Часть II
БЫТИЕ
— Ты куда собрался? — поинтересовался Бадюг, между делом съевший уже почти весь завтрак, который он сам же Темняку и приготовил.
— Прогуляться хочу, — уклончиво ответил его бывший командир, а ныне шеф и работодатель. — Дела, знаешь ли…
— Какие могут быть дела, если у тебя сегодня приёмный день назначен! Сам эту бодягу придумал, сам и отдувайся. Люди собрались. С рассвета на улице ждут.
— Как же это я запамятовал, — Темняк поморщился. — Ну ладно, зови. Только по очереди.
— Я тебе сто раз говорил, что в Остроге очередей не бывает. Если по какому-то делу придут Свеча, Кисель и Бальзам, то первым всегда будет Свеча, вторым Кисель, а Бальзам только третьим. Здесь порядок такой, и не тебе его отменять.
— И кто же у нас будет первым на этот раз?
— Воры, — сказано это было таким тоном, что сразу становились ясны причины плохого настроения Бадюга. — Заявились… Не мне тебя, конечно, учить, но будь с ними поосторожней. Та ещё публика.
— Возьми да обыщи их на всякий случай, — посоветовал Темняк, заботившийся не столько о собственной безопасности, сколько о настроении своего секретаря (а именно эти обязанности исполнял при нём Бадюг)
— Как же, дадутся они!
— Тогда не ворчи, а приглашай их сюда, — Темняк надел на пальцы несколько спиралей, которыми владел уже в совершенстве. — Только пусть сначала ноги вытрут.
Воры пожаловали целой компанией, но реальный авторитет в Остроге имел только один из них, звавшийся Шнягой. Был он натурой чрезвычайно скрытной, но дело свое знал и даже нередко консультировал Темняка по кое-каким вопросам.
Гости поздоровались, не преминув вспомнить клопов, отсутствие которых считалось в Остроге признаком достатка и счастья. Затем Шняга без долгих обиняков заявил:
— Из-за твоего треклятого Годзи нам просто житья не стало. Прошлой ночью опять два человека пропало. Тартыга и Свуг. Да ты их знал, наверное.
— Тартыгу знал, — равнодушно кивнул Темняк. — А Свуга что-то не припоминаю. Как он хоть выглядел?
— Да какая сейчас разница! Нет человека — и всё тут!
— А вы на Годзю часом не наговариваете? Мало ли людей пропадает в Остроге по разным причинам.
— Да его это работа! — Шняга в сердцах даже рукой махнул. — Очевидцы есть… Похоронить бы их надо по-человечески. Верни, что от ребят осталось.
— Эй, Бадюг! — позвал Темняк.
— Чего опять надо? — откликнулся Бадюг, по своему обычаю подслушивавший за дверью.
— Ты ещё не убирал за Годзей?
— У меня не четыре руки!
— Собери все его какашки и отдай Ворам. Да присмотрись повнимательней, может, там что-то и сохранилось. Одежда какая-нибудь или личные вещи.
— Тартыга при себе кастет носил на верёвочке, — подсказал Шняга. — Даже во сне с ним не расставался. Кастет уж точно уцелел.
— У Годзи в брюхе даже “хозяйские слезы” перевариваются, — буркнул Бадюг. — Но я посмотрю…
— Посмотри, посмотри, — Шняга недобро покосился на него. — Гробы мы уже принесли. На улице стоят.
— Выражаю вам свое искреннее соболезнование, — сказал Темняк, демонстративно поигрывая спиралями.
— За соболезнование, конечно, благодарим, но с этим пора кончать, — сказал Шняга. — Людей жрать никому не позволено.
— Тут я с тобой согласен, — опять кивнул Темняк. — Но сам знаешь, что с некоторых пор Бальзамы, Кисели и Одёжки заключили со мной договор об охране. Я набрал добровольцев и поселил их в пустующих норах. Теперь это улица Сторожей. Днем мои люди со своими обязанностями справляются. Но ночью от них толку мало. За всем Острогом не уследишь, тем более что некоторые… — он многозначительно кашлянул в кулак, — умеют очень ловко лазить по стенам, минуя рогатки, которые мы выставляем. Вот и пришлось привлечь к охране Годзю, который прекрасно видит в темноте, а вдобавок легко взбирается на стены. За пределы охраняемых улиц он не выходит, тут я могу поклясться. То есть не он напал на ваших людей, а скорее всего, они на него.
— Зачем же было пожирать их со всеми потрохами? Пугнул бы для отстрастки или, в крайнем случае, цапнул за задницу.
— Перестарался, конечно, Годзя. Никто не спорит. По происхождению он плотоядный хищник. Зверь. Вот натура иногда и требует своего. Хотя обычно его вполне устраивает “хозяйская жвачка” с некоторыми незначительными добавками.
