Он взглянул на тени, проглядывающие в дальнем дверном проеме и подходящие все ближе и ближе, наполняя воздух запахом испражнений и червивого мяса. Возможно, что вся компания – механики, секретари, большинство менеджеров среднего звена – превратилась в этих существ и оказалась запертой в этом кошмаре. Может быть, они искали здесь убежища сразу после начала эпидемии… Возможно, они вернулись сюда после того, как умерли. Так или иначе, сейчас они все находились там, в этой сраной зеленой оранжерее, и были очевидно голодны.
– Гло, собери все, что ты хочешь забрать с собой, но давай унесем наши головы отсюда как можно скорее.
Она, тяжело дыша, тащила за собой канистру с дизельным топливом.
– Посмотри на это, Боб!
– Черт возьми, Глория, у нас нет времени! – Боб слышал бурлящие звуки снаружи вестибюля. Он побежал к двери и захлопнул ее, прижимая к косяку, а вонь от мертвецов заставила его задохнуться на мгновение. Он подтянул к себе стул и прижал им дверь. – Давай, хватай, что нужно, и валим!
Глория схватила несколько шашек динамита и что-то из первой помощи, несколько инструментов, ножовку, скотч, ацетиленовую горелку, шахтерские каски с лампами, гаечные ключи всех размеров, моток веревки, бобину предохранителя и бутылки алкоголя. Она расшвыряла в стороны канистры кислорода, старые ботинки, грейферы, всякий шахтерский хлам, назначение которого не могла определить. В то же время Боб поспешно подставил стремянку к высокому окну.
Дверь на другой стороне комнаты трещала от пытающихся попасть внутрь мертвецов. Боб поставил стремянку под сломанную створу:
– Гло, шевели задницей, я не шучу! Сейчас же!
Боб взобрался по лестнице, пока Глория тащила полный мешок через комнату. Она начала подниматься, Боб схватил ее и потянул вверх, когда дверь с треском разломилась и толпа ходячих мертвецов заполнила комнату.
На некоторых все еще была надета офисная одежда, вероятно, это бывшие работники из Хеддонфилда, пиджаки и рубашки покрыты гноем и засохшей кровью. Глаза мертвецов рыскали по комнате в поисках движения и человеческой плоти.
– Черт, черт, черт! – Глория карабкалась вслед за Бобом, который доламывал остатки окна. Он пытался подтянуть Глорию вверх, когда один из мертвецов, все еще в очках, бросился на ее ноги.
– Гло, берегись!
На полпути к верху лестницы кто-то схватил ее за лодыжку, она едва успела оттянуть ее, когда зубы женщины практически вцепились в ее оголенную плоть. Он вскрикнула и начала бить ногой в лицо мертвой секретарши.
Кости существа начали хрустеть под ударами, а Глория продолжала бить ее пяткой, пока та не отпустила. Из глаз, ноздрей и ушей существа потекла кровь. Глория ударила еще раз изо всех сил, череп женщины провалился внутрь, и она упала, с грохотом ударяясь о пол.
– Держи мою руку! – Боб подтянул Глорию и вытащил через сломанную раму, разбитое стекло порвало ее одежду и поранило кожу. Набитый мешок сперва застрял, но она с силой потянула и наконец оказалась на земле под окном.
Приятный бриз с сосновым запахом и дневной свет позволили вздохнуть свободно. Глория лежала в позе эмбриона в тополином пуху. Голова кружилась от избытка адреналина, когда она переворачивалась на спину. Она чувствовала, как будто была под землей целую вечность. Она взглянула на небо. Боб сбил ногой лестницу, и она упала на головы мертвецам. Глория лежала, уставившись на верхушки деревьев. Она пыталась восстановить дыхание. Боб наклонился к ней.
– Ты в порядке? Поговори со мной.
– Я в порядке, – произнесла она, глядя на переплетающиеся ветви древних дубов. Тонкий слой тумана зацепился за кроны деревьев, из-за чего лес казался очень древним.
– Ты уверена? – Боб внимательно посмотрел на нее.
