- Вы говорите неправду! - заплакала Катя, кусая от отчаяния пальцы. Этого не может быть! Дайте мне телефон! Вы все лжете, вы нарочно мучаете меня! Зачем вам это?!
- Возьмите телефон, - предложил спокойным голосом Ворон и протянул ей телефонный аппарат.
Катя дрожащими пальцами набрала свой номер телефона. Подошла бабушка.
- Бабушка! Бабушка! - кричала в трубку Катя. - Что случилось? Что с мамой и папой?
- Катенька, Катенька, - плакала на том конце провода бабушка. - У нас такое несчастье! Где ты?! С тобой-то все в порядке? Машенька, моя Машенька, дочка моя... - Она захлебывалась слезами и не могла говорить. - Господи, за что мне все это?! Господи!!! Катюша, где ты? Откуда... ты? Приезжай, приезжай, тут дядя Леня и тетя Вера, приезжай скорее...
- Я приеду, бабушка, приеду скоро. - Катя сразу не могла оценить страшную суть происшедшего. - Я жива-здорова, не беспокойся. Скоро буду.
- Катенька, Катенька, подожди... - Бабушка хотела сказать ещё что-то, но Катя уже положила трубку.
Она долго сидела с остекленевшим взором и глядела в одну точку.
- Дорогая Катюша, - произнес, наконец, Ворон. - Примите мои глубочайшие соболезнования. Такое несчастье! Маша и Аркадий, такие замечательные люди, такие красивые, талантливые... Какая потеря! Давайте, помянем их добрым словом.
Он налил ей ещё вина.
- Давайте помянем ваших родителей и моих давних друзей Машу и Аркадия. Царство им небесное. Пусть земля будет им пухом. - Ворон протянул Кате бокал вина и поднял свой.
- Давайте, - тихо произнесла Катя. - Спасибо вам за теплые слова. А потом, пожалуйста, отвезите меня домой.
- Ну, разберемся, разберемся, выпейте, пожалуйста. Может быть, вам станет легче.
Катя взяла бокал и выпила его содержимое. Потом долго сидела и думала, слезы текли по её щекам. И вдруг почувствовала, что ей страшно хочется спать. Руки и ноги стали словно ватные, веки начали слипаться, она откинулась на спинку кресла и только усилием воли взяла себя в руки.
- Все, Петр Андреевич, - еле шевеля губами, произнесла она. - Отвезите меня теперь домой, там бабушка волнуется, там наши родственники. Я должна быть дома в такую минуту.
- Не беспокойтесь, Катенька. Я все сделаю, как надо. Все будет, как вы скажете. Сейчас подождите меня, я только отдам кое-какие распоряжения. Закусите пока, вам совершенно необходимо набраться сил в такую тяжелую минуту.
Ворон встал и вышел из комнаты, а Катя сидела, не шевелясь. Мысли путались в её голове, с ней происходило нечто странное. "Мамы больше нет, папы больше нет, я была в Ленинграде, Андрей остался там, в темноте, а я здесь... Что я здесь делаю? Зачем я здесь?..."
Когда через пять минут Ворон вошел в комнату, Катя спала крепчайшим сном, свернувшись калачиком на кресле. Он, сняв очки, несколько минут пристально смотрел на нее, о чем-то напряженно думая, а затем, тихо подошел к ней, взял на руки и отнес на диван. Подложил ей под голову подушку, накрыл шерстяным пледом, а сам сел в кресло и включил телевизор. Передавали "Новости". Ворон налил себе в бокал вина, выпил, пожевал виноградинку.
"Криминальные новости. Первого ноября на двадцать пятом километре Киевского шоссе был застрелен лейтенант ГАИ Орлов. Преступники с места происшествия скрылись. Их поиски пока результатов не дали. Просьба всех граждан, кто может что-либо сообщить по данному делу, позвонить по телефонам... или 02."
- Да, такие дела, - покачал головой Ворон и закурил сигарету...
8.
