– Игорь!
Вошедший в зал мужчина оборачивается. Сердце у Евы начинает колотиться:
– Что ты делаешь?
Но Хамид, даже не извинившись, уже поднялся со своего места. Нет, он не знает, что делает, направляясь к воплощению Абсолютного Зла, способного на все – на все что угодно. Он, вероятно, думает, что перед ним – просто человек, взрослый мужчина, с которым можно совладать – физической силой или логичными аргументами. И не подозревает, что у Абсолютного Зла – душа ребенка, не признающего ни малейшей ответственности за свои действия, непреложно уверенного в своей правоте. Не получив того, чего хочет, он без колебаний пустит в ход любые средства, чтобы удовлетворить свои желания. Теперь ей понятно, почему ангел с такой немыслимой быстротой превратился в демона: потому, что из души Игоря, сколько бы тот ни твердил, что повзрослел и сумел избыть эти чувства, исцелить моральные травмы, так никогда и не исчезли ни злоба, ни жажда мести. Потому что он, захотев продемонстрировать свою способность стать победителем в этой жизни, стал лучшим из лучших, а возомнил себя – всемогущим. Потому что он, сумевший выжить в тяжелейших испытаниях, прошедший через них и ни разу не оглянувшийся, начертавший в своем сердце слова: «Когда-нибудь я вернусь. И покажу вам всем, на что способен», – он отступать не умеет.
– Вероятно, нашелся магнит попритягательнее, – язвительно замечает соседка Хамида, бывшая «мисс Европа», тоже сидящая за главным столом вместе с двумя суперзвездами и хозяином.
Ева пытается сгладить неловкость, но не представляет, как это можно сделать. Хозяин, которого все это, похоже, забавляет, ждет, что же будет дальше.
– Простите… Это мой давний друг.
Хамид направляется к вошедшему, который как будто впал в легкое замешательство. Стоящая рядом с ним девушка кричит:
– Господин Хамид Хусейн, я здесь, я здесь!! Это я – ваша новая актриса!
Люди из-за других столов оборачиваются узнать, что происходит. Хозяин довольно улыбается: всегда хорошо, когда случается что-нибудь незапланированное – гостям будет потом о чем поговорить… Но увидев, что Хамид остановился перед вошедшим, понимает: тут что-то не так, и обращается к Еве:
– Может быть, лучше вернуть вашего супруга? Или, если хотите, я распоряжусь подать еще один стул и прибор для вашего друга? Но его спутнице все равно придется сесть за другой стол.
Гости уже потеряли к этому интерес и вновь занялись едой и разговорами о своих яхтах, самолетах, биржевых котировках. Один лишь хозяин по-прежнему настороже.
– Поговорите с ним, – настойчиво просит он.
Но ему только кажется, что Ева здесь. На самом деле она вдруг оказалась за много тысяч километров отсюда, в Иркутске, в ресторане на берегу Байкала. Правда, там все было немного иначе – Игорь вывел бродягу наружу.
Сделав над собой неимоверное усилие, она встает и подходит к ним.
– Сядь на место, – вполголоса бросает ей Хамид. – А мы выйдем и поговорим.
Ничего глупее этого в подобных обстоятельствах и сделать нельзя. Ева хватает его за руку, делая вид, что страшно рада встрече со старым другом, которого так давно не видела, и со смехом – не вполне естественным – восклицает как ни в чем не бывало:
– Так ведь ужин начинается!
Она не добавляет: «Любовь моя!» – чтобы слова эти не распахнули врата ада.
– Она права. Лучше поговорим прямо здесь.
Неужели это произнес он? Неужели она просто навыдумывала, и все совсем не так, как ей казалось: ребенок наконец вырос и превратился в мужчину, умеющего отвечать за свои поступки? Низвергнутый с небес Демон получил прощение и сейчас возвращается к свету?
Она бы рада была ошибиться, но двое мужчин меряют друг друга взглядами. Хамид прочел что-то недоброе в глубине этих голубых глаз и почувствовал озноб. Девушка протягивает ему руку:
– Рада познакомиться. Меня зовут Габриэла…
Хамид не отвечает. Глаза ее спутника блестят.
– Вон там, в углу, есть свободный стол… Пойдемте, сядем там все вместе… – говорит Ева.
Стол в углу? Его жена покинет почетное место и сядет где-то на отшибе? Но Ева в эту минуту уже подхватывает обоих мужчин под руки и увлекает их к единственному свободному столику неподалеку от двери на кухню. Актриса идет следом. Хамид, высвободившись, возвращается к хозяину, просит извинения:
– Я только что встретил друга детства… завтра он уже уезжает… не могу упустить возможности поговорить с ним… Пожалуйста, не ждите нас, не знаю, как долго мы будем…
– Ваши места никто не займет, – с улыбкой отвечает хозяин, предугадывая наперед, что два стула так до конца ужина и останутся незанятыми.
