Он глянул через лобовое стекло. Неподалеку, за больными стволами сосен, кто-то двигался. На противоположной тропинке выполз из-под обломков бледный мертвец без половины лица. Ста ярдами дальше по дороге пара ободранных трупов в запачканных кровью больничных халатах медленно раскачивалась туда-сюда на фоне блеклого рваного билборда Туристической Комиссии Флориды, на котором была изображена одетая в бикини сексуальная девушка на залитом солнцем пляже со словами: «Когда вам плохо, нам хорошо».
Лилли злобно ударила по рулю.
– Черт! Черт! ЧЕРТ!
– Так, ладно, ведь у нас же осталось немного бензина, так? Так ведь?!
Лилли перестала бить рулевое колесо и начала пристально разглядывать свою ладонь с выражением, равно выражающим отчаяние, ярость, стыд и ужас.
– О чем я думала? Как я, блин, могла быть настолько тупой?! Тупая! ТУПАЯ!
– Ну, ведь у нас же осталось немного, да?
Она вытерла рот, попыталась собраться с мыслями. Периферическим зрением она заметила фигуры, выходящие из леса и медленно, но уверенно двигающиеся в их сторону. Небо заволокли темные тучи, приближалась буря. Запах гнили просочился через систему вентиляции.
– Недостаточно, чтобы вернуться назад, Томми. Это и есть главная проблема. У нас не хватит бензина, чтобы вернуться, потому что мы проехали…
– Но, может быть, нам стоит повернуть назад и посмотреть, как далеко мы сможем уехать?
Лилли увидела в зеркало заднего вида трех ходячих мертвецов, и они подходили все ближе. Они словно роботы ковыляли к внедорожнику с вытянутыми руками, двое мужчин и женщина, все очень старые. Как раз возраст упадка. Возможно, раньше они были пациентами дома престарелых. Они щелкали черными зубами, словно пираньи, жадно пережевывая воздух с диким чувством голода. От этого у Лилли волосы встали дыбом.
– Я не уверена, что это нам поможет.
– Мы не можем просто сидеть здесь.
– Держись, – Лилли открыла планшетку, лежащую рядом, быстро нашла что-то среди фантиков от конфет и пультов гаражной двери. Она вытащила фонарик, карманный нож, зажигалку и коробку тридцатишестиграновых пуль двадцать второго калибра для «ругера».
– Бери рюкзаки!
– Выходим?!
– Просто возьми рюкзаки, Томми! И не задавай вопросов, а просто делай, что я говорю!
Он повернулся и взял рюкзаки с заднего сиденья, затем передал их Лилли. Она сложила предметы из планшетки в рюкзак, проверила коробку с патронами, передернула затвор «ругера», проверила магазин.
– Посмотри под сиденьем, там должен быть лом. Возьми его!
Парень нашел лом.
– И открой бардачок! – приказала Лилли.
Томми откинул панель.
– Что мне нужно искать?
– Карты. Бери все карты, которые найдешь!
Парень искал карты, а Лилли смотрела в зеркало заднего вида на трех мертвых стариков, те подошли уже совсем близко. Твари пытались пробить автомобиль головами, из пастей сочилась черная желчь, а глаза были настолько широко распахнуты, что походили на серебряные отражатели. Лилли дернула селектор коробки вниз и поставила на заднюю передачу.
– Томми, держись! – крикнула она.
Она утопила педаль газа в пол, и двигатель начал реветь. Шины со стальными дисками крутились как сумасшедшие на песчаном покрытии дороги, а затем нашли опору, и автомобиль ушел назад. Твари мелькали в зеркале, а их глаза перед столкновением стали совсем огромными.
Автомобиль содрогнулся от глухих звуков мокрых костей и хрящей, хрустящих под колесами и заставляющих Лилли моментально потерять управление на скользкой дороге из мертвых. «РАВ4» несло назад по дорожному покрытию, пропитанному кровью.
Секундой позже Лилли резко нажала педаль тормоза и заставила несущийся автомобиль остановиться.
– ДЕРЖИСЬ!
Она переключила передачу, и внедорожник устремился вперед. Теперь два мертвяка возле билборда преграждали дорогу и, качаясь, шли на них. Прямо им навстречу посередине дороги, не обращая никакого внимания на происходящее, летело 3500 фунтов японской стали.
Удар отбросил одного ходячего в воздух с силой катапульты и разорвал другого надвое, отправив половину торса в лес с красным шлейфом, как у кометы, а другую половину затянув под колеса ускоряющегося автомобиля, которые превратили эту часть туловища в костяную муку. Лилли держала педаль нажатой, а руль – прямо. «РАВ4» уехала с места действия.
– И что теперь?! Что теперь, Лилли?! – Парень крутился на сиденье, вглядываясь через заднее стекло в кровавое месиво, что осталось позади.
