— Да нет же, Росс, — запротестовал Морри, и в наступившей тишине его голос прозвучал особенно пронзительно. — Я тут ни при чем. Я только пытался…
— Никто тебя не винит, — оборвал его Росс. — Я знаю, что ты тут ни при чем. Я вывел ракету на режим, но она не выдержала и взорвалась. Однако ты не должен забывать о своей голове, ведь на этот раз ты чуть было не лишился ее! Не зря же мы стену построили.
— Я вовсе не собирался высовывать голову наружу. Я только хотел…
— Замолчите оба, — вмешался Арт. — Мы еще раз взлетели на воздух, только и всего. Эксперимент заснят на пленку, — он похлопал по своей камере. — А теперь пойдем посмотрим, что там уцелело, — и двинулся в обход стены.
— Секундочку, — Росс прижался лицом к окуляру перископа и объявил: — Похоже, все в порядке. Топливные баки разлетелись в клочья. Опасность миновала. Только постарайтесь не обжечься. Пошли.
Арт и Морри двинулись следом.
Ракета превратилась в груду металлолома, но испытательный стенд выдержал. Он был рассчитан и не на такие нагрузки. Арт взялся за динамометр, которым измерялась развиваемая ракетой тяга.
— Придется калибровать заново, — заявил он. — Пружина цела, но циферблат и реечная передача сильно повреждены.
Товарищи встретили его слова молчанием: они удрученно осматривали останки ракеты. Камера сгорания была разворочена, и нескольких деталей явно не хватало.
— Как ты думаешь, Росс, — спросил Морри, — насос полетел или, может быть, температура была слишком высока?
— Трудно сказать, — рассеянно ответил Росс, — однако насос тут ни при чем. Если бы его заклинило, он просто не качал бы топливо. Мне не верится, что он подал его слишком много, — для этого ему нужно было бы крутиться в обратную сторону, а такое невозможно. Значит, взорвалась камера сгорания. Горловина уцелела и даже не слишком пострадала, — добавил он, осматривая обломки.
— Возможно. Ну что ж, набросим сверху брезент, а разбираться будем утром. Ни черта не видно. Пошли, Арт.
— Давай. Подожди секунду, я захвачу камеру. — Арт снял камеру со штатива и сунул ее в сумку. Затем помог остальным натянуть полотнища брезента — одно поверх стенда, второе — поверх стены, панели управления, приборов и перископов. Затем все трое двинулись прочь с площадки.
Полигон был окружен забором из колючей проволоки, натянутой по настоянию родителей Росса, которым принадлежала эта земля, чтобы любопытствующие, люди и животные, не очутились на линии огня во время эксперимента. Вход находился в пятидесяти футах прямо за стеной.
Во время испытания никто даже не смотрел в эту сторону: внимание ребят было приковано к ракете, так что оторвать их от работы могло только землетрясение.
Росс и Морри шли чуть впереди, Арт шагал следом, едва не наступая им на пятки, — так близко, что, когда товарищи внезапно остановились, он налетел на них сзади и чуть было не уронил камеру.
— Эй, смотрите под ноги, — закричал он. — Чего вы остановились?
Морри и Росс не ответили. Они стояли как вкопанные, глядя вперед и вниз, на землю.
— Что такое? — продолжал Арт. — Очумели? Чего ради… ой! — он тоже увидел ЭТО.
На земле, поблизости от входа на полигон, лежал ничком высокий мужчина. На голове у него зияла рана, и из нее на землю уже натекла лужица крови.
Все трое разом бросились вперед, но Морри опомнился раньше других и не позволил товарищам прикоснуться к телу.
— Спокойно! — велел он. — Не прикасайтесь к нему. Помните правила оказания первой помощи? У него ранение в голову. Если дотронуться до нее, человек может умереть.
— Но мы должны знать, жив он еще или нет, — возразил Росс.
— Сейчас посмотрим. Дай-ка мне… — он протянул руку, выхватил из кармана Росса тетрадь, в которой они вели записи, свернул ее в трубочку диаметром около дюйма и приставил к левой половине груди незнакомца. Прижав второй конец импровизированного стетоскопа к уху, он прислушался. Росс затаил дыхание.
Немного погодя на встревоженном лице Мориса появилось выражение облегчения.
— Мотор работает, — заявил он, — и вполне прилично. По крайней мере, мы его не убили.
— Мы?
— А кто же еще? Как ты думаешь, что тут произошло? Оглянись вокруг, может быть, тебе попадется на глаза тот самый обломок ракеты, что тюкнул его по голове. — Морис поднялся на ноги. — Ну ладно, об этом — потом. А сейчас ты, Росс, дуй домой, вызови «скорую», и побыстрее! Мы с Артом останемся с… эээ… с ним. Он может прийти в себя и начать дергаться.
