Марина Крамер Ангел
Буквально за три дня до Рождества неожиданно начался такой снегопад, что в белом убранстве оказался и весь пригородный коттеджный поселок, и лес, его окружающий. В сочетании с тихой, безветренной и не по-зимнему солнечной погодой это добавляло в предпраздничную атмосферу какой-то особой прелести и красоты.
Около двенадцати часов дня молодая длинноволосая брюнетка в белой норковой шубе стояла на крыльце коттеджа и с улыбкой наблюдала за тем, как ее охранники пытаются освободить от снежных заносов ворота гаража.
– Мальчики, а вам не приходило в голову, что все это нужно делать пораньше, с утра, например, а? – поинтересовалась она низким, чуть хрипловатым голосом.
От компании старательно работающих лопатами мужчин отделился огромный, бритый наголо бугай с тонкими усиками, подошел к крыльцу и, глядя снизу вверх на хозяйку, процедил:
– Да тут не с утра, тут хоть круглые сутки маши лопатой – толку не будет.
– Ты, Хохол, всегда оправдание найдешь, – фыркнула брюнетка, небрежно отбрасывая назад волосы с плеча. – Вам лишь бы не делать ничего!
– Так я и не дворником тут приставлен! – резонно возразил бугай, бывший личным телохранителем этой женщины, известной в городе и за его пределами как Наковальня – глава одной из крупных криминальных группировок, а по совместительству – владелица нескольких ресторанов и казино.
Отношения с Хохлом были более чем дружескими, и он, пожалуй, единственный мог позволить себе вольности в общении с хозяйкой. Вот и сейчас он прислонил деревянную лопату к крыльцу, вынул пачку сигарет, закурил и проговорил в пространство:
– В лагере случай был на лесосеке. Есть там такое понятие – топтальщик, он протаптывает дорогу к дереву, с которого потом рубщик сучья будет снимать. Так у нас один черт ухитрился. Говорит напарнику: мол, давай сегодня я рубить буду. А тот ни в какую – нет, говорит, рожей ты не вышел, иди топчи. А как, если снегу по пояс? Ну, пошел парень. А когда рубщик топор взял да следом двинул – дороги к дереву-то и нет, хотя вокруг ствола все, как положено, – обтоптано, примято. И так по всей деляне. Пойди предъяви топтальщику – снег-то утоптан, даром что к дереву не подберешься.
Наковальня рассмеялась, чуть откинув назад голову:
– Ну, здоров ты, Хохол, байки травить! А как он сам-то к дереву попал, если тропы не было?
– А на лопате подъехал, вот на такой, – и охранник продемонстрировал лопату для уборки снега.
Это развеселило хозяйку еще сильнее, она даже на перила облокотилась, корчась от смеха, а Хохол невозмутимо докурил, щелчком отправил окурок в урну и заорал, обращаясь к охране:
– Ну, вы там пристыли, что ли? Долго еще стоять будем? Марина Викторовна мерзнет!
Через десять минут черный «Хаммер» Наковальни несся по направлению к городу. Это была вынужденная поездка – Марина готовилась к банкету, который устраивала строительная корпорация ее мужа Егора Малышева. Сама Наковальня праздников не любила и старалась не отмечать вовсе, а уж если мужу хотелось, то делали они это исключительно вдвоем и дома. На этот счет у них была даже собственная традиция – японские блюда, зажженный камин, свечи и белая медвежья шкура, которая вполне заменяла посиделки за столом. Но в этом году Егор настоял на Маринином обязательном присутствии на официальном торжестве, и ей ничего не оставалось, как подчиниться. Муж был единственным человеком, слово которого что-то значило для непокорной и независимой Коваль.
* * *Первым пунктом программы значился салон красоты, не отнимавший много времени, так как Марина была там не только постоянной клиенткой, но и хозяйкой, и уж что-что, а ее вкусы персонал знал назубок.
Охранники скучали в креслах, читая журналы, и время от времени подходили к двери, чтобы вежливо объяснить очередной клиентке, что салон закрыт на несколько часов. Вынужденная мера предосторожности, но образ жизни диктовал условия существования.
Все процедуры были закончены. Марина и сама вздохнула с облегчением, и Хохол перевел дух. Его с самого утра не покидало нехорошее предчувствие, однако нервировать хозяйку он не решался.
– Теперь куда? – поддерживая Марину под локоть, чтобы не поскользнулась на крыльце, спросил Хохол.
– В торговый центр.
Эта часть поездки была не только наиболее опасна – обещала и немалую трату сил и нервов. Марина терпеть не могла походы по магазинам: ее всегда раздражала бестолковость и навязчивость продавцов, обилие дешевого ширпотреба, выдаваемого за брендовые вещи. Но выхода не было – нужно вечернее платье.
