Глеб не ответил. Он вернулся к кровати, сел на край и стал натягивать брюки. Двойник заговорил снова:
– Знаешь, что я обо всем этом думаю?
Глеб опять его проигнорировал.
– Я думаю, что у тебя появились суицидальные наклонности, – заявил двойник. – Ты сознательно ищешь приключений на свою голову. Суешь ее в пасть чудовищам и ждешь – откусят или нет.
– Хватит! – сухо оборвал его Глеб.
Двойник улыбнулся.
– Ты сердишься. Значит, я прав.
Корсак зашнуровал туфли, затем встал и потянулся за пиджаком.
– Кстати, – заговорил двойник, – ты все еще думаешь, что в этой истории ты всего лишь сторонний наблюдатель?
– В какой истории? – не понял Глеб и, обернувшись, хмуро посмотрел на двойника.
– Не придуривайся, что не понимаешь. Я имею в виду историю, которая произошла восемнадцать лет назад в лесу. На твоем месте я бы постарался вспомнить, что ты делал двадцать второго сентября тысяча девятьсот девяносто пятого года.
– Зачем мне это вспоминать?
– Тебе ведь показалось, что ты был там раньше.
– И что с того? Обычное дежавю.
– Думаешь? – Двойник загадочно улыбнулся. – Ты слишком легко отыскал охотничий домик. Хотя лесным жителем тебя никак не назовешь.
Глеб сел на кровать и провел ладонями по лицу. Двойник устроился рядом. Достал сигарету и закурил.
– Кто я, по-твоему? – спросил он.
– Моя галлюцинация, – ответил Глеб.
– А еще?
– Я сам. Вернее – мое подсознание.
Двойник покачал головой:
– Не совсем так. Точнее будет сказать, что я – посредник между тобой и твоим подсознанием. А значит, в твоем подсознании кроется нечто такое, о чем ты забыл, но хотел бы вспомнить.
Глеб посмотрел на двойника долгим угрюмым взглядом.
– И что же это такое? – спросил он. – О чем я забыл? Что хочу вспомнить?
– Так я тебе и сказал!
– Тогда зачем ты мне нужен?
Двойник вздохнул, как вздыхают взрослые, разговаривая с непонятливым ребенком.
– Ты меня неправильно понял, Глеб. Я готов ответить на твои вопросы. Но ты должен правильно их задавать.
Глеб нервно дернул щекой и сказал:
– Я больше не собираюсь с тобой разговаривать.
– А если я не отстану?
– Тогда я пущу себе пулю в лоб.
– Из травматического пистолета? – насмешливо уточнил двойник.
Глеб не удостоил его ответом. Он поднялся с кровати, прошел к вешалке, снял плащ и натянул его на себя. Двойник посмотрел на него, усмехнулся и проговорил:
– Бедный, бедный Глеб. Ты даже не догадываешься, какой страшный сюрприз ждет тебя впереди.
Глава 6 Икона
1
Андрей Темченко открыл глаза и сначала увидел работающий без звука телевизор. Там шла какая-то реклама. Потом взгляд его упал на загипсованную ногу, подвешенную на раме-растяжке, а после он увидел Лизу. Она сидела на стуле рядом с кроватью. Увидев, что он проснулся, девушка улыбнулась, промокнула ватным тампоном его вспотевший лоб и с сочувствием спросила:
– Вам опять снились кошмары?
– Да, – ответил он.
Она вздохнула и сказала трогательным, беззащитным голосом:
– Я хотела бы вам помочь, но не знаю как. Может, стоит поискать ваших родственников?
Он изогнул потрескавшиеся губы в усмешке.
– У меня их нет, ты же знаешь.
– Возможно, есть дальние?
– На кой черт они мне нужны?
– Не знаю… Я… – Голос девушки дрогнул. – Я просто не хочу, чтобы вы чувствовали себя одиноким.
Он хотел что-то сказать, но вдруг вспомнил страшное лицо, приникшее к оконному стеклу, и побледнел.
