Третьи сутки, и все безрезультатно. Хотя нет! Вчера Антон загремел в отделение полиции за драку. Единственное светлое пятно за трое суток. Такая же вот пьяная деваха попыталась сесть Антону на колени. Он вежливо ссадил ее на диван и, от греха подальше, отправился в туалет. Пусть девочка остынет или найдет себе новый объект для сексуальных домогательств. Лучше бы он в самом деле пошел в туалет, а не сделал вид, что пошел. Деваха проследила за Антоном и буквально зажала его в узком коридоре. Измазав слюнями, остатками приторной губной помады и блестками, она вдруг отшатнулась с коротким взвизгиванием и перед Антоном возникло разъяренное лицо с настоящей квадратной челюстью, лысым черепом и маленькими свинячьими глазками.
Бить себя Антон не дал, уложив претендента на пол тремя ударами. Но потом ему пришлось отдирать от себя пару дружков этого бугая, да еще деваха подняла визг, что он ее мужиков бьет. Хорошо, хоть бармен и уборщица подтвердили, что Антон только защищался. К тому же у избитой им компании имелась дурная слава и местная полиция знала их хорошо. Штраф, правда, заплатить пришлось.
Крашеная блондинка в белом переднике и с подносом снова протиснулась мимо Антона, виляя бедрами. Из-под короткого платья была видна верхняя часть ее колготок. Дура, подумал Антон, когда официантку в двадцать восьмой раз хлопнули по заду пьяные посетители. Она бы в эту гнусную среду еще бы пояс с чулками надела. Нравится такое – терпи, не нравится – увольняйся, к черту.
Официантка снова прошла мимо Антона, и тут сзади чья-то волосатая рука схватила ее за бедро и притянула к столику. Загремел поднос, упавший на пол вместе с пустым стаканом. Осколки стакана отлетели Антону на ботинок, а поднос, подскочив, ударил его в колено. Девушка наконец вырвалась и отпрянула в сторону, а неприятный тип неопределенного возраста с пятидневной щетиной на лице снова перегнулся с хохотом через стол, чтобы схватить ее. Антон не выдержал и, подхватив поднос, огрел посетителя по бритой голове.
Звук напоминал звук гонга на боксерском ринге. Почти все в зале обернулись, только обалдевший от удара тип тряс головой и тупо озирался. Один из его дружков вскочил, выпятил челюсть и попытался выбраться из-за стола в направлении Антона. Но другой приятель схватил его за руку, а потом уволок в сторону туалета дружка, получившего подносом по голове. Кажется, посчитали, что Антон был в своем праве так поступить, коль его задели. Скучно, отвратительно.
– Здорово, земеля, – вынырнул откуда-то остроносый щупленький тип со шрамом на губе. – Ты тут один или как?
– Тебе чево? – спросил Антон, даже не посмотрев на гостя.
– Так, смотрю, сидишь один, два часа уже сидишь. Может, думаю, ждет кого, а может, проблемы у человека. Дай, думаю, подойду, спрошу.
– Подошел? – процедил Антон сквозь зубы. – Спросил? Теперь срыгнул отсюда в толчок.
– Злой ты, – с улыбкой покачал головой щуплый. – Не по-людски это. Среди людей живем. Я тебе помогу, ты потом мне поможешь. Тобой вот кое-кто интересуется, а я могу ведь и хорошее сказать, и плохое. Все от меня зависит. Что за человек, с чем пришел, от кого.
– Ты можешь обо мне или хорошее сказать, или плохое? – сфокусировался взглядом Антон на собеседнике.
– Ну, да! Могу.
– Ну, так передавай привет своим дружкам, – пьяно проговорил Антон.
Он поднялся с дивана, одним движением сорвал парня со стула за воротник рубашки и пинком послал между столов в направлении туалета. Щуплый пролетел пару метров, упал на колени, потом, к величайшему веселью посетителей, ткнулся лбом в пол. Кто-то с гоготом добавил ему пару пинков, и щуплый, вскочив на ноги, исчез за дверью.
Посмотрев на часы за барной стойкой, Антон решил, что сидеть тут смысла больше никакого, шушера всякая, серьезных людей нет. Даже две его отчаянные выходки ни к чему не привели. Расплатившись, он тяжело встал и, изображая пьяную походку, двинулся на улицу. Надо связываться с Борисовым и требовать новые адреса, где собирается уголовный элемент. Может, даже адреса скупщиков краденого. Правда, туда соваться с его хилой легендой опасно, но что делать. Просиживать в кабаках сутками, чтобы то и дело ввязываться в драки? Рано или поздно его раскусят или просто прирежут.