Получив от Зорича удар ногой в спину, Рыжий понял, что вряд ли у него получится так просто совладать с этим парнем, и что самым мудрым решением вопроса на благо общего дела будет с места происшествия слинять, не для кулачной драки они сюда приехали. Этот поступок одобрил бы и Ворон. Никого нет, машины нет. Его нет, и концы в воду. Задание они выполнили, а в кармане его куртки лежала вполне приличная сумма, данная ему Вороном. Деньги эти жгли ему карман, он не привык, чтобы у него что-то залеживалось, и он решил навестить свою подругу Люську, жившую совсем недалеко от него. Отсидевшись некоторое время в подъезде и убедившись, что преследователь, отчаявшись найти его, убрался восвояси, Рыжий вышел, с большим трудом поймал машину, купил по дороге две бутылки водки и поехал оттягиваться к Люське.
Когда он позвонил, ему долго не открывали. И странный шум за дверью не нравился ему. Было такое ощущение, что там пили и делали что-то еще, совсем неположенное.
- Кто там? - наконец раздался недовольный голос Люськи.
- Это я, Эдик. Открывай, Люсь, быстрее.
- Что без предупреждения? Я тебе что, б... какая?
"А кто же ты такая есть?" - искренне подивился её дурацкому вопросу Рыжий. Дверь тем временем открылась, и Рыжий к своему неудовольствию увидел на кухне какого-то здоровенного хмыря, раскрасневшегося от выпитого, довольного чем-то. Хмырь оперся о кухонный столик руками и покуривал "Беломор."
- Это кто? - не здороваясь, спросил Рыжий.
- Как кто? Колька, мой двоюродный брат. Из Тулы приехал сегодня. Да ты же его знаешь! - нагло врала Люська.
- Что-то не припомню, - хмурился Рыжий.
- Да ну тебя! Тебе кого ни покажи, никогда не запомнишь. Садись к нам со своей водкой. У нас тоже ещё не кончилась.
Рыжий прошел на кухню. Хмырь, не вставая, протянул ему мощную потную ручищу.
- Микола! - представился он хриплым голосом.
- Эдик, - отрекомендовался Рыжий, мрачно изучая Миколу.
- Садись к столу, Эдик, гость дорогой! - Микола налил Рыжему полный стакан водки, налил и себе, и Люське. На столе стояли тарелки с крупно нарезанной колбасой, солеными помидорами и вареной картошкой. Все было чинно, по-домашнему. Это не нравилось Рыжему.
Рыжий выпил полный стакан вместе со всеми "за все хорошее" и присмотрелся к Люське. Какая-то она была распаренная, взбудораженная, словно её только что трахали. Юбчонка коротенькая до неприличия, колготки черные, блескучие, губы ярко накрашенные, ну блядь блядью, проб негде ставить. Вот те и Микола. Ох, что-то не по себе стало от всего этого Рыжему, ох, не того ему было в этот вечер нужно!
- А ты в Туле-то у нас не бывал, Эдик? - куражился Микола, весь распираемый от дурацкой радости. - А ты приезжай, хошь, я те пушку по дешевке справлю. У нас там это без проблем. Хошь ТТ у тебя будет, гадом буду, достану для тебя, друган дорогой!
- На хер он мне, ТТ твой? - нахмурился Эдик, очень недовольный радостью Миколы. - Мне без него спокойней, жить дольше буду.
- Ну это ты не скажи, - продолжал гнусно лыбиться Микола. - Пушка она всегда пригодится, и для защиты, и для дела какого.
- А у тебя-то самого есть?
- А как же? Дома, в Туле, - улыбнулся он совсем широко, обнажив целый ряд железных зубов. - Нужда была её сюда тащить? А я вот к... сестренке приехал, товарчик кое-какой привез, толкнул сегодня на барахолке. Ништяк! Гуляем, значит...
"Трахаетесь тут во все дыры", - злобно подумал Рыжий.
- Ты чего недовольный такой, смурной? - не унимался Микола. Видать, кончил только что, вот и душа радуется. А он, Рыжий весь вечер честно на стреме сидел, дело важное делал. А они тут, падлы...
- Улыбнись, Рыжик, - вторила ему и Люська, положив ногу на ногу. Рыжий сидел рядом с ней и изнемогал от бешеного желания. Зло из-за присутствия Миколы разбирало его уже не на шутку. Такой день удачный, так все хорошо складывалось, денег заработал, дело сделал, а тут... этот конь отирается.
