Убитая женщина была облачена в траурное черное платье. Понятно, муж погиб. Правда, снять бриллианты Широкова посчитала излишним, и сейчас они искрились на трупе всеми цветами радуги. Навскидку ее «камешки» тянули в общей сложности тысяч на двадцать – двадцать пять долларов. Н-да уж, не хило! Вот только в могилу все это не заберешь…
Наконец приехали наши во главе с Костей Сибирцевым. Судмедэксперта они с собой не привезли. (Ильину хватало работы во взорванной больнице.) Зато захватили взрывотехника и специально натасканную на взрывчатку собаку.
– Думаешь, здесь тоже бомба? – спросил я Сибирцева.
– Береженого Бог бережет, – пожал плечами он. – В свете последних событий можно всякого ожидать.
Обыск продолжался не менее двух часов. Взрывного устройства в квартире не оказалось. Однако прочие находки впечатляли. Во вделанном в стену сейфе оперативники обнаружили сто тысяч долларов наличными, слитки золота, ювелирные украшения и граммов триста героина в целлофановом пакете. (Судя по испорченным венам на руках, мадам Широкова активно «кололась».) Отдельно, в тайнике под половицей, хранился пухлый блокнот в кожаном переплете, заполненный цифрами и непонятными знаками. С ним предстояло разбираться шифровальщикам. А фотографию и отпечатки пальцев застреленного мной мужика отправили по ноутбуку в базу данных и на удивление быстро получили ответ. Мертвец оказался Ходаковым Валерием Ивановичем, 1973 года рождения, уроженцем города Н-ска, по профессии зубным техником. В армии не служил, сумел откосить. В 1994 году Ходакова осудили за убийство на двенадцать лет. В 1996-м он бежал из мест заключения и с тех пор числился во всероссийском розыске. «Ни фига себе! – подумал я. – Восемь лет в розыске и скрывался не в тайге, не в мятежной Чечне, а в родном Н-ске, буквально нашпигованном стражами порядка. Без мощной милицейской поддержки тут явно не обошлось! И один из покровителей уже известен. Вдова Широкова сама впустила урку в квартиру. (Следов взлома на замке нет.) Стало быть, хорошо знакомы. Плюс второй кинжал-игла и неописуемое удивление на лице продажного мента. Похоже, они поддерживали давние, теплые отношения. Но вчера Ходаков взял да и зарезал старого кореша, а сегодня придушил его супругу. Наверняка не по собственной инициативе, а по приказу кого-то более крутого. Интересно, кого? Уж не Кочанкина ли?! Гм, вполне возможно. Однако нужны доказательства. Пусть косвенные. А может, отсидевший старлей даст какую-нибудь наводку?! Вряд ли он испытывает теплые чувства к бывшим коллегам. Тем паче к главным свидетелям обвинения по своему уголовному делу, закончившемуся пятилетним сроком!!!»
Придя к подобному умозаключению, я попросил Сибирцева вновь запросить базу данных о Сергее Голованове, сделав упор на то, что он, вероятно, связан с двумя последними убийствами. На сей раз ответ пришел незамедлительно. На экране ноутбука последовательно появились: страничка печатного текста и цветная фотография Голованова в милицейской форме. Подключившись к домашнему принтеру Широковых, я сделал распечатку, попрощался с ребятами и заторопился на выход. Время перевалило за полдень, а результат по-прежнему нулевой. Только два новых трупа. Потенциальной свидетельницы
и, самое обидное, убийцы майора Широкова, который уж точно знал немало! Шеф небось рвет и мечет. Надо скорее реабилитироваться. Хотя шанс очень невелик!..