Выйдя на улицу, он побрел в сторону шоссе, чтобы поймать такси. Можно пройти по тротуару и свернуть за угол, а можно и дворами. Только что это даст? На сегодня уже ничего. Надо ловить машину здесь и вообще никуда не ходить. Решив, что он вернется домой и выспится, Антон свернул с аллеи и буквально нос к носу столкнулся с незнакомцем. То, что он не заметил, как этот человек приблизился, Антону не понравилось. Кажется, он все-таки выпил сегодня лишнего. Надо было все же таблеточку принять, чтобы не пьянеть, так нет же, хотелось натуральности. Теперь вот с ориентацией в пространстве не очень хорошо.
– Тебе чего? – повторил Антон свой недавний вопрос, и это показалось ему смешным и символическим. – Если закурить, то я не курю и тебе не советую.
– А как насчет побазарить чуток? – произнес человек хриплым низким голосом. – А то ты молчун какой-то. Не общаешься ни с кем, на всех косо смотришь.
Теперь Антон собрался и стал воспринимать мир более или менее нормально. Он ощутил, что сзади, не далее пяти метров, еще человека три в темноте медленно двигаются в его сторону. И за спиной этого «прохожего» еще двое за деревом стоят. Курят! Орлы, ничего не скажешь. Кто же так прячется? Ты хоть в кулак, хоть в шапку кури, но тебя же все равно учуют. Ладно, пошли на конфронтацию, и сразу все станет ясно, решил Антон. Время позднее, спать пора.
– Значит, так, – дыхнув на собеседника свежим алкоголем, заявил он, – я тебя не знаю и до этого не видел. Лучше бы и сейчас не видеть. Я никого не трогаю и к себе требую такого же отношения. А потому пошел ты… в одно неприличное место…
Те, что подходили сзади, были уже совсем рядом. Антон интуитивно почувствовал замах, наверное, чем-то длинным. Не жердиной из забора, потому что они не в деревне и заборов из жердей тут нет, скорее всего, это бейсбольная бита, и ею его сейчас хотели ударить по ногам, чтобы он упал.
Антон подпрыгнул, и бита просвистела мимо его ног. Но прыгал он не просто, прыгнул он вверх и вперед. Его левое колено впечаталось «хриплому» прямо в солнечное сплетение, а когда тот согнулся, обрушил на его голову свой локоть. Одновременно Антон оценивал скорость и количество других противников. Трое за спиной буквально дышали в затылок, спереди две тени приближались менее решительно. Да еще упавший «хрипатый» вцепился в ногу. Антон ударил коленом, услышал хруст, и руки с его ноги соскользнули.
– Э-э! Парни! – пятясь задом, крикнул он. – Вам чего от меня надо?
Ему не ответили, зато окружили широким фронтом. Их пятеро, один с битой, и неизвестно, сколько еще в карманах ножей. Тяжеловато будет, ведь нельзя никого калечить и убивать, он должен войти в этот мир, в смысле уголовный мир, достойно и без озлобленности коренных обитателей.
– А ну, – прохрипел снизу главарь, – поучите его, падлу…
На Антона бросились сразу трое. Тот, что был с битой, приближался не спеша и самодовольно. А пятый задержался, нагнувшись над главарем, помогая ему встать. Трое сразу попытались взять противника в клещи. И атаковали они тоже одновременно. Это было глупо и нерационально. Тут нужна четкая последовательность и попытка подловить противника на отражении атак, нанести удар, когда он откроется с твоей стороны.
Вверх взлетели сразу две ноги, а третий попер буром, намереваясь ударить кулаком. Несмотря на недостатки освещения, Антон успел заметить, что кулак был еще тот. Отбив одну ногу блоком, он поймал вторую, но ограничился тем, что просто рванул ее, роняя противника на землю. Когда перед тобой мелькают руки и ноги, нанести ответный удар сложно, даже пытаться рискованно. Лучше – уйти в сторону, заставить противников мешать друг другу, а потом уже выбивать по одному по мере того, как представится возможность.
Когда один из трех нападавших споткнулся о своего упавшего товарища, Антон резко прыгнул влево. Навстречу снова взметнулась нога, но удар уже заведомо не мог попасть в цель, правда, резвый противник попытался достать Антона еще и локтем с разворотом в голову, но делал все слишком медленно. Блокировав его удар локтем, Антон схватил парня за шею, опустил поясницей на свое колено, и противник, мгновенно потеряв равновесие, опрокинулся на спину. Антон помог ему, добавив ускорения, а в момент падения спиной на землю добавил еще и кулаком в лоб. Глухо стукнулась голова, лязгнули челюсти, и парень затих, потеряв сознание.
Двое разобрались наконец в темноте и снова двинулись на Антона. Теперь и тот, что был с битой, насторожился и более решительно двинулся на помощь дружкам. Подпускать его к себе не стоило, потому что любой промах, и ты получаешь такой силы удар, что ни одна кость не выдержит. А со сломанной рукой или ногой боец получится не ахти какой.