— Ладно, — Росс побежал по направлению к дому.
Арт смотрел на бесчувственное тело. Морри взял его за руку.
— Сядь, парень. И перестань трястись. Неприятности начнутся позже. Даже если он ранен не слишком серьезно, то — я надеюсь, ты это понимаешь, — все равно деятельности клуба «Галилей» пришел конец. Даже об испытаниях придется забыть.
Арт вконец расстроился.
— Думаю, ты прав.
— Не «думаю», а «точно». Отец Росса и так уже косо смотрел на наши забавы с тех пор, как мы повышибали все стекла в подвале, и я его очень хорошо понимаю. А теперь еще и это. И если у нас только заберут полигон, то можно будет считать, что мы легко отделались. Нам повезет, если он не вчинит иск за нанесение увечий.
Арт согласился.
— Теперь придется снова собирать марки, — произнес он с отсутствующим видом. Иск за нанесение увечий! Полигон у них отберут, но это не главное, хотя площадка значила для троих юношей немало. Откуда взять деньги Арту с матерью, жившим в задней комнате магазинчика, и родителям Морри, которые хотя и имели отдельную квартиру, но — иск за нанесение увечий! Может быть, родители Росса и смогли бы заплатить, но Арт с матерью едва сводили концы с концами, несмотря на его приработки в свободное от занятий время, и иск наверняка пустит их по миру.
Сочувствие к раненому постепенно уступило место ощущению несправедливости. Что ему здесь понадобилось, этому парню? Тут не проходной двор: вокруг полигона расставлены предупреждающие знаки.
— Дай-ка я взгляну на него, — сказал Арт.
— Валяй, только не прикасайся, — предупредил Морри.
— Не буду. У тебя есть фонарик? — На площадке уже стало совсем темно.
— Конечно. Вот… держи.
Арт взял маленький фонарик и осветил раненого, однако лица его толком разглядеть не смог, ибо мужчина лежал ничком, уткнувшись носом в землю. К тому же кровь из раны стекала ему на лоб и на скулы.
Вдруг Арт произнес каким-то странным голосом:
— Морри, я не причиню ему вреда, если вытру кровь?
— Ни в коем случае! Он должен лежать так до приезда врача.
— Ладно, ладно. Уже не нужно. Я и так знаю, кто это.
— Ты знаешь? И кто же?
— Мой дядя.
— Твой дядя?
— Да. Ну, тот самый, о котором я рассказывал. Дядя Дон. Доктор Дональд Каргрейвз, мой «атомный дядя».
Глава 2 Вызов, достойный настоящего мужчины
— Теперь я совершенно уверен, что это мой дядя, — продолжал Арт. — Я бы сказал наверняка, сумей мы увидеть его лицо целиком.
— Не понимаю, как ты мог не узнать его до сих пор. Ведь он, как-никак, член твоей семьи, так что…
— Что с того? Последний раз я встречался с ним сразу после войны, когда он приезжал навестить маму. Давным-давно. И я тогда был совсем маленьким. Но этот человек очень похож на дядю.
— Однако он не выглядит таким уж старым, — рассудительно произнес Морри. — Так что я полагаю… О, а вот и «скорая».
Он не ошибся. Рядом с водителем сидел Росс, показывая дорогу, а шофер бранился, утверждая, что дорога существует лишь в воображении парня.
Несколько минут они хлопотали вокруг пострадавшего, слишком обеспокоенные его состоянием, чтобы выяснить, кто он такой.
— Похоже, ничего страшного, — заявил приехавший врач. — У него скользящая рана. Возможно, сотрясение мозга. А теперь переверните его. Осторожно! А я буду поддерживать его под голову.
Когда незнакомца поднимали и укладывали на носилки, он открыл глаза и шевельнул губами, как бы силясь что-то сказать. К нему наклонился врач.
Арт поймал взгляд Морри и, сложив вместе большой и указательный пальцы, подал ему утвердительный знак. На сей раз ошибки быть не могло: Арт успел хорошенько разглядеть лицо мужчины.
Росс полез в машину, но врач жестом велел ему остаться.
— Потом, ребята, приходите в больницу. Надо будет составить акт о несчастном случае.
«Скорая» уехала, и Арт рассказал о своем открытии Россу.
— Говоришь, это был твой дядя? — удивленно спросил тот. — Твой родной дядя? Чего ему здесь понадобилось?
— Ума не приложу. Я даже не знал о его приезде.
— Скажи… Я надеюсь, он ранен не слишком серьезно… Это тот дядя, о котором ты рассказывал? Тот самый, которого выдвинули на Нобелевскую премию?
— А я о чем толкую? Это мой дядя Дональд Каргрейвз.