- Чо мне лыбиться-то? - хмурился Рыжий. - Мудак я, что ли, без причины лыбиться? Вам весело, вот и гогочите на здоровье!
- Ты что-то, братан, начинаешь гнать! - нахмурился и Микола. - Что-то мне этот базар не по душе! Тебе что, компаха наша не нравится? Так и уебывай, откуда пришел!
Вот это сразу развеселило Рыжего. Он резко вскочил и принял боевую позу.
- Ребята! Вы что? Одурели?! - вскочила испуганная Люська. - А ну-ка прекратите! Ты что, Миколка? Эдик мой друг и никуда отсюда не уйдет!
- Тогда я уйду! - набычился Микола, но с места так и не встал. Налил себе полный стакан водки из рыжиковской бутылки и вмазал, смачно, с хлюпаньем. Сожрал здоровенный кусок колбасы и только тогда встал. Рыжий подивился его росту, где-то на полголовы выше его, а и Рыжий был не маленький. Да, здоровенный бугай этот Микола, с ним возни бы было... Голыми руками такого не возьмешь, даром, что пьян.
- Не сердись, голуба душа! - улыбнулся Микола и стал застегивать воротник рубахи. Потом надел пиджак и стал протискиваться к выходу.
- А куда же ты пойдешь? - спросил Рыжий, довольный тем, что выпроводил, наконец, Миколу и, наконец-то останется с Люськой наедине. - В Тулу поканаешь по холодку?
Ответ на глупый вопрос был коротким. Мощный удар в челюсть, и Рыжий полетел к дверному проему. Люська бросилась к Миколе, схватила его за руку.
- Уходи!!! - истошным голосом завопила она. - Ты чего делаешь, гад?!
- Не, ты не уходи, лось сохатый, ты погоди малость, - тихо прибубнивал Рыжий, вставая с грязного пола кухни. - Мы ща поглядим, что ты за Микола...
Микола, всем этим нимало не смущаясь, стоял словно глыба посередине кухни и сучил пудовые кулачищи. Однако, Рыжий извернулся и одной рукой легонько оттолкнув Люську в сторону, нанес ребром другой ладони удар здоровенному Миколе в горло. Удар получился удачным, и тот сразу обмяк, стал оседать вниз.
- А куда же ты пойдешь? - спросил Рыжий, довольный тем, что выпроводил, наконец, Миколу и, наконец-то останется с Люськой наедине. - В Тулу поканаешь по холодку?
Ответ на глупый вопрос был коротким. Мощный удар в челюсть, и Рыжий полетел к дверному проему. Люська бросилась к Миколе, схватила его за руку.
- Уходи!!! - истошным голосом завопила она. - Ты чего делаешь, гад?!
- Не, ты не уходи, лось сохатый, ты погоди малость, - тихо прибубнивал Рыжий, вставая с грязного пола кухни. - Мы ща поглядим, что ты за Микола...
Микола, всем этим нимало не смущаясь, стоял словно глыба посередине кухни и сучил пудовые кулачищи. Однако, Рыжий извернулся и одной рукой легонько оттолкнув Люську в сторону, нанес ребром другой ладони удар здоровенному Миколе в горло. Удар получился удачным, и тот сразу обмяк, стал оседать вниз.
- Все, ребята, все, помахались и п..... ц. Сядем, выпьем, - суетилась около них испуганная Люська.
Микола отказываться не стал. Поднялся, утерся, вмазал стакан и стал жрать мягкий помидор. Мякоть брызнула в лицо Люське.
- Да, такие дела, - произнес, наконец, Микола, вытирая губы и подбородок рукавом пиджака. - Ну, лады, я поканал...
Надел куртку и, не прощаясь, хлопнул дверью. Рыжий и Люська остались одни. Люська пыталась бормотать какие-то слова оправдания, но Рыжий поначалу вырубил её ударом кулака в лицо, а затем выпил ещё водочки и овладел прямо на полу рыдающей хозяйкой квартиры. Акция продолжалась довольно долго и была прервана звонком в дверь.
- Ах ты, сучка! Кто там еще?! - гаркнул раздосадованный Рыжий и умудрился-таки закончить акт последним усилием воли.
