Это строки из гениального творения товарища Сталина, которое явилось миру в момент победного финала Великого Очищения 1937 – 1938 годов и превратилось в священное писание для каждого большевика. Название книги – «История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). Краткий курс» (М., 1938. С. 167 – 168). Шаг в сторону от этого канонического текста считался за побег. Конвой стрелял без предупреждения.
Кто бы осмелился после Великого Кровопускания даже помянуть добрым словом Первую мировую войну и заикнуться о необходимости держаться за её опыт, изучать её уроки?
6
И не только Сталин категорически отвергал окопно-траншейный опыт.
Председатель Комитета обороны при СНК СССР Маршал Советского Союза Ворошилов в Первой мировой войне не участвовал, а в Гражданской войне командовал партизанским отрядом, дивизией, последовательно тремя армиями (5-й, 10-й, 14-й), Украинским фронтом, был членом Военного совета 1-й Конной армии. А конная армия – это нечто такое, чего в Первой мировой войне не было.
Нарком обороны Маршал Советского Союза Тимошенко в Первой мировой войне – рядовой, а в Гражданской – рядовой, командир взвода, пулемётной команды, эскадрона, полка, бригады. Завершил войну в должности командира дивизии. И не простой, а кавалерийской в составе конной армии. Неужели опыт Первой мировой войны он мог ставить выше опыта Гражданской?
Первый заместитель наркома обороны Маршал Советского Союза Будённый в Первой мировой войне – старший унтер-офицер, командир взвода. А в Гражданской войне Будённый прошёл путь от командира партизанского отряда, полка, бригады, дивизии, корпуса до командующего армией. Да опять же не простой армией командовал, которая в окопах коптила небо, а той, которая сокрушающим манёвром решала не только оперативные, но и иногда стратегические задачи. Вопрос повторяю: какой опыт дороже Будённому – опыт командования кавалерийским взводом в Первой мировой войне, когда кавалерия вынужденно прозябала, или опыт командования первой в мире со времён Чингисхана конной армией, от грохота копыт которой дрожали стены европейских столиц?
Заместитель наркома обороны Маршал Советского Союза Кулик в Первой мировой войне – взводный унтер, а в Гражданской – начальник артиллерии армии. И опять – не простой армии, а самой подвижной в мире.
Заместитель наркома обороны генерал армии К. А. Мерецков в Первой мировой войне тоже выше унтера не поднялся, а в Гражданской – помощник начальника штаба дивизии.
Несколько выпадает из этого ряда заместитель наркома обороны Маршал Советского Союза Б. М. Шапошников. В Первой мировой войне – царский полковник. Но и у него в Гражданской войне – захватывающий взлёт: начальник Разведывательного управления штаба Высшего военного совета Республики. В том, что Шапошников не канонизировал опыт Первой мировой войны, каждый может лично убедиться, прочитав «Мозг армии».
Так кто же в руководстве Наркомата обороны воспевал опыт Первой мировой войны?
А в Генеральном штабе? Проверьте биографии Ватутина, Маландина, Голикова, Василевского, Соколовского, читайте их труды и мемуары. Никаких намёков на приверженность к опыту Первой мировой войны не найдёте.
Можно проверить командующих как приграничными, так и внутренними округами. Та же картина. В 1941 году командный состав Красной Армии если и помнил опыт Первой мировой войны, то сводился он к кормлению вшей в окопах, к нудной перестрелке да к бестолковым штыковым атакам. А в манёвренной Гражданской войне они водили на большие дела роты, батальоны, эскадроны, полки, дивизии и даже корпуса и армии.
Кто же из них канонизировал опыт Первой мировой войны?
Вся пропаганда Советского Союза до 1941 года была пропитана духом Гражданской войны. Книги, фильмы, статьи, стихи, песни – всё о ней. Мы уже вспоминали фильм «Чапаев». А были фильмы и про Котовского, Щорса, Фрунзе, Пархоменко, а ещё – про Ворошилова и Будённого и немного – про товарища Сталина. Если Первую мировую войну и показывали в фильмах, то только в самых тёмных тонах. Учебники военной истории чётко делили предмет на две неравные части: меньшая часть – всё, начиная с фараонов, что было и до 1918 года; большая часть – Гражданская война в России.