— Что его устраивает, нам до одного места, — Шняга, похоже, был настроен весьма решительно. — Ты лучше скажи, как нам дальше жить. Все мы Воры уже, клоп знает, в каком поколении, и ремесло своё менять не собираемся. Раньше мы вроде никому не мешали, пока не появился ты со своим Годзей.
— Мешать вы всем мешали, только раньше управы на вас не было. Не я ведь это дело со сторожами придумал. Меня другие попросили, те, кто от вашего произвола вдоволь натерпелся. До сих пор горшок с киселем нельзя на пороге оставить. Всё подряд пропадает. Даже дети. Только не надо валить все грехи на Хозяев. — Темняк решительно упредил попытку Шняги оправдаться. — В конце концов, у каждого свое ремесло, ты это сам говорил. Если не хотите его менять, воруйте дальше. Но мои люди по мере сил будут этому препятствовать. Каждый останется при своём. Время рассудит наш спор.
— Конечно, имея на своей стороне свирепое чудовище, можно не стесняться в выражениях. Но ведь игра-то получается нечестная.
— Это вы так полагаете. А я придерживаюсь другой точки зрения. Нечестно жить воровством. Во всех странах, где я побывал, это считается великим грехом и карается соответствующим образом.
— Вот и возвращайся в эти страны! И Годзю с собой прихвати. Ты здесь чужак и в нашей жизни ничего не понимаешь.
— Всё последнее время я только тем и занимаюсь, что пытаюсь покинуть Острог. Пока, правда, без всякого успеха. Но даже когда это случится, прежние порядки уже не вернутся. Улица Сторожей останется навсегда. И воровство будет считаться пороком, а не почтенным ремеслом.
— Похоже, ты отказываешь нам в праве на жизнь, — голос Шняги перешел в зловещий шепот, а его приятели сразу набычились.
— Ни в коем разе! Не надо извращать смысл моих слов. Разве я не предлагал вам иные способы существования?
— Всем скопом перейти в Сторожа? — Шняга презрительно скривился. — Благодарим покорно.
— А что здесь зазорного? Вы бы преспокойно получали всё то, что сейчас получаете с риском для жизни. Пусть и не в тех количествах…
— Вот именно, — ухмыльнулся Шняга.
— Копать колодцы, столь необходимые для Острога, вы тоже отказались.
— Сам их копай! Это не колодцы, а что-то совсем другое. Говорят, таким способом ты хочешь разрушить Острог.
— Глупости. Кроме того, есть возможность превратить вашу улицу в место отдыха и развлечений. Всё сосредоточится там — и зрелища, и дружеские попойки, и даже блудодеяния. Будете жить припеваючи.
— Ишь чего захотел! — Шняга чуть не задохнулся от возмущения. — Мы честные Воры и разврата в своем доме не допустим. Не смей даже заикаться об этом.
— Вот видишь, вы упорно отклоняете все мои предложения, даже заведомо приемлемые. Похоже, что дело здесь не в ваших принципах, кстати, весьма сомнительных, а во мне самом. Но если я вас так не устраиваю, найдите способ выдворить меня за пределы Острога. Буду вам весьма признателен.
— Есть другой способ избавиться от тебя. Попроще, — буркнул Шняга.
— Убить?
— Заметь, не я это первый сказал.
— Иногда намёки бывают красноречивее любых слов. Но убить меня, предупреждаю заранее, не так-то просто. Многие уже пытались. Кроме того, подумайте о последствиях. Покушение на меня посеет в Остроге невиданную прежде рознь. А его организаторы наживут себе массу неприятностей.
— Все обойдется миром, если ты угомонишь свое чудовище.
— Ночные прогулки я Годзе запретить не могу. Однако обещаю заказать для него намордник, не позволяющий раскрывать пасть, — Темняк приставил к своему лицу сложенные решеткой пальцы.
— Хм, — Шняга задумался. — В этом что-то есть. Но ведь твой Годзя может зашибить человека даже хвостом. Придётся ещё и нахвостник заказывать. Не лучше ли будет вообще посадить его на прочную верёвку? Пусть сторожит твою нору.
— Мысль, конечно, глубокая. Обещаю подумать над ней. Но и вы не забывайте о моих предложениях. Пора менять воровское ремесло. Я понимаю, что учиться варить кисель или лепить свечи вам уже поздно, но существует немало других полезных занятий, плоды которых обеспечат вам благоденствие. Просто нужно немного пошевелить мозгами. Удачи вам.
— И тебе, — дружно ответили Воры, но никто из них при этом не улыбнулся.
Едва первые посетители ушли, оставив после себя ошметки грязи и запах кисельного перегара, как сразу появился Бадюг, сжимавший в руке тяжелую кочергу, — не “хозяйскую”, с помощью которой был когда-то повержен Смотритель, а обыкновенную, закопченную дымом очага.