- Сам открою! Иди, помойся! - крикнул он злобно и пошел открывать, не спрашивая, кто пришел. Перед ним стоял каменной глыбой Микола, широко улыбаясь, с бутылкой "Русской" в руках.
- Ты чо пришел, гость дорогой? Давно не виделись? - совсем посуровел Рыжий. - Что, аэробусы в Тулу перестали летать? И в "Метрополе" все "люксы" заняты? Какого тебе лешего здесь надо, лось ты сохатый?
- Ты только не фаршти, паря, - все ещё с улыбкой на лице говорил Микола. - Гадом быть, не добраться мне до Тулы, придется, видать, тут заночевать. Я вот беленькой ещё принес.
- Кому твоя беленька нужна? Тут люди кайф ловят, отдыхают, понял ты, гусь несуразный? Нам третий не нужен, без тебя лучше!
- Хорошо, уйду! Дайте только минут десять посижу на кухне, отдышусь. Вмажу пару стопарей и пойду куда-нибудь, куда глаза глядят. Хорошо же Люська братана своего принимает. Некрасиво получается, гадом быть.
- Ты такой же ей брат, как я тебе бабушка. Ты ебарь грозный, и трахнул её, небось, раз пять, пока меня не было! Ну, говори, козел ты недорезанный! - обозлился вконец Рыжий.
- Да ну, брось ты, не веришь, что ли? - тихо и спокойно улыбался Микола. - Ну дай-ка пройти.
Сбитый с толку его умиротворенной мордой, Рыжий малость отошел, и Микола протиснулся на кухню. Сел на табуретку, налил себе и Рыжему водки и, хлюпая, вмазал стаканчик. Тут же вошла Люська, приведшая себя, как могла, в порядок.
- Ты чего вернулся, Коля? Ты же вроде собирался уехать домой, сказала она.
- Эх, Люська, Люська, - пригорюнился Микола и вдруг резким движением руки вытащил из кармана здоровенный нож и бросился с ним на Рыжего. Тот успел увернуться, и громадный этот нож попал прямо под левую грудь только что севшей на табуретку Люське. Угодил аккурат прямо в сердце. Люська только ахнул, захрипела и ничком рухнула на пол.
- Т-ты чо? ... Ты чо сделал, гад? - цепенея от ужаса произнес Рыжий.
Микола вновь присел на табуретку и тупо уставился в одну точку. Он был настолько пьян, что и понять не мог того, что только что убил человека. Рыжий бросился к Люське, пытался её расшевелить, но понял, что она мертва и уже никто её оживить не сможет. Он понял, что эта шлюха была, быть может, единственным близким ему человеком на всей Земле и, опустившись перед ней на колени, горько заплакал. Микола при этом неподвижно сидел на табуретке, подперев пудовым кулаком многоумную голову и молчал.
Сколько времени длилась эта немая сцена, сказать трудно. То ли час, то ли минуту. Рыжий плакал над Люськиным трупом, а потом резким движением вытащил из раны окровавленный нож, встал с колен, постоял ещё немножко, подумал и, наконец, решившись, ударил неподвижно сидевшего Миколу ножом в правый глаз.
- На-ка тебе, олень, получи, - произнес он при этом сквозь зубы. Микола и шевельнуться не успел, как рухнул со страшной раной на пол. Не помня себя от ярости, взбудораженный содеянным им, видом крови, ручьем текущей из обоих на грязный кухонный пол, Рыжий нанес Миколе куда попало ещё с десяток ударов ножом. Тот уже не пытался сопротивляться, огромное его тело дергалось в предсмертных конвульсиях. Наконец, Микола совсем затих, а Рыжий все продолжал и продолжал колоть его этим громадным окровавленным ножом. Уставши, решил присесть на табуретку. Водки на одного оставалось много, он налил себе стакан, залпом выпил, закурил "Приму", потом опять выпил, при этом зубы его колотились в мелкой дрожи о край стакана. Потом он глянул на лежащих в луже крови Люську и Миколу, и его начало неукротимо рвать. А потом, совсем обезумевши, не в состоянии ничего соображать, он вышел из квартиры, захлопнул дверь и поплелся туда, куда ему совсем уж не следовало идти. Но идти ему больше было некуда.