В Советском Союзе Первая мировая война была подвергнута уничтожающей и злобной критике: бездарные царские генералы, бестолковая кровавая бойня. Из Первой мировой войны советской военной наукой для подражания и изучения были взяты только те эпизоды, которые были исключениями из общего правила и которые по своему характеру противоречили всему духу Первой мировой войны. Среди этих эпизодов – Брусиловский прорыв.
Сам Брусилов этот опыт и передавал, сам делал выводы из ошибок и промахов. Он проломил стену, но кто был должен ворваться в пролом? Вывод Брусилова: в грядущей войне нужно иметь мощные подвижные соединения, которые могли бы ринуться в прорыв и выйти на оперативный простор. Если в начале войны есть возможность ворваться на территорию противника до того, как он успел развернуть свою армию и создать сплошной фронт, то этой возможностью надо пользоваться, т.е. не зевать, а вводить в сражение всю свою мощь сразу.
7
Теперь разберёмся со «многими из тогдашних руководящих работников Наркомата обороны и Генштаба», которые, по словам Жукова, канонизировали опыт Первой мировой войны. Кто они?
Высшее руководство Наркомата обороны – это сам нарком – Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко и его заместители. С наркомом и его заместителями мы уже разобрались. Идём дальше.
В состав Наркомата обороны входили Генеральный штаб, семь Главных управлений и тринадцать отдельных управлений.
Главные управления НКО:
– политической пропаганды;
– автобронетанковое;
– артиллерийское;
– ВВС;
– ПВО;
– военно-инженерное;
– интендантское.
Кто же из руководителей этих структур мог канонизировать опыт Первой мировой войны?
Начальник Главного автобронетанкового управления генерал-лейтенант танковых войск Я. Н. Федоренко? Не мог он. Просто потому, что в Первой мировой войне не было в России танков. А потому не было и опыта применения танковых войск. Нечего было канонизировать.
И никто из подчинённых генерала Федоренко на тот несуществующий опыт опереться не мог. Надо было выдумывать что-то новое и своё. Правильно или неправильно выдумывать – другой вопрос. Но однозначно: это могло быть нечто такое, что в каноны Первой мировой войны не вписывалось.
Может быть, начальник Главного управления ПВО генерал-полковник артиллерии Н. Н. Воронов канонизировал тот опыт? Опять же нет. Потому как и ему, так и его подчинённым нечего было канонизировать.
Не иначе генерал-лейтенант П. Ф. Жигарев, начальник Главного управления ВВС, канонизировал? Да и он вряд ли мог. Потому как ВВС 1914 года и 1941-го – земля и небо. В начале июня 1941 года у Жигарева – 79 авиационных дивизий. А в России на протяжении всей Первой мировой войны – ни одной. Потому не могли Жигарев и его подчинённые заглядывать в 1914 год и искать там ответы на возникающие проблемы. Не было там ответов. Не могли авиационные генералы держаться за тот опыт. Не за что было держаться.
ВВС 1941 года находились на другом этапе развития. Как и артиллерия. И инженерные войска были иными, они были ориентированы на выполнение совсем других задач, их структура, вооружение и специальная техника резко отличались от того, что было в Первой мировой войне.
Даже и Главное интендантское управление НКО работало в соответствии с другими принципами и стандартами. Вся система вещевого, продовольственного, финансового и прочего обеспечения Красной Армии в корне отличалась от соответствующих систем Русской армии.
Остаётся только армейский комиссар 1 ранга А. И. Запорожец, начальник Главного управления политической пропаганды. Но и его никак не получается заподозрить в канонизации. В Первой мировой войне политпропагандой в Русской армии занимался полковой батюшка (полковой священник). Он призывал детушек проливать кровь за веру, царя и отечество. А товарищ Запорожец твёрдо стоял на заветах Маркса: нет у пролетариев отечества! Наше отечество – весь мир. И пусть кто-нибудь попробует усомниться в правоте единственно верного…
Если спуститься на ступень ниже, к отдельным управлениям НКО, то и тут та же картина: не мог начальник управления снабжения горючим генерал-майор танковых войск П. В. Котов канонизировать опыт Первой мировой войны, ибо не было в Первой мировой войне системы централизованного снабжения армии сотнями тысяч тонн горюче-смазочных материалов.