– Что случилось? – тревожно спросила Лиза.
– Ни… чего, – вымолвил он.
Она снова промокнула ему лоб тампоном.
– Позвать доктора?
– Не надо.
– Вы уверены?
– Да… Со мной уже все в порядке. Лиза, подойди, пожалуйста, к окну и выгляни на улицу.
Она встала со стула, подошла к окну и выглянула наружу.
– Ты там кого-нибудь видишь? – спросил Андрей.
– Нет, – ответила она. – Просто улица. А что?
Он шумно перевел дух. Потом попросил:
– Подойди, пожалуйста, ко мне.
Она подошла к кровати и снова села на стул. Он взял ее руку в свою и закрыл глаза. Несколько секунд Темченко молчал, потом тихо позвал:
– Лиза.
– Что? – так же тихо отозвалась она.
– Тебе нужны мои деньги?
– Что? – рассеянно переспросила она.
– Я богат. И, вероятно, скоро умру. Мне некому завещать свой капитал. Ты заботишься обо мне, чтобы…
Зрачки Лизы расширились, когда она поняла, о чем он говорит. Она резко отдернула руку.
– Вы правда обо мне так думаете? – спросила Лиза дрогнувшим голосом.
Андрей открыл глаза и посмотрел на ее расстроенное обиженное лицо.
– Я уже не знаю, что мне думать, – виновато произнес он. – Я запутался, Лиза. Я не понимаю, где реальность, а где сон.
В лице ее что-то изменилось, полные губы дрогнули, и она тихо произнесла:
– Бедненький…
– Скажи это еще раз, – попросил он.
– Что?
– Назови меня как-нибудь… нежно.
Лиза улыбнулась.
– Бедный мой, бедный, – негромко проговорила она и свободной рукой погладила Андрея по волосам.
Он поймал ее руку и поднес к губам. Лиза не возражала.
– Лиза, если я выйду из больницы, если оклемаюсь… пусть даже останусь инвалидом, но буду жив…
– Вы будете жить!
– Не перебивай. Если я буду жив… могу я рассчитывать, что ты продолжишь наши… отношения?
Лиза снова улыбнулась – на этот раз мягко, почти по-матерински.
– Андрей Павлович, но у нас с вами нет никаких отношений, – сказала она.
Он качнул головой:
– Я так не считаю. И я… я буду чертовски рад, если ты меня не бросишь.
– Вы хотите, чтобы я продолжала за вами ухаживать?
Темченко не ответил. Он посмотрел на ее грудь, обтянутую белой тканью медицинского халатика. Сглотнул слюну.
– Послушай, Лиза, ты могла бы…
– Что?
Он напряженно улыбнулся, явно пытаясь подобрать нужные слова.
– Возможно, я уже не выкарабкаюсь. И я… В общем, скорей всего, у меня никогда не будет женщин.
На лице Лизы появилось удивление. А потом – понимание.
– Вы хотите…
– Обещаю, что не прикоснусь к тебе, – перебил он. – Я хочу… просто посмотреть. Но если ты откажешься, я пойму.
Лиза покраснела.
– Не уверена, что это хорошо, – смущенно сказала она.
– Я тоже не уверен, – признался он. – Я бы даже сказал, что это гадко. Но я хочу. Очень хочу.
Несколько секунд Лиза молчала. А потом высвободила руки и стала расстегивать пуговицы, стараясь не смотреть Андрею в глаза. Наконец, она распахнула халатик. Темченко уставился на ее грудь жадными глазами. Лиза смотрела на него со скрытой жалостью.
– Хочешь, я лягу рядом с тобой? – внезапно предложила она.
Он посмотрел ей в лицо.
– Ты точно этого хочешь? – дрогнувшим голосом пробормотал он.
– Да. Мне это несложно.
Андрей сдвинулся на кровати, и Лиза прилегла рядом. Погладила его по волосам узкой ладонью и прошептала:
– Все хорошо.