– Абсолютно.
Хотя голова еще немного кружилась, ей удалось сесть.
– Мы, черт возьми, были на самом краю, да?
– Даже слишком близко, – сказал Боб, касаясь ее щеки. – Ты точно в порядке?
Она вздохнула:
– Да, давай убираться отсюда.
Он помог ей встать и осмотрелся вокруг. Лес казался довольно тихим. Сквозь деревья была видна тропинка, похоже, что недалеко на холме виднелась асфальтированная дорога. Боб взглянул на Глорию.
– Ты можешь идти?
Она кивнула:
– Еще как.
Они начали двигаться к краю поляны, когда боль пронзила бедро Глории. Она споткнулась, и Боб подхватил ее.
– Тихонько.
– Я в порядке, мне нужна минутка, передохнуть. – Она сбросила мешок и упала на землю. Боб наклонился к ней, и она посмотрела на него в упор. – Сядь, Боб, ты действуешь мне на нервы.
– Прости.
Он сел рядом на старую опавшую хвою.
– Да ты молоток, Гло. Даже не верится, что ты утащила все это с собой.
Она улыбнулась ему, сняла кепку, провела пальцами по волосам.
– Я не смогла устоять – никогда не знаешь, где пригодится хорошая шашка динамита, чтобы сварганить барбекю.
– Здесь с тобой не поспоришь – к сожалению.
– Спасибо, что вытащил меня оттуда. – Она наклонилась и поцеловала его в щеку. – Я бы не справилась без тебя.
– Не благодари. – Он улыбнулся в ответ, и она увидела что-то сверкающее в его темных глазах, что-то вдумчивое на его исчерченном глубокими морщинами лице. – Мы должны приглядывать друг за другом.
– Гм-м, я тут заметила на днях, что ты приглядываешь за мной, – сказала она с хитрой улыбкой.
– Ты меня раскусила. – Боб подмигнул. – Виноват.
Он достал фляжку и протянул:
– Не хочешь смочить горло?
– Не откажусь. – Она сделала большой глоток и отдала фляжку обратно. Теперь Глория смотрела, как Боб пьет. – Похоже, ты перешел на безалкогольные напитки?
Он кивнул:
– Да, и иногда позволяю себе кока-колу, если у меня праздничное настроение.
– Я горжусь тобой, Боб.
– Каждый может бросить… Именно это отличает нас от пьяниц.
– Я уверена, что у тебя все получится.
Они смотрели друг на друга. Боб дотронулся рукой до ее волос. Она взяла его за руку. Он наклонился к ней, и они поцеловались. Они застыли в поцелуе, их переполнила настолько сильная страсть, что они не слышали ни звука приближающейся машины, ни скрипа тормозов, ни открывающихся дверей автомобиля.
– Клянусь могилой матери, я видела, как двое вылезли из того разваливающегося здания.
Норма Саттерс, стоя на луговой траве, всматривалась в вершину холма. Ее платье раздувал ветер, кожа блестела от пота. Она прищурилась, чтобы лучше видеть, и вытянула шею, но безрезультатно.
– Я ничего не выдумываю, Майлз. Говорю же, я видела их, мужчину и женщину.
– Ты думаешь, это те, из тоннеля? – Молодой угонщик стоял позади нее, пытаясь настроить дешевый бинокль. «Додж» с незаглушенным мотором и распахнутыми дверями стоял позади.
– Я не знаю.
Майлз посмотрел в бинокль:
– Стой, кажется, я что-то вижу.
– Дай мне, – произнесла Норма и забрала бинокль. В конце концов она увидела двух людей в тени деревьев. Она настроила фокус. – Так-так, кажется, они и не задумываются, что на них могут напасть.
Боб нежно опустил Глорию на землю, они все еще целовались. Он чувствовал ее аромат. Время замерло. Он не думал о Меган. Он не думал ни о чем. Ни о том времени, когда он был тинейджером в Слибелле, Луизиана, ни о том, как посещал клуб джентльменов, его не волновал ни страх, ни опасность. Он думал лишь о спокойном море, образ которого пробудил в нем аромат Глории, о ее нежных пальцах у него на шее, о ее губах, зеленых глазах, ее дыхании у него на лице.