3
По бывшему старлею Голованову наша база данных выдала такую информацию:
Родился в 1968 году в селе Подсосенное Т-й области, закончил среднюю школу. Воинскую службу проходил в конвойных частях в Мордовии. После демобилизации перебрался в Н-ск, женился на некой Веронике Степановой 1970-го года рождения, прописался у нее в однокомнатной «хрущобе» и устроился на работу в Красноперское ОВД. К 1995-му дослужился до старшего лейтенанта. В том же году вместе с женой и годовалой дочерью Светланой переехал в трехкомнатную квартиру на улице Парковая, в двух кварталах от Вишневой. Новое жилье Головановы получили путем какого-то хитрого обмена с алкоголиками. (Надо думать, при помощи начальства Сергея.)
В 1998-м Голованова упекли на пять лет по обвинению в вымогательстве жилплощади у одинокого пенсионера. Освободился он в конце июня 2003 года, сунулся к себе домой и… получил от ворот поворот. Пока муж сидел, жена с ним развелась, выписала из квартиры и прописать обратно наотрез отказалась. Нынешнее местонахождение Голованова точно не известно. Официально нигде не зарегистрирован, но возможно, он до сих пор в Н-ске. (На родине, по крайней мере, не появлялся.) Кроме того, по некоторым сведениям, Голованов безумно любил свою дочь, и я надеялся, что Вероника, хотя бы изредка, позволяет им встречаться. А следовательно, может знать новый адрес бывшего супруга. Зыбкая, конечно, надежда. Но ничего другого мне не оставалось…
Дом на улице Парковой выглядел значительно скромнее, чем широковский, но тоже неплохо. Добротная кирпичная пятиэтажка с высокими потолками, постройки конца пятидесятых годов. Рядом – уютный тенистый дворик с детской площадкой и лавочками для мамаш с колясками. Сверившись с адресом в распечатке, я зашел в подъезд (с кодовым замком, но незапертый), поднялся на четвертый этаж и позвонил в обитую кожей дверь под номером пятьдесят четыре.
– Кто там?! – донесся изнутри женский голос.
– Горэнерго, – ответил я. – У вас счетчик неисправен. В обратную сторону крутится.
Щелкнул отпираемый замок. На пороге возникла сухопарая, крашеная мадам с крысиными глазками и подозрительно уставилась на меня. Прошло секунд десять.
– Вы… ты не из горэнерго, – доперла наконец она. – Какого черта нужно?!
– Правильно, – вежливо улыбнулся я. – Я совсем не оттуда. И хочу поговорить о Сергее. Вы ведь Вероника Александровна? Не так ли?
– Толик! Толик!!! – истошно завизжала она. – Опять от этого бомжа приперлись! Хмырь какой-то приблатненный. Иди разберись!
Послышались тяжелые шаги. Голованова шмыгнула в сторону, а передо мной предстал толстомясый бугай с наглой физиономией (очевидно, сожитель) и без предисловий двинул кулаком в лицо. По-боксерски уклонившись, я нанес ему прямой встречный в подбородок и пяткой левой ноги с силой «вбил» пошатнувшегося бугая обратно в квартиру. Пролетев метра полтора, он плюхнулся на задницу и ошалело затряс башкой.
– Борзеете, падлы сраные?! Нюх потеряли?! – зайдя следом и захлопнув за собой дверь, сквозь зубы процедил я. (Раз уж меня причислили к блатному миру – будем соответствовать. Но без уничижительной приставки «при».) – А ты, чухан жирный, на кого клешню поднял?! В деревянный бушлат[2] одеться хочешь?! – обратился я к поверженному Толику, ткнув его в бок носком ботинка.
– И-з-звините, ош-шиблись! Не з-за т-того п-п-приняли! – тряся губами, проскулила Вероника. Бугай часто закивал в подтверждение слов сожительницы. Толстая морда из наглой, надменной превратилась в жалкую, униженную.