И начальник управления связи генерал-майор войск связи Н. И. Гапич не мог канонизировать, и всё по той же причине.
Перечисляйте дальше управления и отделы, а я вам заранее предскажу результат.
И начальник управления связи генерал-майор войск связи Н. И. Гапич не мог канонизировать, и всё по той же причине.
Перечисляйте дальше управления и отделы, а я вам заранее предскажу результат.
В 1941 году руководящий состав Красной Армии состоял из тех, кто поднялся и вырос в ходе Гражданской войны. И уж если и обвинять их в приверженности к старому опыту, то надо говорить об опыте Гражданской войны. Но вовсе не о Первой мировой.
* * *
Мемуары Жукова восхваляют генералы и маршалы, доктора наук и академики.
Из этого следует, что они:
- либо не представляют даже приблизительно, что представляла собой Первая мировая война;
– либо не удосужились ознакомиться с восхваляемым шедевром.
Глава 4 ПРО РАСКАЧКУ
1
В начальном периоде Второй мировой войны Германия крушила своих противников оглушительными зубодробящими ударами.
Блицкриг – это не просто быстрая война. Это искросыпительный удар сверхмощного электрического разряда, который мгновенно убивает на месте.
Вся Центральная Европа была покорена и парализована именно такими сокрушительными ударами, когда внезапно вводилась в сражение вся наличная боевая мощь огромной армии и авиации.
В первые два года Второй мировой войны Советский Союз оставался вне большой драки. Советские генералы и маршалы наблюдали её со стороны. Они были свидетелями того, как Гитлер громит Польшу, Францию и другие страны. Все видели: Гитлер захватывает страны одну за другой, внезапно вводя в действие сразу все силы. В первый день. В первый час.
В 1939, 1940-м и в первой половине 1941 года у советских стратегов была дополнительная возможность убедиться: август 1914 года не повторяется, Германия более не намерена терять самые драгоценные дни и часы в начале войны, она наносит сокрушительный смертельный удар в первые минуты.
Итак, вопрос: советские генералы за первые два года Второй мировой войны сумели понять, как действует армия Гитлера, или не сумели?
Ответ даёт Величайший Полководец всех времён и народов Маршал Советского Союза Г. К. Жуков: «Бывая в Академии Генерального штаба, которая находилась в моём ведении, я лишний раз мог убедиться в том, что накануне войны на военных кафедрах, в литературе, в учебных планах и разработках слушателям преподносилась современная военная теория, в значительной степени учитывавшая опыт начавшейся второй мировой войны. Учащимся прививалась мысль, что войны в нынешнюю эпоху не объявляются, что агрессор стремится иметь на своей стороне все преимущества внезапного нападения. Принималось как должное, что с самого начала в операции вступят главные силы противостоящих друг другу противников со всеми вытекающими отсюда стратегическими и оперативными особенностями» (Г. К. Жуков. Воспоминания и размышления. М., 1969. С. 215).
Жуков совершенно чётко и определённо утверждает, что в 1941 году каждому было ясно: в случае войны с первого момента произойдёт столкновение главных сил противоборствующих сторон. Никакой раскачки. Никакой потери бесценных часов и минут в начальном периоде.
Под прямой контроль Жукова Академия Генерального штаба попала 1 февраля 1941 года, в момент, когда он вступил в должность начальника Генерального штаба. Следовательно, речь в данном пассаже идёт про период между 1 февраля и 21 июня 1941 года. До того академия Жукову не подчинялась. После 21 июня ему было не до академии.
Но в этот отрезок времени речь могла идти не о каком-то абстрактном столкновении каких-то армий, а только о войне между Германией и Советским Союзом. В тот момент никаких других противников у Красной Армии в Европе не было. А в Азии война пока не намечалась – дивизии, корпуса и даже целые армии в первой половине 1941 года перебрасывались из азиатской части страны в европейскую.