Двое разобрались наконец в темноте и снова двинулись на Антона. Теперь и тот, что был с битой, насторожился и более решительно двинулся на помощь дружкам. Подпускать его к себе не стоило, потому что любой промах, и ты получаешь такой силы удар, что ни одна кость не выдержит. А со сломанной рукой или ногой боец получится не ахти какой.
И Антон ринулся вперед сам. Это было настолько неожиданно для его противников, что он не встретил стоящего сопротивления. Две руки поднялись, но он легко отбил их в разные стороны и нанес прямой удар выпрямленной ногой точно в живот. Противник отлетел на бугая с битой и едва не сбил его с ног. Второго Антон достал боковым ударом ноги в колено, а когда тот согнулся, шипя от боли, сбил его с ног локтем в стиле тайского «восьмирукого» и, перепрыгнув через этого поверженного врага, в прыжке достал и владельца биты. Удалось Антону это в тот миг, когда тот собрался замахнуться для нанесения сокрушительного удара.
Доли секунды решили все. Ударив его под локоть правой руки, Антон впечатал колено ему в пах, ребром ладони под ухо, благо противник как раз наклонился и подставил это уязвимое место. Поймав руку с битой, Антон развернул противника к себе спиной, передавив рукоятью биты ему горло. Теперь было время осмотреться по сторонам и понять, кто и как себя чувствует.
Основная масса чувствовала себя откровенно плохо. Валялась, матерясь и постанывая на разные голоса, кроме одного, который смирно лежал на спине, задрав подбородок к небу. Главарь, придерживаясь за лавку, вдруг поднялся в полный рост, держась свободной рукой за рот.
– Всем стоять! И ты стой, волчара, мать твою… Бешеный, что ли… Сука, с тобой поговорить хотели, а ты!
– Нормальный подход, – хмыкнул Антон, продолжая держать с передавленным горлом своего заложника. – Идешь ночью, на тебя пятеро с дубьем кидаются. Душевно поговорили!
– Все, хорош! – отплевываясь и отхаркиваясь, ответил главарь. – Отпусти… этого!
– Ну уж, – рассмеялся Антон, – буду я его отпускать, как же! Если дернетесь, я ему кадык сломаю. И опять же, бита в руках. Это в беседе очень важный аргумент.
– Отпусти его, я сказал! Поговорить надо. А вы все… убирайтесь, уроды!
Трое зашевелились с кряхтением и руганью, стали приводить в чувство четвертого. Антон немного подумал и отпустил своего пленника, пнув его как следует ногой. Биту он решил пока оставить при себе. Бритоголовый вытащил платок и стал прикладывать его к лицу. Антон догадался, что вдребезги разбил ему губы, и завтра у этого парня в нижней части лица будут не то что пельмени, а сдобные булочки с маком вместо губ.
– Ну, давай поговорим, – согласился он, поигрывая бейсбольной битой. – Ты первый. Что хотел?
Бритоголовый с кряхтением уселся на скамейку и полез за сигаретой, продолжая то и дело сплевывать. Антон решил, что опасность уменьшилась почти до нуля и этому типу в самом деле что-то надо. Он сел рядом, только так, чтобы на него не попадали брызги от кровавых плевков.
– Короче, – начал бритоголовый, – тут интерес насчет тебя есть. Кто такой, чего кружишь. Есть такие места, где собирается только братва, и там чужакам делать нечего, а тебя уже засекли в двух местах. Сидишь, вроде пьешь и молчишь, ни с кем в разговоры не вступаешь. И телки тебя не интересуют. Вопрос есть, братан: ты из каких? Не обижайся, но дело есть дело. Кое-кто считает, что ты из «уголовки» и тут вынюхиваешь, вот тебя и решили прощупать. Резон был, согласись, так что без обид.
– Ты, главное, сам без обид, – спокойно заметил Антон, продолжая контролировать окружающее пространство на предмет повторного и неожиданного нападения. – Вы напали, я защищался.
– Так че тебе надо, братан? Назовись, если уж так. Меня Марком кличут, а ты кто?
– Слышь, Марк, – вздохнул Антон. – Я ведь не в «дом» вхожу, не на зоне ты меня встречаешь, чтобы представляться. Я понятия знаю и первому встречному называться не обязан. Так?
– Так-то оно так…
– Тогда и говорить не о чем, – отрубил Антон. Он собрался уже подняться, но потом передумал и снова откинулся на спинку лавки. – Хотя побазарить можно и о делах. Ты вроде тут вес имеешь, с авторитетными людьми, как я погляжу, в делах. Ну-ка, скажи мне, кому можно толкнуть вещицу? Досталась по случаю, а «бабки» кончаются.