— Наглецы! — громко возмущался он. — Да как они только посмели заявиться сюда с подобными претензиями! Случай просто неслыханный! Я бы на твоем месте гнал их в три шеи.
— Конечно, ребята были малость не в себе, — согласился Темняк. — Наверное, горевали о своих приятелях. Вот и позволили себе лишнее.
— Да о чем ты! — Бадюг замахнулся кочергой на одному ему видимого противника. — Горюют они, как же! Шняга с этим самым Свугом давным-давно враждовал. Да он, если по справедливости, должен нашего Годзю под хвост поцеловать… Нет, тут что-то другое. Воры не от себя пришли. Кто-то настраивает их против тебя.
— Разве Воры самостоятельной силы не представляют?
— Какое там! Людей у них — раз, два и обчелся. Да и те при первой же серьезной заварухе разбегутся. Ночные работнички, клопы их закусай!
— Твое мнение дорого мне ещё и потому, что оно соответствует истинному положению вещей с точностью да наоборот, — улыбнулся Темняк. — Если ты называешь кого-то порядочным человеком, я заранее уверен, что это редкая мразь. То же самое и во всем остальном.
— Ну-ну, — надулся Бадюг.
— Попомнишь ты когда-нибудь мои слова, да поздно будет…
— Следующего посетителя звать?
— Зови. Пусть бы это была женщина… — мечтательно улыбнулся Темняк.
— Не надейся. Избегают тебя женщины, а особенно порядочные. Говорят, что ты с Годзей живешь, как с женой. И даже прижил с ним детишек, прячущихся от посторонних глаз в большой норе, которую роют под Острогом.
— Всегда приятно узнать о себе что-нибудь новенькое… Да ты не стой, а иди к посетителям. Только кочергу положи на место.
Следующим посетителем оказался Свист Свеча, чего Темняк уж никак не ожидал — их отношения после возвращения с Бойла как-то не заладились.
Ради такого случая даже пришлось встать и раскрыть объятия. Едва только обмен любезностями завершился — свой предел имеют даже самые изощрённые комплименты — как Темняк устроил Бадюгу очередную выволочку:
— Почему ты не пропустил нашего любезного друга Свиста первым? Сам ведь говорил, что Свечи идут вне всякой очереди.
— Он только что подошел, — огрызнулся Бадюг. — Да и не обязан я поминутно на улицу выскакивать и проверять, кто это к нам изволил пожаловать… И вообще, пусть вас всех блохи заедят! У меня своих дел невпроворот. Пойду в зверином дерьме копаться. Дожил на старости лет!
— Не понимаю, при чём здесь дерьмо? — поинтересовался Свист, едва только Бадюг удалился. — Ты поручил ему уборку отхожего места?
— Нет. Тут случай особый. Годзя по недосмотру сожрал двух типчиков. Из Воров. А теперь их родня требует вернуть останки. Сам понимаешь, какой вид имеют сей час эти останки.
— А я-то ещё удивился, почему возле твоей норы гробы стоят… У нас с этим делом строго. Покойник должен быть похоронен не позднее, чем на следующий день после смерти, и обязательно в гробу. Иначе ему закрыта дорога на небеса.
— Ну нам-то с тобой об этом ещё рано думать, — Темняк похлопал Свиста по плечу. — Молодцом выглядишь… А почему ко мне редко заходишь?
— Разве к тебе прорвёшься? Какие-то приёмные дни назначены. Видно, ты дюже занятой.
— Для тебя я всегда свободный. Да ты садись… С чем пришел?
— Прислали меня, — ответил Свист, когда они расселись (не напротив друг друга, как это было со Шнягой, а рядышком).
— Кто, Свечи?
— Я бы так не сказал…
— Ага, понял. Группа товарищей, пожелавших остаться неизвестными.
— Я бы выразился иначе, — Свист на мгновение задумался. — Люди, разделяющие мои убеждения. Близкие мне по взглядам. Озабоченные теми же проблемами.
— И что же эти озабоченные люди требуют от меня? Утихомирить Годзю? Прекратить рытьё подземного хода? Покончить с воздухоплавательными опытами? А ещё лучше, закрыть всю эту лавочку и не вводить в искушение простодушный народ?
— Вижу, нелегко тебе приходится. Блюстители патриархальных устоев, наверное, досаждают день и ночь. Но мои друзья не так твердолобы, как большинство острожан. Косность претит нам. Можешь рыть землю и дальше. Преспокойно летай по воздуху. Разгуливай с Годзей. Во всем поступай так, как тебе заблагорассудится. Наши интересы лежат совсем в иной области.
— В той? — Темняк указал пальцем вверх. — Угадал?
