– Может, когда-нибудь я и соберусь с вами, – уклончиво проговорил Грей. Чарли сказал, что очень на это надеется.
Последний вечер на Средиземном море был, как, впрочем, случалось и раньше, окрашен грустью, не хотелось расставаться и возвращаться к каждодневным заботам. Адаму предстояло провести неделю с детьми в Лондоне, потом свозить их на уик-энд в Париж, где у них уже были забронированы номера в «Ритце». Такой вот намечался переход от сибаритства на «Голубой луне» к деловой насыщенной жизни. Грей же вылетал из Ниццы прямым рейсом в Нью-Йорк и попадал из роскоши и праздности в аскетическую атмосферу своей студии в доме без лифта в районе Митпэкинг в Вестсайде, который в последнее время стал таким модным – впрочем, на студии Грея это никак не отразилось, она как была, так и осталась весьма скромной и не слишком удобной. Зато и обходится она Грею недорого. Ему уже не терпелось добраться до дома и позвонить Сильвии. Он думал позвонить ей еще с яхты, но не хотел вводить в расход Чарли, считая это неприличным. Он помнил, что Сильвия намеревалась быть в Нью-Йорке на неделю раньше его. А Чарли оставался во Франции, на своей яхте, где ему предстояли еще три недели блаженного уединения. Правда, после отъезда друзей ему всегда становилось одиноко. Он отпускал их с большой неохотой.
Утром в день отъезда Грей с Адамом вместе отправились в аэропорт на лимузине, который им заказал старший стюард. Чарли стоял на корме и махал им вслед. Уезжали его самые близкие друзья, прекрасные люди. При всех их причудах и дурачествах, при всей слабости Адама к молоденьким девицам и его сальных шуточках насчет слабого пола Чарли был убежден в их порядочности и знал, что они его любят, точно так же, как он любит их. Дружба превыше всего! Да здравствуют друзья!
Адам позвонил на яхту из Лондона и поблагодарил за необыкновенный отдых, а на другой день по электронной почте пришло письмо от Грея тоже со словами благодарности. К радости Чарли, их совместные путешествия год от года становились все интереснее. Они знакомились с новыми людьми, открывали для себя новые прекрасные места и все с большим удовольствием проводили время вместе. Чарли все чаще думал о том, что жизнь не так уж грустна и трагична. Не всем же бог дал найти свою половину. Зато у него есть два прекрасных друга. Так что в каком-то смысле он вознагражден за свое одиночество.
Оставшиеся две недели на яхте Чарли провел за делами, просиживая часы за компьютером. Назначал встречи, обсуждал с капитаном программу профилактического техобслуживания яхты. В ноябре команде предстоял переход до Карибского моря, Чарли с большим удовольствием поучаствовал бы в нем и сам, это был бы прекрасный способ отвлечься от всех забот. Но в этом году ему предстояло слишком много дел. Фонд выделил почти миллион долларов на недавно созданный детский центр психологической реабилитации, и Чарли должен был лично проконтролировать, как расходуются деньги. В середине сентября, покидая яхту, он уже был целиком настроен на рабочий лад. Настало время возвращаться к делам и домой – что бы это понятие ни означало. Для Чарли дом – это его квартира, офис, где он поддерживает традиции семьи и участвует в совещаниях различных советов и комитетов, встречи с друзьями, званые обеды, деловые поездки. И никого, кто бы ждал его в родных стенах. Но домой все равно надо возвращаться, невозможно вечно прятаться от действительности на борту яхты. И еще в Нью-Йорке есть Адам и Грей. Как только попадет домой, он им сразу позвонит, может, удастся вытащить их вместе поужинать. Вот к кому его действительно тянуло, они стали для него как братья, так сильно он к ним привязался. И был благодарен судьбе за то, что они у него есть.
Полет прошел спокойно. В отличие от Адама Чарли летел рейсовым самолетом. Он всегда считал расточительством заказывать самолет. Но Адам, которому приходилось летать значительно чаще, предпочитал частный самолет. Из расписания, присланного ему секретаршей Адама, Чарли знал, что тот как раз сегодня возвращается в Нью-Йорк. Перед этим он целую неделю провел в Лас-Вегасе после отдыха с детьми в Европе. Сам Адам тоже прислал ему электронное письмо с приглашением на концерт на будущей неделе. Речь шла о событии грандиозного масштаба, к которым Чарли питал слабость в отличие от Грея, который терпеть не мог пышных мероприятий. Чарли предложение заинтересовало, и он отправил ответ с обещанием прийти. Адам тут же ответил, что будет рад.