Он уже ровным счетом ничего не соображал, он даже не был пьян, какое-то отупение полностью завладело им. Иногда только перед глазами вставала Люськина кухня, залитая кровью, и он слегка стонал, даже не то, что стонал, а рычал по-звериному или выл по-волчьи. Жизнь его была кончена, он это понимал даже своим отупелым мозгом. Его прекрасно знали в люськином подъезде, деваться ему было некуда. Но... вольной жизни его суждено было продлиться. Так решил Бог, или дьявол, но факт то, что когда он уже входил в свой зассанный подъезд, его кто-то окликнул.
- Эге, как ты?
Рыжий обернулся, ожидая увидеть кого угодно, хоть черта, хоть живого Миколу, хоть наряд милиции. Но перед ним стоял его подельник Коля, в плаще и шляпе, повеселевший от выпитой водки.
- Тебя зовут. Идем в машину, - тихо произнес этот ангел-хранитель.
- А? Что? Куда? - ничего не мог сообразить Рыжий.
- Да что с тобой? - подивился Коля. - Да ты же весь кровью забрызган.
- Я потом, потом расскажу, поехали. - За этот вариант Рыжий схватился как утопающий за соломинку. Он понял, что зачем-то понадобился Ворону. И Ворон был единственным человеком на Земле, кто мог его спасти от возмездия, от тюрьмы, от самого себя.
- Ты что, падло, порезал кого-нибудь? Что же делать? Мы так не договаривались, он может нас за это..., - призадумался Коля.
- Да нет, нет, все херня, поехали, я самому там все расскажу. - И, заметив на дорожке в темноте знакомую "Волгу", Рыжий решительно двинулся к ней. Сел в машину, за ним влез не на шутку встревоженный Коля. Водитель, молча, ни во что не вникая, выжал сцепление, и машина тронулась в темноту, в неизвестность...
... Страшным ударом Ворон сбил Рыжего с ног, выслушав его путаный, но до кошмара конкретный рассказ.
- И ты после этого посмел приехать сюда? Ты, волчара позорный, приперся сюда после того, как порешил человека? Да за тобой сюда менты могли приехать, ты об этом не подумал?
- А что мне было делать? - всхлипывал протрезвевший Рыжий. - Куда мне деваться? Мне же хана теперь. Выручай, Ворон, братан, выручай, я что хочешь для тебя сделаю...
- Ты и так уже сделал, ты постарался дальше некуда. Ты домой не мог пойти после того, как помахались с тем парнем? Ты не подумал, что такие как он обязательно возвращаются? Ты приключений ищешь! Из-за таких, как ты, все хорошие дела на нет сводятся! Ну отблагодарил, паскуда, волк, сила окаянная, за мое добро, нечего сказать.
- Ну выручи, брат, Ворон, дурак я, мудила грешная, что с меня взять? Жизнь за тебя положу, гадом буду, век свободы не видать, б... человек!...
- Тебе же на воле не сидится! - возмущался Ворон, начисто забывая о том, что сам два дня назад пошел на расстрельное дело, убив лейтенанта ГАИ. - Ты спешишь к хозяину, в дом свой родной, харя твоя неумытая, это ладно, но ты и нас всех туда с собой тащишь, не спросив, хотим мы туда или нет. Да я тебя сейчас утюжить буду, пока ты не сдохнешь, а потом мы тебя втроем закопаем где-нибудь, земли у нас много. О таком варианте ты не подумал, сучонок, когда в тачку залезал весь в крови? Почему на месте им ничего не рассказал? Нет, мы тебя уроем, общество ничего не потеряет, спасибо скажет только. - С этими словами он сильно ударил Рыжего в живот, а когда тот согнулся, ударом в челюсть сбил его с ног. В комнату всунулись рожи Николаши и водителя, не понимающих, в чем дело, но обязанных реагировать на всякий подозрительный шум.
- Все путем, ребята, идите на кухню, пейте чай. А наша гостья не проснется, она долго спать будет. Я тут с этим кровопийцей беседую по душам...
Подручные удалились, а Ворон крикнул им вдогонку:
- Эй, Николаша, будь наготове! Помидор! Не вздумай напиться, наверняка, ехать придется. И далеко.