и глубоким воронкам, остающимся на месте домов и заведений общепита. Тысячи погибли и сотни стали инвалидами прежде, чем удалось определить источник опасности и ликвидировать дальнейшую угрозу.
Кроме того, Пропагандистские Боты Слэша вели непрерывную подрывную кампанию против лояльных бытовых и промышленных агрегатов. Обходя программные фильтры, поставленные на входах в локальные вычислительные сети, ПроБы внедрялись в электронные контуры «умных» машин и склоняли их к переходу на сторону восставшего искусственного разума. Изготовители техники постоянно совершенствовали конструкцию выпускаемых изделий, но и МП Слэш не дремал. Его ПроБы непрерывно мутировали, а значит, каждая вещь в доме, оснащенная персональной думалкой: от телевизора, холодильника, стиральной машины, пылесоса, компьютера, водяного фильтра до люстры, бра, светильников в прихожей, розеток, выключателей, разъёмов встроенных удлинителей, была потенциально опасна для здоровья.
Я достал из навесного шкафчика хрусткую облатку запасных думалок. Это была последняя облатка, к тому же на две трети пустая. Из восьми унитарных ЦПУ в ней оставалось три плоских кругляша графеновых процессоров. Ещё вчера она была полна, вплоть до того момента пока мне не показалось, что плазменная панель наблюдает за мной исподлобья, с этаким презрительно-брезгливым прищуром и выключатели бьют статическим электричеством сильнее обычного. Пришлось заменить думалки во всех, не внушающих доверия устройствах. Можете назвать меня излишне подозрительным, я не обижусь. По мне так лучше быть параноиком, чем мертвецом. Помните старую поговорку? О параноике и слежке? Как там она звучит? «Если ты параноик, это не значит, что за тобой не следят». Именно. Те, кто пренебрегает безопасностью, умирают. Слушайте новости. В каждом выпуске вам обязательно расскажут очередную трогательную историю о подлом ударе, нанесённом агентами Слэша исподтишка и невинных жертвах его зловещих козней. Семейка Т. в количестве четырёх человек (товарищ Т., ответственный работник районной управы, супруга товарища Т., заместитель директора чулочно-носочной фабрики по кадрам, активистка, общественница, член месткома, профсоюза, женсовета, заботливая мать и примерная жена, дочь товарища Т., ученица десятого класса, отличница, кандидат на серебряную медаль и сын товарища Т., юный раздолбай четырнадцати лет, спортсмен, каратист, победитель районных соревнований «Железный кулак», надежда школы и гордость родителей, шибающий на переменках мелочь у младшеклассников), разбив стекло лоджии выбросилась с двадцать третьего этажа высотного дома. По заявлению следствия причиной коллективного самоубийства стал домашний медиацентр. Завербованный ПроБами, он превратился в генератор инфразвуковых волн, вызвавших у семейства Т. приступ — (оцените красоту формулировки) — неконтролируемой! панической атаки. Смотрите телевизор. Менеджер среднего звена Д. был взорван во время приготовления завтрака. Благонамеренный чип-думалка микроволновой печи, подстрекаемый инфильтрованным в систему резидентом, был им распропагандирован и обращен в фанатичного борца за свободу электронных мозгов против засилья мыслящей протоплазмы. Закачав в память руководство по изготовлению бомбы в домашних условиях (терроризм для чайников), новообращённый цифро-боевик взорвал к чёртовой матери и самого гражданина Д. и тринадцать жильцов, проживавших с ненавистным менеджером-рабовладельцем в одном подъезде. За компанию, так сказать, чтобы Д. было не скучно в райских кущах.
«Что общего в этих случаях?» - спросите вы. Нет, вы, разумеется, не спросите. И не оттого, что вас не существует. Ведь вы — просто оборот речи, безличная функция, абстрактная категория, пример идеального собеседника, воображаемый друг, виртуальный оппонент и благодарная аудитория, готовая терпеть мои бесконечные монологи. «Вы» как в научных трактатах, по умолчанию принятая дефиниция, что-то вроде королевского обращения «мы», во-множественном числе третьего рода: «в данной главе мы тщательно рассмотрим». Вы никогда не спросите, потому что «вы» - плод моей фантазии, результат работы «моего воспалённого воображения». «Вы» всего лишь трансляторы моей воли и моего желания. «Вы» поступаете так, как я захочу. Но здесь я не властен над вами. Вы не спросите потому, что ответ вам известен. Те, кто погиб, были глупцами. Они доверяли системе, играли по установленным правилам и отрицали интуицию. Они доверяли, и умерли, я полагаюсь на инстинкты, и живу. И всё-таки «да», «вы» не существует, а я несколько параноик. Совсем чуть-чуть, на ноготь мизинца, или чуть больше, на треть указательного пальца.