От Грея сообщения приходили редко. Чарли решил, что тот, должно быть, с головой ушел в работу и не высовывает носа из студии, ведь он целый месяц не брал в руки кисть. С Греем такое бывало, он мог исчезнуть на несколько месяцев, а потом торжественно представить новую работу, над которой долго бился. Сейчас, похоже, как раз такой случай. Надо будет на неделе ему позвонить, решил Чарли. Грей, конечно, как всегда, будет удивлен. За работой он теряет счет времени. Бывает, неделями не выходит из студии и даже забывает, какое время года на дворе. Он всегда так работает.
В Нью-Йорке было знойно и душно. Чарли прилетел к вечеру. Он быстро прошел таможню, через зеленый коридор. В аэропорту его ждала машина, и на въезде в город его в который раз поразил своей невыразительностью район Куинс. Кругом грязь, люди раздражительные, а воздух, когда он попытался открыть окно, обдал его густым смрадом выхлопных газов. Добро пожаловать на родину!
В квартире тоже было жарко. Прислуга навела порядок в доме, но воздух был тяжелым. Никаких цветов, ярких букетов, ничего живого. А как иначе – долгое отсутствие хозяина дало о себе знать. Накопившаяся корреспонденция ждала его в офисе – кроме той, что ему переслали во Францию. В холодильнике были запасы еды, но есть ему не хотелось, а тем более что-то готовить. На автоответчике ни одного сообщения. Никто точно не знал, когда Чарли возвращается, похоже, никто и не хотел знать. Чарли вдруг почувствовал приступ острой тоски и какой-то детской обиды. Что не так с ним и его друзьями? Неужели это все, что у них есть? Неужели к такой жизни стремится Адам, когда, боясь серьезных отношений, заводит романы со студентками и хорошенькими дурочками? А Грей с его бессмысленными заботами о чужих ему женщинах? На что они рассчитывают, на что надеются? Прожита большая часть жизни, а результат? Давно Чарли не чувствовал себя так одиноко, как в этот вечер.
Последние двадцать пять лет он занимается тем, что просеивает женщин, как муку, выискивая крупицы несовершенства. Как мать-мартышка, высматривающая блох в шерсти своего детеныша. Конечно, он всегда находил, что искал, и получал предлог для разрыва. И вот результат: он один в пустой квартире с окнами на Центральный парк, где, держась за руки, гуляют парочки, валяются на траве и вместе любуются деревьями. Надо думать, никто из них не совершенен. Так почему их всех это не смущает?! Почему в его жизни все должно быть идеально и почему его не устраивает ни одна женщина? Двадцать пять лет прошло, как умерла его сестра. Тридцать – как погибли в Италии родители. И все эти годы он стоит на страже своей образцовой жизненной крепости, с неослабевающей бдительностью отбивая атаки столпившихся у ворот варваров. Сам того не желая, он все чаще задавал себе вопрос: не пора ли впустить кого-то из них внутрь? Как бы это его ни страшило, быть может, это и есть выход?
Глава 5
Несмотря на решение выдержать приличную паузу, Грей позвонил Сильвии вечером первого сентября, в тот же день, когда вернулся в Нью-Йорк. Из-за свободного праздничного Дня Труда был длинный уик-энд, и Грей волновался, что Сильвия уехала куда-нибудь. К счастью, она оказалась дома, и он вздохнул с облегчением. Она удивилась его звонку, и на какой-то миг Грей засомневался, стоило ли вообще звонить ей.
– Ты занята? – спросил он. Голос ее звучал рассеянно, казалось, она была не рада его слышать.
– Нет. У меня на кухне трубу прорвало. Ума не приложу, что теперь делать. По случаю праздников у сантехника выходной.
– А управляющему звонила?
– Да, но у него сегодня жена рожает, а сантехник сказал, что придет не раньше завтрашнего вечера, причем за двойную плату, поскольку выходные. Сосед снизу уже звонил. У него с потолка капает. – Сильвия была в отчаянии, Грей явственно различил знакомые нотки. Женщины в бедственном положении – это был его конек.
– А что случилось? Почему это произошло? – Грей не очень разбирался в сантехнике, но самое общее представление о том, как что работает, он имел. А вот что точно было Сильвии не под силу, так это ремонт труб.
– Вообще-то, – она смущенно хмыкнула, – я уронила в мойку кольцо и попробовала разъединить колено, пока оно не проскочило в трубу. Кольцо-то я спасла, но что-то сорвалось, и у меня не получилось быстро поставить все на место. И вот теперь вода хлещет, а я не знаю, что делать.
– Бросай эту квартиру. И тут же найди себе новую, – посоветовал Грей, и Сильвия рассмеялась.
– Бросай эту квартиру. И тут же найди себе новую, – посоветовал Грей, и Сильвия рассмеялась.
– Спасибо, ты мне очень помог. А я думала, ты специалист по спасению терпящих бедствие. Вот так помощник!
