– На испанку похожа. Вся в черном с ног до головы, только воротник и манжеты белые. Как есть монашка. Вот только глаза… – Мишка неожиданно поежился. – Страшные такие глаза у нее. Будто мертвые…
Глава 6
– Ну, что скажешь? – осведомилась Яся, как только они вышли из подъезда.
– Даже не знаю… По-моему, все еще больше запуталось. – Аня страдальчески улыбнулась. – Кстати, мне показалось, что вам не понравилась новость о том, что англичанин ужинал в ресторане. Почему?
– Потому, что это было в девять часов. А это означает, что к смерти профессора данный тип отношения не имеет. Жаль. Хороший был подозреваемый. У меня встречный вопрос: что ты знаешь о женщине, посетившей профессора? Ведь ты что-то знаешь?
– Увы, практически ничего. Еще не факт, что это та самая женщина. Но я видела похожую на одной научной конференции.
– Ты посещаешь подобные мероприятия?
– Да нет. Я искала там Чебышева. Это было сегодня утром.
– Чебышев уже был мертв к тому времени, – проговорила Яся задумчиво. – Почему ты обратила внимание именно на эту даму?
– Она показалась мне опасной. Боюсь, что не просто показалась… Один человек сказал, что Селия Бэкон – буйнопомешанная. А как вы узнали, что Чебышев умер после девяти вечера?
– Свеча. Я стащила одну у кастелянши, подожгла и засекла время. Вышло, что у Чебышева она прогорела около двух часов. Остальное – дело техники.
– Я проделала то же самое дома, – призналась Анна. Яся одобрительно хмыкнула. Они поравнялись со скамейкой, возле которой встретились.
– Ну что ж, давай прощаться, – вздохнула Яся. – Тебе, наверное, пора домой.
И тут выяснилось, что Ясе некуда идти… И добросердечная Аня пригласила ее к себе домой. А по дороге рассказала о проблеме, так мучившей ее.
* * *– Твоя главная ошибка в том, что ты пытаешься все решать в одиночку, – произнесла Яся, когда Аня поведала ей все свои страхи.
– Но к кому я могу обратиться?
– А Макс на что?
– Он и так, по-моему, боится, что у меня «не все дома».
– Это тебе так кажется, – возразила женщина. – Хочешь узнать, как обстоят дела на самом деле – подойди и спроси у него.
– А если он подтвердит, что считает меня сумасшедшей?
– Вот тогда и станешь заморачиваться. Но раньше – ни-ни!
– Чем черт не шутит, может, вы и правы, – улыбнулась Анна с благодарностью.
– А я всегда права. Ты в этом скоро убедишься.
Иногда эта женщина приводила Анну в оцепенение.
Новость о жиличке Макс воспринял стоически, по принципу «чем бы дитя ни тешилось». Но, узнав, в какую историю угодили женщины, его симпатия к новой знакомой превратилась в стойкую неприязнь. Аня и сама по себе вечно влипала в неприятности, а в компании шансы на это вдвое возрастут.
– Зачем тебя понесло в эту гостиницу? – спросил он излишне резко.
– Мне нужно было встретиться с профессором Чебышевым, – сухо пояснила Анна.
– Зачем тебе понадобился старикан?
– Он мог ответить на один очень важный вопрос. Я думала, что он мне поможет.
– А попросить помощи у меня тебе в голову не приходило?
– Я пытаюсь сделать это сейчас. Но ты не хочешь меня слышать! – в отчаянии вскричала Аня. Яся обняла ее за плечи и попросила Макса:
– Выслушайте ее.
Тот недовольно нахмурился и сел на стул, демонстративно скрестив руки на груди. Анна глубоко, как-то обреченно, вздохнула и медленно, через силу, произнесла:
– То, что в последнее время со мной творится неладное, для тебя не новость. Но о главном я не говорила. Однажды ночью я проснулась от того, что кто-то шептал мне в ухо непонятные слова, снова и снова. Сон прошел, но слова остались. Они вертелись в голове, повторялись до бесконечности. Так иногда бывает с какой-нибудь мелодией – услышишь утром по радио и потом весь день поешь. Но здесь было гораздо хуже, потому что фразы – это определенно были какие-то стихи – звучали на английском языке. Ты, Макс, достаточно хорошо знаешь меня и можешь подтвердить, что стихами я, увы, не увлекаюсь. И не знаю ни одного на английском языке. Кроме тех, что учила когда-то в школе. Но это было совсем не то. В конце концов, промучившись не меньше часа, я не выдержала и записала навязчивые строки на бумагу. Тогда я собиралась показать их тебе на следующее утро, но к утру совершенно забыла об этом. Как только слова превратились в рукописные строчки, рифмы улетучились из моей головы, и я смогла спокойно отправиться спать.