Боб уткнулся в ее грудь и вдохнул ее запах, который поднял его над землей. Глория издала сладкий стон. Она раздвинула ноги и прижалась к нему, их дыхание смешалось. Но что-то идет не так. Боб прикоснулся к лицу Глории. Она взглянула на него.
– В чем дело? Я сделала что-то не так?
– Похоже, у тебя жар. – Он тронул ее лоб. – Да ты горишь.
Она моргнула, сглотнула с трудом и снова на него посмотрела.
– Нет, нет, нет. – Боб замер в ужасе, глядя на ее ногу. – О боже!
Она перевела глаза на оголенный участок кожи, ближе к лодыжке, и увидела окровавленный след укуса, похоже, оставленный бывшей секретаршей.
Боб услышал какой-то звук и инстинктивно схватился за револьвер.
Норма Саттерс окликнула их:
– Извините. Здравствуйте!
Ее пухлое тело протискивалось между двумя деревьями. Она пыталась быть вежливой, насколько это вообще возможно в сложившейся ситуации.
– Извините! Мы не вооружены и не причиним вам вреда!
Она помахала руками над головой в знак дружелюбия, походя на регулировщика на взлетной полосе.
– У меня всего один вопрос! Среди вас нет случайно никого по имени Лилли? Мы ищем женщину по имени Лилли Коул.
Глава двенадцатая
Окно здания распахнулось, две секции рамы вылетели, выбитые плечом Лилли. Томми Дюпре появился в проеме и, перепрыгнув через подоконник, полетел в воздухе и неуклюже приземлился на утрамбованную землю. Ему здорово мешал рюкзак весом в пятьдесят фунтов, с продуктами из торгового аппарата. За ним появилась сама Лилли, протиснулась через дыру и спрыгнула вниз с «ругером» в руках. Приземление получилось жестким, и она моментально приняла стойку израильских коммандос, которой научил ее Боб. Она твердо стояла на обеих ногах и сохраняла равновесие, хотя на спине был закреплен груз размером с небольшой шкаф, а на груди – контейнер с горючим объемом в двадцать галлонов.
Воздух наполнился гнилым ароматом смерти и звуками, издаваемыми тремя или четырьмя сотнями ходячих. Томми, не моргнув и глазом, без колебаний и задержек бросился прямо к центральной железнодорожной колее, не обращая внимания на то, что сортировочная забита, словно автобус в час пик, только не людьми, а мертвецами. И они преграждали людям путь к цели. Сжимая изо всей силы лом и издав яростный боевой клич, он наклонился, словно футболист-защитник во время атаки, и бросился вперед. Он ворвался в группу из трех мертвецов, раскидал двух мужчин и девушку в стороны. Они споткнулись, неловко размахивая тощими руками, и увлекли друг друга на землю.
Ближайшая группа мертвецов, насчитывающая двадцать-тридцать тварей, обратила свои кажущиеся одурманенными взоры на стычку, их акульи глаза уставились на Томми. Толпа двигалась, словно подчиняясь законам пчелиного улья. Находящиеся на удалении мертвяки еще не знали об оказавшихся среди них живых. А ближайшие ряды уже подчинялись зову химии и, прикованные взглядами к добыче, медленно, двигаясь тяжелой поступью, смыкались вокруг теплых дышащих тел.
Если задаться целью описать внешность ходячего, первая ассоциация, которая приходила в голову обычного человека, – жертва инсульта. Жертва рассерженная, свирепая, голодающая и с замашками каннибала. Но стадо производило иное впечатление. Когда ходячие сбивались в стадо, которое иногда достигало такой численности, что превращалось в настоящее полчище, они становились угрозой и сеяли разрушения почти библейских масштабов. Они сливались в жуткое стихийное бедствие, пробуждающее в людях самые древние, заложенные на генетическом уровне страхи. Они становились сродни неумолимой силе природы.