Сегодня определенно был не ее день. Марина раздраженно оглядывала витрины бутиков и понимала, что вряд ли ей удастся найти то, что она хочет. Обилие турецкого люрекса и китайских блесток выводило ее из себя – ну как можно нацепить на себя это? Да и взгляды снующих покупателей, охваченных предпраздничной суетой, тоже раздражали, хотя их любопытство было оправданно. Молодая женщина в дорогой шубе, окруженная четырьмя мордоворотами в строгих костюмах – не каждый день такое встретишь.
– Так, Сева, Гена и Данила, в машину! – распорядилась Марина, устав от пристального внимания посетителей торгового центра.
Рыжеволосый Сева попробовал возразить, но наткнулся на «фирменный» взгляд хозяйки и замолчал. Все трое послушно направились к выходу, а Марина в сопровождении Хохла направилась на второй этаж. Едва сойдя с эскалатора, она увидела платье, поразившее ее буквально с первого взгляда. Черный шелк обливал манекен, струился складками, глубокий вырез мог подчеркнуть все достоинства груди, а длина до колена – продемонстрировать красивые ноги.
– Женя, все! Вот оно... – выдохнула Марина с облегчением, направляясь ко входу в бутик.
Хохол настороженно огляделся по сторонам, но ничего подозрительного не обнаружил, и это немного его успокоило. Предпраздничная суета и мелькание утомили его. Он мечтал, чтобы хозяйка наконец-то выбрала хоть что-то и можно было бы оказаться дома. «Надо же – три Санта-Клауса, прям корпоратив какой-то», – хмыкнул он, заметив на эскалаторе троицу в ярко-красных шубах и с длинными белыми бородами.
Тем временем в бутике Марину атаковали две молоденькие продавщицы, моментально вычислившие состоятельную клиентку. Они наперебой предлагали и то, и это, но Коваль решительно двинулась к манекену.
– О, у вас безупречный вкус! – выдохнула блондинка, помогая своей напарнице снять платье с манекена. – Это единственный экземпляр, хозяин привез на пробу, все боялся, что цена велика, и платье так и провисит до распродажи.
– Не провисит, – очаровательно улыбнулась Марина, направляясь в примерочную.
Платье село как влитое, было ощущение, что именно с Марины снимал мерки известный кутюрье. Коваль удовлетворенно оглядела себя в зеркале, привстала на цыпочки, пытаясь представить, как будет смотреться на каблуке, потом потянулась за сапогами на тонкой шпильке. Нужно было выйти к Хохлу – уж тот-то точно не соврет и скажет, как именно выглядит хозяйка в новой вещи.
Пока она надевала сапоги, чтобы не выходить босиком, в бутике послышалась какая-то возня, раздался тонкий женский вскрик, затем вой сигнализации, выстрелы – и все стихло. Коваль отодвинула шторку примерочной, и в тот же миг ей на голову набросили какой-то мешок, подняли на руки и куда-то понесли. Она не могла даже вздохнуть, не то что крикнуть – мешок был плотный, и еще кто-то очень добрый затянул его на горле так, что каждое движение рисковало стать последним – она просто удавилась бы. Марину охватила паника, начался приступ клаустрофобии – она совершенно не переносила замкнутого пространства и завязанных глаз, это равносильно смерти... Сознание уплывало...
* * *Первой мыслью было – где она? Левая рука затекла, пристегнутая наручником к батарее отопления. Марина полулежала на полу в какой-то комнате, где из мебели была только широкая кровать, накрытая красным атласным покрывалом явно китайской выделки. На странно маленьком окне – темные красные же шторы, совершенно не пропускающие света, на полу – толстый палас, стены украшены какими-то эротическими картинками...
– Форменный бордель! Какого только хрена я здесь делаю и где, в конце концов, Хохол и охрана? – Марина огляделась. – Елки зеленые, да на мне же платье, которое я собиралась купить...
Значит, ей не приснилось – ее действительно умыкнули прямо из примерочной!
– Кто, черт возьми, это сделал?! – Она попыталась сесть и свободной рукой поправить сбившееся к шее платье, закрыть ярко-зеленое белье и ажурные черные колготки. Поза весьма неудобная, и левую руку Марина уже не чувствовала...
Пока она возилась со своим платьем, дверь открылась, и вошел огромного роста мужик с бутылкой минералки в руке.
– О, очухалась? А я тебе водички принес, думал – пить хочешь.
– Хочу. – Эта рожа ей была совершенно незнакома.
Он протянул бутылку, Коваль сделала пару глотков.
– Меня Владлен зовут, проще – Кастет, – представился мужик, внимательно разглядывая пленницу. – Теперь я твой папа и мама, и слушаться меня оч-чень советую, иначе будет ну очень больно... – Он вынул из-под кровати ножку от стула – она была вся в следах крови. – Видишь? Эта штука называется «воспитатель», я им владею в совершенстве, и вас, сучек, луплю с большим удовольствием. Продолжаем разговор. Тебя как зовут?