– Я специалист по невротичным женщинам, а не по водопроводным трубам. Ты для меня слишком нормальная. Ищи себе другого помощника. – Тут ему в голову пришла идея получше. – Хочешь, я сейчас приеду? – Он десять минут как прибыл из аэропорта. Даже почту просмотреть не успел, сразу прошел к телефону и бросился звонить Сильвии.
– Я так понимаю, ты тоже не знаешь, как это исправить. А еще я ужасно выгляжу, никому не могу показаться на глаза. – Сильвия с утра засела за бумаги, а потом решала кроссворд в «Санди таймс». Это был один из тех дней, когда нет никаких серьезных дел и можно было не приводить себя в порядок. Иногда бывает приятно остаться в городе, в то время как все за городом, знакомые разъехались, хотя к концу дня ей обычно уже надоедало одиночество, хотелось с кем-то поговорить. Поэтому звонок Грея ее обрадовал, несмотря на экстремальную ситуацию.
– У меня тоже тот еще вид, я только что с самолета. А кроме того, я уверен, что ты наверняка на себя наговариваешь. Ты ни при каких обстоятельствах не можешь выглядеть ужасно. Давай договоримся так: ты займешься собой, а я – твоей трубой.
– Сумасшедший! – рассмеялась Сильвия. Настроение у нее заметно поднялось. – Я тебе так скажу: если починишь трубу, я угощу тебя пиццей. Или китайское что-нибудь закажем. Как захочешь.
– Спасибо, я поел в самолете. Готов помочь тебе бескорыстно. Сейчас только переоденусь, и через десять минут я у тебя. Ты там держись!
– Ты уверен, что сможешь приехать?
– Уверен.
Это был, пожалуй, удачный вариант – ни ожидания, ни подготовки, ни неловкости первого свидания. Грей торопливо побрился, сменил рубашку и через десять минут вышел.
Сильвия по моде последних лет занимала чердачный этаж в доме в Сохо – то, что называется лофтом. Дом был реконструирован и выглядел шикарно. Все помещение было оформлено так, что развешанные повсюду картины смотрелись весьма выигрышно. Это были работы художников, которые представляла ее галерея. В личной коллекции Сильвии были картины нескольких выдающихся художников, мгновенно приковавших внимание Грея. Обстановка ее жилища свидетельствовала об отменном вкусе хозяйки.
Сильвия тоже успела привести себя в божеский вид. В футболке, джинсах и босиком, она встретила его искренней улыбкой, обняла и оглядела с ног до головы.
– Что-то ты не похож на сантехника!
– Я не успел найти свой рабочий комбинезон. Придется тебе смириться с моим видом. Ты воду перекрыла? – спросил Грей, и Сильвия повела его на кухню, которая была отделана черным камнем и хромом. Красивая кухня, причем, как сказала Сильвия, такой дизайн она придумала сама.
– Нет, – растерянно произнесла она. – Я не знаю, как.
– Ладно, – проворчал Грей и нырнул под раковину. Вода хлестала мощной струей, заливала шкафчик под мойкой, на полу лежали мокрые тряпки и полотенца. Грей опустился на колени и стал искать вентиль, потом попросил у Сильвии разводной ключ. Она дала ему инструменты, и в следующую минуту вода была перекрыта. Проблема была решена, во всяком случае – на данный момент. Грей выполз из-под мойки, улыбаясь во весь рот, с насквозь промокшими джинсами.
– Ты гений! Спасибо тебе, – ликовала Сильвия. – Ой, да ты весь мокрый! Сейчас дам сухие джинсы. Хотя это и неприлично – снимать с тебя штаны на первом же свидании. Я, конечно, скорее теоретик, но, по-моему, так не делают. Давай закроем глаза на этикет? Снимай джинсы, я суну их в сушку. Сейчас полотенце принесу. Пиццу-то будем заказывать? – Она вернулась с махровым полотенцем, большим и пушистым, показала, где гостевая ванная, чтобы он мог переодеться. Через несколько минут Грей вышел с джинсами в руках, обмотанный полотенцем по пояс. Он выглядел нелепо и трогательно.
– Чувствую себя идиотом, – пробормотал он, смущаясь, – но в трусах было бы еще хуже. – Сильвия засмеялась и проводила его в гостиную. Гостиная у нее была необъятная, со множеством скульптур и картин. Это было вроде запасника для хранения произведений искусства. Грей переводил изумленный взгляд с одной работы на другую. – Вот это да! У тебя тут кого только нет!
– Много лет собираю эту коллекцию. Есть что детям оставить.