Лилли Коул всем своим существом чувствовала, как ее пробирал этот глубокий первородный страх, пока она следовала за мальчиком к железной дороге. Ее охватило головокружение, угрожающее лишить скорости и дыхания, а возможно, даже довести до смертельного обморока. Она не отрывала взгляда от Томми Дюпре.
Паренек продолжал рваться вперед, атакуя одного ходячего за другим. С криками, ударами и пинками он обрушивался на них, едва успевая уклоняться, чтобы не получить рану или укус бесчисленных зубов. Он опустил лом на голову пожилой оборванки с седыми волосами и тут же вытащил его обратно с воем, напоминающим истеричный лай гиены. И тут же яростно всадил лом в другого мертвяка, наступающего на него слева.
Лилли следовала прямо за ним, продолжая сжимать в руках «ругер». Она сделала несколько выстрелов, попадая в головы наступающих на мальчика мертвяков. Одно за другим их тела валились на землю, становясь кучами мокрой, покореженной плоти. Ее сердце отчаянно билось, а взгляд затуманивался с каждым шагом по усеянной камнями земле.
Томми достиг поворотной площадки, перепрыгнул через внешние рельсы и взобрался на одинокую платформу в центре пути. Лилли в одно мгновение взобралась на поворотный стол позади мальчика, и ей пришлось атаковать еще троих мертвецов, серых от обезвоживания, в рваной крестьянской одежде. Ее выстрелы взорвали черепа, розовая кровавая взвесь замерцала на солнце, а ходячие забились в агонии на земле – постепенно успокаиваясь и приходя в естественное состояние для мертвецов.
Томми уже скинул рюкзак и подхватил с платформы длиннющую деревянную жердь.
Позади него Лилли забралась на противоположный край вагона и избавилась от груза, сбросив огромную сумку и топливный бак на гниющие доски. Платформа скрипела и постанывала, когда Томми взял жердь побольше, поднял ее вверх, а потом с размаху воткнул в землю рядом с рельсами. Он бросил взгляд через плечо.
– По моему сигналу… ТОЛКАЙ! – крикнула Лилли с заднего края платформы.
Она тоже схватила одну из жердей и теперь держала ее так, будто собиралась грести веслом, стоя в лодке.
К этому моменту стадо подобралось еще ближе, привлеченное сутолокой на платформе. Многие неловко пробирались через рельсы и сорняки к центральному пути, когтистые руки скребли воздух, почерневшие губы, будто желатиновые извивающиеся черви, шевелились вокруг гниющих зубов.
– Давайте уже! – орал Томми и лупил мертвецов по рукам деревяшкой, чувствуя, что когти тварей цепляли край его штанины.
– ТЕПЕРЬ ВМЕСТЕ – ТОЛКАЙ! – Лилли воткнула жердь в землю изо всех сил, в то время как Томми на переднем краю платформы сделал то же самое.
Поначалу открытый вагон едва двигался. Колеса с трудом вырывались из подлеска, избавлялись от клубов сорняков медленно, со скрипом и треском. Лилли выкладывалась полностью, толкая так сильно, как только могла. Она чувствовала, как платформа вырывалась из объятий кудзу, дикой ивы и вернонии, и стальные колеса начинали проворачиваться на чистых рельсах.
Появилось еще больше ходячих, преграждая путь.
Томми ударил маленькую мертвую женщину ботинком и пробил ей череп, посильнее отталкиваясь. Тщедушное тело упало под вагон, и колеса разрезали ей ноги надвое. Платформа набрала скорость. Теперь Лилли будто гребла что есть сил, тянула и толкала, тянула и толкала деревянную жердь, заставляя вагон двигаться все быстрее и быстрее по главной железнодорожной ветке.
Рядом с ней Томми так же яростно отталкивался жердью от земли, пока не случилось нечто неожиданное.
– Мы едем вниз! – прокричала Лилли сзади, ветер трепал ее волосы, платформа сильно вибрировала и набирала скорость, двигаясь под уклоном вниз. Она отбросила жердь. Томми опустил свою деревяшку и присел, держась за железную скобу, чтобы не упасть.