– Ваш Серега должен мне лавэ, три штуки гринов! – загнав неприятную парочку в комнату, грубо сказал я. – Полтора года назад, на этапе в карты проигрался, сразу заплатить не смог и оставил этот адрес, если не встретимся на зоне. Я откидываюсь по звонку[3], прихожу на указанную хату, и что?! Должника моего нет, его прищепка[4] хамит, натравливает на меня какого-то козла… Короче, беспредел! За такие расклады – валят без базара! – неуловимым движением я выдернул из-за пояса пистолет с глушителем.
Спектакль произвел должное впечатление. Толстяк побелел как полотно и задрожал в крупном ознобе, а бывшая жена Голованова обмочилась и тихонько завыла на одной ноте.
– Ладно, шалава, живи, – спрятав пистолет обратно, милостиво разрешил я. – Дочку твою жалко. Кстати, где она?
– У бабушки, – выдавила Вероника. – В деревне. На лето отправили.
– А ты, стало быть, с хахалем отвисаешь, – похабно ухмыльнулся я. – Хотя… мне по барабану. В общем, так, если Голован здесь больше не живет и вы не знаете, где его найти, – платить будете сами.
– Мы знаем, – робко вякнул «Толик». – Он… на свалке!
– Ч-е-его?! – опешил я.
– Да, да! Сергей на свалке теперь обитает. На северной окраине города, – скороговоркой зачастила Вероника. – С бомжами! Говорит, ему там лучше, чем со мной. Несколько раз приходил, хотел с дочерью повидаться, а от самого помойкой разит! Потом присылал дружка. Прилично одетого. Ну я и приняла вас за второго. Вы уж простите, пожалуйста! А деньги у него есть. Точно, точно! Они у себя на свалке цветные металлы собирают. Иногда золото и серебро находят. Сергей, помнится, предлагал на дочку двадцать тысяч рублей, но я не взяла! – тут Вероника блудливо потупилась. «Насчет последнего врет, – мысленно отметил я. – Но остальное похоже на правду. Особенно если вспомнить первую реакцию на мое появление». И вслух потребовал: – Давай семейный альбом, в темпе! Я должен убедиться, что твой бомж – тот самый хмырь, проигравший мне бабки. А не какой-нибудь другой!
– Ищи, Верунчик, ищи!!! – засуетился потный от страха толстяк. – Не заставляй человека ждать!!!
Альбом нашелся на антресолях, в куче старого хлама. Пролистав запыленные страницы, я выдрал оттуда широкоформатную фотографию Голованова в гражданской одежде, пообещал сожителям удавить обоих, если про свалку фуфло толкнули[5], и, демонстративно оборвав телефонный провод, покинул квартиру. Милицейского преследования я не опасался, но надо же поддержать имидж!!!
* * *Северная свалка располагалась в километре от Кольцевой дороги, занимала обширную территорию и издавна пользовалась дурной репутацией. Поселившаяся тут община бомжей в большинстве состояла из лиц с криминальным прошлым, жила по собственным волчьим законам и посторонних, мягко говоря, не жаловала. Приехавшая однажды съемочная группа НТВ еще у ворот получила недвусмысленное предупреждение от сторожа (он же некоронованный король свалки): «Дальше идти не советую. Видите сколько мусора? Не найдут вас потом!» Телевизионщики оказались людьми сообразительными и шустро убрались восвояси. Зато корреспондент газеты «Секс-инфо», намеревавшийся состряпать скандальную статью «Половая жизнь на помойке», по слухам, предупреждению не внял, и больше его никто не видел. Менты, разумеется, вели формальные поиски, но на саму свалку предпочитали не соваться. И я готов был спорить на любую сумму, что злосчастного папарацци не сыщут до скончания веков.