– А мне-то сначала показалось, что это друг детства не ваш, а вашей жены, – подпускает новую шпильку экс-«мисс Европа».
Но Хамид уже шагает к столу самого последнего разбора, предназначенному для помощников, которые сопровождают знаменитостей повсюду и, как ни старайся, проникают за ними даже туда, где им быть вовсе и не следует.
«Добрая душа этот Хамид, – думает тем временем хозяин, глядя, как знаменитый модельер с гордо поднятой головой удаляется от него. – Такое начало вечера, надо полагать, далось ему нелегко».
Они присаживаются за столик в углу. Габриэла понимает, что это – уникальный шанс: еще один из уникальных шансов, выпавших ей сегодня. Говорит, что ей было лестно получить это приглашение, что сделает все возможное и невозможное, чтобы оправдать ожидания и не подвести.
– Я доверяю вам всецело. И контракт подписала, не читая.
Трое остальных не произносят ни слова, только смотрят. Что-нибудь не так? Или это дает себя знать шампанское? Лучше продолжать:
– И особенно я довольна потому, что вопреки всему, чего здесь наслушалась, вы организовали отбор правильно и по совести. И никаких просьб, никаких одолжений. Утром были пробы, и я не успела даже дочитать свой текст до конца, как меня прервали. И велели отправляться на яхту на переговоры с режиссером. Вы подали замечательный пример всему артистическому миру, мистер Хусейн! Достоинство истинного профессионала. Сугубая, щепетильная честность при отборе того, с кем собираешься работать. Люди уверены, что в мире кино царят совсем иные законы, что если хочешь пробиться, обязательно должна…
«…переспать с продюсером», – хочет было договорить она, но успевает вовремя прикусить язык: Хамид здесь не один.
Меж тем появляется гарсон и заученно произносит монолог:
– В качестве entrйe рекомендую сердцевинки артишоков в соусе из дижонской горчицы, припущенные в оливковом масле с травами и ломтиками козьего сыра с Пиренеев…
Но внимает ему с улыбкой на лице только самая юная за этим столом девушка. Гарсон, поняв, что выступил не ко времени, скрывается.
– Вероятно, это ужасно вкусно!
Габриэла оглядывает своих соседей – никто из них даже не прикоснулся к еде. Что-то здесь не так…
– Вам, кажется, надо поговорить, да? Может, я лучше пересяду?..
– Пожалуй, – отвечает Хамид.
– Нет, останьтесь, – говорит его жена.
Так что же ей делать?
– Вам нравится ваш спутник? – продолжает жена.
– Мы с Гюнтером только что познакомились.
С Гюнтером? И Ева, и Хамид глядят на непроницаемого Игоря.
– И чем же он занимается?
– Так вы же с ним друзья?!
– Вот именно. И мы-то знаем, чем он занимается. Мы не знаем, много ли известно вам.
Габриэла поворачивается к Игорю. Почему он не придет ей на выручку?
Возникший у стола официант осведомляется, какое вино подать.
– Белое или красное?
Как вовремя пришло спасение от неизвестного официанта!
– Красное для всех, – отвечает Хамид. – И все же: чем занимается ваш новый знакомый?
Нет, не спаслась.
– Тяжелым машиностроением, насколько я смогла понять… На самом деле мы успели переброситься лишь несколькими словами. И общее между нами лишь то, что мы оба ждали друзей, а те не пришли…
Хороший ответ, думает про себя Габриэла. А, может быть, у этой дамы был тайный роман с Гюнтером? А сегодня вечером тайное стало явным – и поэтому в воздухе висит такое напряжение?
– Его зовут Игорь. В России он владеет одной из крупнейших кампаний сотовой связи. Это в тысячу раз важнее тяжелого машиностроения.
«Зачем же он мне наврал?» – думает Габриэла, стараясь сохранять спокойствие.
– Я ожидала встретить тебя здесь, Игорь, – продолжает дама.
– Я приехал, чтобы разыскать тебя, но сейчас передумал, – следует прямой ответ.
Габриэла, дотронувшись до своей сумочки, набитой бумагой, изображает удивление:
– Ой, мне звонят! Это, должно быть, все-таки пришел мой запоздавший друг… Пойду ему навстречу. Мне очень неловко, но он прилетел издалека, только чтобы увидеться со мной, никого здесь не знает… Я чувствую ответственность за него. Простите еще раз.