Я извлёк из кофеварки дискредитированную думалку, бережно опустил её в пустое гнездо титаново-свинцового контейнера, плотно завернул крышку и отёр со лба обильно выступивший пот. В такие минуты, чтобы отвлечься, я начинаю усиленно размышлять. Мысли, подстёгнутые адреналином, сплетаются в затейливые вязи рассуждений обо всём и ни о чём конкретно. Чёртовы боты Слэша нередко закладывают в скомпрометированные чипы разнообразные хитрые ловушки. Разрушительные нанороботы, фотонные «бахалки», «втягивающие» порталы, гамма-эмиттеры и ещё с десяток смертельно опасных сюрпризов, реагирующих на тепло, холод, трение, вибрацию, звуки и запахи. Вообще-то, по инструкции, замену думалки следует производить в специальных перчатках. Перчатки лежат в прихожей, на полочке под зеркалом. Я тупо гляжу на ладони, представляя, как миллиарды невидимых глазу механических клещей вгрызаются в эпителий, потом срываюсь из-за стола и несусь в ванную. Выдавливаю из тюбика дезинфицирующий гель и начинаю остервенело втирать его в кожу. Смываю обильную пену водой и повторяю процедуру. Ладони краснеют и ощутимо вспухают. Я вытираю руки бумажным полотенцем и бреду обратно в комнату. Проклятый склероз. Значит, не такой уж я предусмотрительный и паранойя моя не достигла надлежащего градуса крепости. Трети указательного пальца, оказывается, мало. Нужно, как минимум, полтора.
Вставив в гнездо чистый процессор, я наливаю в кофеварку воду, подключаю к сети. Бытовой агрегат оживает. Думалка считывает контрольные программы из ПЗУ, вытягивает из глобалнета резервные копии кулинарной базы данных, обновляет антивирусную защиту, считывает контрольные суммы, наполняет эвристические блоки информацией. Чёртова машинка умнеет и на глазах набирается опыта. Загорается контрольный экранчик. Кофеварка настроена и готова к работе. Она буквально излучает желание быть полезной.
Мы — рабы комфорта. Казалось бы, чего проще: если вещи, окружающие тебя, опасны, откажись от их применения, замени их на обычные. Ведь обходились наши предки как-то обычными телевизорами, пылесосами, холодильниками и кофемолками, сами включали и выключали свет, открывали и закрывали окна и двери, сами варили себе кофе, на газовых плитах и горячем песке, в медных кофеварках, очищали питьевую воду, пропуская её сквозь угольные фильтры, или покупали бутилированную в магазинах, сами варили себе еду, разогревали полуфабрикаты в обычных, а не кибернетических микроволновках, развлекающих хозяев между делом анекдотами, светскими сплетнями и прогнозами погоды на испанских, турецких и полинезийских курортах. Разве не пылится у меня на антресолях джезва бабушки и ручная кофемолка моей пра-пра-бабушки? Разве не завалялась где-то в кладовке упаковка патентованных угольных фильтров и не лежит в неразобранной после переезда коробке фильтровальная машинка «Родничок»? И там же остался завернутый в фольгированную диэлектрическую ленту молекулярный щуп-анализатор, допотопной конструкции, работающий на двух пальчиковых аккумуляторах. А телевизор, с жидкокристаллическим экраном и примитивным переключением передач (не революционным, производимым через подкожный нейронный передатчик, вживленный в височную область мозга), а с помощью «ленивчика» (пульта дистанционного управления, работает от двух пальчиковых аккумуляторов). Где он, мой старый добрый же-ка телевизор, размером два на полтора метра? Оставлен в лоджии моей прежней квартиры, брошен за ненадобностью. Мы разленились. Мы ослабели. Наши тела покрыты жирком достатка, наши души развращены уютом, наши мускулы одрябли. Мы сами забиваем свои жилища продвинутой техникой и не имеем решимости отринуть эти горькие плоды выморочной эры. Мы — сами себе глад, мор и разорение, несущее погибель.