На встречу с Головановым я отправился на своей потрепанной «девятке» и соответствующим образом снарядился. Из строгого делового костюма переоделся в потертый, джинсовый. Белую накрахмаленную рубашку заменил на темную неглаженую. Натянул под нее кевларовый бронежилет, положил в карманы диктофон, три запасные обоймы, а на ноге, под штаниной, закрепил десантный нож. На шею повесил толстую цепочку турецкого золота, а в багажник загрузил холщовую сумку с десятью бутылками водки. Не слишком дорогой, но и не паленой…
Дорога заняла около часа. Пропетляв по душным городским улицам, я миновал транспортное кольцо, проехал по раздолбанной грязной дороге и за чахлым леском увидел конечную цель своего путешествия. Размеры свалки впечатляли. Ее сероватый бетонный забор начинался у последних деревьев и тянулся куда-то в бесконечность. За ним высились курганы отходов. По некоторым, «свежим», ползали человеческие фигурки, издали напоминающие пауков. На других, уже не привлекающих бомжей, копошились огромные стаи чаек. К воротам выстроилась очередь набитых мусором грузовиков. В нагретом солнцем, тухловатом воздухе роились полчища мух…
Первым делом я пообщался с местным «королем» – сторожем, поджарым мужчиной средних лет с цыганскими глазами и курчавой бородкой на щеках. Когда я подошел, он завершал беседу с собравшимся уезжать водителем: хлыщеватым брюнетом лет тридцати с лиловым фингалом под левым глазом.
– …будет пахать, пока не возместит ущерб, – уловил я последние слова сторожа.
Водитель кивнул и направился к разгруженной машине, а курчавый бородач выразительно посмотрел на меня, дескать, чего надо, мил человек? ты не ошибся адресом?!
– Двоюродного брата хочу повидать, – сняв с шеи цепочку и показав ему фотографию Голованова в гражданке, заявил я. – Серегой зовут. У вас, говорят, постоянно тусуется.
– Золотишко-то не особо крутое. Турция! – проворчал сторож, не отрывая, однако, глаз от цепочки.
– Так не министра, поди, ищу! – фыркнул я. – Ну что, поможешь?!
– А деньжат сверху подкинешь?
– Денег свободных нет. Зато есть ящик водки, – я выразительно звякнул сумкой.
– Это меняет дело! – заметно повеселел он и вдруг по-разбойничьи свистнул в два пальца. Рядом, словно из-под земли, появился крепкий мужик с бритым черепом, внешне не похожий на обитателя помойки. Надо полагать, из личной гвардии «короля».
– Возьмешь у хлопца водку, отнесешь ко мне в вагончик, а затем проводишь его на пятый участок, к Хорьку, – распорядился сторож.
– Понятно, – пробасил бритоголовый и ловко подхватил протянутую мной сумку…
4
До «пятого участка» добирались минут двадцать. Бритоголовый шел впереди, уверенно лавируя между кучами, а я осторожно посматривал по сторонам, запоминая дорогу. При ближайшем рассмотрении свалка напоминала нечто среднее между стойбищем первобытных людей и декорацией к фильму о последствиях всемирной катастрофы. То там, то здесь в грудах мусора виднелись рукотворные пещеры, в которых кто-то шевелился. Иногда (немного наособицу от завалов) попадались подобия сарайчиков, небрежно слепленные из подручных средств: обломков досок, кусков черепицы, обрывков брезента и т. д.
– Летние времянки, – на ходу пояснил «гвардеец».
Возле некоторых из них, на перевернутых ящиках, сидели аборигены обоих полов, бережно пили водку из пластиковых стаканчиков и чем-то закусывали. Одеты они были в причудливые лохмотья под стать окружающему ландшафту. Пропитые лица задубели от грязи. Впрочем, лохмотья являлись, конечно же, рабочими спецовками, и у каждого бомжа, насколько я знал, имелась чистая, приличная одежда для выхода в город. А «гвардейцы», вроде бритоголового проводника, спецовку вовсе не надевали и в отходах не рылись. Они выполняли особые поручения «короля», начиная с адъютантских и заканчивая карательными. Наконец курганы поредели, и впереди показалась широкая площадка, заваленная поломанными приборами с какого-то завода. Худой сутулый мужчина в донельзя замаранном рубище при помощи нехитрого слесарного инструмента раскурочивал очередной агрегат. Неподалеку на брезентовой подстилке лежала крохотная горстка цветных металлов.