– Возьми все, что ты принес с собой! Рюкзак, мачете, воду, другой пистолет!
Парень пробрался назад, чтобы собрать свои вещи и закрепить их на поясе. Автомобиль грохотал по выбоинам, пока Лилли пыталась вывернуть на нормальное покрытие.
– Мы спрячем машину в безопасном месте и попытаемся найти хоть немного топлива!
Она ехала по изгибу шоссе, миновала разоренный завод, а затем спустилась с холма в долину, состоящую из давно заброшенных фермерских угодий, которые уже полностью заросли и пришли в запустение. Все это произошло до того, как она поняла, что машина сожгла последние капли топлива в баке.
Они на последних парах въехали на парковку, после чего им пришлось выйти и затолкать машину за одно из зданий. К тому времени, когда они выдвинулись пешком на юг, день уже уступил место вечеру.
– Полегче, ковбой! – Норма Саттерс схватилась за дверь автомобиля. Майлз Литтлтон мчался по Пятьсот двадцатой государственной автостраде Джорджии к западу от Олбани. Он лавировал на своем маслкаре между брошенными машинами так, будто спортсмен-лыжник на слаломе во время Олимпийских игр, еле избегая углов, почти врезаясь боком в обломки. Он вел машину с отточенным мастерством профессионала, мальчик с улицы, ДНК которого была модифицирована при помощи осевой смазки и угарного газа. Его кудри прикрывал трехцветный берет в стиле Боба Марли, а глаза с длинными ресницами фиксировались на белых полосах, что уходили под капот, как будто они – вспышки на часах гипнотизера. Его золотой зуб блестел. Он спешил.
– Ты сказала дать газу, – ворчал он почти про себя. – Я и дал.
– Но я не сказала: «Убей нас».
Норма пристально смотрела через лобовое стекло и спустя какое-то время заметила впереди группу ходячих, топчущихся на обочине. Они выглядели как пассажиры с сезонными билетами, ждущие поезд, который никогда не прибудет. Майлз направил машину прямо на них.
Норма закрыла глаза.
– Боже, только не снова!
Она почувствовала тяжелый удар, как будто машина ударилась о булыжник, и лишь после этого открыла глаза.
Внешняя сторона пассажирского окна стала темно-красной от крови, выплеснувшейся от удара. Частички мозга и волосы, ткани мертвого тела облепили стекло, и теперь их сметало с машины потоком встречного ветра. Майлз хихикал. Норма глядела в боковое зеркало и видела, что человеческие останки все дальше: ходячие, убитые боковым ударом «Челленджера», превратились в отвратительные части тела и безголовые туловища, разбросанные по обочине.
Она взглянула на него.
– Мы можем просто сфокусироваться на поиске этих людей?
– К черту этих людей. Нам нужно просто быстро выбраться отсюда!
– Майлз, мы говорили об этом тысячу раз…
– Я не хочу принимать участие в этом всем, – пробурчал он. – Поехавшие проповедники ведут святые войны и устраивают апокалипсис – к черту! Это не имеет ко мне никакого отношения. И к тебе тоже! То, что планирует этот ублюдок по поводу этих игрушек и прочего дерьма, – не просто сумасшествие, это самое настоящее зло! Лучше мы найдем остров, забабахаем по косячку и будем под кайфом до конца наших дней в этом мире.
– Я думала, что ты христианин! – Она устремила пренебрежительный взгляд на своего суррогатного сына. – Мы не можем просто закрыть на это глаза, Майлз.
– Как мы, черт побери, найдем этих людей, а?
– Мы найдем, не волнуйся. – Она указала пальцем на мятую карту в руке. – Едем по этой дороге, пока не доберемся до Двадцать девятой, а затем поедем на юг. Они должны быть где-то недалеко от Вудбери.
– Они в каком-то чертовом тоннеле, зайка, они под землей, помнишь? Как ты, черт побери, собираешься искать их в гребаном тоннеле?! Ты что, убить нас хочешь?
– Мы найдем их. Они же должны выходить подышать воздухом хоть когда-то.
– Я даже не знаю, хватит ли бензина, чтобы добраться туда.
– Я думала, что – по твоим словам – в багажнике есть канистры, и этого достаточно, чтобы добраться до побережья и обратно два раза подряд. Ты мне соврал, мой мальчик?
– Я не планировал ехать в Чаттахучи с этим ублюдком.
Норма устало выдохнула и сложила маленькие пухлые руки на груди. Она носила ветхий кардиган поверх церковного платья, и все равно дрожала от прохлады вечера. Уже смеркалось. Небо окрасилось в сине-фиолетовый цвет, а низкие облака плавно вышли из-за горизонта серыми монолитными фигурами.
– Боже милостивый! Что за мир… – проворчала она.
Майлз потряс головой.