— Почти… Я не отношусь к числу твоих горячих приверженцев, которых за последнее время и так развелось предостаточно, но вместе с тем отдаю должное твоим заслугам. Ты подорвал веру во всемогущество и всеведенье Хозяев. Доказал уязвимость того, что прежде казалось незыблемым. Благодаря тебе цель, едва-едва маячившая где-то в далеком будущем, стала казаться вполне достижимой.
— Это ты про то, как мы одолели Смотрителя? Так ведь потом всё вернулось в прежнее русло. Бойло опять действует.
— И, тем не менее, начало положено. Сам знаешь, когда приходится толкать что-то очень тяжелое, главное — стронуть его с места. В наших душах зародилась надежда.
— Рад за вас. Но ведь ты пришел сюда не славословить. От меня-то что требуется?
— Содействие.
— В чём именно? В наведении порчи на Хозяев? Или в борьбе за их полное и окончательное уничтожение?
— Только не надо сгущать краски. Мы полагаем, что Хозяева должны как-то изменить своё отношение к людям.
— Всего лишь! Какие, интересно, могут быть отношения между моим Годзей и козявками, которые растаскивают его навоз?
— Опять ты язвишь! Но уж если речь зашла о козявках, то и они могут заявить о себе. Хотя бы тем, что перестанут таскать навоз. Твой Годзя захлебнётся в нём.
— Но сначала козявки уморят голодом своё потомство и сдохнут сами. Не забывай, что навоз — основной источник их питания.
— Оставим в покое безмозглых козявок и ещё более безмозглых ящеров. Если между ними и есть что-то общее, так только стремление жрать и испражняться. А нас с Хозяевами объединяет нечто совсем иное — разум.
— Так-то оно так. Однако, как выяснилось, один разум может быть так далек от другого, что точек их соприкосновения просто не существует. Я, кстати сказать, с подобными ситуациями уже сталкивался.
— Сейчас ты говоришь, как посторонний человек, совершенно равнодушный к нуждам острожан. Ты даже не пытаешься поставить себя на наше место. Безучастность туманит твой взгляд. А ведь на Бойле, когда надо было спасать собственную шкуру, ты просто кипел азартом и добился-таки своего.
— Нашёл, что сравнивать… Хорошо, я постараюсь вникнуть в суть ваших проблем. Но ты хотя бы объясни, в чём они состоят. Чего вы хотите добиться от Хозяев в первую очередь?
— Они должны признать в нас не жалких козявок, так любезных твоему сердцу, а существ, наделённых разумом и свободой воли. Следствием этого должны стать некоторые уступки с их стороны. Например, нас не устраивает качественный состав мусора, сбрасываемого на улицы. Сейчас полезные для нас вещи составляют только десятую часть от его общей массы. А вот всякая отрава, вроде “вечной росы” или “хозяйского дерьма”, нам не нужна.
— И ты полагаешь, что это реально? — Темняк, до сих пор сдерживавший свои эмоции, схватился за голову. — Пойми, мусор не является продуктом злой или доброй воли Хозяев. Он возникает в результате какой-то созидательной деятельности. Всем в городе известны ваши свечи. Но после их изготовления остается зола, грязь, обрезки фитиля, всякий другой ненужный хлам. Вверху происходит примерно то же самое. Хозяева производят что-то необходимое для себя, а отходы сбрасывают сюда, в глубокие щели, превращенные людьми в улицы. Острог был изначально задуман как город-мастерская с замкнутым жизненным циклом. Нужды людей, которых тогда и в помине не было, конечно же, не учитывались… Для того чтобы изменить состав мусора, Хозяевам придётся преобразовать весь процесс своего производства — поставить какие-то дополнительные устройства, подыскать иное исходное сырьё, перекроить и переиначить многое другое. Не думаю, что это так просто сделать. Тут одной вашей прихоти маловато.
— Руководствуясь только своим собственным здравым смыслом, ты приводишь доводы, оправдывающие Хозяев. Но у них самих, скорее всего, совсем другая логика, совсем другие побуждения, совсем другое понимание жизни. А вдруг для того, чтобы помочь нам, Хозяевам достаточно одной лишь доброй воли? Ведь им до сих пор ничего не известно о наших нуждах. Как в таком положении можно рассчитывать на успех? Дабы получить что-то, надо сначала хотя бы попросить.
— И роль этого просителя отводится, конечно же, мне! — Тёмняк хлопнул себя по ляжкам.
— Ты только начнёшь. Подашь пример. А следом пойдут другие.
— Интересно, как я начну? И где? Хозяева никогда не появляются на улицах, а люди не имеют свободного доступа в их обиталища. Легче дотянуться до неба, чем добраться до Хозяев. Ты ставишь передо мной невыполнимую задачу.
— Будь она выполнимой, никто бы тебя и не беспокоил. Но согласись, что летательные устройства, которые так пугают простых острожан, ты строишь с совершенно определенной целью.