– Хорек, к тебе гости! – гаркнул бритоголовый. – Дуй сюда, живо!
Оставив работу, сутулый угодливо поспешил на зов.
– Можете пообщаться. Заодно пожрешь, – разрешил «гвардеец». – Но не забудь, Хорек, ты отработал лишь двадцатую часть долга. Поэтому не рассиживайся!
Бросив на землю замасленный кулек, он с важностью удалился.
Воровато зыркнув по сторонам, бомж извлек из-за пазухи початую бутылку стеклоочистителя, жадно отхлебнул глоток и, развернув кулек, впился зубами в кусок заплесневелого хлеба. Судя по всему, он находился здесь на штрафных работах. В наказание за какую-то провинность. Внимательно приглядевшись к сутулому, я с большим трудом опознал в нем Голованова. Опальный мент постарел лет на двадцать, высох, сморщился, пропитался грязью. (О запахе я уж не говорю!) Волосы на голове почти полностью вылезли. На тощей шее красовался здоровенный фурункул.
– Зачем приперся? Кто такой?! – быстро покончив со скудной трапезой, недружелюбно спросил он.
– ФСБ, – не стал лукавить я.
Голованов аж присел от страха, трагически заломил руки и обреченно прошептал: – Теперь мне точно конец! Опричники Семеныча до смерти забьют. Контакты с сотрудниками силовых структур здесь не прощают!!!
– А откуда им знать правду?! – усмехнулся я. – На лбу же не написано! Я приехал один, документы не показывал. Представился твоим двоюродным братом, желающим повидаться с родичем. Дал сторожу ящик водки и золотую цепь. По-моему, он даже обрадовался!
Неожиданно в тусклых глазах Голованова вспыхнули коварные огоньки, а физиономия приобрела хищное, подловатое выражение. Желтые зубы оскалились. Ну, точно – вылитый хорек!
– Рассчитываешь сдать меня опричникам и таким образом облегчить свою участь, – догадался я. – Напрасно, дружок, ох напрасно! В моих карманах они найдут некую занятную фотку, и тогда легкой смерти тебе не видать. – Я продемонстрировал Хорьку-Голованову его цветную фотографию в милицейской форме и добавил: – Помимо прочего у меня с собой подробная распечатка из компьютерной базы данных о твоей прежней жизни, о работе в ментовке… Отнять не пытайся! Уделаю начисто. Похлеще, чем жирного Толика, нынешнего хахаля твоей Вероники!
Голованов разом обмяк, понурился и уселся прямо на землю, свесив голову на грудь.
– Из-за толстого пидора я и угодил на «пятый участок», – уныло пробормотал он. – Попросил водилу Сашка заехать к бывшей жене, справиться насчет дочки, а чертов Толик засветил ему кулаком в глаз. Водила сразу к Семенычу, дескать – подставили! Надо возмещать моральный ущерб. Ну, меня и нагрузили как верблюда. Поручили добыть центнер цветных металлов из этого дерьма. – Он махнул рукой на поломанные приборы. – Третью неделю корячусь с утра до ночи, а толку – мизер. Наверное, сгнию тут заживо! – по грязной щеке Хорька поползла мутная слезинка.
– А ты хотел бы с лихвой отплатить тем, по чьей милости попал в такую скверную ситуацию? – вкрадчиво осведомился я.
– Верке с Толиком?! – встрепенулся бомж.
– Не-е-ет! Бери выше. Широкову и Кочанкину. Ведь благодаря им ты сел на нары, лишился работы, семьи, квартиры, очутился на свалке. Благодаря им ты пьешь стеклоочиститель и жуешь заплесневелый хлеб. Благодаря им тобой, офицером милиции, командует всякая уголовная шваль!