Он достал из кармана полиэтиленовый пакет, в котором было завернуто украшение, по внешнему виду напоминавшее золотое колье. На самом деле это была дешевая подделка из золота очень низкой пробы, а вместо драгоценных камней был вставлен ограненный цветной хрусталь. Борисов выдал Антону это изделие из «коллекции» вещественных доказательств. Изъята подвеска был лет двенадцать назад у залетного афериста с Дальнего Востока, который хотел ее сбыть в Москве. Можно было предполагать, что местный воровской мир это изделие не знает.
Бритоголовый удивленно посмотрел на Антона, потом взял в руки украшение и взвесил. Покрутив его в руках, он достал телефон и посветил экраном. Губы бритоголового неопределенно кривились то ли от боли, то ли от недоверия.
– Не знаю, – наконец сказал он. – Не берусь судить. Я в «рыжье» не волоку, но на вид вещица стоящая. Тяжелая. Откуда взял?
– Ну ты вопросы задаешь! – рассмеялся Антон. – Я что-то не пойму…
– Ладно, не кипешись, это я так, проверить тебя хотел. Знаю, что о таких вещах не базарят. Только и ты пойми, братан, что я тебя вижу в первый раз и откровенничать с тобой резона у меня нет. Ты чего ждал? Что я тебя к барыгам по хатам поведу? Я тебя не знаю, блатные тебя не знают, назваться ты не хочешь. Тогда чего тебе надо? Если надеешься на кулаки, считай, что ты труп. От пули не отмахнешься, и если кое-кто примет решение, то жить тебе, при всех твоих талантах, час. Врубился?
– Америку открыл, – снова засмеялся Антон. – Мне называться тоже резона нет, потому что я не знаю, кто ты. Мало ли что ты сказал и какое «погоняло» назвал? Мог и соврать для понтов. А то, что меточек на мне нет, так я на зоне не бывал. Фартило до сих пор.
– И что? – равнодушно спросил Марк, который или потерял интерес к разговору, или делал вид, что потерял.
– Ладно, давай о деле. – Антон сделал вид, что решился. – Этой побрякушкой я тебя проверить хотел. Цена ей двугривенный с полушкой. В «рыжье» ты и правда не волокешь. Сомнения меня берут, но рискну. Кто-то же должен это первым сделать. Ты, Марк, покумекай и скажи мне, где в округе есть лакомый кусочек. Чтобы и «цацек» было побольше, и «бабла» тоже. Я через сутки возьму точку и докажу, что со мной дела иметь можно. Чисто возьму!
– О как! – с интересом воскликнул бритоголовый. – Любую точку гробанешь?
– Любую, – ледяным тоном ответил Антон.
– Ладно, базара нет! – повернулся к нему оживившийся Марк. – Чисто возьмешь, тогда и потолкуем. Есть тут одно местечко. Первый этаж жилого дома, железные двери, решетки, «погремушка» у полицаев на пульте. Давай! Два квартала вот по этой улице. Ломбард «Екатерина».
– Годится, – кивнул Антон, поднимаясь с лавки и пряча в карман украшение. – Завтра ночью я его возьму.
Глава 5
По делам, от которых Храпова освободили, у него проходили кое-какие личности, имевшие в прошлом судимости. Из тех, что сейчас сидели в следственном изоляторе, интерес вызывали пятеро. Двое проходили по разбою с предумышленным убийством, один по заказному убийству, двое по «бытовухе» – по пьянке убили собутыльницу и ее любовника.
Все пятеро в уголовном мире были далеко не новичками, четверо имели даже по две судимости. Особенно доказывать в их делах было нечего, потому что в каждом случае улик хватало. И Храпов на подозреваемых на допросах не давил, с операми в камерах не разрабатывал. Более того, манера общения Храпова с подследственными вызывала у них уважение к следователю. Он не грубил, не унижал и не орал. Допросы и другие следственные действия выглядели как игра «кто умнее». Это было честное соперничество, и уголовники это видели, понимали и чувствовали себя полноправными участниками театрального действа. Обиды и зла на следователя они не имели, просто он оказался умнее, хитрее. У них своя жизнь, свое ремесло, а у него свое. И следователь этот оказался в своем ремесле большим мастером. Вот и все.
Не особенно вдаваясь в причины, Храпов быстро решил вопрос с документами у руководства и тут же получил доступ теперь уже к чужим подследственным. Весь предыдущий вечер и половину ночи он готовился, вспоминая психологические типы пятерых уголовников, манеру поведения и личностные особенности. К каждому нужен был свой подход. Поспать Дмитрию Владимировичу пришлось всего четыре часа. И это был уже четвертый день, в течение которого он не пригубил ничего, крепче кофе. Даже пива.