Габриэла, дотронувшись до своей сумочки, набитой бумагой, изображает удивление:
– Ой, мне звонят! Это, должно быть, все-таки пришел мой запоздавший друг… Пойду ему навстречу. Мне очень неловко, но он прилетел издалека, только чтобы увидеться со мной, никого здесь не знает… Я чувствую ответственность за него. Простите еще раз.
И поднимается из-за стола. Правила хорошего тона предписывают не подавать руку человеку, если он занят едой, – хотя никто из присутствующих даже не развернул салфетку. Однако бокалы с красным вином уже пусты.
А человек, называвший себя Гюнтером, две минуты назад попросил подать целую бутылку.
– Надеюсь, ты получила все мои сообщения, – говорит Игорь.
– Их было три. Тут, очевидно, связь хуже, чем та, которую развиваешь ты.
– Я говорю не про телефон.
– Тогда я не понимаю, о чем ты, – отвечает Ева, а про себя добавляет:
«Прекрасно понимаю».
Как будто Игорь может знать, что, выйдя замуж за Хамида, она весь первый год ждала звонка, или сообщения, или весточки, переданной через общих знакомых, – о том, что он скучает, что ему ее не хватает. Она не хотела, чтобы он был рядом, но знала: ранить его – значит совершить опаснейшее безрассудство. Надо по крайней мере притушить его ярость, притвориться, что по прошествии известного времени они будут просто добрыми друзьями. Однажды, выпив немного, она решила позвонить ему, но оказалось, что он изменил номер своего мобильного. Когда она связалась с его офисом, секретарша ответила: «У него совещание». Сколько бы она ни звонила впоследствии – всякий раз опрокинув рюмку для храбрости, – ей говорили: «Он в отъезде», «Он свяжется с вами позже». Ничего подобного, разумеется, не происходило.
И постепенно ей стала мерещиться всякая чертовщина – виделись какие-то притаившиеся в углах призраки, казалось, что за нею кто-то неотступно следит, что очень скоро ее самое постигнет судьба того байкальского бродяги и всех других, кому Игорь «помог перейти в лучшее состояние». А Хамид ничего не спрашивал о ее прошлом, рассуждая, вероятно, так, что у каждого человека есть право хранить в полнейшей неприкосновенности в глубинах памяти обстоятельства своей личной жизни. Он делал все, что мог, чтобы Ева была счастлива, повторял, что в ту минуту, когда повстречал ее, жизнь обрела смысл, и всячески старался показать, что надежно оберегает и охраняет ее.
Но однажды в дверь их лондонского дома позвонило Абсолютное Зло. Хамид, случившийся в этот день дома, выставил его вон. Но в последующие несколько месяцев ничего не произошло.
Постепенно она научилась обманывать себя. Да, она сделала верный выбор, твердила себе Ева, а в тот самый миг, когда мы вступаем на избранную нами стезю, все прочие дороги исчезают. И было бы непростительным ребячеством считать, что можно быть женой одного и подругой другого – такое бывает лишь в тех случаях, когда этот другой обладает завидным душевным равновесием. Игорь чем-то таким похвастать никак не мог. Лучше уж считать, что некая невидимая рука спасла ее от Абсолютного Зла. В ней достаточно женской сущности, чтобы заставить мужчину, оказавшегося рядом, зависеть от нее. Ева старалась помогать Хамиду всем, чем могла, став для него любовницей, женой, сестрой, советчицей.
Всю свою энергию она отдавала новому спутнику жизни. И за все это время у нее была только одна настоящая подруга, которая неизвестно откуда взялась и неведомо куда пропала. Тоже русская, но, в отличие от Евы, не она оставила мужа, а он – ее. И она оказалась в Англии, не зная, в сущности, что делать. Ева целыми днями вела с ней беседы.
«Я все бросила, – говорила она. – И не раскаиваюсь в своем решении. И поступила бы точно так же, даже если бы Хамид – кстати, помимо моей воли, – не купил бы на мое имя маленькое имение в Испании. Я поступила бы точно так же, даже если бы Игорь, мой бывший муж, предложил мне половину своего состояния. Да, я сделала бы это, потому что знаю – отныне могу ничего больше не бояться. Если один из самых привлекательных мужчин на свете хочет быть со мной, значит, я лучше, чем кажусь самой себе».
Все это ложь. И убедить она пыталась не свою новоявленную наперсницу, а самое себя. И разыгрывала фарс. В обличии уверенной и сильной женщины, которая сидит за столом с двумя весьма могущественными и преуспевающими мужчинами, таится девочка, которую гнетет страх остаться одной, в бедности и никогда не познать радость материнства. Трудно ли будет ей расстаться с этим гламурным миром? Нет. Она всегда старалась быть готова к тому, чтобы потерять все, когда назавтра выяснится, что она – хуже, чем думала, и обманывает ожидания других людей.