— Доктор Дональд Каргрейвз! — Росс присвистнул. — Ну, ребята, мы чертовски удачно выбрали жертву!
— Не вижу ничего смешного. А если он умрет? Что я скажу маме?
— Я серьезен как никогда. Прежде чем ты расскажешь матери, мы сходим в больницу и разузнаем, насколько он плох, — Росс вздохнул. — Сначала поговорим с моими родителями, а потом я отвезу вас в госпиталь.
— Разве ты ничего не сказал им, когда ходил звонить? — спросил Морри.
— Нет, их не было дома. Они копались в саду, а я позвонил и побежал встречать машину. Может, они и заметили ее, но я не стал дожидаться, когда у меня потребуют объяснений.
— Наверняка заметили.
Отец Росса сидел дома, поджидая их. Ответив на приветствие, он произнес:
— Росс…
— Да, папа?
— Я слышал взрыв на полигоне и видел проехавшую туда карету «скорой помощи». Что стряслось?
— Понимаешь, пап… мы запустили новую модель на всю катушку, и… — Росс подробно описал все, что случилось.
Мистер Дженкинс кивнул и сказал:
— Ясно. Идемте, ребята.
По пути к гаражу, который раньше явно служил конюшней, он попросил:
— Росс, сбегай к матери и скажи, куда мы едем. Пусть она не тревожится, — и двинулся дальше, опираясь на трость. Мистер Дженкинс, в прошлом инженер-электронщик, был человеком спокойным и сдержанным.
Своего отца Арт не помнил; отец же Мориса был полной противоположностью Дженкинсу-старшему и управлялся с толпой своих детей благодаря луженой глотке.
Запыхавшийся Росс, возвратясь, предложил было свои услуги в качестве водителя, но отец прогнал его на пассажирское сиденье.
— Нет уж, благодарю покорно. Я хотел бы в целости и сохранности добраться до места.
Всю дорогу они молчали. Потом мистер Дженкинс оставил мальчиков в вестибюле больницы и велел ждать.
— Что он задумал? — спросил Морри.
— Понятия не имею. Но папа знает, что делает. Он всегда прав.
— Вот этого я и боялся, — ответил Морри. — Но сейчас нам нужна не справедливость, а простое сочувствие.
— Главное, чтобы дядя Дон оказался в порядке, — подал голос Арт.
— Чего? О, прости, Арт. Ты прав. Мы совсем позабыли о тебе. Самое важное, чтобы твой дядя поправился.
— Честно говоря, пока я не узнал его, я больше думал о том, что матери придется выплачивать возмещение за увечья.
— Поменьше вспоминай об этом, — посоветовал Росс. — Человеку свойственно думать о собственных передрягах. Мой отец говорит, что главное — то, как ты поступаешь, а не то, как ты мыслишь. Для твоего дяди мы сделали все, что было в наших силах.
— Важнее всего было не трогать его до прибытия врача, — напомнил Морри.
— Это точно.
— Да, — согласился Арт. — Но я хочу сказать, Росс, что дурные помыслы могут привести к неправильным поступкам.
— Да не волнуйся ты. По-моему, человек, делающий что-то под страхом смерти, проявляет гораздо больше мужества, чем тот, который делает то же самое, пребывая в безопасности.
— Нет, он менее… тьфу, ты все запутал. Это же совсем разные вещи.
— Может, оно и так. Ладно, давай не будем об этом.
Они помолчали, потом Морри сказал:
— Дай Бог дяде Дону здоровья.
Мистер Дженкинс принес добрые вести.
— Ну, парни, считайте, что вам повезло. Сделали рентген, и оказалось, что череп не поврежден. Когда зашивали рану, пациент очнулся. Я поговорил с ним, и он сказал, что не намерен скальпировать вас в счет возмещения убытков, — мистер Дженкинс улыбнулся.
— Можно мне к нему? — спросил Арт.
— Пока нельзя. Ему сделали укол, и он уснул. Я уже позвонил твоей матери, Арт.
— Правда? Спасибо, сэр!
— Она ждет. Мы подбросим тебя до дома.
Звонок мистера Дженкинса облегчил Арту объяснения с матерью. В сущности, она и мысли не допускала, что ее ребенок способен на что-либо дурное. Отец Росса успокоил ее, рассказал, что случилось с ее сыном, и объяснил, в каком состоянии пребывает ее брат.
У Морри все прошло еще спокойнее. Узнав, что прохожий отделался пустяковыми ранениями, мистер Абрамс лишь пожал плечами.
— Ну и слава Богу. Конечно, у нас есть семейный адвокат, но тебе при жаловании полдоллара в неделю понадобилось бы лет пятьсот, чтобы выплатить ему гонорар. А теперь — марш в постель.
— Да, папа.