– Предположим, что мы нашли этих людей. Что ты им, черт возьми, скажешь?
Она глянула вниз.
– Я расскажу им все.
– А что, если этот народ такой же поехавший, как и тот проповедник? Только подумай об этом! Что, если эти люди – такое же зло, как Гарлиц?
Норма снова посмотрела через стекло пассажирской двери: все, что они проезжали, теперь было окрашено в красный благодаря кровавой «тонировке» стекла.
– И да поможет нам всем Бог.
Тьма накрыла Лилли и Томми, когда они бесшумно крались по проселочной дороге, проходящей между двумя табачными полями. Они шли по одному вдоль разломанной ограды и переговаривались в основном при помощи жестов и кивков, чтобы не привлекать к себе внимание ходячих.
За последний час они заметили, что число мертвецов в этом районе увеличилось, некоторых из них они убили вручную. Один вышел из кювета и бросился на них с устрашающей скоростью. У Лилли в последний момент получилось снести ему голову ржавым мачете. Несколько минут спустя другой удивил их, когда они взбирались на брошенный зерноподъемник: ходячий вывалился из заплесневелой кладовки. Парень отреагировал, направив лом прямо ему в левое ухо.
Теперь Лилли волновало то, что они могут случайно привлечь внимание стада. На ее «ругере» имелся глушитель, но не хотелось тратить и так незначительный запас патронов. Она хотела бы остаться внутри здания, ну, или хотя бы под крышей, ибо до наступления ночи, судя по небу, оставалось совсем немного. Шум сверчков уже давно окружил их, а воздух стал выразительно промозглым, как это обычно бывает в поле на закате. Самая худшая часть происходящего, как бы там ни было, это запах смерти, доносимый ветром. Лилли могла распознать едкий, гнойный, тошнотворный смрад, исходящий от стада, за милю. Только от группы этих тварей могло так вонять, и эта вонь заставила спину Лилли надолго покрыться «гусиной кожей».
Они дошли до одинокого перекрестка и остановились. Лилли хотела было прошептать что-то парню, когда табак начал шелестеть и трястись. Женщина увидела фигуру внушительных размеров, направлявшуюся прямо к ним из-за стеблей, а шум рычащего дыхания заглушил светлячков. Она оттолкнула парня за себя и достала «ругер».
Из зарослей табака вылез огромных размеров мужчина в грязном рабочем комбинезоне, рыча с чувством бездонного голода, присущим монстру. Его мертвенно-бледное лицо было искажено, а глаза практически светились в сумерках.
У него была странная маленькая шляпа, которая смотрелась очень комично на огромной синюшной голове, а пахнул он, как кишащее личинками опарышей мясо и жженое дерьмо.
Лилли выстрелила один раз – звук был похож на то, как если бы она палила через мокрое одеяло. Прямо в голову твари. Задняя часть его головы взорвалась розовыми струйками, и мертвяк тотчас же упал.
Какое-то время Лилли и парень просто стояли там, смотря на упавшую тварь. Почему-то Лилли привлекла его одежда. Она наклонилась и присмотрелась. Шляпа, ранее нахлобученная на голову ходячего, упала набок, и Лилли подняла ее. Ткань в тонкую полоску, серебристый, покрытый въевшейся грязью козырек – все это выглядело очень знакомым. Но Лилли никак не могла определить… Она глядела на рабочий комбинезон, покрытый запекшейся кровью, серый, фабричный, в тонкую полоску, на пустой пояс для инструментов, прикрепленный к талии.
– Он был инженером. – Томми Дюпре удивленно указал на ботинки.
Лилли взглянула на парня.
– Да… Точно… Железнодорожник.
Она встала и посмотрела на север.
– Что означает… Я уверена, что где-то здесь должна быть станция, или сортировочная, или что-то вроде того.
Парень встал и вдохновенно поглядел на север, на темнеющий горизонт.
– Знаешь что? Я думаю, что-то должно быть там, с другой стороны фермы, – он указал пальцем. – Видишь водонапорную башню? Клянусь, там находится станция, о которой ты говоришь. Пойдем!
Он начал двигаться на север, в уставших ногах будто развернулись пружины.
– И кто тут «Тупой»? – нарушил тишину Боб. Голос отдался эхом в длинном, прямом стволе шахты.
Почти час они с Глорией прозябали в боковом тоннеле в поисках наблюдательного пункта горнодобывающей компании, а под ногами хрустела пыль и пепел. За это время они успели обсудить неизбежное возвращение в Вудбери. Боб был уверен, что поиски не напрасны: шахтеры, возможно, оставили здесь свои запасы, когда сворачивали лавочку много лет назад.
– О ком ты? – Глория шла прямо за Бобом с фонарем в одной руке, желтый свет освещал бесконечный тоннель из камня и пыльных, заросших паутиной опорных балок.