– Может быть, в тебе проснулась поэтесса? – спросил Макс с иронией.
– Вряд ли. Разве что эта поэтесса родом из Англии. Ты знаешь, я неплохо владею английским языком, но сочинять на нем стихи мне слабо. Впрочем, даже не в этом дело. На днях я зашла в маленькое кафе выпить кофе. Кафе было почти пустым. Только какой-то старик уселся у окна, чтобы пообедать. Я не обратила на него внимания, но вдруг услышала знакомые строки. Старик бормотал себе под нос те самые стихи. Мне показалось, что он пытается заучить их наизусть или что-то в этом роде. Временами он подглядывал в толстую красную тетрадь. Очевидно, стихи были в ней записаны. Что я должна была подумать и что предпринять? Времени на раздумья не было, старик мог уйти из кафе в любую минуту. И я решилась: просто подошла внаглую и попыталась с ним заговорить. Дедушка оказался слишком пугливым. Почему-то мое появление ему не понравилось. Он ни в какую не желал идти на контакт и, по-моему, даже принял меня за проститутку. От всего этого я совсем растерялась и не могла сообразить, как половчее спросить его о стихах. После болезни я совершенно лишилась способности читать мысли и не могла понять, что у него на уме. Исчезла и способность видеть будущее. Только линии на руке еще могли рассказать мне о чем-то, недаром я когда-то зубрила хиромантию. Неожиданно Чебышев позволил мне взглянуть на его руку, но то, что я там увидела, меня не обрадовало. Старик должен был умереть в самое ближайшее время, буквально в течение нескольких последующих часов. От неожиданности я выпалила ему это, чем привела в ярость. Он набросился на меня чуть ли не с кулаками, мне пришлось уйти. Остальное вы знаете.
Анна с надеждой взглянула на Макса, но он отвел глаза, задумчиво теребя подбородок.
– По-моему, тебе следует выбросить из головы эту историю, – наконец сказал он. Анна ожидала не такого ответа. На глаза ее навернулись слезы. Она беспомощно взглянула на Ясю, та укоризненно покачала головой.
– Прятать голову в песок – не лучшая тактика, – сказала она тихо. – В тетради профессора могли быть лишь стихотворные строки, созданные как минимум четыре века назад. Анна вряд ли могла слышать их раньше и тем не менее знает их наизусть. Вас это не удивляет?
– Удивляет. И что с того? Не вижу повода копаться во всем этом. Тем более спросить больше не у кого. Ваш профессор скончался, а тетрадь пропала неизвестно куда…
– Именно поэтому, – по своей любимой традиции перебила его Яся. – Вас не пугает, что человек, изучающий те самые стихи, умер так неожиданно и внезапно?
– Вы намекаете, что и Ане угрожает опасность?
– Я этого не исключаю.
– Но с какой стати?
– Слишком много всего. Если вы перестанете мне перечить из чисто мужского упрямства и обдумаете все спокойно и последовательно, то придете к единственному выводу.
– К какому?
– Вашу девушку надо спасать.
Глава 7
Следующее утро началось довольно мирно и довольно поздно. Они проговорили далеко за полночь, но в конце концов выработали план, который более или менее удовлетворял все стороны.
Сразу после завтрака Макс отправился к старому знакомому, который, по его словам, слыл асом в средневековой поэзии. Анна впервые услышала о том, что у Макса имеются такие продвинутые знакомые, и не скрывала удивления. Встреча должна была состояться только во второй половине дня, и свободное время Яся и Аня решили провести с толком. Яся позвонила кое-кому и выяснила, что англичанина, постояльца из сто двадцать пятого номера, который навещал профессора незадолго до смерти, звали Роберт Сомерсет. Сегодня после полудня он планировал съехать из гостиницы, и подругам следовало поторопиться.
В отель Ане пришлось идти одной, но ей сразу же повезло. Яся достаточно подробно описала англичанина, и, едва шагнув через порог, она увидела его возле регистрационной стойки. Подойти сразу девушка не решилась. Сомерсет заполнял какие-то бумаги, и она решила ему не мешать. Прямо напротив стойки портье располагался уютный уголок – шесть белых кожаных диванов, между ними – круглый столик с инкрустацией. Стену покрывал шелковый гобелен внушительных размеров с японскими мотивами. Аня присела на краешек дивана, исподтишка посматривая на объект.
Выглядел англичанин лет на шестьдесят. Довольно высокий, подтянутый для своего возраста. У него было гладко выбритое, аскетичное лицо, мягкий рот и доброжелательные глаза, умные и немного усталые. Добротный костюм и мягкая темная шляпа выдавали в нем иностранца. Однако в широких плечах, упакованных в отлично скроенный пиджак, угадывалась скрытая сила, которая как-то не вязалась с общей респектабельностью.