Наутро юноши позвонили в госпиталь и, узнав, что ночью доктор Каргрейвз спал спокойно, отправились на полигон. Было решено навестить раненого после обеда, а сейчас заняться осмотром взорвавшегося «Звездного Штурма-5».
Первым делом следовало собрать обломки, попытаться восстановить ракету и постараться понять, что же произошло. Тут была бы очень кстати отснятая Артом пленка, но он еще не успел ее проявить.
Работа была в самом разгаре, когда от ворот донесся чей-то свист и послышался крик:
— Эй! Кто-нибудь дома?
— Идем! — откликнулся Росс.
Они обошли стену и увидели в воротах высокого плечистого мужчину, столь моложавого и подвижного, что повязка на его голове выглядела прямо-таки несуразно. Это впечатление подчеркивалось дружелюбным выражением его лица.
— Дядя Дон! — воскликнул Арт, бросаясь ему навстречу.
— Привет, — сказал мужчина. — Я полагаю, ты — Арт. Ты повзрослел, но не очень изменился, — они обменялись рукопожатием.
— Зачем вы поднялись с постели? Вам нужно лежать!
— Только не мне, — заявил дядя. — Я здоров, и в доказательство тому удрал из больницы. Познакомь меня с твоей бандой.
— О, простите! Дядя Дон, это — Морис Абрамс, а это — Росс Дженкинс. Ребята, это — доктор Каргрейвз.
— Как поживаете, сэр?
— Рады с вами познакомиться, доктор.
— Взаимно, — доктор шагнул было в ворота, но потом остановился. — Надеюсь, посторонним зевакам тут больше ничто не угрожает?
— Мы все очень сожалеем, доктор, — Росс помрачнел. — Я и сейчас не пойму, как это могло случиться: ведь ворота защищены стенкой.
— Стукнуло рикошетом. Забудьте об этом. Ничего страшного не произошло. Лишился клочка кожи да капли крови, и все. Обрати я внимание на предупреждающий знак, и все это осталось бы при мне.
— А как вы попали сюда?
— Резонный вопрос. Меня ведь не приглашали, верно?
— Я не то имел в виду…
— Но я должен объясниться. В общем, вчера, когда я приехал в город, мне уже было известно о клубе «Галилей»: мать Арта обмолвилась о нем в письме. И когда сестра сказала мне, куда ушел Арт и что он собирается делать, я двинулся следом в надежде понаблюдать за испытанием. Продавщица вашего магазина указала мне дорогу.
— Вы хотите сказать, что пришли сюда посмотреть на наши детские забавы?
— Да, конечно. Меня очень интересуют ракеты.
— Понятно. Но нам, в сущности, нечего вам показать. Ведь мы работали с маленькими моделями.
— Новая модель — это всегда любопытно, а какого она размера и кто ее сделал — совсем не важно, — серьезно произнес Каргрейвз, — и я хочу взглянуть на вашу работу. Можно?
— Конечно, сэр. Это для нас большая честь.
Росс повел гостя осматривать полигон. Морри помогал объяснять, и Арт тоже вставлял изредка словечко-другое. Его лицо раскраснелось от радости: ведь это был его дядя, один из великих мира сего, пионер Атомной Эры. Они осмотрели стенд и панель управления. Доктор выказал нешуточный интерес и выразил сожаление по поводу аварии «Звездного Штурма». И вот что заинтересовало его больше всего. Американские мальчишки любят возиться со всевозможными механизмами, начиная с будильников и кончая ветхими автомобилями. Однако привычка планировать исследования и вести записи, без которых невозможна серьезная научная работа, не столь распространена. У троих друзей было самое примитивное оборудование, они располагали весьма ограниченными средствами, но сам подход к делу был безупречен, и ученый понял это с первого взгляда.
Стальные зеркала, призванные отбрасывать лучи осветителей поверх стены, удивили его.
— По-моему, было бы проще защитить прожектора решетками, — заявил он. — Ведь лампы дешевле нержавейки.
— Зеркала достались нам даром, — объяснил Росс, — а за лампы пришлось бы выкладывать наличные.
Каргрейвз хмыкнул.
— Веская причина. Что ж, ребята, я вижу, что у вас получилась самая настоящая экспериментальная установка. Жалею, что не успел осмотреть ракету до того, как она взорвалась.
— То, что мы мастерим, — робко сказал Росс, — не идет ни в какое сравнение с беспилотными транспортными ракетами, например почтовыми. Но мы хотели бы сконструировать что-нибудь стоящее и получить приз на конкурсе для школьников.
— А вы уже участвовали?
— Пока нет. Правда, наш класс принимал в прошлом году участие в конкурсе для новичков. Ничего особенного, просто небольшая работа по физике взрыва. Но это нас здорово подстегнуло, ведь мы все просто помешаны на ракетах с тех пор, как себя помним.