Итак, сам Жуков прекрасно понимал, что война между Германией и Советским Союзом начнётся сразу столкновением главных сил. Это понимали подчинённые Жукову руководители Генерального штаба. И за пределами Генерального штаба эта мысль была ясна всем. Это понимали преподаватели академий, эту мысль они внушали слушателям на лекциях и практических занятиях. Это принималось как должное, никто с этим не спорил. Жуков лично проверял, контролировал и твёрдо знал: в этом вопросе на всех уровнях полная ясность.
Однако…
2
Однако через 9 страниц своей «самой правдивой книги о войне» Величайший Полководец делает внезапный и решительный разворот кругом. Он меняет своё мнение на прямо противоположное: «При переработке оперативных планов весной 1941 года не были практически полностью учтены новые способы ведения войны в начальном периоде. Наркомат обороны и Генштаб считали, что война между такими крупными государствами, как Германия и Советский Союз, может начаться по ранее существовавшей схеме: главные силы вступают в сражение через несколько дней после приграничных сражений» (Г. К. Жуков. Воспоминания и размышления. М., 1969. С. 224).
Это обычное жуковское двоемыслие. Марксистская диалектика: Жуков думает и так и эдак. И в то же время – и не так и не эдак. С одной стороны, самому Жукову, высшему военному руководству Красной Армии и всем остальным (до преподавателей и слушателей академий включительно) было совершенно ясно, что «с самого начала в операции вступят главные силы противостоящих друг другу противников».
С другой стороны, Наркомат обороны и Генштаб считали, что «главные силы вступают в сражение через несколько дней после приграничных сражений».
С одной стороны, «военная теория тех лет была на уровне времени».
С другой стороны, на исходе второго года Второй мировой войны советским стратегам весной 1941 года были непонятны простейшие вещи, которые генералы всех армий уяснили ещё в августе 1914 года, в первый месяц Первой мировой войны: не теряй возможность, бей насмерть, а то проиграешь!
Допустим, что какие-то злодеи вырезали из мемуаров Жукова «самое-самое». Пусть так. Но разве кто-то заставлял Жукова писать на одной странице одно, а через 9 страниц – прямо противоположное? Разве кто-нибудь требовал от Жукова опровергать самого себя?
И не надо заявлять, что мракобесы после смерти великого эти глупости в его «самую правдивую книгу» вписали. Всё это опубликовано в первом издании при живом Жукове.
3
Во втором издании «Размышлений» исчезла ключевая фраза: «Принималось как должное, что с самого начала в операции вступят главные силы противостоящих друг другу противников со всеми вытекающими отсюда стратегическими и оперативными особенностями» . Смысл был изменён на противоположный. Оказывается, будущие стратеги изучали совсем иные сценарии: «Бывая в Академии Генерального штаба, которая находилась в моём ведении, я лишний раз мог убедиться в том, что накануне войны на военных кафедрах слушателям преподносилась современная военная теория, в значительной степени учитывавшая опыт начавшейся второй мировой войны. Подчёркивалась непримиримость, ожесточённость вооружённой борьбы, возможность её длительного характера и необходимость мобилизации усилий всего народа » (Г. К. Жуков. Воспоминания и размышления. М., 1975. Т. 1. С. 230). (Новое предложение выделено мной. – B. C.)
Из этого текста выпала мысль о том, что войны в нынешнюю эпоху не объявляются, что агрессор стремится иметь на своей стороне все преимущества внезапного нападения, и про то, что с самого начала в операции вступят главные силы. Вместо этого, оказывается, слушателям академий прививали мысль о возможности длительной войны.
Это враньё. Каждый читатель сам в любом издании мемуаров Жукова может найти опровержения. Причём во множестве. Жуков сам рассказывает неоднократно, что война не предполагалась длительной. В конце декабря 1940 года Сталин собрал совещание высшего командного состава Красной Армии. Некоторые материалы совещания были рассекречены через полвека. Некоторые будут рассекречены ещё через полвека. А часть из них не будет рассекречена никогда, ибо уничтожена ещё в октябре 1941 года.