Лицо ее излучало тепло и покой. На глаза Андрея навернулись слезы.
– Я выберусь отсюда, – сказал он. – Обязательно выберусь, слышишь? И тогда все будет иначе.
– Конечно. – Чуть заметная улыбка тронула ее губы. – Ты выздоровеешь. Все будет хорошо.
Она прижала его голову к себе, и он нежно поцеловал ее белую кожу чуть выше соска. И вдруг слегка отстранился и уставился на что-то.
– Что случилось? – с тревогой спросила она.
Андрей по-прежнему смотрел на ее грудь, только теперь он был бледен и напуган. Он видел, как сквозь тонкую кожу девушки явственно проступает багровое пятно. Чуть левее грудины, там, куда когда-то с хрустом вошел…
– Кол, – хрипло прошептал Андрей.
– Что? – не поняла Лиза. – Что с тобой?
Андрей отвел взгляд и с трудом проговорил:
– Кажется, у меня… галлюцинация.
– Что тебе привиделось?
Он через силу улыбнулся.
– Ничего. Не стоит это обсуждать. Тебе лучше встать.
Лиза быстро поднялась с кровати. Андрей покосился на ее грудь. Никакого пятна там не было. Он подождал, пока она застегнет халат и, сделав над собой усилие, спросил:
– Лиза, ты можешь кое-что для меня проверить?
– Да, – неуверенно сказала она. – А что нужно проверить?
– Позапрошлой ночью к моему окну подходила какая-то женщина.
– Женщина? – На лице девушки читалось недоверие. – К вашему окну? Ночью?
Она снова перешла на «вы», и Андрея это немного расстроило.
– Не удивляйся. – Он грустно улыбнулся. – Скорее всего, это была галлюцинация. Но я должен быть уверен, понимаешь? Я должен знать наверняка, чтобы не сойти с ума.
– Я… не совсем понимаю, – растерянно сказала Лиза. – Что я должна сделать?
Несколько секунд он размышлял, и каждая тягостная мысль проступала у него на лбу извивами морщинок, а потом заговорил:
– Лиза, ты можешь принести видеокамеру и направить ее на окно? Я знаю, сейчас есть камеры, которые могут снимать всю ночь. Их можно подключать прямо к компьютеру, верно?
– Да.
– Ты сможешь купить все сама?
– Наверное, но…
– Я позвоню своему распорядителю, и он даст тебе столько денег, сколько понадобится. Но он не должен знать подробностей. До какого часа ты сегодня работаешь?
– Моя смена заканчивается через пару часов, – ответила Лиза. – Но я собиралась задержаться.
– Из-за меня?
– Да.
Он открыл глаза и покачал головой:
– Не надо задерживаться. Сделай это сегодня, хорошо? Просто купи видеокамеру, поставь ее здесь на подоконник и включи. Договорились?
– Да, – сказала она.
– А теперь подай мне, пожалуйста, телефон. Я распоряжусь насчет денег.
2
Маша и Стас вышли из машины и огляделись. Спасо-Белозерский монастырь, на территорию которого они въехали, был со всех сторон окружен красной кирпичной стеной.
– Прямо как Кремль, – заметил Стас, массируя рукой затекшую шею.
– Да, похоже, – отозвалась Маша.
Она посмотрела на белую изящную церковь, стоявшую прямо перед ними. Перевела взгляд на большую теплицу, находившуюся слева, потом на бревенчатую часовню и двухэтажный, длинный каменный дом. Между теплицей и домом темнел курятник, над ним – желтый домик голубятни.
– Мария Александровна? – окликнул Машу низкий голос.
Маша обернулась и увидела перед собой грузную пожилую высокую женщину в черном одеянии и с золотым крестом на груди.
– Матушка Доминика?
Женщина кивнула:
– Да. Здравствуйте!
– Здравствуйте!
– День добрый! – с улыбкой проговорил Стас и джентльменски поклонился.