И еще руки… Изящные, ухоженные, одним словом, аристократические, они казались необычайно сильными. Такие руки бывают у художников или у скульпторов, но Анна знала от Яси, что англичанин занимался наукой, в частности, все той же средневековой поэзией. И был коллегой Арсения Полуэктовича Чебышева.
Покончив с формальностями, мистер Сомерсет направился к выходу, но на полдороге его перехватила Анна. Внезапно ее одолела робость, голос охрип и стал как будто чужим. С трудом подбирая английские слова, она с натугой произнесла:
– Прошу прощения, мистер Сомерсет, позвольте задать вам несколько вопросов?
Англичанин не сразу сообразил, чего добивается эта русская, однако выслушал ее путаный монолог не перебивая. Упоминание Чебышева вызвало на его лице понимание и печаль одновременно. Он выразил свои соболезнования и пробормотал что-то об утрате, которую понесла российская наука. Анна пропустила его слова мимо ушей и еле дождалась паузы, чтобы задать свой главный вопрос:
– Я слышала, что вы ужинали с профессором в тот злополучный вечер.
Анна внимательно следила за его реакцией, но не заметила ровным счетом ничего подозрительного. Разве что легкое удивление, что было вполне объяснимо.
– Да, конечно, – не стал отпираться мистер Сомерсет, – мы обсуждали его предстоящее выступление. Оно могло стать сенсацией, можете мне поверить. Умнейший был человек! Кто бы мог подумать, что эта встреча станет последней.
Англичанин сокрушенно покачал головой. Видя его отношение, Анна решилась и выпалила:
– Помогите мне!
– Ради бога. Но чем я могу вам помочь?
– Пожалуйста, вспомните тот вечер. Может, вы заметили какие-нибудь странности?
– Главная странность в том, что во всем районе внезапно погас свет. Впрочем, об этом вы, наверное, знаете.
Анна нетерпеливо кивнула.
– Речь не об этом! Я говорю о самом профессоре. Он вел себя как всегда? Или вы заметили что-то необычное? Подумайте как следует, мистер Сомерсет! Это важно. Любая мелочь может натолкнуть на разгадку этой трагедии.
Англичанин выглядел обескураженным.
– Разве это был не несчастный случай? – нахмурился он.
– Таково официальное мнение, – ответила Анна уклончиво. – Но сердечный приступ не случается на пустом месте. Что-то должно было случиться. Волнение, испуг, нервное потрясение, короче, вы меня понимаете? Может быть, Чебышев выглядел встревоженным?
– Вовсе нет, – возразил мистер Сомерсет. – Конечно, неприятность с электричеством расстроила его, но я и сам был вне себя. Чтобы расслабиться, мы выпили немного бренди, и профессор пришел в хорошее расположение духа. Он даже припомнил забавный случай: в кафе к нему прицепилась какая-то гадалка…
– Хорошо, хорошо, – перебила Анна, – но сейчас не об этом. Вы, значит, уверены, что профессор был совершенно здоров?
– Ну, видите ли, я не врач, чтобы ставить диагноз…
– Да, понимаю, – погрустнела Аня. Все было зря. Англичанин выглядел благообразным до безобразия. Он не убивал профессора, это очевидно. Даже кража красной тетради была ему совершенно ни к чему. Этот иностранец был воплощенным благополучием. Надо же было так обмануться…
– Вот что я вспомнил, – вдруг сказал мистер Сомерсет. – Мы сидели за столиком у окна. Я – спиной к окну, а профессор напротив меня. Вдруг я заметил, что мистер Чебышев что-то пристально разглядывает за моей спиной. Естественно, я тоже обернулся, но не увидел ровным счетом ничего. Света все еще не было, на столике горела только свеча. В результате двор за окном просматривался довольно отчетливо. На минуту мне показалось, что во дворе кто-то есть. Какая-то тень промелькнула возле кустов, но я ничего конкретного не разобрал. Это могла быть крупная собака…
– Но мог быть и человек? Вы ведь не уверены?
– Не уверен, – признался мистер Сомерсет. – Но что бы там ни было, в комнату оно проникнуть не могло. Окно было плотно закрыто, да и профессор быстро успокоился. Когда я спросил его, он ответил, что ему померещилось.
Англичанин дал понять, что тема исчерпана, но Аня все же решилась задать последний, очень важный для нее вопрос:
– Вы когда-нибудь видели у профессора красную тетрадь?
– Когда-нибудь? Да постоянно. Насколько я могу судить, с этой тетрадью, где у профессора хранились рабочие записи, он не расставался ни днем ни ночью.