Умеет ли она манипулировать людьми? Да. Недаром же все убеждены, что она – сильная и уверенная в себе, что она хозяйка собственной судьбы и в любую минуту готова бросить любого мужчину, как бы ни был он успешен и притягателен. И самое скверное то, что сами мужчины верят этому. Как Игорь. Как Хамид.
Это потому, что она умеет играть. Потому что никогда не говорит то, что думает. Потому что сумела стать первоклассной актрисой и как никто другой научилась скрывать свою слабость, свою уязвимость.
– Чего ты хочешь? – спрашивает он по-русски.
– Еще вина.
Его голос звучит так, словно особого значения ответу он не придает, ибо уже сказал, чего он хочет.
– Перед тем как ты ушла, я кое-что сказал тебе. Надеюсь, ты это забыла.
Да он много чего говорил ей: «Обещаю тебе, что стану другим и буду меньше работать», или: «Ты – женщина моей жизни», или: «Если бросишь меня, я погиб», – фразы, которые слышат все, зная, что они напрочь лишены смысла.
– Я сказал тебе тогда: «Если ты уйдешь от меня, я уничтожу мир».
Она не помнит этих слов, но знает, что это вполне возможно. Игорь никогда не умел проигрывать.
– И что это значит? – осведомляется она по-русски.
– Нельзя ли хотя бы из вежливости говорить по-английски? – перебивает Хамид.
Игорь окидывает его пристальным взглядом.
– Хорошо, я буду говорить по-английски. Но не из вежливости, а для того, чтобы вы поняли. – И снова обернувшись к Еве, продолжает: – Да, я сказал тогда, что разрушу мир, чтобы заставить тебя вернуться. И я уже начал делать это, но был спасен явившимся мне ангелом. Я понял – ты не достойна этого. Ты – себялюбивое, безжалостное существо, которое интересуют только слава, только деньги – чем больше, тем лучше. Ты отвергла все то хорошее, что я мог предложить тебе, ибо рассудила, что дом в российском захолустье не вяжется с той жизнью, о которой ты мечтаешь, с тем миром, к которому не принадлежишь и никогда принадлежать не будешь.
Я пожертвовал ради тебя и самим собой, и другими людьми, но больше так продолжаться не может. Я должен идти до конца, чтобы суметь вернуться в мир живых людей с осознанием исполненного долга, а вернее – выполненной миссии. А вот сейчас я говорю с тобой из мира мертвых.
«Из глаз этого человека смотрит Абсолютное Зло», – думает Хамид, слушая этот абсурдный, прерываемый долгими паузами разговор. Что ж, тем лучше: пусть все идет своим чередом до самого конца, лишь бы только конец этот не привел к потере его возлюбленной. Совсем хорошо, что бывший муж, появившийся здесь в сопровождении этой вульгарной особы, оскорбляет Еву прямо в лицо. Пусть это продлится еще немного – он сумеет оборвать разговор в нужный момент: когда Игорь уже не сможет попросить прощения и попытаться заверить их, что раскаивается в сказанном.
Ева, по всей видимости, заметила то же самое – эту слепую ненависть, направленную на все и вызванную лишь тем, что она не захотела и дальше исполнять его желания. Он спрашивает себя, а что бы он делал на месте Игоря, который вновь вступил в борьбу за любимую женщину.
Был бы он способен убить ради нее?
Появившийся гарсон замечает, что блюдо не тронуто:
– Что-нибудь не так?
Никто не отвечает. Гарсон мгновенно оценивает ситуацию: женщина уехала в Канны с любовником, муж все узнал, и теперь происходит выяснение отношений. Подобные сцены он видит довольно часто, и всякий раз дело кончается дракой или скандалом.
– Подайте еще бутылку, – говорит ему один из мужчин.
– Ты не заслуживаешь ровным счетом ничего, – говорит другой, обращаясь к женщине. – Ты использовала меня так же, как сейчас используешь этого идиота. Ты – величайшая ошибка моей жизни.
Гарсон, прежде чем принести вино, решает проконсультироваться с хозяином, но второй мужчина уже поднялся и говорит своей спутнице:
– Ну, хватит. Пойдем отсюда.
– Да, – отвечает первый, – давай выйдем. Хочу знать, на что решится человек, который не знает, что такое честь и собственное достоинство.
Самцы готовы сцепиться из-за самки. А та пытается успокоить их, просит вернуться за стол, но муж, судя по всему, не намерен отступать. Гарсон думает, не предупредить ли охрану, что снаружи сейчас начнется мордобой, однако мэтр торопит: «Пошевеливайся, чего застыл как истукан? Обслуживай другие столики, видишь – не справляемся».