Что-то не очень хотелось Марине разговаривать после подобного предисловия, но молчать, видимо, себе дороже, поэтому она спокойно и ровно ответила:
– Зовут меня Марина, фамилия моя Коваль, если вдруг тебе это о чем-то... – договорить она не успела – амбал размахнулся и ударил ее «воспитателем» прямо по боку, которым Марина успела к нему повернуться. Боль была такая, что перехватило дыхание.
– А вот врать мне не советую. – Кастет задрал ей голову концом палки. – Коваль не ходит по таким магазинам.
– И где, по-твоему, я себе тряпки покупаю? – сквозь слезы поинтересовалась она, свободной рукой держась за ушибленный бок.
Последовал второй удар, прямо по пальцам. «Нет, пора уходить в несознанку, иначе он меня забьет здесь», – поняла Марина, замолчав, и больше так и не сказала ему ни слова.
– Ну, смотри! – предупредил он. – Через три дня хозяин приедет, тогда мы с тобой поговорим по-другому.
Он вышел, закрыв дверь, а Коваль затрясло от предвкушения.
– Ну, выберусь, узнаю кто – и этот придурок заплатит мне так, как никто еще! – прошипела она тихонько.
Прислушавшись, Марина поняла, что находится в помещении не одна – кроме нее, рядом был еще кто-то. В соседней комнате что-то происходило, диким голосом кричала девчонка:
– Отпустите меня... я хочу домой, отпустите...
В ответ раздался мужской хохот, звуки ударов, плач, а потом – весьма характерные звуки, сопровождающие занятия сексом...
– Ни фига себе! Но со мной такой фокус не пролезет! – Это Коваль решила для себя четко. – Я лучше голову о батарею раскрою, чем позволю ко мне прикоснуться!
Однако ее никто не тронул до самого утра, хотя входная дверь несколько раз хлопала, и в прихожей раздавались мужские голоса – сто процентов, это бордель. Утро не принесло ясности – вошел тот же Кастет, молча отстегнул наручник, поднял Марину на ноги и отвел в ванную. Она краем глаза успела заметить, что это какое-то явно полуподвальное помещение, только хорошо отремонтированное и оборудованное именно под притончик.
«Интересно, не Макара ли это точка?» – подумала Марина, запирая дверь.
Сутенер Макар был ее давним врагом, с которым постоянно возникали какие-то трения и разногласия. Он не упускал случая, чтобы сделать ненавистной Наковальне какую-нибудь гадость, так как считал, что все, чем она владеет, досталось ей «не по понятиям». Так что резон в Маринином предположении был...
Она без помех приняла душ, привела себя в порядок, осмотрела огромный лиловый кровоподтек на правом боку.
– Ты что, умерла там? – раздался из-за двери голос Кастета. – Не одна ведь! Если не откроешь, зайду сам!
Она вышла добровольно – не очень хотелось демонстрировать ему свои прелести, ничем хорошим не закончится, уж в этом она не сомневалась. От завтрака отказалась, сославшись на головную боль. Кастет разрешил ей прилечь на кровать, но заботливо пристегнул за правую руку к спинке.
– Так надежнее! – подмигнул он, выходя.
Марина легла и вытянулась во весь рост, наслаждаясь горизонтальным положением и относительно удобной позой. Совершенно очевидно, что в ее планах не значится работа проституткой, это же просто смешно! Но убежать вряд ли получится – уж слишком бдительный охранник и слишком хорошо он владеет своей палкой, чтобы могло возникнуть желание еще разок попробовать.
О том, что творилось сейчас дома, она предпочитала не думать... да и с Хохлом наверняка что-то произошло, иначе он ни за что бы ее не отдал... Только бы был жив! Занятая этими мыслями, Марина и не заметила, что через чуть приоткрытую дверь ее внимательно разглядывают.
– Молодцы парни! – восхищенно произнес тонкий мужской голос. – Где только откопали такую телку?
– Говорят, в торговом центре выпасли, прямо из примерочной взяли, – ответил Кастет.
– Вагиф доволен будет – такая дорого пойдет, особенно если перед этим по кругу ее не пускать, как вы это любите. Столько девок перепортили – поубивал бы вас!
– Эту Вагиф велел не трогать, видишь, я даже от двери не отхожу, чтобы у молодых яйца не сводило. И потом... Напоминает она мне кого-то, но вот вспомнить не могу никак. Знаешь, что она мне втирала вчера? Что она – Наковальня.
– Так ее что – по наводке взяли? – настороженным тоном произнес тонкоголосый, и Марина затаила дыхание, чтобы не пропустить ни слова. – Слушай, а ведь похожа, между прочим – я пару раз Наковальню видел, классная сучка.