– Вам известно содержание этих записей? Результаты исследований представляли какую-нибудь ценность?
Профессор замялся.
– Это с какой стороны посмотреть, – ответил он наконец, тщательно подбирая слова. Точно такие же интонации Аня слышала в голосе нахального соседа в конференц-зале, хотя тот выражался куда резче. – Для научного мира его работа вряд ли представляла сколько-нибудь существенный интерес, но для самого профессора она была, безусловно, бесценна. Он потратил на исследования почти десять лет и искренне считал, что совершил открытие.
– Над чем он работал? – затаив дыхание, спросила Аня.
– Трудно объяснить… Он обнаружил в архиве некий сборник, изданный на рубеже шестнадцатого-семнадцатого веков, и счел его содержание уникальным. На самом деле…
– Вы считаете, что он ошибался? Сборник не представлял ценности?
– К сожалению, я не настолько хорошо разбираюсь в материале, чтобы ответить на ваш вопрос. Профессор Чебышев тщательно скрывал окончательные выводы, что совершенно естественно в среде исследователей всех мастей… Прошу прощения, я, кажется, опаздываю, – вдруг спохватился ученый. – К сожалению, больше ничем не могу вам помочь.
На прощание мистер Сомерсет галантно поцеловал Ане руку, но она все равно чувствовала себя паршиво. Провожаемая неприязненным взглядом портье, она понуро вышла из отеля. Англичанин садился в ожидавшее его такси, лицо его было озабоченным. Анну на крыльце он не заметил, и она была этому рада.
* * *В прихожей, рядом с обувью Макса, обнаружились чужие ботинки. Аня поняла, что у них гости, точнее – гость: ботинки были мужские.
Когда она вошла в комнату, заготовленная заранее приветливая улыбка сползла с ее лица, как акварель, неосторожно облитая кипяченой водичкой. На диване вольготно устроился нахал из Дома ученых и скалился ей в лицо.
– Познакомься, Анюта, это Александр Снежко, о котором я тебе рассказывал, – весело крикнул из кухни Макс, который не мог оторваться от приготовления кофе. – Что ты застыла на пороге? – удивился он, натыкаясь на нее с подносом, уставленным чашками. – Эй, вы что, знакомы? – с опозданием дошло до него.
– Виделись, – буркнула Аня.
– Что ж ты мне раньше не сказала? – спросил Макс с подозрением.
– А твой друг так хорошо воспитан, что забыл представиться в прошлый раз, – язвительно откликнулась она.
Макс повернулся к Снежко и потребовал:
– Может, ты меня просветишь, когда и где познакомился с моей девушкой?
Тот вскинул руки вверх и рассмеялся.
– Никакого секрета, все легально и очень прилично. Мы оказались соседями на одной научной конференции в Доме ученых, но твоей девушке я сильно не понравился. По-моему, она считает меня хамом и балбесом.
– Да уж, ты умеешь произвести нужное впечатление, – покачал головой Макс. – Ань, Сашка вовсе не такой придурок, каким хочет выглядеть. И образование у него высшее, даже два. Просто он такой по жизни. Не обращай внимания. В нужной нам области он, без преувеличения, лучший специалист.
Но Аня неожиданно заупрямилась.
– Пока он не объяснит, чем занимается, я с ним дела иметь не желаю.
– Аня! – укоризненно воскликнули Макс и Яся, проявив завидное единение.
– Оставьте, пусть. Девушка имеет полное право знать. Вы ведь меня некоторым образом нанимаете, – усмехнулся Александр. Похоже, ничто не могло лишить его хорошего настроения. Он привстал с дивана и изобразил полупоклон во все стороны, гаркнув: – Прошу любить и жаловать, дамы и господа, перед вами – библиофил!
Он плюхнулся обратно и продолжил совсем другим тоном:
– Точнее, охотник за редкими книгами.
– Вы не ученый, так я и думала! – продолжала придираться Анна.
– Я разбираюсь в антикварных изданиях получше некоторых академиков, барышня, – заверил он. – Такие знания – мой хлеб.
– Сашка – настоящий аристократ мира букинистов, – пришел на помощь другу Макс. – Его услуги стоят очень дорого.
С большой неохотой Анна достала сложенный вчетверо листок с книжной полки. Пока он читал, девушка пристально следила за его лицом, но оно оставалось бесстрастным. Только глаза бегали туда-сюда по строчкам. Дойдя до конца, он аккуратно сложил листок и отложил его в сторону.
– Ну, что это такое? – не удержавшись, спросила Анна.
Он усмехнулся и с чувством продекламировал:
Это вы имеете в виду?
Анна пораженно молчала. Снежко прочел злополучные стихи по памяти, не заглядывая в бумажку!