Рельсы плавно сворачивали направо. Несколько зомби подобрались к краю шпал, наткнулись на них и упали. Колеса врезались в груду плоти и размололи ее. Томми завопил, глядя, как оторванная рука перевалилась через край платформы, оставляя позади кровавый след.
Платформа ехала все быстрее и быстрее. Лес вокруг них начал принимать размытые очертания. Лилли понимала, что они двигались уже со скоростью тридцать или сорок миль в час. Колеса барабанили по рельсам в синкопированном ритме, а темп все ускорялся. Томми начал хихикать, потом хихиканье превратилось в маниакальный смех, а маниакальный смех – в победный вопль:
– Поймайте нас сейчас, вы, УБЛЮДКИ! ВЫ ДЕРЬМО! ВЫ ГРУДА МЕШКОВ! ВЫ СЛИЗНИ!
Лилли бросила взгляд через плечо, увидела толпу мертвецов и оценила увеличивающееся расстояние. Вот так просто. Они проскочили и свободны от нашествия саранчи.
Она повернулась и отметила, что платформа неслась вниз со все увеличивающейся скоростью. Лилли осознала, что в этой ситуации нет ничего смешного. Праздновать тут нечего.
Они находились в бешеном вагоне, который невозможно остановить.
– Не двигайся! Пожалуйста, Гло! Это единственный способ! – Боб Стуки сидел, скорчившись, на заднем пассажирском кресле «Доджа Челленджер», в узком пространстве между сиденьями, в то время как автомобиль гнал быстрее шестидесяти миль в час к северу по Девятнадцатому шоссе.
Рюкзак Боба был раскрыт на полу между ног, импровизированные хирургические инструменты разложены на старой газете перед ним. Глория лежала на спине, прижав плечи к дальней двери и перекинув ноги через колени Боба.
– Я не знаю, Боб… – Она сжала его руку, корчась и пьянея от ужаса. – Не знаю, не знаю, ничего не хочу знать об этом!
Она закрыла лицо руками, слезы текли между пальцами.
Причитания звучали так, будто она хихикала. Ее тело ослабло, завалилось на бок, седеющие волосы слиплись от пота. Глория тяжело дышала:
– Я не знаю, я не знаю, я не знаю, не…
– Хорошо, дорогая, посмотри на меня, – Боб мягко повернулся и укачивал ее голову в своих руках.
– Ты должна попытаться дышать и оставаться как можно более спокойной. У нас есть всего несколько минут, и нет иного выхода. Все пройдет гораздо проще, если ты будешь спокойна.
Он погладил ее волосы.
– Посмотри на меня, Глория. Это старый Боб. Ты можешь мне доверять. Ты обязательно сделаешь это, и ты обязательно нас всех переживешь. Теперь, конфетка, я хочу услышать, как ты это говоришь.
– Что говорю? Ты хочешь, чтобы я что?!
– Я хочу услышать, как ты говоришь, что собираешься нас всех пережить. Да ладно, скажи это!
Он поставил небольшую пластиковую бутылку между ног, полил дезинфицирующей жидкостью свои большие, узловатые руки и растер их. Между его ногами на газете лежали многие из тех предметов, что они нашли в офисе шахтеров, в том числе ацетиленовая горелка, технический спирт, комплект первой помощи, штауферка и ножовка. Он взглянул на нее.
– Да ладно, Глория, скажи это.
– Хорошая попытка, Боб.
Она испустила сухой, саркастичный смешок. Звучал он так, будто она уже обезумела от страха.
– Хорошая гребаная попытка.
– Эй! – Он бросил бутылку и схватил ее за плечи, встряхнул и повторил с досадой: – Кто здесь медик? Три кампании и почетная награда в Ираке – я не умею оживлять разбившихся парашютистов, зато, когда речь идет о полевой хирургии, я как чертова Флоренс Найтингейл[20]! Так что делай, что я говорю, и повторяй за мной. «Я!» Скажи это! «Я!»