Матушка Доминика слегка прищурила серые глаза:
– А вы…
– Станислав, – представился Данилов. – Капитан полиции и коллега Марии Александровны.
– Хорошо. – Она снова перевела взгляд на Машу. – Как добрались?
– Нормально, – ответила та. – Только долго. И дорога не ахти.
– Да, это многих утомляет, – согласилась настоятельница.
Маша взглянула на двух женщин, вышедших из теплицы. Одеты они были вполне по-светски. Матушка Доминика проследила за ее взглядом и пояснила:
– Это трудницы. Сезонные работницы. Ухаживают за цветами и овощами.
– Ясно. – Маша потянулась было за сигаретами, но решила, что в монастыре, вероятно, курить нельзя, и убрала руку от кармана плаща.
– Сестра Ангелина примет вас, – сказала матушка. – Она не хотела, но я ее убедила. Мы не конфликтуем с властью и всегда помогаем полиции. Однако долго с вами говорить она не сможет.
– Почему?
На лице матушки отобразилось удивление.
– Потому что она нездорова. У сестры Ангелины инвалидность.
– Вот как? – Маша прищурила глаза. – Могу я узнать, что с ней случилось?
– Ее избили, – ответила настоятельница. – И покалечили.
– Кто?
На этот раз прищурилась матушка Доминика.
– Вы точно из полиции? – подозрительно спросила она.
Маша достала из сумочки удостоверение, раскрыла его и показала матушке.
Та кивнула. Потом со вздохом проговорила:
– Несколько лет назад сестра Ангелина, тогда у нее еще было мирское имя, вышла из тюрьмы, где отбывала срок за убийство.
– Да, я об этом знаю, – сказала Маша. – Выпустили ее досрочно.
– Именно. И кое-кому это не понравилось.
– Кому не понравилось?
Лицо матушки помрачнело.
– Родственникам убитого ею мужчины, – сухо произнесла она. – Сестра Ангелина отравила его. Но не со зла, а от отчаяния и страха.
– От страха?
– Да. – На мгновение взгляд матушки снова стал подозрительным. – А вы разве не знаете?
Маша покачала головой:
– Нет.
– Он мучил ее. Избивал. Сестра Ангелина несколько раз пыталась уйти, но он находил ее и возвращал обратно. Он сводил ее с ума своей ревностью, не давал ей жить. И тогда она отравила его.
Маша внимательно посмотрела на монахиню.
– Вы как будто оправдываете ее?
Та усмехнулась.
– Нет, конечно. Убийство невозможно оправдать. Но я не сужу. Судит только Господь.
– Да, я в курсе, – кивнула Маша. – Что с ней случилось, когда она вышла на свободу?
Матушка Доминика снова вздохнула.
– Родственники убитого отомстили ей. Они наняли двух бандитов. Те подкараулили сестру Ангелину возле подъезда, схватили ее и утащили в ближайший сквер. Там они надругались над ней по очереди, а потом избили до полусмерти. Прохожие нашли ее только утром, истекшую кровью.
– Она не заявила в милицию?
Матушка покачала головой:
– Нет.
– Почему?
– Возмездие должно было свершиться, и оно свершилось. Сестра Ангелина приняла его безропотно, как надлежит верующему человеку.
– Но эти отморозки совершили преступление и должны за него ответить.
– Наказывает только Господь, – опять назидательно проговорила матушка Доминика. – А отвечая местью на месть, лишь усугубляешь грех. После выхода из больницы сестра Ангелина пришла к нам в монастырь и стала послушницей.
– И как она здесь? – спросил Стас.
Матушка перевела на него взгляд и недоуменно уточнила:
– В каком смысле?
– Ну… – Стас пожал плечами. – Хорошая из нее получилась монахиня?
Настоятельница улыбнулась.
– Да, очень хорошая. Хотя и со сложным характером. О, а вот и сестра Таисия! – негромко воскликнула матушка Доминика, и лицо ее просветлело.