Около десяти минут назад они натолкнулись на провалившийся участок, который, скорее всего, был выработан, так как сюда стекала канализация, после чего прошли через узкий проход – точнее, пускай и с трудом, но пролезли. На другой стороне провала – старинная шахта, в которой стоял запах дизельного топлива и сухой гнили.
– Шляпа, – пояснил Боб, занося палец над плечом и указывая на бейсболку, которую носила Глория.
Кстати, казалось, что она таскала ее всегда, будто это талисман.
– Там написано, что ты с Тупым, так вот, я просто поинтересовался…
– А что, если это кто-то определенный? – Она улыбнулась сама себе.
– Так. Муж? Парень?
– Нет. Никого определенного, Боб. Я полагаю, можно сказать, что это любой человек, с которым я когда-либо встречалась.
– Ох. Все плохо, да?
– Ох, не надо тебе об этом знать.
– Жаль это слышать.
– Представь, я не знаток людей и не могу критиковать тебя за это.
– Ну, так или иначе, я надеюсь, что однажды удача повернется к тебе лицом.
– Спасибо, Боб. – Она смотрела ему в затылок, пока они шли друг за другом в узком тоннеле. – Вот почему хорошо встретить человека, похожего на меня саму, вроде как интеллектуала.
– Ничего об этом не знаю. – Он усмехнулся. – Меня много в чем обвиняют.
– Ты во многом напоминаешь мне моего отца.
– Без шуток.
– Нет, серьезно, он был интеллектуалом-самоучкой, читал все время. Большую часть жизни он водил фуру, слушал книги на кассетах.
– Он, наверное, был хорошим человеком.
– Он был, – Глория продолжала идти, но некоторое время молча, так как думала о своем старике. – Он был добрым, немного стеснительным, но он знал обо всем понемногу.
Он шли молча какое-то время, пока Боб не сказал:
– Твой отец… Он?..
– Он умер раньше, чем все покатилось к чертям. И слава Богу. Я единственный ребенок. Моя мама была в доме престарелых в Саванне, когда все случилось. Ее сердце не выдержало, когда все это пошло на юг. Я похоронила ее сама на кладбище для бедняков и бродяг в Хайнсвилле.
Она справилась с неожиданным приступом печали и скорби, пока шла.
– Не самый лучший момент в моей жизни, скажу я тебе.
– Жаль это слышать, Гло.
Она отмахнулась.
– Это чудо, что я добралась до Вудбери. Я сказала себе, что должна идти на запад, в горы, чтобы стать отшельником. – Она рассмеялась. – И точно могу тебе сказать, что автостоп – не лучший способ путешествовать.
Тишина ушла, под ботинками стоял хруст, слышался треск лампы.
– А как ты оказался здесь, Боб?
– Я путешествовал с… – Он опустил голову, поднял свой «коулман» и увидел что-то в темноте прямо перед ними. – Стой… Погоди.
Они резко остановились. Боб осторожно взял Глорию за руку. Она не двигалась. Где-то в пятидесяти футах впереди, блокируя проход, отсвечивая в лучах лампы, стояла маленькая вагонетка для угля. Они осторожно подошли к ней. Эта вагонетка была размером с детскую коляску, покрыта плесенью и паутиной, а деревянные колеса практически полностью окаменели от возраста. Чем ближе они подходили, тем яснее Глория понимала, что вагонетка покрыта кровью.
Боб остановился возле и решил посмотреть поближе. Глория наклонилась, высоко держа свою лампу.
– Это что, кровь?
Боб провел пальцем по поверхности вагонетки.
– Да. Точно. Старая.
– Насколько, как ты думаешь?
– Сложно сказать. Не древняя. Ей не десятилетия… Ну, может, год или два.
Он посмотрел вниз. Глория перевела взгляд следом за пучком света, когда он наткнулся на пару рельс, вкопанных, как укрепленные артерии, в грязный пол тоннеля.
– Мы определенно недалеко от управления горной промышленности, – решился сказать Боб. – Согласно карте, оно должно находиться прямо над нами.
Он пошел по рельсам.
– Будь рядом.
Глория сделала, как он сказал, идя прямо за ним. Ее волосы тут же встали дыбом. Настигло такое знакомое покалывающее ощущение в основании позвоночника (оно возникало у нее каждый раз, когда она чувствовала, что что-то идет не так), но она игнорировала его. Она полностью доверяла Бобу.
Она шла за ним так близко, что могла дотронуться до кончиков его густых темных волос, свисающих с воротника, и она понимала, что только и хотела это сделать: потрогать его волосы, запустить пальцы в эти замечательные, черные волосы, покрытые сединой. Она тут же отогнала от себя это желание, говоря себе, что это, скорее, профессиональный интерес, профдеформация – пожизненно чувствовать себя сотрудником салона красоты.