– Да ладно! – отмахнулся Кастет. – Заливает мочалка эта, ну, похожа немного, и что? Будет тебе Наковальня по нашему торговому центру разгуливать!
– Знаешь, если честно, Кастет, эта девка не выглядит обычной телкой, – задумчиво протянул его собеседник. – Ты видел, какое на ней платье? Да и вообще – маникюр свежий, такой штуки на три «деревянных» в салоне потянет, прическа... И то, что Вагиф велел ее не трогать, меня напрягает – не было такого. Что-то не так с этой дамочкой, это я тебе говорю!
– А-а, тебе вечно тараканы мерещатся! Ну, платье, ну, маникюр... И что? Это совершенно не значит, что она – Наковальня. А Вагиф мог кому-то под заказ ее взять. Мало ли дураков в городе?
– Нет, погоди... Ты видел, какой у нее булыжник на пальце? Такой в ювелирке не купишь, штучная работа, заказная. Не может быть, чтобы такая упакованная баба одна по бутикам разгуливала. Ты не в курсе, с ней был кто-нибудь? – спросил тонкоголосый, и Кастет пробормотал:
– Пацаны говорили, что мужик сидел в магазине, здоровый такой, с усиками. Да, еще татуировка у него интересная на кисти была – пантера в прыжке...
– ...твою мать! – заорал его собеседник. – Ну, лохи позорные, во вы встряли! Ты знаешь, кто это был?! Жека Хохол, охранник Наковальни! И значит, вот это – она и есть, баран ты беспонтовый! Что с Хохлом?
– Вроде наглухо...
Маринино сердце сжалось от боли. Женьку убили... ее Хохла, ее мальчика...
– Ох, мать твою!.. – простонал тонкоголосый. – Ты хоть понимаешь, что теперь будет?! Да от нас мокрое место останется, когда все вскроется! Вагиф открестится – ему нет резона с Макаром рамсить, «крышу» зудить – себе дороже... И получается, что Вагиф знал, кого берет. А это значит, зачем-то нужна ему эта баба. И нам при любом раскладе вилы. Давай думать, как свою задницу спасать. Рождественский подарок, дери вас нелегкая!
– А у меня есть идейка, – вдруг изрек Кастет. – Давай мы вот как поступим. Если это и в самом деле Наковальня, в чем я лично сильно сомневаюсь, то мы с тобой, Радик, еще и в плюсах окажемся. И Вагифа обуем – чтоб знал, как втемную задания давать. Мы ему не мальчики.
– Ты о чем?
– А вот о чем – у Наковальни муж реально богатый чувак, некто Малыш – слыхал? Если мы ему предложим маленькую сделку, пока Вагиф в город не вернулся...
– А вдруг откажется? – с сомнением протянул тонкоголосый.
– Баран ты, Радик, – вздохнул Кастет, раздосадованный непроходимой тупостью напарника. – Ты отказался бы от такой телки?
– Я? Нет.
– Ну, так и Малышев тоже мужик, понятно? Борзеть не станем, много не запросим, хотя за такую ляльку бабла не жалко. Осталось обдумать детали...
Голоса стихли, оба «бизнесмена» ушли в другую комнату обсуждать план действий, а у Марины появилась наконец хоть какая-то информация о том, где и у кого она находится.
В голове все более или менее встало на места. Вагиф – содержатель борделя, подкрышный Макара, и его люди прихватили ее. Не иначе Макара и заказ – он давно грозился поквитаться с ней за все. Эти двое – что-то типа службы безопасности, они же отвечают за «товар» и его качество. Теперь главное – выбраться живой, а уж потом-то она от этого местечка камня на камне не оставит.
В связи со сделанным охраной открытием ее положение не улучшилось – скорее наоборот. Кастет, входя в комнату, орал прямо с порога, как подорванный, наручники снимали только утром, выводя в ванную, курить тоже не давали, и от этого последнего Коваль на стену была готова лезть.
Рождественская ночь ознаменовалась дебошем охраны и истошными криками проституток. Еще хорошо, что Кастет запер дверь на ключ, иначе никто не поручился бы за поведение пьяных отморозков.
«Бедный Егор, он, наверное, с ума сошел там, – думала Марина, прислушиваясь к залпам петард на улице и звукам музыки за стеной. – Разумеется, ни на какой банкет не поехал... сидит, наверное, в каминной, изводит себя мыслями о том, куда же залетела его дорогая супруга».
* * *Прошло уже три дня, обещанный Вагиф так и не появлялся. Вся охрана злачного места шумно гуляла, отмечая Рождество. Марина начала всерьез опасаться того, что Кастет и его молодые отморозки, что регулярно заглядывали в комнату, решат все же проверить ее в деле, а вот это уж совсем лишнее. К концу пятого дня Кастет явился к ней, держа в руках видеокамеру.