К ним подошла юная монашенка, на вид совсем девочка. У нее было красивое, утонченное лицо, тронутое загаром, и огромные голубые глаза.
– Сестра Таисия, – обратилась к ней матушка, – это полицейские из Москвы. Они хотят встретиться с сестрой Ангелиной.
– Здравствуйте! – негромко проговорила девушка, улыбнувшись Маше и едва скользнув взглядом по лицу Стаса, который тут же принялся отпускать ей лучезарные улыбки.
– Сестра Таисия проводит вас к сестре Ангелине, – сказала настоятельница.
Пару минут спустя, распрощавшись с матушкой, которая удалилась хлопотать по хозяйству, Стас и Маша зашагали следом за сестрой Таисией, от точеного профиля которой Данилов не мог отвести глаз.
– Сестра Таисия, – заговорил он игривым голосом, – можно вас кое о чем спросить?
– Спрашивайте, – спокойно отозвалась она.
– Что привело вас в монастырь?
– Это личное.
– Наверное, дело в несчастной любви? Я угадал?
Она повернула голову и с легким удивлением посмотрела на Данилова.
– Почему вы так решили?
– Потому что не представляю, как такая красавица, как вы, могла оказаться в монастыре. На ум приходит только несчастная любовь.
– Я пришла сюда по вере и убеждению, – сказала сестра Таисия.
– Ну, это понятно, – кивнул Стас. – Но что послужило толчком?
– Авария, – ответила девушка. – И клиническая смерть.
Стас слегка стушевался. Впрочем, ненадолго. Вскоре он снова приступил к расспросам, и расспросы эти приобрели еще более вольный характер.
– Сестра Таисия, я хотел спросить про ваш монастырский устав. Он очень строгий? Во сколько вы, например, ложитесь спать?
Девушка сдвинула брови.
– Простите, но матушка не благословляет нас на такие разговоры.
Стас хотел еще что-то спросить, но Маша незаметно показала ему кулак, и он замолчал.
Они прошли мимо бревенчатого колодца и старых лип.
– Вы часто общаетесь с сестрой Ангелиной? – спросила Маша.
– Не часто. Она очень молчаливая. Почти все свое время она проводит в работе и в молитвах.
– В работе?
– Да. Сестра Ангелина – наш лучший иконописец. Но вы об этом и без меня знаете.
Маша и Стас переглянулись. Данилов незаметно пожал плечами.
– И что, ее работы действительно хороши?
– Очень. Она пишет святые лики в традиции канонической византийской иконописи. Другие сестры-иконописцы тоже пытаются, но до сестры Ангелины им пока далеко.
Они прошли по мостику через ручей и оказались в другой части обители, возле небольшого кирпичного здания.
– Это иконописная мастерская, – объяснила их провожатая. – Но сестра Ангелина сейчас не там, а у себя в келье. Она с утра себя неважно чувствует.
– Она болеет? – спросил Стас.
Сестра Таисия покосилась на него и ответила:
– Да. Вы же сами знаете.
Данилов не знал, но не нашел нужным уточнять.
– Начинала сестра Ангелина практически с нуля, – продолжала сестра Таисия. – Сперва копировала репродукции старинных икон. Читала специальные книги, обращалась за советами к разным иконописцам. Но теперь она лучшая. Благодаря ей в нашу мастерскую поступает много заказов от других монастырей и приходов.
Стас покосился на асфальтовую дорожку, петляющую между берез.
– А куда ведет эта тропинка? – спросил он.
– К реке. Там есть небольшой рыбацкий мостик. Мы с сестрами иногда любим половить рыбу.
– Вы любите рыбалку?
– Конечно. У нас тут есть караси, плотва, подлещики! А иногда даже клюет голавль!
Глаза сестры Таисии возбужденно блеснули, но она тут же устыдилась своего азарта и притушила блеск.
Стас, уловив в ней человеческую слабость, снова почувствовал себя в своей тарелке.