Меньше всего Грей был готов сейчас вспоминать про детей Сильвии. В его взрослую жизнь дети никак не встраивались. Во-первых, Грей всегда опасался связываться с женщинами с детьми. Но Сильвия в этот ряд никак не помещалась. Она во всем была не такая, как другие женщины, которых он до этого знал. Может, и дети у нее особенные? Но что ему до ее детей – это не его дети. Грей панически боялся иметь дело с детьми, он не знал, как себя с ними вести. Конечно, ничего хорошего в этом не было, Грей понимал, что он очень потеряет в глазах Сильвии, если признается в своих страхах.
– А где они? – спросил он озабоченно. Сильвия заметила его тревогу и развеселилась.
– В Европе. Они там живут, если помнишь. Сын – в Оксфорде, дочь – во Флоренции. Домой раньше Рождества не приедут.
– Как завершился твой отпуск? – поинтересовался он, когда Сильвия вернулась из кухни.
– Отлично. А вы? Повеселились? – Она устроилась на диване, он – в огромном кожаном кресле напротив. Босиком, в джинсах, Сильвия была необыкновенно хороша. Грей был счастлив ее видеть, он уже давно не испытывал такой чистой радости. Он успел соскучиться. Когда он понял это, то даже испугался. Он ее едва знает, но все последние дни путешествия думал о ней ежечасно.
– Только не я, – честно признался Грей. – Нет, вообще-то, – уточнил он, – было неплохо, но с вами в Портофино и на Сардинии – это было чудесно. После вашего отъезда я все время о тебе думал.
– Я тоже о тебе думала, – созналась Сильвия. – Я рада, что ты вернулся. Честно говоря, я не ожидала, что ты мне так скоро позвонишь.
– Я и сам не ожидал. А вообще-то, нет, ожидал. Я знал, что позвоню тебе, как только вернусь.
– Спасибо за откровенность. Кстати, ты какую пиццу будешь?
– А ты какую любишь?
– Любую. Пепперони, песто, с фрикадельками.
– Я тоже, – сказал он, не сводя с нее глаз. Дома Сильвия была совсем другой – незнакомой и вместе с тем такой родной и близкой.
– Тогда закажу ассорти, только без анчоусов. Терпеть их не могу, – сказала Сильвия и вышла из комнаты. Она пошла проверить сушку, вернулась с его джинсами и протянула их ему: – Одевайся. А я пока сделаю заказ. Еще раз спасибо, Грей, что спас меня от потопа.
– Я тебя не спас, – уточнил он, – я просто перекрыл воду. Во вторник обязательно вызови водопроводчика.
– Хорошо, – Сильвия покорно кивнула, а Грей скрылся в ванной с джинсами в руках. Выйдя, протянул ее сложенное полотенце. Сильвия удивленно подняла на Грея глаза.
– В чем дело? Что-то не так? – недоуменно спросил Грей.
– Почему ты его не бросил в ванной? Я думала, мужчины всегда так делают.
– Хочешь, я вернусь в ванную и кину полотенце на пол? – предложил он, но Сильвия покачала головой и пошла звонить в пиццерию. Сделав заказ, она предложила Грею вина. У Сильвии всегда в доме было несколько бутылок превосходного калифорнийского, и одну она сейчас открыла. Это было отличное шардонне.
Сильвия достала бокалы, и Грей разлил вино. В гостиной они сели на диван совсем близко друг к другу. Грея одолевало желание протянуть руку и обнять ее, но он чувствовал, что еще не время. Неловкость, которую оба они ощущали, витала в воздухе.
– Знаешь, Сильвия, ты меня удивила гораздо больше, чем я тебя этим полотенцем, – произнес Грей. – Другая женщина на твоем месте из-за этого потопа билась бы в истерике, кричала бы о том, как судьба к ней несправедлива, какая она несчастная, кляла бы сантехника, праздники – словом, разорялась бы по полной программе.
– Все уже позади, так что не будем о грустном, – бодро проговорила Сильвия. Ей сложно было представить себя в роли истеричной дамочки, а ведь Грей имел дело именно с такими.
– Это упрощает дело, – ответил он, глядя на нее с восхищением. – Сильвия, у тебя замечательная квартира. Все просто и элегантно. У твоего дома, как и у тебя, есть стиль. Под стать хозяйке. – Он был прав: в ее доме не было ничего вычурного или претенциозного, но каждая вещь была выбрана со вкусом.
– Я тоже люблю свой дом. Не хочу хвалиться, но у меня здесь очень много по-настоящему ценных и дорогих для меня вещей.
– Я заметил, – кивнул Грей и подумал, что Сильвия сама стремительно превращается для него в бесценное сокровище. Теперь, когда он увидел ее снова после перерыва, он понял, как сильно она ему нравится. У себя дома, без светского лоска она была и моложе, и естественнее. Это была совсем другая Сильвия, чем та, которую он видел в ресторане и на яхте у Чарли. Тогда он увидел ее красоту, привлекательность, ум, теперь же перед ним была славная искренняя женщина – душа и хозяйка чудесного дома.